Валькирия

      Армин долго потирал озябшие руки будучи в вязаных варежках, неосознанно жался к Жану, который держался за плечи и прятал затылок от накативших снежных ветров.       Микаса шла рядом с ними, как всегда погруженная в свои мысли, не обращая внимания на холод. Легкое покалывание в области скул и свежесть между пальцами.       — Не ожидал, что сегодня пойдёт первый снег. Весь декабрь как-то без него обходились, — с стучащими зубами проговаривает Кирштайн. Хотя в Германии зимы были не очень холодные.       — Да, если бы знал, оделся во что-то нормальное, — подхватил Армин, задевая друга предплечьем.       — Микаса, может, тебе обмотать шарф вокруг головы?       — Да, иначе уши обморозишь!       Ханджи шла уверенным шагом впереди, для нее это не больше, чем малозначительные осадки, все-таки не заснеженные сугробами непроходимые дороги.       Около получаса назад она встретила их всех вместе на кампусе и предложила к ней присоединиться. Призывала к ее Крестовому походу. Сероглазая была не так занята в этот день, так как самые сложные предметы по сессии уже были сданы, педсовет позади и была возможность отвлечься. Как выяснилось позже, Армин и Жан были предупреждены заранее и знали о дне рождении Леви — у них с Зоэ был даже подарок.       Микаса же была крайней и для нее эта новость оказалась неожиданной. Поначалу были сомнения – идти ей или нет, но решила все-таки не отказываться от совместного движения, разумеется, не без уговоров очкастой. Ханджи хотела набрать как можно больше народу, но Ирвин не мог оторваться от учебы, а все гаферы в этот день праздновали в семьях Католическое Рождество. Петра же просто отправила подарок по почте, объяснив это тем, что не хочет навязываться Леви в его и так не самый любимый день.       — А ничего, что Армин и Жан с ним практически не знакомы? — девушка все-таки обмотала голову шарфом и выглядела теперь как русская красавица. — Тем более ты, Жан, как вообще с нами затесался?       — Это пустяки! Даже хорошо, что мы разбавим наш небольшой женский состав мужиками, я позвала еще Моблита. Да и тебе самой будет веселее со своими однокурсниками, разве не так?       — Я, если что, с продюсерского… — отозвался Арлерт, почему-то уверенный в том, что произошла какая-то ошибка. На что Зоэ перекосило от удивления, остановилась посередине дороги.       — Да? Впрочем, какая разница вообще, раз ты мне попался, значит, так и надо.       Они углубились в интереснейшие для них темы, почувствовав некое родство ума, Жан просто был доволен тем, что сможет провести этот день с милой Микасой, чьи снежинки на обмотанном вокруг ее головы шарфе образовали белый ореол. А ее волновал только сам факт отсутствия у нее подарка для именинника, все-таки это было не совсем красиво с ее стороны. Но куда деваться, если тебе так поздно сообщают о торжестве?       Этот район сам по себе был не очень-то людным, но детишки резвились здесь постоянно, повсюду можно было разглядеть их маленькие следы на тонком слое снежной пудры. Здесь и Йоханнес показывается за углом, держа в руках длинную палку. Размахивал во все стороны и бормотал, представляя, как он разделывается с бандитами. Кошачья улыбка становится ещё шире, когда он замечает свою богиню.       — Йоханнес, ты везде бродяжничаешь? — девушка не берет его за руку, но и не отказывается идти вместе. — Только не говори, что у тебя не будет Рождества…       — Неа! Я ещё нужен буду на работе.       Такой расклад ее не устроил, и, сжав кулаки, она поволочила его за собой. Пусть хоть в такой праздник посидит у буржуйки и попьёт морсу. Тот не сопротивлялся, но предупредил, что весь день отлынивать не будет.       Армин удивился при виде ребенка, Ханджи даже не заметила его, продолжая свой монолог. Поднявшись на нужный этаж, все столпились у двери в ожидании хозяина. На звонки внутри квартиры никто не реагирует, поэтому Ханджи присаживается на корточки и решается воспользоваться отмычкой.       — Ты взламываешь замок? — Йоханнес теребит Микасу, кусая потрескавшиеся губы. — Леви ведь угостит меня леденцом, как в тот раз? Или лакричной палочкой?       Армин с Жаном чувствуют себя неуютно, но отговорить Зоэ от взлома никак не удаётся.       — Ну так а если он спит? Или свалился в голодный обморок? Мы должны к нему попасть, — не сдавалась она.       — А кто-то еще будет кроме Моблита?.. — интересуется Аккерман, стоя чуть дальше всей толпы. — У Ривая не такая уж большая квартира, будет ли это удобно?       Все разом обернулись в ее сторону.       — Ты была у него в квартире?! — особенно обескуражена была Ханджи, так как чистоплюй никого не подпускал к своей неприступной крепости и никогда не звал к себе домой, за редким исключением, если дело касалось работы, как это было с Петрой, или же случались какие-то единичные неотложные разговоры с Смитом. — Слушай, а это о-о-о-чень интересно… — очки заблестели опасным огоньком.       Слышится характерный щелчок. Ханджи удается порвать цепь плоскогубцами; один только бог знал, что за пыточный набор у нее имелся. Компания приоткрывает дверь и поочередно оказывается внутри. Ривая нигде нет.       — Я могу попробовать сделать запеканку. Или штоллен… — Армин интуитивно приближается к кухне, но побаивается брать фартук без спроса. — Если никто больше не умеет готовить.       — Как ты собираешься попробовать то, чего еще нет? — на странные шутки Жана реагирует с улыбкой только Армин.       Ханджи зажигает мелкую свечку на подоконнике, приятный дым от потухшей спички разносится у стола. Она похожа на завоевателя, что с раскинутыми в стороны руками приближался к новым владениям.       — Творческая личность, называется… Никакого художественного беспорядка, — огорченно заявляет девушка, откусывая головку раскрошившейся спички, и пробуя ее. — С детства люблю этот вкус.       — Он минималист, — Микаса считает нужным высказать мысль. Только что она наступила чулками на лужу, стёкшую от мокрых накиданных сапог в гостевой.       — Да ну, вы сейчас серьезно решили обсудить это? — Жан с открытым ртом помогал замешивать тесто в тарелке, но из-за отколотого кусочка на ее каемке тесто иногда уползало.       Коробок спичек отправляется в карман, Зоэ считает до пяти. Предположительно для того, чтобы озвучить считалочку и обозначить тем самым ее готовность отправиться на поиски Аккермана.       Студенты окончательно обосновались на кухне, оставляя все другие комнаты в одиночестве. Кухонные разговоры, так свойственные студентам, дополняли их скромное празднество. Брюнетка предпочитает тихо перемещаться по квартире в поисках интересных уголков, не засиживаясь за одним только столом. Знакомая местность, будучи в темноте, обретает другую форму, поэтому девушка специально не касается осветительных приборов, оставляя тьму квартиры нетронутой.       Она была достаточно высокой, выше той же Ханджи, отчего без труда могла видеть содержимое полок в прихожей. Ничего такого, что могло бы заинтересовать, кроме открытки, что была прислонена к стене: Нарисованная обнаженная женщина, лежащая на богатых покрывалах — это и впрямь поразило. На картине в ногах шипел черный котёнок. Подпись Эдуарда Мане.       — Эй! Эй!! — кричит хвостатая, упираясь всем лицом в оконное стекло. — Я, кажется, вижу его!       — Ривая?       — Субъект только что подходил к дому, но… Теперь останавливается? Карамба! Теперь он идет ровно в противоположную сторону!       Девица хватает первого попавшегося парня под руку и бежит с ним по лестничной клетке вниз. Этим парнем становится Армин, который успевает заледенеть как только оказывается за пределами двери. Ривай неспешно удаляется, припрятав руки в карманах своего длинного пальто.       — Как лучше всего обозвать пацана, чтобы он точно обратил внимание? — Ханджи обращается к Арлерту, попутно выкрикивая что-то нечленораздельное вслед Аккерману.       — Может быть… Фуфлыга? Если обращаться к старому словарю, это означает…       Ханджи, запыхавшись, тяжело опускает руку на плечо сбежавшего друга, чуть ли не навешиваясь на него всем весом. Однако успевает произнести только: «Леви, мы…», как в ту же секунду оказывается перекинутой брюнетом через плечо прямиком в заснеженные клумбы. Блондин ойкает и делает шаг назад.       — Я Армин Арлерт! — внезапно сообщает он и протягивает руку вперед, но остается проигнорированным, так как Ривай только сейчас успел повернуться к нему корпусом, еще толком не оценив своего второго преследователя. — Лучший друг Микасы… Вы, наверное, должны быть знакомы… — паренек глубоко вбирает в легкие побольше воздуха. — Ах да, с днём рождения вас!       — Что?..       — Ничего себе! Научи-научи! — восхищенно вопил мальчишка, наблюдая за скрючившейся девкой. Йоханнес уже воспринимался как должное, поэтому его появление не вызвало у брюнета ровным счетом никаких эмоций. — Ты тоже один из карателей заблудших душ? Тоже хочу кого-нибудь опрокинуть!       Вскоре ушибленный комок на земле встает на ноги, пытаясь выпрямиться в спине. Шатенка добирается до этих троих, держась за бок, пока у оператора в это время раздраженно дергается бровь.       — Лёвочка, Левиафан… Мы пришли тебя поздравить. Идем с нами, там тебя еще ждет парочка гостей. В прошлом году тебя никто не трогал, а в этом потрудись уж оказать нам прием, — проговорила наспех Ханджи. — Радуйся, что мы не обвязали твое жилище носками.       — Почему же вы тогда ушли?.. — осторожно интересуется голубоглазый.       — Видимо, Арлерт, я подумал, что ошибся домом. — брюнет поднимается к своей квартире, замечая рядом с дверью шпильку от чьих-то волос. — А чего сразу не воспользовалась тараном, а, Ханджи?       — Не моя парадигма, ты же знаешь.       Обувь аккуратным образом отправляется на стойку, а немного мокрое пальто с шарфом брюнет вешает отдельно, дав им возможность обсохнуть. Остальные гости не слышат возвращение друзей, посему Жан не сразу оборачивается, раскладывая на столе посуду, которой явно не хватало на всех, а Микаса в это время пыталась достать из духовки уже немного подгоревшую запеканку Арлерта, стоя перед горячим паром в кухонных варежках, туго завязанном фартуке и с румяными щеками.       — О, Армин… Посмотри, кажется, успела.       — Ты не добавила специи, да? — огорчённо выдыхает Армин.       Леви как-то странно оглядывает этих двоих, легко мазнув по Жану и задержавшись взглядом на Микасе, что предстала в такой идиллии.       — И ты здесь, — обращается брюнет. — Вместе пришли? — в его голосе возникают нотки язвительности.       Получается очень разносторонний ответ, состоящий из «нет» Микасы и «да! Типа того» Жана.       Спустя двадцать минут обстановка тает, в комнате становится легче дышать, какая-то часть гостей перебралась в гостевую, залипая у винилового проигрывателя, другая осталась на кухне, так как именинник не дал добро на то, чтобы расхаживать с закусками по квартире.       Мальчишка мельтешит рядом, озадаченно разглядывая журнал с уличными и криминальными фотографиями отталкивающего, но великого Артура Феллига, все больше и больше побаиваясь пролистнуть следующую страницу.       Моблит приходит спустя час, сильно извиняясь перед всеми, и также садится за всеобщее обсуждение фильмов, на этот раз – немого кино. Армин с горящими глазами пересказывает комедийные сценки Бастера Китона и Чаплина, а Ханджи, немного подвыпившая, путает его с «Голубым ангелом» Штернберга, который вообще ничего общего с предметом разговора не имел, но очаровал режиссершу педантом учителем, который все-таки пустил слюнки на прелестную певицу Лолу-Лолу.       К сожалению, всем приходилось по очереди пить только из двух кружек, так как никто не предугадал отсутствие в доме чистоплюя большого количества сервиза. Оно и понятно — он живет один. Возможно, какие-то дополнительные чайные чашечки у него имелись, но явно были припрятаны в сейфе, дожидаясь «лучших времён» или особых церемоний. То же касалось и тарелок, поэтому запеканка с шестью свечами вместо двадцати шести занимала одну из трех тарелок, оставляя две другие на семерых человек.       Без даров имениннику тоже не обошлось, Армин тихо оставляет две новых мочалки для мытья посуды у раковины, Ханджи с Моблитом натягивают на оператора серый свитер, купленный, как они сказали, в мужском отделе. Очевидно, Леви в нем утонул, напоминая теперь еще больше ребенка, однако Ханджи это нисколько не огорчает, наоборот, она бьет поникшего Моблита по плечу, произнося сквозь смех: «Я же тебе говорила!». Жан дарит набор кистей для чистки объективов, ведь кто как не собрат по общей профессии знает, что лучше всего выбирать в таких случаях.       Микаса впервые за последнее время улыбается, наблюдая за происходящим. Что-то должно было хоть немного заполнить ее опустошённость, и она не жалела, что все-таки согласилась провести этот вечер в кругу знакомых.       — Ханджи, скажи, это правда, что Леви несколько раз ударял тебя по голове, волоча в ванну? — осторожно спрашивает Моблит, когда подарки уже были вручены и Ривай уже ушел относить их.       — Да ты что говоришь такое!? — она снова заливается смехом, опрокидываясь назад. — По голове он меня никогда не бил. Он предпочитает сбивать с ног.       Брюнет, оставив все дары в одном месте, заходит в коридор, чтобы повесить обратно высохший шарф. В темноте не сразу понятно, что с вешалки что-то свалилось, поэтому он подходит ближе – Неряшливо раскиданная дубленка в коридоре. «Это точно детская…» Ривай опускается ниже, обхватывая одежду мальчишки руками, но останавливается, как только замечает россыпь синих бус, вероятно, высыпавшихся из кармана дубленки при падении. Стоит только повторно более внимательно взглянуть на синюю горсть в полумраке коридора, как он решительно забирает ее с собой.       Операторка думает, что лучше ей не задерживаться здесь допоздна, как она уже привыкла, и посматривает на часы, чтобы определить время: около десяти вечера.       Моблит в это время вовсю играл с Йоханнесом и долго пытался угадать, что он за персонаж, имя которого было указано на бумажке у него на лбу, Ханджи как раз заканчивала цитировать строчки из «Потерянного Рая» с бутылкой вина, а Армин куда-то пропал. Следовало бы его поискать, вероятно, снова где-то сидит, погруженный в себя.       — Можно тебя на минуту? — Ривай оказывается рядом достаточно внезапно, девушка неоднозначно смотрит на него в ответ, чуть наклонившись вперед.       — Что такое?       — Здесь слишком шумно.       Микаса понимающе кивает, даже не оглядываясь. Он ведет ее в ванную комнату, плотно закрывая за собой дверь.       — Йоханнес не говорил, что попал в плохую компанию?       Микаса хмурит брови, пытаясь вспомнить, но ничего подобного она не слышала. Их прерывает шорох за занавеской и Аккерманы тут же замолкают.       — Простите, я тут, кажется, что-то уронил в слив вашей ванны… Подошел к зеркалу, а там была коробочка и я ее задел случайно. Не успел разглядеть, что именно укатилось… — Жан сидел на коленках в ванной, отчаянно вглядываясь в решетчатую бездну.       Брюнеты перемещаются в другую комнату, минуя торжество гостевой. У Ханджи проскальзывает мысль, что эти двое только что перепехнулись в туалете. Музыку в спальне Ривая практически не слышно, он пропускает Микасу вперед.       — Что происходит? — спрашивает она немного волнительно, сама не зная, что вдруг на нее нашло.       — В кармане сопляка лежал кодераин. Он что, загоняется всем этим?       Такого Микаса не ждала от слова совсем. Услышанное никак не вяжется с образом сегодняшнего мероприятия. А бывший настрой моментально меняется.       — Не говорите так… — Микаса смотрит на синюю таблетку с небольшой выемкой внутри, которую брюнет держал между пальцами. — Вы не ошибаетесь? Может, они нужны ему для игр?       — Ты еще скажи, что это подарок мне.       Брюнетка упирается в комод, немного присаживаясь сверху. Если мальчуган и правда имеет отношение к наркотикам, то только из-за своих тупорылых родственников, что не уделяют ему время, вынуждая его скитаться в одиночку и зарабатывать себе на жизнь. Неудивительно, что уличный ребенок мог подцепить любую заразу, странно, что еще не начал курить.       — Йоханнес еще ребенок, как такое возможно?       — Вот сейчас и узнаем.       Леви распахивает дверь, не выходя при этом за пределы спальни, и обращается к тем двоим, что так и сидели с бумажками на лбах.       — Скажи, я морской житель? Точнее, я живу под водой? — мучился Бернер, не зная уже, какой вопрос лучше задать.       — Русалочка, передай Сатане, чтобы тащил свой зад сюда.       Мальчуган возмущенно заболтал ножками, сетуя на то, что мог бы и сам легко догадаться, какого персонажа ему загадали. Моблит же неловко улыбается, наконец-таки освобождая свой лоб от бумажки. Какая досада.       Дверь за мальчиком закрывается, когда он оказывается внутри спальни, стоя рядом с девушкой.       — Оставлю вас, — брюнет отходит к противоположной стене, сложив руки на груди, дав этим двоим возможность разобраться самостоятельно.       — Тебе никто не желает зла, Йоханнес? Подумай хорошенько, — обращается к нему девушка. — Может, те шумные компании, которыми ты так восхищаешься, имеют дело с чем-то незаконным? И тебя хотят подставить?       — Они имеют дело только с незаконными действиями плохих людей… Мой двоюродный брат как раз наказывает их за что-то плохое!       В голове Микасы все спуталось, она перестала понимать, кого считать хорошими, а кого плохими, поэтому отрывает бумажку с мальчишеского лба и собирается писать на ее обратной стороне, чтобы разобраться со всем последовательно.       — Так, о чем ты? Давай я запишу их фамилии. Брата необязательно, у вас ведь одинаковая, — на этом моменте она осознает, что никогда не интересовалась его личной информацией.       — Я Шпрау!       После такого гордого выкрика, она смотрит на него в упор, сжав карандаш почти до хруста.       — Вы оба Шпрау? Твой брат, выходит, заочник, который учится со мной в академии?       Леви, все это время с трудом сдерживаясь и долго слушая этих двоих, подходит ближе, понимая, что больше не в состоянии это терпеть.       — Микаса, ты совсем газет не читаешь? Этот Шпрау не только учится в академии, он ещё известный участник гестапо.       За дверью слышится треск бенгальских огней. Леви произносит одно лишь «тц», разворачивая мальчугана к себе, сжав его предплечья.       — Тебе доводилось иметь дело с синими таблетками? Мы нашли их в твоей дубленке. И не думай солгать нам.       Микаса закатывает глаза – беседа с детьми явно не его конек. Мальчишка смотрит в пол, сжимая кулачки, не понимая, за что его тут держат.       — Что с ними не так? Арне говорит, что я очень важен для него, когда выполняю свою работу! Сегодня я тоже, кстати, буду занят, а он пойдёт ловить всяких гадов, ведь он…       — Каратель заблудших душ. До чего же скотское название, — не выдерживает Аккерман, договаривая за мальчишку и возвращая ему кодераин. — Что ж, не будем тебе мешать.       Йоханнес обиженно уходит, направляясь обратно к играм, оставляя сероглазых снова наедине.       — Зачем вы это сделали?!       — Связь очевидна. Мы проследим за ним, когда он снова попытается подложить кому-нибудь таблетки. Я уверен, что это он этим занимается, а спустя время жертву настигает банда прославленных гестапо. И каждый раз безошибочно.       — Вы хотите сказать, что это из-за него люди попадали под статью с хранением наркотиков? Каким образом?       Она вспоминает, чем обычно занимался мальчишка, пытаясь добраться до сути. Обо всем этом и думать было противно, не то что копаться, выискивая истину.       — Он обслуживает людей на площади. Может продать газету или помочь с ботинками… Вероятно, люди попадали в ловушку как-то после их взаимодействия? — Микаса старается говорить шепотом, но у нее не всегда удается. — Нам нужно это проверить.       — Твоя догадка по поводу его так называемых клиентов кажется верной. Однако если он подкладывает вещество совершенно рандомным людям, в таком случае будет сложнее это вычислить, — Леви стаскивает с себя свитер через верх, отодвигая шкаф в сторону – за ним открывается арка, вход в небольшое углубление в стене.       Девушка держит себя за плечи, собираясь с мыслями. Она ведь собиралась уйти пораньше, но…       — Я пойду с тобой... Я должна выяснить, как помочь Йоханнесу, — на это высказывание Леви вручает ей один из своих киноаппаратов, который выудил из того неявного хранения.       — Скооперируемся.       Время близится к двенадцати ночи. Как заведено, зимой в эти часы уже давно темно. Город только на первый взгляд кажется пустым, но на самом деле в некоторых районах в нем кипит своя ночная оживленность, которую знают только пьяницы (если сам район не очень), возможно, некоторые романтики, любящие побродить по бульварам под луной.. Бывают, не к счастью, еще и криминальные элементы, которым надо до кого-нибудь докопаться, но они, в принципе, есть всегда и везде. Аккерман жил в трех кварталах от одного не самого приятного места, где, будучи еще ребенком, он тоже не отказывал себе в бандитстве и мелком хулиганстве. Кто знает, каким доном мафии сейчас бы он был, если бы его не отправили в школу, а потом и в академию.       — Не темновато ли, а, Арне? — хрипит один плечистый пацан, ветлявший с друганами по сутулым улицам, — Вечно у тебя интуиция в самые необычные моменты возникает.       — Меня больше волнует то, что нас никто из журналистов здесь не увидит.       — А тебе всегда надо попадать на страницы газет? Я, может, спать собирался, — поддакивает приятелю Уолтэр.       Они не всегда ходили в полном составе, но с ними всегда был Арне. Негласно считалось, что он был кем-то вроде вожака, хоть изначально так не было в их объединении. После того, как Шпрау раз за разом удачно отлавливал всякое отребье, он получил среди своих некий авторитет.       — Не знаю, как вы, а я сегодня умаялся за день, хоть кости разомну, — Арне бойко подпрыгнул находу, ведя всех за угол.       Вдоль канала шел высокий гражданин чем-то сильно раздраженный. Только что он вышел из какого-то здания, крикнув пару резких словечек, вероятно, своей жене, после чего ушел вглубь города, периодически чертыхаясь на свои ботинки. Обычное желание прогуляться и развеяться, похоже, довело его до галлюцинаций, иначе он никак не мог объяснить те возникшие образы и фигуры, что мерещились ему в переулках. В какой-то момент его дергают за рукав, и парень в шляпе вынужден посмотреть вниз. Удивительно, но даже вечером можно встретить чистильщика обуви…       — Ребенок, что ты шляешься? Так и напугать можно.       — Смотрю, ваша обувь не в порядке, герр.       — Да жена вылила мне на нее свои прокисшие щи. Не выдержала наших недомолвок, курица, — парень кашляет и его голос становится немного ниже. — Принимайся уже за работу, я спешу.       Мальчик садится, устанавливая ногу клиента на небольшой табурет, принявшись тщательно отмывать всю грязь. Пару раз он получил несильные оплеухи от нетерпеливого мужчины, после чего приподнялся и немного отряхнул пальто своего гостя.       — Извините, герр, но вам было бы неплохо почистить и свой костюм, — язвительно произносит Йоханнес, чувствуя, как горит его ухо.       — Помалкивай, воришка. И скажи лучше спасибо, в двадцатом веке, в отличие от девятнадцатого, такие как ты уже не очень-то и нужны, а я все равно воспользовался твоими услугами.       Мальчишка как-то сразу нахмурился, но парень решил не заострять на этом внимание и не задерживаться. Пройдя метров так сорок, он прибавил шагу, но не из-за того, что действительно спешил – очевидно, за ним был хвост. Встав у фонаря, он принялся судорожно шарить по собственным карманам. Шорох ткани перебили звуки чьих-то шагов.       — Что-то потерял, шляпник? — сразу семеро гестаповцев заключили его в широкое кольцо, что было весьма неожиданно.       — Если вы следите за порядками, то вам точно не сюда, парни.       — Посмотрите, как запел, — вперед вышел Арне, взывая к публике. — Очередной прощелыга, который думает, что ему все сойдет с рук. Только вот даже в таком затхлом райончике свершается правосудие.       Остальная группа начала присвистывать, ожидая момента, когда Арне торжественно покажет всем те самые синие сокровища, что так безошибочно всегда находил их любимый вожак. Уолтэр заметил в тени блондина, что так уверенно вышагивал вперед, стремясь как-то обойти это сборище.       — О, будешь нашим свидетелем! — вскрикнул гестаповец. — Но лучше тебе отойти на безопасное расстояние, сейчас ты увидишь, как мы справляемся с уличной грязью.       Армин поджал губы, осматривая эту мрачноватую картину.       — Что вы хотите с ним сделать? Он что-то натворил?       Высокий герр в пальто стал отходить назад, но несильно дальше самого фонаря, он должен был видеть эти скверные рожи, которые собирались проучить его. Руки немного вспотели, а ноги подрагивали.       — У этого парня с собой наркота. Я таких за милю узнаю, — Шпрау толкнул незнакомца руками, отчего тот потерял почву из-под ног, навалившись на фонарный столб. — Показывай все свои карманы! Если откажешься, это будет расцениваться, как оказание сопротивления полиции, — он принялся долбить его кулаками, выбешиваясь еще и с того, что высокий парень постоянно закрывал лицо.       Через минуту двум мужикам тоже захотелось поучаствовать, они начали приближаться, Армин же решительно перегородил им дорогу.       — Как вы можете так уверенно это заявлять? Может, вы еще и знаете название запрещенного вещества?..       — Разумеется, блондинка. Сейчас сама увидишь, насколько я проницателен. И если я окажусь прав, можешь сходить со мной на свидание, — Арне стоял и смотрел, как незнакомец выворачивает свои карманы, однако, они оказались пусты. После такого у всех присутствующих перехватило дыхание, — Дьявол! Куда ты дел кодераин, он же должен был быть у тебя... — Шпрау как следует замахнулся, желая еще больше отыграться, но незнакомец резко отпрянул, сделав ловкое сальто назад.       — Отлично, Жан! — крикнул Арлерт, отбегая в сторону, освобождая теперь поле своим друзьям.       Каратели душ находились в замешательстве, впервые вышло так, что вместо таблеток они получили самый что ни на есть х** с маслом. Однако такой жест не остановил их, они и не думали отступать, хоть и понимали, что знатно лажанулись. Точнее, лажанулся их главарь.       — Ты справа заходишь, я слева! — крикнул Уолтэр остальным, засучивая рукава по самые локти. Как только он это произносит, ему в челюсть прилетает удар коленом. Парня отшибло до самого асфальта и он не сразу находит в себе силы понять, как это произошло: перед ним стоял Аккерман, похрустывая костями своих запястий и шеи. Будто только готовился к удару.       Жан старался находиться на одной позиции, но это оказалось куда сложнее, чем планировалось. Его окружило сразу трое.       — Ты здесь один, приятель, а если ты думаешь, что та блондинка поможет тебе, то ты глубоко ошибаешься, — произнес Шпрау, без какого либо страха подходя ближе. Он сам учился на операторском, и силы в нем было побольше тех же его коллег.       Кирштайну пришлось сначала сделать подсечку первому, а второго вынести с двух ударов в солнечное сплетение, перед тем, как встретиться тет-а-тет с этим отморозком. Парень подступается к нему сбоку, прикидывая способ, как легче будет его одолеть. В одно мгновенье набрасывается. Шпрау вместе с Жаном оказываются на земле, волоча друг друга с ярой силой, попеременно меняясь местами. Жану не хватает всего несколько секунд, чтобы уловить взглядом ловкое движение своего противника, и Арне удается подняться и заехать тому в живот. Послышалось приглушенное мычание. Сейчас главарь надеялся, что его команда разделается с ним окончательно, только вот банда не приходит, сколько бы он не рычал, а вместо нее возникает уже знакомая ему студентка.       Шпрау оказывается в жестком захвате девушки, чувствует хруст собственной руки, которую загнули куда-то к затылку с небывалой силой, и на мгновение охватывается паникой.       — Что все это значит? — парень пытается отдышаться, но при малейшем его движении захват становится все невыносимее.       — Какой тупой вопрос, — Жан поднимается, коварно вытирая кровавую губу рукавом. — Нехило ты так по мне проехался.       Гестаповцу удается только краем глаза обнаружить, что все оставшиеся его напарники теперь лежали на дороге, не подавая явных признаков жизни. Кто-то с трудом находил силы пошевелиться и мучительно постанывал. Неужто это та блондинка вынесла их всех, пока они тут втроем возились?       — Скажите, куда вы дели таблетки.       — Прикинь, мы их просто выбросили, — Кирштайн разводит руками. — Я практически сразу достал этот подарочек, как только поспешил в переулок. Стоит отдать должное, ваша сраная команда быстро материализовалась, был риск просто не успеть сделать это в тот момент, пока никто не видит.       Армин в это время мял в руках снег, приглядывая за киноаппаратом, который недалеко оставила подруга.       — Ты будешь арестован. И вся твоя шайка пойдет за тобой следом, — отчетливо произносит брюнетка ему в ухо. — Не думай, что все содеянное тобой несколькими минутами ранее не осталось мной задокументированно.       — Ого, неужто кино студенческое снимаете? — Арне скалится, находя всю эту ситуацию весьма комичной. Но как только он вспоминает про фонарь, лицо его приобретает другие оттенки, так как даже техника их времени способна уловить хоть какие-то значимые моменты, пусть даже в темноте, а при источнике света и подавно.       — Чего встали, молодые? Идем уже. — Ривай появляется из темноты и перешагивает тела, присоединяясь к своим. Чувствуется, как колкие снежинки царапают щеки. Он стряхивает с себя появившийся снег, собственноручно поваляв до этого остальных четырёх участников банды. Надвигалась небольшая метель.       — В-вы же чертовы Аккерманы! Чего прицепились? Это от вас по-хорошему бы надо избавиться, вместе с погаными евреями, — выплюнул усатый. В его глазах пылал огонь ненависти и отвращения, похоже, он мог бы наговорить ещё больше, но решил не распинаться. — Горите в гиене огненной.       — Какой ты догадливый. Веришь в посмертие? В таком случае, когда ты присоединишься к нам в Ад, мы будем представлять для тебя еще большую опасность, — сероглазый угрожающе приблизился к вожаку стаи, намереваясь познакомить его болтливый рот с его сапогом.       Но Армин резко бросил вылепленный снежок в нахальное лицо парня, нахмурив заметные брови. Шпрау не посмеет оскорблять его подругу. Тот сразу зашипел от неприятного холода, пытаясь сопротивляться и пятясь куда-то назад.       Жан шел рядом с Армином, описывая ему свою актерскую игру. Признался, что чуть не засмеялся, когда говорил о выдуманной жене-курице, отчего могла быть заметна предательская разница в голосе. Друзья остались нераскрытыми Йоханнесу, и это, пожалуй, плюс.       Леви шел позади всех, он часто дистанцировался в компаниях, но в этот раз Микаса также отстала немного от парней, задержавшись на месте. Ей хотелось пройтись с ним вдвоем, да и было что сказать.       — Как думаете, почему Арне так поступал?       Ривай приподнял бровь, заметив рядом с собой сероглазую. Та передала ему обратно сумку с киноаппаратом.       — Ему была важна особая репутация. Когда нарушения в городе возникают чуть ли не каждый день и ты способен их контролировать, твоя работа превращается в сказку, где ты самый сообразительный герой, а все остальные просто жертвы случая.       — А что насчет его младшего брата? Он использовал его в своих целях, пудря мозги тем, что они оба делают хорошие дела… Вот только Арне заигрался, — операторка с трудом сдерживает гнев. — К тому же, как я поняла, остальная группировка не знала о причастности Йоханнеса к делу. Да и он вряд ли осознавал, что как-то замешан в этих делах, просто послушно исполнял поручения.       — Будешь теперь еще больше за ним приглядывать? — спрашивает Леви, замечая, как от его выдоха появляется пар.       Микаса прячет лицо за челкой. Где-то внутри нее точно разросся росток чего-то тёплого. Она знает, что сам Ривай вряд ли бы стал возиться в этой грязной истории по своему желанию. Девушка видела прямую связь с ней, но почему-то не могла произнести всего этого вслух, озвучить предположения. Возможно, этого и не требовалось, незачем докапываться и искать какие-то скрытые мотивы.       — Он и раньше, считай, был бездомным, а сейчас без брата может совсем пропасть, — девушка отчего-то подумала, что все люди отчасти бездомные, и сам факт того, что ты мог иметь родителей, не мог избавить тебя от ощущения одиночества, ты один в этом мире и пойти тебе некуда. — Но дело даже не в его помощи Йоханнесу, которую Арне и не оказывал совсем, просто мальчик на него равняется и, кажется, все-таки считает семьей?       И ведь все это очевидно. В конечном итоге Леви бы и не узнал обо всем этом, если бы она не втянула его сама, еще тогда, когда притащила Йоханнеса в его дом. Мальчишка и правда стал ей дорог, подобно маленькому брату, и Ривай это замечал.       — Открытка у вас дома… Это ведь картина Мане?       Леви удивился. Она сразу же подумала о том, что полезла не в свои дела.       — Олимпия. Мама частенько ходила со мной по выставкам, всегда останавливалась именно у этой картины. Не помню, как работа вообще оказалась в нашем городе, но я слышал, что много зрителей были недовольны этой обнаженной барышней. Кто-то даже был готов разорвать полотно прямо в зале, — ответил Ривай, особо не задумываясь. Будто этот фрагмент отлично впечатался в память и всегда был там. — Раньше не понимал, почему она решила потом назваться ее именем. Репродукцию хранила до самой смерти.       — Взяла себе ее имя? Это значит, что она…       — Да.       Микаса посмотрела в лицо брюнета, неспешно идя с ним на одном уровне.       — Знаете, полотно очень красивое. Думаю, многих раздражал ее уверенный в себе взгляд, непринужденная поза. Она была куда смелее и умнее всех тех оскорбленных зрителей, которые хотели видеть ее ниже себя, — девушка пыталась представить себе его мать, думая, что она была ничуть не хуже этой девы художника. Учитывая внешность Ривая, она, безусловно, была красавицей, возможно, самой изысканной фройляйн, которую она могла видеть.       Парень только подтолкнул брюнетку в бок, сейчас она казалась ему наивным ребёнком.       — Выходит, вы также без родителей жили? — и этот вопрос также вылетел сам собой, то ли прилив крови к телу после драки раскрепостил ее немного, то ли сам вопрос не показался личным. Сейчас в небе горит снег, отчетливо выделяясь у света уличных фонарей, они уставшие бредут домой и никаких правил не существует.       — Почти всю жизнь без них обходился.       — Мне это знакомо. Иногда чувствую себя какой-то не такой, будто бы имея полноценную семью я бы обрела себя, — произнесла девушка, мысли в голове невольно нарисовали их давний разговор, где оператор говорил, что незачем отстаивать свой род великими делами перед другими. Поведение Арне самый яркий тому пример. Он все равно терпеть их не может, какими бы способными и полезными они не были. И пусть парня ждал тюремный срок, это несильно меняло обстановку в Германии и ее враждебное отношение. — Теперь же мне кажется, что я всегда была одна.       — Поэтому веди себя как хочешь, и занимайся только тем, что важно для тебя. Никогда не пытался угождать всем этим голубым кровям, — на этих словах она поскальзывается на гололедице, с силой сжав спасительное плечо Леви. Но тому не удаётся удержать равновесие, из-за чего они вдвоём сваливаются в остатки травы.       — Бестолочь…       — Извини.       Он проморгался несколько раз, находясь в секундном оцепенении, но почти сразу же добавил:       — Будь внимательнее.       Она аккуратно встает на колени, руками упираясь в лед, но снова начинает разъезжаться в стороны. Леви принимается вытряхивать из рукава снег, но прилетевшая новая порция холода ему за шиворот заставляет остановиться, выстроив вокруг себя леденящую ауру.       — Это что сейчас было? — угрожающе интересуется брюнет, всем своим нутром ощущая, как беспощадный снег пробрался до самых лопаток.       Он повернулся к ней корпусом, но Микаса сидела на льду в метре от него с таким серьёзным и асоциальным видом, что никто бы никогда не догадался, что это ее рук дело. Что за девчонка.       — С праздником тебя, — говорит она, кое как поднимаясь. — Надеюсь, Ханджи добралась домой благополучно…       — Это не про неё. Уверен, сейчас вовсю спит на диване с бутылкой в руках. Нужно будет ее проводить.