Зачем человеку каникулы?

Антон бежал к корпусу. Ветки деревьев царапали его лицо, но нельзя было останавливаться. Сердце грозилось вот-вот выпрыгнуть из груди, а лёгкие, казалось, пропитали кислотой. Но Антон бежал. Перед ним показались бетонные стены здания, но Шастун знал, что там камеры, и стал обходить его по периметру. Заметив открытое окно на первом этаже и осмотревшись вокруг, парень вышел из тени деревьев и бросился туда. Тактично постучав, он не услышал ответа и нырнул в отверстие в стене... Извинившись перед спящими девочками, он отыскал на тумбочке ключ, открыл дверь изнутри, протёр за собой пол своей же кофтой и бросился по коридору к лестнице, ведущей на верхние этажи. Запыхавшийся Антон ввалился в свою комнату и упал на кровать. Лёгкие, казалось, вот-вот выпрыгнут наружу и Шастун пытался восстановить дыхание и унять тремор конечностей, игнорируя вопросы проснувшегося Андрея. Пока мальчик вставал с кровати и наливал из кувшина воду в стакан, Антон продолжал пустым взглядом просверливать дыру в стене напротив. Приняв такое приятное прохладное питьё, Шастун кивком головы поблагодарил своего "сокамерника", элегантными движениями ног закинул сланцы под кровать, стянул с ног мокрые от росы носки, снял ветровку, скомкал её и засунул туда же, под кровать. – Мы с Димой, – начал он тихо и попытался сглотнуть стоявший в горле ком, – и Арсением Сергеевичем, – Антон ещё немного помолчал, – ездили. – Куда? – глаза Андрея округлились, но во всём остальном он сохранял спокойствие. – Если бы я знал, – вдохнул мальчик и покачал головой, – хотя лучше бы не знал вообще ничего. – одними губами произнёс он. – То есть как? – Антон снова попытался проглотить воздух, застрявший в горле. Безуспешно. – В багажнике... – горло сдавило, и голос прозвучал, как писк умирающего дикобраза. – Ммм... – задумчиво протянул Юдин. – Я не знаю, что вы там делали, но, судя по всему, что-то незаконное, – Антон кивнул.– Только я не понимаю, чем вы его напоили, что он вас не заметил. Или заметил? – Может, и заметил, – шептал Антон, уткнувшись носом в коленки, – просто виду не подал. – Тогда он может в любой момент прийти сюда? – Блять! – а ведь он прав. Может, он уже летит сюда! Или наоборот крадётся по кустам... Антон стал быстро переодеваться. Треники комком полетели в шкаф, туда же толстовка и футболка. Трясущимися руками парень натянул на себя футболку и шорты, кстати, очень даже вовремя. Помимо дыхания Антона в ночной тишине стали слышны быстрые шаги, устрашающим эхом ударявшиеся о стены. Андрей уже лежал в кровати. Шастун только и успел запрыгнуть под одеяло перед тем, как дверь в комнату с грохотом распахнулась. Мальчик лежал в очень неудобном положении, неестественном для сна. Он хотел было подвинуть ногу, но в этот момент одеяло с него резко сдёрнули. Антон широко раскрытыми глазами уставился на вожатого.

***

Арсений ещё какое-то время смотрел на этот отпечаток, а потом резко захлопнул багажник и, на ходу закрывая машину, быстрым шагом направился к четвёртому корпусу. Корпусу, где жили его любимые дети! Не дай бог, кто-нибудь из них... кто-нибудь... В общем, что-то подсказывало Арсению, что на такой поступок могли решиться только дети постарше. Только дети постарше, у которых не работают мозги. Только Антон и Дима. Если это действительно они, то Шастуну не жить. С Позовым пусть Матвиенко разбирается, а вот этом ушастому Попов ещё устроит допрос с пристрастием.

***

Сдёрнув одеяло, Арсений увидел сжавшегося в комок, испуганного, широко раскрытыми зелёными глазами смотревшего на него Антона. Этого мальчишку всего трясло: от страха или холода – непонятно. Попов, резко дёрнув лохматое недоразумение за руку, привёл его в сидячее положение. – Жду объяснений. – холодным хрипловатым голосом, не терпящим возражений, потребовал вожатый. А Антон испуганно мотал головой по сторонам, пытаясь найти поддержку в стенах. – Антон. Я. Жду. Объяснений, – повторил Арсений Сергеевич, отчеканив каждое слово. Поняв, что ответа не дождётся, мужчина со вздохом задал другой вопрос, – где твои кроссовки? – Антон начал расчёсывать ногтями тыльную сторону ладони. Сначала появились белые полосы, потом кое-где начали появляться тоненькие струйки крови. – Прекрати! – раздражённо крикнул Арсений, перехватив руку мальчишки. Крепко сжимая запястье, мужчина несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, – Антон... кроссовки, – вожатый устало потёр глаза. – В шкафу, – начал наконец издавать какие-то звуки подросток. – Внизу, под одеждой. Белые такие, – говорил Антон хрипло, не своим голосом. Мужчина распахнул дверцы платяного шкафа. Перед ним, на плечиках, висели толстовки и рубашки мальчиков, которые его не интересовали, а вот внизу неаккуратной кучей валялась разная обувь. Вытянув оттуда пару белых адидасов, мужчина встал и протянул вперёд руку, сжимающую находку. Брезгливо морщась, он спросил: – Они? – получив удовлетворительный кивок, мужчина подошёл к окну, бросил их на подоконник. Рассматривая их в свете луны и восходящего солнца, мужчина обратил внимание на две детали. Первая: кроссовки не мокрые. Вторая: узор их подошвы не соответствует узору из багажника. В этом он точно убедился, сверив находку с фотографией отпечатка в машине. Окинув парнишку презрительным взглядом, мужчина прошёл через комнату, чтобы аккуратно поставить обувь у стенки. "Ладно, пока выкрутился" – думал вожатый, и всё же произошедшее не давало ему покоя. Что, если Антон реально был там? Господи, какой же опасности подвергал его Арсений! Главное, что сейчас всё обошлось. Вот он, живой, здоровый... – А теперь рассказывай, что ты тут делал? – спросил вожатый, скрестив руки на груди. – А что я делал? – испуганно спросил Антон. Думал – пронесло, но не тут-то было... – Как минимум не то, что надо, – с сарказмом заявил Арсений, явно не боясь разбудить спящих (или нет) мальчиков. – А что надо? – подняв бровь, спросил Антон. Не, ну он-то откуда знает, что делают мальчики в лагерях по ночам? Уж точно не девушек обсуждают. Парней? Ой. Хотя, если честно, таких безумно красивых, загадочных и сексуальных, как этот, он бы пообсуждал. Может быть, даже под... – Спать ночью надо, Шастун! – воскликнул вожатый, совсем позабыв или проигнорировав тот факт, что они в комнате не одни. – Так что. Ты. Делал? – повторил вопрос вожатый. – Читал, – отчеканил Антон и сильно смутился. Неизвестно, от чего: от своих непристойных мыслей или от того, что может так нагло врать в лицо взрослому человеку. Слава богу, в темноте Арсений Сергеевич этого не заметил. Или так только показалось глупому маленькому мальчику, которого никто не учил жить? Во всяком случае, сейчас вожатый, приблизившись, обхватил руками тонкие голени и развернул парня лицом к окну, чтобы видеть его глаза. – Господи, а ноги-то какие холодные! – удивлённо или даже обеспокоенно прошептал Арсений. – Ты что, в этой своей книге по Антарктиде путешествовал? – глаза мужчины блеснули в лунном свете. Губы его были слегка приоткрыты, а волосы взъерошены. Шастун невольно облизнулся. Говорить вожатому про мокрые от росы носки совсем не хотелось. – Да нет, по Франции, – пожал плечами мальчишка. – Кстати, они у меня всегда такие, – добавил он, по-дурацки улыбаясь. Его забавляла эта ситуация. До одного момента. Мужчина присел на край кровати, обхватил лицо юноши руками и долго высматривал что-то в глазах мальчика. Антону даже показалось, что он перебирает все его воспоминания, как в "Гарри Поттере", и сейчас узнает всю правду, и резко отвернулся. Точнее попытался, но ему не удалось, так как ладони вожатого по-прежнему сжимали его щёки. – Не дёргайся! – прошипел мужчина, с ногами забираясь на кровать, чтоб не закрывать своей тенью лицо такого беззащитного, а порой невыносимо дерзкого ребёнка. – Ты когда губу успел разбить? – спросил мужчина. А у Антона мурашки по телу. Этот Арсений, возможно, какой-нибудь мафиози. Или глава какой-нибудь террористической организации. Или сектант. Или владелец гей-клуба. А может, он сам танцевал в гей-клубе, а потом отказался, и эти люди хотят выдать его тайну? Да от этого непонятного типа чего угодно можно ожидать. – А... Я это... На турниках... – На турниках, – задумчиво повторил мужчина, отстраняясь. Всё-таки слишком долго он сидит практически в объятиях с ребёнком, которого он правильному учить должен, – узнаю, что ты мне соврал... И по поводу книги, и по поводу губы или ног – тебе будет очень плохо. – И что вы сделаете? – зачем-то спросил Антон. – Выпорете? – блять. Как тупо. Я что, в фанфике? – Ну, выпороть я тебя пока что не имею права, а вот лишить тебя всех прелестей этого места, сделать выговор и заставить физику учить вполне себе могу, – после этой речи, произнесённой абсолютно спокойным голосом, Арсений издевательски хмыкнул и развернулся, направляясь к выходу. А это издевательское "пока что" не давало Антону покоя. – Я... Да вы... Да вы с... – Арсений обернулся. – Антон. Хватит. Искать. Неприятности. – строго повторил мужчина. – Это тебе кажется, что пронесло. А мне потом тебя спасать отовсюду. Не то чтобы я запрещаю тебе заступаться за девочек и проявлять другие свои сильные качества, но пока хватит. Тихо посиди. Серьёзно, хватит... Если узнаю, что ты ещё хоть раз... – мужчина пригрозил пальцем. – Пойми, однажды меня просто может не оказаться рядом, а ты, глупенький, потом очень сильно пожалеешь... А теперь спать! А то накажу, – мужчина улыбнулся. – Я нь... Я ж... Я всё маме расскажу! – жалобно пропищал Антон. – Да? – у вожатого очень даже неплохо получилось изобразить искреннее удивление. – Напомни-ка мне хоть один случай, когда она за тебя вступалась? – мужчина поднял брови. – То-то же, – улыбнулся он, и с этими словами вышел из комнаты, оставив мальчика недине со своими тараканами. А про маму он откуда знает? Просто предположил. А что, если он узнает, что я ему соврал? Целых два раза! Ну, про ноги частично правда была – они всегда холодные. А когда это он меня из неприятностей вытаскивал? Говорит так, как будто он мой личный телохранитель. А это "пока что"? Что оно значит? – Анто-он – позвал неспящий всё это время Андрей, но Шастун лишь покачал головой, показывая, что не готов к этому разговору.

***

Алексей Щербаков, охранник лагеря, потягивал из металлической кружки горячий кофе. Сон совсем не шёл, несмотря на то что уже половина пятого утра. Парень рассматривал глаза Барсика, лежащего в своей будке и рассматривающего, по видимости, глаза Лёши. – А теперь, придурок, ты расскажешь мне, что за цирк вы там устроили! – закричало что-то злое, неожиданно ворвавшееся в сторожку, схватившее сторожа за грудки. Хотя, на самом деле, все мы знаем, кто это был.

***

Антон, всё-таки не сумев заснуть, пропустил зарядку, за что получил выговор от Игоря и Анастасии Вадимовны, а по пути в столовую наткнулся на Ольгу Игоревну, которая, судя по всему, пребывала в прекрасном настроении. Она даже доброго утра пожелала! Сегодня Шастун, в принципе, как и вчера и позавчера, уселся за соседний стол, к другому отряду. Своей небольшой компании, состоявшей из Димы и трёх девочек (Ирки, Ани и Оксаны), Антон, не без комментариев Поза, конечно, поведал увлекательную историю о своих ночных путешествиях. – Да уж... – удивлённо прошептала Окс. – А вы точно правду говорите? – прищурилась она. – Точно, – ответил Антон, поднимая руки в примиряющем жесте. – Правда чистой воды. – Похоже, он и вправду загадочный принц. Только белого коня не хватает, – вздохнула Ира – Граф, – поправила Аня. – Соляриса, – поправил Дима. После недолгого молчания Ячменёва спросила: – Слушай... А он, это... Правда к тебе... Ну, приставал? – Ну, я вам всё как есть рассказал. Это ведь уже не первый такой случай, – сказал Антон, поднося ко рту ложку манной каши. – Кошмар... – протянула Ира. – А ты чего родителям не расскажешь? – Родителям? – переспросил Шастун, горько усмехнувшись. – А им наплевать. Вот, помнится мне, – начал он, откинувшись на спинку стула, – классе в третьем или четвёртом было. Я домой поздно возвращался. Мы тогда мелкие были, играли во что-то в другом дворе. А двор был довольно далеко... Вам интересно вообще? – спросил он, заметив, как Дима увлечённо чистит мандарин. Но Оксана и Аня активно закивали. – Так вот. Шёл я домой; уже темнеть начинало. Район города можно назвать спальным, там никого в это время не было. А потом я переходил дорогу на каком-то... назвать это перекрёстком язык не поворачивается. Ну, в общем, переходил дорогу. А потом какой-то придурок вылетел из-за угла. Я думал – всё, труп. Но потом, – Антон сделал загадочную паузу, – потом из-за другого угла вылетел другой придурок, – загадочно прошептал он. – А потом БАМ! – Шастун хлопнул в ладоши, – и этот второй в первого въехал. Просто в метре от меня, представляете! Я вообще как в толстовке родился, или как там правильно говорить... – В рубашке, – поправил Дима. – Неважно, – отмахнулся от него Антон. – Так вот, к чему это я: первый, которому сильнее досталось, всё в суде про меня говорил, типа свидетель, всё такое, ну, это я потом узнал, а второй, который въехал-то в него, наоборот говорил, мол, я ребёнок, оказался не в то время не в том месте, и вообще не надо меня трогать. А родителям всё это время наплевать было. Хотите – допрашивайте. Не хотите – тоже можете допросить. Вдруг я наркотой торгую. В итоге со мной всего один раз разговаривал какой-то дядька. Ну, я ему сказал, что это первый второго подрезал. Не хотел я, чтоб этого второго посадили. Он мне, вообще-то, жизнь спас, хоть и не по своей воле. – А кто это был-то? – спросила Оксана. – Ну, это смотря о ком ты. О первом или о втором? – Для начала надо разобраться, кто из них первый, а кто — второй, – улыбнулся Позов, поправляя очки. Кто-то из девочек хихикнул. – Наверное, второй, – воодушевлённо произнесла Суркова. – Не знаю, – честно ответил Антон. – А первый? – спросила Ира, жуя бутерброд с сыром. – Тоже не знаю, – пожал плечами Антон. – Я мелкий тогда был. Я запомнил только того смешного дяденьку. У него очки солнечные такие большие были, хотя уже темно, капюшон на голове и шарф такой яркий, оранжевый, который вот так на шею наматывается, – парень сымитировал наматывание шарфа. – Тоша, не хочу ломать твоё представление о мире... Но... Все шарфы наматываются на шею, – сказала Ирка, улыбнувшись. – Да нет же! Тот как петля был! Я, кстати, потом этого чудика нарисовал и над кроватью повесил! – гордо произнёс Антон. – Ты? Нарисовал? – удивилась Аня и оторвала глаза от йогурта, который до этого ковыряла ложкой. – Ну да... – смутился Шастун, поняв, что Димка скрывает за кашлем смех, а Окс смеётся в открытую. – Я ж тогда мелкий был! Вы, что ли, в десять лет не рисовали? – Рисовала ли я в десять лет каких-то мужиков в петле? Нет, – ответила на риторический вопрос Оксана, продолжая смеяться. – Ладно, развлекайтесь! Я пойду посмотрю, может, смогу пару нетронутых бутеров у малышни отжать, – она вышла из-за стола и исчезла из поля зрения. А Антон снова подумал об Арсении и о его тайных делишках. Интересно, а он мог бы расхаживать в таком виде по улицам? – задал сам себе вопрос Шастун. Нет. Глупости, – ответил он себе, представив вожатого в таком виде. Шикарно! Только бахила на голове не хватает! Ну всё, блин. Приехали. Что ещё может со мной сделать это место? – думал Антон, наблюдая, как Анины волосы переливаются от лучей утреннего солнца.