Тот самый из детей ланисты

Неуместное чувство возбуждения. Именно это во всем теле ощущал Рикс, когда лев выжидательно наблюдал за ним своими янтарными глазами. У него не было времени проклинать всю эту знать, свою жизнь и клириков, из-за которых он здесь. Кошачья лапа шагнула в его сторону, вынуждая гладиатора одновременно отступить. Но бесконечно так не побегаешь, клетка закончится и он окажется у стенки. Для хищника Рикс сейчас только игрушка, надо об этом помнить, если бы тот действительно был голоден, то уже бы напал. Лабель обманул своих гостей ради внимания, но вряд ли просто так сказал, что лев «обязательно подойдет». Почему обязательно? Может, потому что ошейник способен повлиять на поведение животного? Рикс прикрылся щитом и бросил взгляд в сторону людей по ту сторону клетки. Первым он увидел напряженное лицо Лабеля. Напряженное? В эту же секунду раздалось тихое рычание, отвлекая от сына ланисты. За это мгновение лев успел приблизиться так, что можно было без труда разглядеть окрас шерсти, что-то между серым и коричневым, пересчитать усы и заметить, как дергается нос, принюхиваясь. Рыжая грива напоминала Риксу об Августе с ее вьющимися тугими кудрями. Быстро осмотревшись, он начал пятиться понемногу в правую сторону, чтобы не встретиться спиной с прутьями. Если этим упырям нужно шоу, они увидят его на расстоянии вытянутой руки. Сколько уже прошло времени? Хотя бы минута есть? Вдруг лев дернул головой и издал какой-то хриплый звук. Светодиоды на ошейнике сменили цвет с белого на оранжевый. Что ж, значит, Рикс угадал и им действительно можно управлять. Волна страха была такой отчетливой, душной и всеобъемлющей, что все его внимание было направлено только на зверя. Он не видел и не слышал людей по ту сторону, которые были в безопасности. Он был сосредоточен, закрывал себя щитом и наблюдал, как лев перекатывает мышцы на спине, начинает пригибаться к земле и уже не просто заинтересованно нюхает игрушку. Человек перед ним превратился в добычу или во врага. То ли развлекаясь, то ли действительно с намерением напасть, но хищник делает выпад вперед. Что-то внутри Рикса работает на опережение его измученного ужасом сознания и заставляет вовремя отскочить от лапы, когти не успевают даже коснуться щита. Потеряв равновесие из-за запутавшихся ног, гладиатор падает на спину, но успевает собраться и в итоге перекатывается. Быстро возвращается в защитную позицию. В голове стучит кровь от адреналина, заглушая мысли, взгляд прикован ко льву. В ответ на него смотрят янтарные глаза опасного животного, в которых считывается неприкрытая угроза. Еще один выпад, шумные движения льва, еще один успешный уход от атаки. Это повторяется несколько раз подряд. Если он будет нападать так без остановки, Рикс выдохнется, как минимум с непривычки. Они снова танцуют: львиный шаг вперед, человеческий — назад. Тело начинает ныть от напряжения. Ошейник снова сверкает, оранжевый цвет сменяется на красный. И почему-то Риксу очевидно без пояснений, что это значит. Ему надо просто быть способным убегать эту минуту и все. Лев больше не играет с ним, не нападает, будто пробует почву. Он бросается рывком, уже не размахивая лапами. На этот раз когти одной лапы вцепляются в щит, Рикс едва успевает закрыться и выдрать его назад, чтобы не остаться ни с чем. Просто держаться. Встряхнув гривой и сделав круг вокруг себя, животное больше не дает передышек и с рычанием вновь кидается. Рикс пятится, пытается уклоняться, но он слабее этой зверюги. В голове все еще невыносимо шумно от оглушающе бьющегося сердца. Как-то глупо сейчас вспоминать эту обглоданную ногу в лапах льва, но именно она вспыхивает в его воспаленном мозгу. Сейчас и его ногу отгрызут, а потом будут пугать ей следующего гладиатора. Холод. Горячая кожа спины ощущает холод прутьев клетки. Рикс не заметил, как лев прибил его к стенке. Свирепо рыча, лев вскидывает лапы и рассекает когтями щит в щепки. Больше закрываться от него нечем. Вот наверное и конец, нелепое любопытство, нелепая смерть в каком-то блядушнике, которая для зрителей этого неравного сражения ничего не будет значить. Аплодисменты и разойдутся спать. Может Сторция расстроится немного. Сообщат ли о его смерти друзьям или тут так не принято? Пропал гладиатор и пропал, спишут в расход? Будет ли Лабель вспоминать, как ради трехминутного развлечения убил человека? Станет ли от этого его взгляд еще тяжелее и неприятнее? Сколько мыслей может пронестись за одно короткое мгновение в голове. Рикс не стал ждать, пока щит, вернее его остатки, упадет на землю, и рванул в сторону. В плече вспыхивает боль из-за того, что кожу задело несколько когтей. Он игнорирует рану, снова ловко перекатывается и хочет бежать, но лев уже повернулся, его движения становятся быстрее. Собственное тело подводит, Рикс спотыкается, успевает только упасть на бок и лечь на спину, когда животное уже прыгает на него. Мощные лапы по обе стороны от головы, морда обезображена раскрытой пастью и слышится грудной ужасающий рык. Кажется, слюна вот-вот капнет гладиатору на лицо. У него нет шансов, сейчас эти клыки вскроют его шею и конец. Ему хочется умереть, смотря на виновников своей смерти, но мышцы не слушаются и не дают отвести взгляда от янтарных глаз хищника. — Августа! — Отвали! Какие-то голоса просачиваются сквозь шум крови в ушах, но это больше похоже на какофонию звуков. — Не смей! Прямо возле Рикса раздается свист, он инстинктивно зажмуривается. Сейчас он умрет. Последний судорожный вдох. Темное пятно под веками от силуэта льва перед его лицом неожиданно исчезает и Рикс приоткрывает один глаз, затем второй. Над ним больше никто не нависает. Медленно он осматривается, еще не до конца осознавая, что произошло. Где лев? Наконец-то взгляд натыкается на рыжую гриву, чей обладатель раздраженно ходит вдоль прутьев туда сюда. Красная лампочка на ошейнике снова белая. Рикс заставляет себя приподняться на дрожащие локти. Кто-то подходит к нему и протягивает ладонь, он тупо смотрит на нее, поднимает глаза. Это снова Сторция, прямо как накануне, когда помогала встать после того, как ее спутник врезался в защитное поле. Она нетерпеливо взмахивает рукой, призывая его соображать быстрее. — Ч-что случилось? — Рикс не сразу понимает, что у него дрожат не только руки, но и зубы, из-за чего сложно говорить. Еле поднявшись, он рассеянно отряхивает нижнюю тогу, которую еще недавно ему разрезал Лабель. Кстати. На свободе вне клетки происходит оживленный спор, пока гости скучающе расходятся, возвращаясь к прерванным занятиям: праздному лежанию и сексу. Втроем остались только дети ланисты и кто-то еще. Низкая женская фигурка на фоне Лабеля и Августы кажется Риксу почти детской. Только напрягшись, он признает в ней Паулину, их младшую сестру. В руке у нее лук для стрельбы, но ее лица не видно, так как она стоит к клетке спиной. На нее возмущенно кричит Августа, рядом раздраженно вставляет какие-то слова Лабель. — Пойдем, тебя еще придется латать, — не отвечая на его вопрос, Сторция берет его за руку и бесцеремонно ведет за собой. — А как же… Лев утомленно улегся на землю, не интересуясь более происходящим ни внутри, ни снаружи. — Потом, — гладиатрикс беспрепятственно выводит его за пределы птичьей клетки, закрывает за ними дверь. Все превращается в абсурд, в мозгу Рикса взрывается фейерверк головной боли и он морщится. К ним кто-то подходит. — Распорядись от моего имени об оказании лечения, — раздается стальной голос Лабеля. Гладиатор смотрит на него немного расфокусированным взглядом. Несмотря на напряженный голос, серые глаза кажутся встревоженными, как и общее выражение лица. Как будто сохранять спокойствие дается сыну ланисты с трудом. — Как и всегда, — поведя плечами, отвечает Сторция, но тонкие бледные пальцы сжимаются на ее руке и дергают на себя. — Нет, обычно ты говоришь от имени Августы и шьют как попало, — Лабель сверлит ее взглядом, глядя на нее сверху вниз из-за своего высокого роста. — Поэтому будь добра сказать от моего имени. — Хорошо, — Сторция вырывает руку, совершенно не боясь его властности. Чувствует, что баланс нарушился и можно себе это позволить. Рикс вздрагивает, когда понимает, что Лабель смотрит ему прямо в глаза. Пока тот перекидывался словами с гладиатрикс, он позволил себе разглядывать аристократичное лицо и теперь был застигнут врасплох. Неожиданно для себя Рикс не находит в себе страха, только остатки рассеивающегося адреналина, поэтому его взгляд больше уставший и равнодушный из-за переизбытка эмоций, в то время как Лабель все еще выглядит нервным. Нет, ведет он себя также, двигается также и говорит, но это ощущение, что он встревожен, считывается. Или все это больная фантазия? — Ваша ебаная зверюга чуть не убила меня, — слова вырвались из груди Рикса и он сузил глаза, наблюдая за реакцией Лабеля. — Приятно, что обошлось без смерти, — и вот в сером тумане вновь воцаряется холод и отчужденность, заслоняя реальные эмоции. Вздернутый подбородок и брови, ухмылочка. Нет, все-таки не испытывал этот урод никакой тревоги, просто Рикс хотел видеть то, чего в этом аристократишке не было. — Это случайность, — гладиатор раздраженно сплюнул в сторону. — Или провидение, как знать, — Лабель пожимает плечами, не отводя глаз. Как же хочется схватить его за худенькую шейку и сжать ее так, чтоб он хрипел и умолял о пощаде. Встряхнув головой, Рикс первый проигрывает в их гляделки. Сын ланисты кивает Сторции и возвращается к сестрам. Путь обратно Рикс помнит едва ли. Последнее, что он успел сделать осознанно, это подобрать свою брошенную броню, пока гладиатрикс одевалась. Когда адреналин в крови успокоился, то царапины от когтей льва на плече вспыхнули адской болью, да так, что у него все плыло перед глазами и было тяжело идти. Тело совсем его не слушалось, стало чужим. Сторция терпеливо давала ему отсидеться или постоять, привалившись к чему-то по дороге. Куда она вела его, Рикс не знал, потому что не мог даже толком сфокусировать взгляд перед собой. Головная боль ослепляла его. На улице уже не было темно и занимался рассвет. В какое-то помещение Сторция вошла с ним, уже взвалив его здоровую руку на свои плечи. Рикс пытался сосредоточиться на разговорах или хотя бы оценить обстановку, но давалось это с огромным усилием. — Как обычно? Его уложили на плоскую поверхность и человек в белом начал осмотр, поднимая гладиатору веки и рассматривая зрачки. — Нет, — лишенный эмоций голос Сторции, — поручение от Лабеля. — Вот как, — таким же равнодушным тоном ответил человек в белом, принявшись осматривать царапины на плече. — Львиные отметины обычно дело Августы. Сторция промолчала, видимо, не считая нужным давать какие-либо подробности. Наконец, врач прекратил мучить руку Рикса и поднялся. — Раны грязные, уже могла попасть инфекция, к тому же глубокие, будут шрамы, если руку удастся спасти. — Главное, чтобы он не умер. — Недостаточно старались в этот раз. После чего Риксу приложили к носу какую-то мокрую тряпку, он дернулся, вдыхая резкий аромат, и комната закружилась перед глазами. Пациент провалился в сон. Что с ним происходило, Рикс не знал. То ли наяву, то ли во сне, но к нему кто-то приходил. Его лица кто-то касался, очерчивая линии скул и челюсти, брал за руку, проводил по костяшкам большим пальцем. Эти ощущения были такими реальными и одновременно нет. Кто-то сказал шепотом: — Мне жаль, что так вышло. Чей это голос? Мужчины или женщины? Веки были тяжелыми и не поднимались, Рикс не мог посмотреть на того, кто потревожил его в палате. Затем этот кто-то ушел. После чего произошло еще кое-что странное. Тут сомнений не было — это точно сон. К нему пришел Лабель. Со своими серыми глазами, которые смотрели не флегматично, а… возбужденно. Ничего не говоря, он оседлал лежащего Рикса и начал покрывать его лицо жаркими поцелуями. Кожа у него была не холодная и безжизненная подстать серой радужке, а горячая, почти обжигающая. Руки с выпирающими голубоватыми венами и тонкие длинные пальцы, трогающие грудь, пресс и бедра гладиатора. Рикс, который не противится, а отвечает на ласки, послушно открывает рот для жадных поцелуев, понимает, что ему этого мало. И тоже касается чужого тела, чувствуя под подушечками пальцев острые ключицы и худые плечи. И неожиданно для себя осознает, что чувствует нарастающее возбуждение, что ему нравится происходящее. Что он отчаянно хочет услышать, как сын ланисты будет стонать под его весом. Сон состоял из чистых ощущений, сплетающихся и вызывающих волны наслаждения. В поцелуе ладони Рикса проходятся по спине и сжимаются на шее Лабеля. Как же хочется сломать ее в приступе страсти. Гладиатор стискивает пальцы, чувствуя под большими чужой кадык. Смотрит в испуганные глаза, но видит в сером тумане не только страх, но и все тоже порочное вожделение. Как будто Лабель хотел бы умереть вот так от его рук и получит от этого только удовольствие. Хруст костей смешивается с львиным рычанием и Рикс просыпается, подскакивая в постели. Тяжело дыша, он пытается успокоиться, когда осознает, что его руки сжимают воздух перед собой. — Черт, — опустив ладони на одеяло, Рикс прислушивается к ощущениям. Глухо ноет плечо, беглый осмотр знакомит его с тугим бинтом на всей площади царапин. Больше ничего не беспокоит. Сколько он лежал в этом бреду? — Пришли в себя, юноша? — знакомый голос врача вырывает пациента из размышлений и еще не до конца ушедшего сна. — Да. — Как рука? — мужчина садится на стул возле кровати. — Немного дискомфорта, но в целом нормально. — Мы едва успели спасти ее вам, еще бы час в таком состоянии и могло быть заражение крови. Вам повезло оказаться в руках лучших специалистов Флавия, — в его голосе проскальзывает что-то вроде лукавства, но Рикс не может понять, не надумывает ли он себе это. — Шрамы останутся, но скорее всего со временем посветлеют до цвета кожи и будут незаметны. Наши технологии позволяют не уродовать р… гладиаторов. — Это вы про шрам Граута? — Некоторым нужны шрамы для устрашения. Впрочем, его лицом занимались не мы, — просто отвечает врач. В дверь заглядывает парень помоложе и кивает себе за спину. — Пусть заходит. В проеме появляется Сторция, вынуждая Рикса растерянно поморгать. Выглядит она так же, как и всегда, — закрытой и спокойной. Ни следа тревоги. — Оставлю вас, — так и не представившись, мужчина в белом выходит. — Чего пришла? — Рикс не замечает своей грубости вместо приветствия, но девушка предпочитает это проигнорировать в своей обычной манере. Только подходит и садится на край постели. — У тебя, наверное, есть вопросы, — смотрит своим холодным взглядом. Рикс отвечает ей тем же. — Парочка найдется, — подтянувшись и сев на кровати, он задумывается, с чего бы начать. — Откуда в оранжерее взялась Паулина? Сторция пожала плечами. — Пришла на вечер после своего полуночного урока стрельбы. — Может, добавишь больше деталей? — раздраженно кинул Рикс. — Она же у них там инкубатором растет. — Да, но я ведь тебе говорила, что не все так просто. Есть фасад, есть то, что скрыто за ним. И нутро иногда лучше не видеть, а наслаждаться фасадом, — Сторция прикусила губу, но все-таки продолжила. — Паулина прекрасно владеет стрельбой из лука, это ее отдушина. Так как весь день она обычно занята, то приходится тренироваться ночами. — Она хотя бы спит? — Немного, и это уже сказывается на ее рассудке, — вздохнув, Сторция помолчала, затем вновь заговорила, но с нескрываемой усталостью. — Ох, знаешь, все эти отношения не так просто объяснить. Августа, как старшая, всегда хочет быть во всем первой, потому запрещала Паулине стрелять по рабам, чтобы ей доставалось больше жертв. — Что, прости? — Рикс не верил своим ушам, слушая Сторцию, которая говорила о таких вещах будничным тоном. — В ответ Паулина пыталась наложить свое вето на присутствие льва на вечерах, так как она боится крупных хищников. У них это давний спор. Поэтому, когда она пришла и увидела, что в очередной раз Августа занимается скармливанием жертв льву, то собиралась в отместку застрелить животное. И в последний момент Августа помешала ей, из-за чего стрела только спугнула его, а не убила. — Мне ведь сказали выдержать только три минуты, что значит скармливание льву?! — сжав переносицу, Рикс пытался осмыслить новую информацию, но звучало все так бредово, что объяснить себе это было той еще задачкой. — Так и должно было быть, — Сторция грустно посмотрела ему в глаза, вновь обнажая свои истинные эмоции, затем отвела взгляд и уставилась в стену. — Но понимаешь, если Августа что-то хочет, сложно остановить ее. Когда ты просто избегал льва, ей стало скучно и она принялась крутить настройки ошейника. По идее это не должно было выйти за рамки оранжевого цвета, но ей уже было мало и Августа включила красный, режим берсерка. Лабель возмутился и хотел вернуть оранжевый, так как не планировал, чтобы ты умирал. — Ну да, как же, — пробормотал Рикс, внимательно слушая Сторцию. — Они начали ругаться, потом пришла Паулина и… дальше ты уже знаешь. Все происходило очень быстро. — Прекрасная история. Про каких-то ненормальных, — он еще раз возмущенно вздохнул и обвел головой вокруг, — ну и где я теперь? Что за лучшие специалисты Флавия? — Личное больничное крыло ланисты. Здесь обычно помогают ему, его семье и всем, кто… — Сторция запнулась, — …приходит от их имени. — Интересно… Гладиатрикс осторожно коснулась его руки, снова посмотрела ему в глаза, не скрывая тревоги. — Рикс, я хочу, чтобы ты понял одну вещь. Тебя сегодня спасли их распри, но все могло закончиться иначе, если бы тайминг не сошелся. Будь осторожен. — Как я могу быть осторожным, если ни на что не могу повлиять? — Рикс сбросил ее пальцы со своей тыльной стороны ладони и отвернулся. — Если захотят убить, то убьют. — Ты прав, — на ее лице отразилась задумчивость. — Что-то изменилось, но я никак не пойму что именно. То, что Лабель хотел защитить тебя от Августы… такого не было раньше. — И зачем я ему сдался? — махнув рукой, Рикс раздраженно добавил. — Это вообще-то он предложил затолкать меня в клетку со львом. — Да, но он не вступается за гладиатора, даже если все идет не по плану. Просто выбирает кого-то следующего, — Сторция потерла переносицу, поерзала на месте. — Может, что-то в тебе его зацепило? Рикс поджал губы, вспоминая свой сон, в котором Лабель ластился к нему, целовал, хотел его. Не хватало опять этого проклятого возбуждения. Глубоко вдохнув и шумно выдохнув, он изобразил полное недоумение. — Не знаю, Сторция, когда можно вернуться в казарму? — Я уточню, но думаю, что уже сейчас. Больше ничего не сказав, она вышла из палаты и вскоре вернулась за Риксом. Вместе они пошли от лекарского крыла Флавия в часть владений, отведенную для гладиаторов, стараясь вести себя непринужденно и как обычно. По пути Сторция проинструктировала его, как комментировать свое отсутствие на дневных тренировках и притворяться больным. И что шрамы на плече лучше скрывать одеждой и броней, лишние расспросы до первого выхода на арену будут некстати. — И когда уже эта арена? — Рикс только сейчас, после пережитого, смог опустить плечи, которые были задраны едва ли не до ушей. Неприятным осознанием было также, что нахождение среди гладиаторов больше не казалось ему комфортным. Как будто все на него смотрят и шушукаются про его связи с детьми ланисты. Хотя Сторция шла рядом с совершенно прямой спиной и задранным подбородком, что немного успокаивало. Про нее ведь не судачат. — Когда начнется сезон, может еще месяц, — снова этот сухой тон. — Ты дралась со львом? — вопрос вылетел у него прежде, чем обработался мозгом. Но Сторция и бровью не повела. — Это был тигр. Пришли. У меня еще дела, — она хотела исчезнуть в недрах гладиаторского дома по своему обычаю, но Рикс удержал ее. — Что дальше, Сторция? — В смысле? — Что мне ждать от них теперь? Повисло молчание, девушка поморгала, думая над ответом. — Очередного приглашения, — быстро ответив, Сторция все же освободила свою руку из его пальцев и ушла. Рикс побрел к себе. Уже в комнате, закрыв дверь и отгородившись от всех, он разделся по пояс (благодаря рваной тоге у него появился новый элемент гардероба — нижняя юбка) и снял повязку с плеча. Три полоски от когтей начинались почти от верхней кости и шли вниз к локтю, резко сворачивая на внешнюю сторону и обрываясь тонкими хвостами, так как в этот момент гладиатор увернулся. Они были темно-красными из-за запекшейся крови, которая старалась срастить кожу обратно. Осторожно потрогав корочки, Рикс размышлял, какие технологии использовались для такой аккуратности, если даже не понадобились швы. Вспомнились и слова Лабеля про «шьют как попало», но от его имени делают лучше. Ювелирная работа. А что, Августе нравятся ее игрушки, когда они изуродованы ее домашней животиной? Вздохнув, Рикс все-таки избавился от тряпок, в которые превратилась его нижняя туника, и надел новую. Еще помешкался и натянул бордовую верхнюю тогу, прикрывающую плечи, и закрепил широким кожаным поясом. Стоит сходить увидеться с Орвоном и Афием, если они будут в общем зале, а то от последних суток и свихнуться можно наедине с собой. Всеми силами хотелось избегать и оттягивать момент, когда придется осознать произошедшее в полной мере. Несмотря на поздний вечер, в общих покоях было многолюдно. Видно сегодня случилось что-то интересное или разрешили пирушку. Найти друзей не составило большого труда, две кудрявые головы были в центре событий. Протиснувшись к ним, Рикс увидел стоящего в кругу Орвона, к которому были прикованы всеобщие взгляды. Друг был занят рассказом очередной не выдуманной истории, о которой невозможно молчать, а все слушали, раскрыв рты. — Как они только умудряются верить каждый раз, — весело сказал кто-то сбоку. Рикс чуть не подпрыгнул от неожиданности, но это оказался только Афий со своей извечной загадочной улыбкой. — Сам не знаю, хотя и сам могу повестись порой, — Рикс улыбнулся в ответ. Когда с ним разговаривают знакомые лица, словно ничего и не случилось, сразу возвращается причастность к гладиаторскому сообществу. И ужас внутри отступает. — Ты как? Граут сказал, ты слег с утра больной, — на лице Афия читались искренние переживания. Так непривычно было общаться с кем-то, кто не скрывает себя за тысячью масок. — Уже лучше, все нормально, — подумав, Рикс решил добавить страшных деталей, — но утром было так хреново, блевал дальше, чем видел. — Давай без подробностей, — наигранно сморщившись, Афий помахал перед собой руками. Они вместе посмеялись. — Рад, что тебе уже лучше. Кстати, слышал про Феликса? — А что с ним? — Риксу пришлось напрячься, чтобы вспомнить этого гладиатора, неприметного парнишку, у которого было совсем плохо с ближним боем, но зато отличные метательные навыки в зачатке. — Да пропал. Вчера вечером ушел из комнаты, поговаривают, решил сбежать, — Афий сказал это как-то отстраненно. Рикс сглотнул, понимая, что бегство отсюда было невозможным из-за высокого уровня охраны. А ночью подле Августы в лапах льва лежала обглоданная нога. «Твой котик готов к еще одной трапезе сегодня?» — Ты чего? Побледнел аж. Резко дернувшись от прикосновения руки Афия к своему лбу, Рикс вернулся в реальность. Ему было страшно допускать даже мысль, что эта ступня принадлежала Феликсу. И что сегодня точно также могли говорить о нем. Поверили бы Афий и Орвон в такие сплетни, будто он был способен бежать? — Н-ничего. Наверное, еще дает о себе знать утренняя лихорадка, — попятившись, Рикс скомкано попрощался с Афием и быстрым шагом вернулся в свою комнату. Замерев у двери и уперевшись в нее лбом, гладиатор дал себе несколько секунд глубоко подышать. Под закрытыми веками сами собой вспыхнули эти серые почти бесцветные глаза, которые в моменте смотрели на него с живым интересом сквозь пряди черной челки. Проклятье, как же все стало непонятно из-за одной прихоти какого-то властного придурошного отвратительного мерзкого сынишки ланисты. Что ему от него надо, что это за игры с его мозгом, почему он ему снится, почему сейчас Рикс вспоминает эти два глаза, которые лучше бы выколол собственными пальцами. От злости он ударяет кулаком по двери. И еще раз. Но агрессия не уходит, отравляя. Нет, Рикс не будет сдаваться и не позволит думать, что его можно запугать этой большой кошкой. Пусть он не смог победить льва, но его и не учили биться с дикими зверьми и вряд ли были шансы против режима берсерка, и вообще они обманули его с условиями. Пусть Лабель зовет его еще раз и они поговорят по-другому. Рикс тоже сможет скрывать свои истинные эмоции, тоже научится играть, пусть пока у него и не получается.

***

Приглашение не заставило себя долго ждать. Когда Рикс полностью вернулся в строй, забыл о затягивающихся шрамах на плече и вообще эта оранжерея уже напоминала лишь ночной кошмар, через несколько дней после очередной тренировки с оружием их всех собрал Граут. Достав из-за пазухи свиток, он сообщил, что в дом Флавия до утра требуются несколько гладиаторов ввиду нехватки рабочей силы. Видать, старый хрыч затеял у себя ремонт. И конечно, подойдут только новички, ведь опытным бойцам нужно тренироваться в преддверии начала боев, а на них ставки куда выше. Рикс не сомневался, что это то самое приглашение, и сразу вызвался. С ним выступили еще пара человек. Пока Граут что-то пояснял про работу у Флавия, гладиатор почувствовал на себе взгляд и встретился с голубыми холодными глазами Гарса, который подошел к нему почти вплотную. — Так быстро поднял руку, — его схожесть со львом как-то по-особенному напрягала в этот раз, — знаешь что-то? — Что, например? — Рикс вскинул подбородок, пытаясь подыгрывать. Ведь Гарс из их круга и вряд ли заговорил просто так. — Смотри, как бы ты не ошибся в своих расчетах, малой, — подняв одну бровь, гладиатор усмехнулся. — Не понимаю, о чем ты, — огрызнулся Рикс, хотя в груди немедленно родился клубок сомнений. С невозмутимым видом Гарс провел ладонью по его плечу, задрал рукав и посмотрел на отметины. Рикс тут же отступил, поправляя одежду, и злобно засверлил гладиатора взглядом. — Не лезь не в свои дела, чтоб такое не повторялось, — спокойно произнес Гарс. — Это угроза? — Рикс перешел на шепот, так как опасался чужого внимания. — Предупреждение, — он подмигнул. Кивнув кому-то недалеко от них, Гарс оставил новичка в покое и отошел. Нет, никакой пользы от этого льва в человеческом обличии, он только вносит суету в его мысли, чтобы сбить с толку. Надо будет узнать про него у Сторции, чтобы быть настороже. Ведь и Хотч что-то говорил про Гарса и его связь с Цезарем... Наверняка развлекается с чужими скелетами в шкафу, потому что свой уже ломится. Рикс не будет поддаваться на провокации. У него есть цель. И имя ей Лабель.