Эффект бабочки

***

      Ёнджуну кажется, что у него кружится голова. Дыхание срывается на рваные хрипы, щёки пылают не то от колючего холода, не то от бега, а в ушах звенит от приближающихся выстрелов, подгоняющих его двигаться вперёд. Он практически не чувствует земли под ногами: ещё немного, и он побежит по воздуху в надежде скрыться от преследования. Перед глазами непроглядная пелена, и если бы не крепко сжимающая его запястье ладонь, он бы уже споткнулся или врезался во что-нибудь. Тэхён умело петляет меж обшарпанных домов, не обращая внимания на крики за спиной. Ёнджун знает, что Тэхён при всём своём желании не смог бы услышать их.       Ёнджун хочет сдаться. Он устал прятаться, устал убегать, устал справляться с несправедливостью мира, в котором ему довелось родиться. Если бы не Тэхён, он давно бы уже вышел из укрытия с поднятыми руками. Но Чхве не хочет просто так отдавать свою жизнь тем, кто не имеет права её отнимать. Он не виноват, что родился в стране с тоталитарным режимом, что его приучали быть послушным и не выходить за пределы установленных законов и что общество, в котором ему удостоилось находиться, выказало желание жить, а не существовать. Ёнджун не желал находиться под гнётом государства, поэтому в момент, когда всех желающих усаживали в автобусы и увозили за пределы столицы, он прятался в своём подпольном салоне, где ранее незаконно делал татуировки.       Пока родители твердили ему идти за властями, чтобы выжить, врождённое бунтарство заставляло его идти против, чтобы жить.       Тэхён в очередной раз резко сворачивает, из-за чего Ёнджун почти теряет равновесие. Они обегают невысокое здание в джунглях из таких же домов, отделённых друг от друга узкими переулками, и направляются в ту сторону, откуда только что прибежали. Голова Ёнджуна гудит, и он не в состоянии оценить тактику побега Тэхёна, но он уверен: младший знает, что делает. Среди них двоих он всегда был тем, кто мог сохранять хладнокровие даже в экстренной ситуации. Перед глазами Ёнджуна всё ещё маячат страшные образы, которые он предпочёл бы никогда не видеть. Но он сам выбрал этот путь. Они знали, в какую опасную игру вступили.

Сегодня они выбрали жизнь, чтобы завтра отдаться рукам смерти.

      Их было пятеро. Пятеро юношей, решивших бросить вызов главному злу их обособленного от окружающей среды мира. Они просто хотели жить так, как в старых книгах, единичные экземпляры которых можно было найти в подпольных библиотеках города. Ёнджун ещё будучи подростком сбегал из дома и зарывался с головой в причудливые миры, где главные герои были свободны. Он хотел так же покрасить волосы в ярко-синий и отправиться в путешествие по всему свету. Но он не знал, есть ли что-то за пределами их страны. Никто не знал, что происходит за границей охраняемой территории. От Субина, их негласного предводителя, он узнал, что этот город — место, где над людьми ставят опыты, и всё то восстание, что учинили его жители, — удавшаяся ступень продуманного плана людей сверху. Ёнджун не был склонен верить всему, что доносится до его ушей, но молчаливый и крайне мягкий для таких жестоких событий Субин стал для него авторитетом. Ему было интересно, почему же он, обладая таким багажом знаний, решил остаться здесь, подыгрывая коварному плану, однако никак не мог подгадать момент, чтобы спросить. И, кажется, уже никогда не сможет.       Ёнджун немного приходит в себя, когда Тэхён неожиданно останавливается и отпускает его запястье. Он прижимается взмокшей спиной к холодной кирпичной стене и надрывисто дышит. Сердце бьётся в горле, действуя как беруши и заглушая собой звуки выстрелов и тяжёлое сопение Кана. Ёнджун не успевает перевести дух, как крепкая ладонь Тэхёна небрежно хватает его за предплечье и утягивает за собой внутрь здания. Когда они оба прижимают спинами массивную дверь, звуки за ней становятся тише. Ёнджун только сейчас понимает, насколько сильно у него гудит в ушах. Веки тяжелеют и смыкаются, рисуя перед глазами красные круги. Сейчас, когда у него есть возможность перевести дух, мозг начинает подкидывать картинки, которые он просто хотел бы списать на кошмар.       Первое, что Ёнджун услышал, когда они стали подбираться ближе к их маленькой подпольной базе, - это пронзительный крик Кая. Тэхён, шедший на несколько шагов вперёд, не сразу заметил, что Чхве остановился. А когда обернулся, чтобы посмотреть на старшего, не смог сдержать проступившее на лице волнение. Ёнджун вцепился онемевшими пальцами в лямки рюкзака и глупо смотрел на Тэхёна в надежде, что тот всё поймёт по взгляду. Кан резко повернулся в сторону небольшого магазинчика, в подполе которого они уже как месяц прятались от вооружённых людей, разгуливающих по улицам отныне мёртвого города. Он быстро снял с себя громоздкий рюкзак с припасами и медленно начал шагать в сторону их убежища. Ёнджун, в отличие от Тэхёна, отчётливо слышал судорожные мольбы всё того же Кая о пощаде, но ему никто не отвечал. Ёнджуну было страшно. Страшно настолько, что он схватил Тэхёна за рукав и на его удивлённо-раздражённый взгляд покачал головой. Он знал, что там их друзья, что им нужна помощь, но единственное, о чём он мог сейчас думать, — их собственные жизни. Тэхён гневно посмотрел на трясущиеся пальцы Ёнджуна и тихо шикнул, скидывая руку с себя. Но не успел он сделал шаг вперёд, как дверь с громким стуком открылась и из здания выбежал Кай. Ёнджун успел увидеть только перекошенное страхом лицо мальчишки. После выстрела — истекающее кровью тело на покрытой инеем земле. Тэхён отступил на шаг назад, упираясь спиной в плечо Ёнджуна, не в силах оторвать взгляд от истекающего кровью тела в метре от себя. Чхве замечает тёмный силуэт, выходящий из некогда цветочного салона, и замирает в немом ужасе. В его руках — тяжёлое огнестрельное и лёгкая жизнь улыбчивого паренька, который ещё вчера с заливистым смехом фантазировал о завтрашнем дне. Он верил, что совсем скоро их ждёт новая жизнь, в которой они станут главными вершителями своей судьбы. Трое юношей со снисходительной улыбкой покачивали головой, обмениваясь взглядами друг с другом, пока четвёртый, сведя брови к переносице, пытался прочитать по губам, о чём голосит самый младший.       Ёнджун не сразу понимает, что задыхается. Он резко делает глубокий вдох, когда перед глазами предстаёт взволнованное лицо Тэхёна. Чхве чувствует на своих щеках холодные ладони, растирающие влагу, и хватается за худые запястья как за спасательный круг. Немая истерика накрывает его разрушительной волной, ломая выстроенные барьеры. Перед глазами всё ещё стоят кошмарные сцены убийства, пока богатая фантазия дорисовывает судьбу Субина и Бомгю. Ёнджун слышит, как Тэхён шепчет что-то, из чего он понимает только «Субин», «Бомгю» и «сбежали», словно он находится под водой. Но это не помогает унять дрожь во всём теле. Сейчас он просто хочет выйти навстречу преследователям и прокричать: «Стреляйте!» — хочет вернуться на месяц назад и сесть в этот пресловутый автобус, увозящий за пределы города всех тех, кто пожелал остаться верным верховной власти. Он хочет вернуться в недалёкое прошлое и отказаться делать татуировку растрёпанному мальчишке, который в канун рождества представился ему Тэхёном.

Ёнджун просто хочет никогда не встречать человека, заставляющего его желать жить.

      Когда на улице падали крупные хлопья снега, а на главной площади уже поставили ёлку, в маленьком подпольном салоне Ёнджуна прозвенел дверной колокольчик. Зашедший парень что-то бормотал себе под нос, стряхивая снег с шапки. Только после того, как неизвестный снял с себя массивные слои одежды, открывая миру застенчивую улыбку, Чхве узнал о его желании набить за ухом татуировку с очертанием голубя. Не в компетенции Ёнджуна спрашивать о символике татуировок его клиентов, но в тот момент в его груди зашевелилось что-то колюще-пушистое, словно в этом маленьком изображении был заключён весь смысл жизни.       Чувство дежавю посетило Ёнджуна через месяц, когда некоторая часть их города решила встать против власти со словами: «Мы хотим жить по-настоящему!» Этот шаг ожидаемо не остался незамеченным. Одни толпами пробирались в автобусы, другие — стойко принимали пули, не намереваясь отказываться от своих намерений, третьи — искали укрытия, не желая существовать под чужим гнётом и умирать так просто. На всех несогласных была объявлена охота. Память в очередной раз подкидывает воспоминания о том, как он пробирался сквозь рой чужих тел, пытающихся смести его ударной волной с ног. Ёнджун помнит, как прятался в своей мастерской несколько дней, боясь выйти наружу, и как в полуобморочном состоянии его нашёл Субин. А после и те, кто устроил за ним слежку. В тот день они чудом остались живы.       Когда шум на улице стихает, а Ёнджун наконец-то может вдохнуть полной грудью, Тэхён мягко берёт его за руку и ведёт вверх по лестнице с целью найти более тёплое место: снаружи всё ещё царит суровая зима. Они спрятались в небольшой комнате, напоминающей детскую. Это было единственное место с уцелевшими стёклами, поэтому здесь было несколько теплее, чем на улице. Объятия стали их привычным способом согреться. Стоило один раз Тэхёну залезть под одеяло Ёнджуна, как это вошло в привычку. Разделять дыхание друг друга в принципе стало чем-то рутинным. Тэхён осторожно укладывает свою голову на грудь старшего таким образом, что тот в полной мере может лицезреть своё творение, оставленное за чужим ухом. Если бы не этот голубь, возможно, Тэхёна не было бы с ним сейчас.       Убегать от преследования долго не пришлось: секретная база Субина оказалась в ближайшем микрорайоне города. Ёнджун всю ночь не мог заснуть на новом месте: в ушах всё ещё гудели звуки выстрелов, а неподалёку от боли постанывал его новый знакомый, которого всё же настигла пуля. Лежащий неподалёку Бомгю ворчал в подушку что-то о том, что теперь помимо отсутствия продовольствия у них появился дополнительный рот и раненый главный. Ёнджун крепко жмурил глаза и пытался абстрагироваться от гневных триад под боком.       Тэхёна они нашли чисто случайно. Если бы не тонкие линии, составляющие силуэт голубя за ухом, Ёнджун просто прошёл бы мимо. За прошедший месяц он вдоволь насмотрелся на окровавленные замёрзшие трупы, открыто укрывающие пустынные улицы. Подойти к лежащему под грудой строительного мусора телу его побудило неожиданно проснувшееся любопытство. Ёнджун шаг за шагом подходил к нему, исподлобья поглядывая на идущего впереди Бомгю. Сердце в страхе дрожало на уровне горла. Чхве понимал, что он рискует потерять из виду своего напарника, но тёмное пятно, горящее маяком на оголённом участке за ухом, приковало его внимание. Из-за плохого зрения Ёнджун был вынужден подойти ближе, чтобы разглядеть в чёрных линиях своё творение. К горлу подступила тошнота.       — Ты чего тут завис? — раздражённый шёпот Бомгю заставил Ёнджуна вздрогнуть и резко вскинуть голову, ударяя младшего по подбородку. Было видно, что Бомгю едва сдерживал себя, чтобы зашипеть от боли. — Прекращай заниматься ерундой. Этот парень уже мёртв. От того, что ты водишь вокруг него хороводы, он не воскреснет.       — Извини, — Ёнджун потупил взгляд, потирая ушибленный затылок. Он знал, что его любопытство подвергает опасности не только его самого, но и Бомгю. Последний раз бросив взгляд на грязные волосы, Ёнджун уже хотел последовать за своим напарником, как заметил шевеление под бетонной пылью. Всю оставшуюся дорогу Бомгю не переставал ворчать о том, что теперь им нужно в два раза больше еды, чтобы прокормить новоиспечённого сожителя, пока Ёнджун плёлся позади, неся на спине на удивление лёгкое тело.       Неожиданное открытие поразило всю четвёрку, когда Тэхён испуганно смотрел на говорящего Субина, не отвечая на его вопросы, словно он не понимает корейскую речь. Оставшись один на один с Ёнджуном, Тэхён слабым голосом признался ему, что ничего не слышит после того, как очнулся в их секретном месте. Теперь помимо пропитания среди вещей первой необходимости числились блокнот и ручка.       От волос Тэхёна пахнет потом и пылью. Ёнджун зарывается в них носом и дышит глубоко, выдерживая паузы. Младший в его руках почти не шевелится. Чхве приходится концентрироваться на каждом поднятии грудной клетки Тэхена, чтобы не давать почву для сомнений. Холод пробирает до костей даже в таком состоянии: Ёнджун находит среди общего барахла в своей памяти выдержку из газеты, в которой синоптики предвещали аномальное похолодание на эту зиму. Не ошиблись. Приходится закрыть глаза и представить жаркое лето где-нибудь на побережье моря. За пределами этой страны. Сухой запах грязи щекочет нос и заставляет задерживать дыхание. Ёнджун теряет счёт времени и, кажется, даже успевает впасть в дрёму, пока не чувствует шевеление. Тэхён аккуратно берет его за руку ледяными пальцами, заставляя возвратиться в реальность. Серые стены, окутанные полумраком приближающегося вечера, бьют по глазам, словно насмехаясь над детскими грёзами. За ними всё ещё ведётся охота, и факт того, что они по-прежнему могут чувствовать ускользающее тепло друг друга, поистине является чудом. Ёнджун никогда не был верующим, но он уверен, что всё это — подарок и вместе с тем проклятие свыше. В голове всё ещё не укладывается, чем именно они заслужили такое отношение к себе. За попытку изменить давно устоявшийся уклад? За выступление против властей? За банальное желание жить? Голубь за ухом Тэхёна горит под заледеневшими пальцами. Ёнджун мягко оглаживает его силуэт, сжимая дрожащие губы. Он чувствует обиду за несправедливость. Его изнутри разрывает из-за осознания, что у них нет шанса выйти отсюда безнаказанными. Человек в его руках утратил возможность слышать этот мир. Ёнджун уверен, если бы Тэхёну дали возможность, он бы закричал, надеясь, что его зов услышат. Прекрасная зная, что сам никогда больше не сможет этого сделать.       Сердце дрожит не то от холода, не то от накатившей паники. Возможно, это последний день, когда они видят друг друга. Страх перед смертью увядает на фоне боязни потерять человека, ставшего всем. Тэхён вселял в Ёнджуна веру, когда с энтузиазмом писал едва различимые иероглифы на рябых листах бумаги, говоря тем самым, что они обязательно доживут до того дня, когда смогут пересечь границу города, а там до счастливого будущего рукой подать. Но сейчас они не имеют права на него. Тэхён согревал его в морозные ночи, рассказывая заученные некогда наизусть стихи. Со временем его речь стала менее различимой (неспособность слышать себя и других дала о себе знать), но Ёнджун продолжал наслаждаться тихим шёпотом, потому что Тэхён старался для него. Младший знал, что здесь его слушают. Ёнджун вспоминает те немногочисленные моменты, которые первое время казались странными, а потом стали рутинным, но оттого не менее особенными. В груди разрастается нечто тёплое и пушистое, разрывающее своими размерами изнутри. Ёнджуну страшно, что он в одно мгновение может закрыть глаза и больше никогда не заглянуть в темнеющие зрачки, которые смотрят не в душу, а насквозь. Ёнджун не хочет так просто терять его.       — Я люблю тебя, — слетает с уст быстрее, чем он может подумать. Из сердца словно вырывается что-то лёгкое, принося всему телу невесомость. Ёнджун вспоминает о том, что Тэхён не может слышать его, быстрее, чем ужас совершённой ошибки накрывает его с головой. Он лишь крепче сжимает чужую ладонь в своей и касается губами голубя, пытаясь унять возникшую в теле дрожь. Он чувствует, как ледяные пальцы мягко давят на тыльную сторону его ладони.       — Ты нравишься мне, — мир стихает. Время словно останавливает свой ход, когда Ёнджун отчётливо слышит слабый голос Тэхёна. Дыхание в миг спирает, а по затылку проходятся мурашки. Тэхён совершенно точно не слышал его голос, но он смог услышать его сердце. Он знал о необходимости сказать эти слова сейчас, пока не стало слишком поздно для них обоих. Бабочки в груди оставляют своими легкими крыльями мелкие раны на лёгких.       Когда Ёнджун крепче сжимает его в своих объятиях, Тэхён задерживает дыхание на выдохе. Стёкла взрываются фейерверком под аккомпанемент выстрелов.

Ёнджун жалеет, что его голубь никогда не сможет взлететь.

***