Валькирия

      Спустя неделю между членами съемочной команды разрослось большее негодование, чем изначально, когда гаферы еще только узнали о наличии в их составе Микасы. Дело усугубилось после неудачного обвинения, девушка и не думала о том, чтобы мириться.       Им не так часто приходилось взаимодействовать, так как съемки в последнее время стали проходить реже обычного в связи с экзаменационными днями, но это не отменяло того факта, что каждая их встреча заканчивалась разборками.       Девушка даже не пыталась держать себя в руках, ее эмоции казались искаженными, настрой пассивно агрессивным, любой мог попасть под раздачу, даже если не лезть под руку. И выражалось это больше даже не в резких высказываниях, а в полной безынициативности и нежелании идти на контакт. Гюнтер пару раз пытался попросить ее что-то починить или размотать, но девушка была в таком подвешенном состоянии, что в какой-то момент он просто почувствовал себя виноватым и принялся делать все самостоятельно. Всему виной ситуация с пакостниками, сверхурочные обязанности на работе, в академии, внезапно свалившийся на нее сценарий ее собственного фильма, отлично показавший, что в ее случае лучше смерть, чем изучение основ драматургии. Над всем этим еще предстоит поломать голову. Но больше всего на ней оставила свой неизгладимый отпечаток недавняя размолвка с Эреном.       Рабочий день был в самом разгаре. Но все это было не сопоставимо с масштабом ее прострации.       Микаса давно хотела побывать в ангаре, но в этот раз он не произвел на нее никаких впечатлений, хоть она и хотела тут оказаться еще в самый первый день ее обучения, куда ее благополучно не пускали.       Ангар был внушающих размеров, напоминая своей формой вытянутый полуцилиндр, куда обычно заезжают самолеты. Протяжный коридор, набитый огромным количеством стеллажей и полок с оборудованием, запчастями и инструментами. В нем также есть целые залы, где проводились важные съемки мероприятий. Часто там могли оказываться какие-нибудь ораторы, чью важную политическую речь по какой-то причине не успели записать, и ему нужно было повторно выступать уже в заранее отстроенных условиях. Вот смотришь на экран, а все происходящее в нем снято совершенно в другой день.       В строй-отсеках ангара обычно не так много света, но он, в большинстве случаев, холодный и резкий, сразу же пробуждающий любого, кто войдет в них.       Поначалу людей было совсем немного, что считалось нормой, так как доступ в ангар мог получить далеко не каждый. Можно было слышать всего несколько звуков: голоса и редкие шаги. Оруо, Гюнтер, Эрд и недавно пришедшая звукорежиссёрша Петра, которую взяли в проект, заменив ею какого-то бывшего звуковика. Она с парнями была знакома ещё давно, и Леви также не прогадал с выбором.       Все тихо-мирно шуршали каждый у своей коробки, но в течение получаса в ангар наведалось еще десять новых операторов и звукорежиссеров. Аккерман поняла для себя, что лучше бы она взяла сегодня выходной. Только вот выходных у операторов не было.       — Как же хочется автомат… — нудел Оруо, обращаясь больше к Петре, ежели ко всей группе. — Я посещал все занятия по светотехнике и истории. Она должна это оценить.       — Разве ты не слышал ее избитые шутки про автоматы в армии? — прозвенела Петра, понимая, что Оруо находится в проигрышном положении.       — А что мне армия? Германия сильна и присоединит к себе весь мир. Мы докажем всем, что с нами поступили несправедливо и вернём былые силы. Гитлер обещал, что наша страна больше не будет придерживаться Версальского договора и перестанет выплачивать баснословные деньги странам победительницам. И тогда бедности придёт конец. — разговор доносился откуда-то из дальних стеллажей.       — Пока что я не вижу карикатурных плакатов с изображением иностранцев в неприглядном виде. Выходит, войны все-таки не будет? — отвечала Петра, надеясь на лучшее.       — Война, если так подумать, дело тоже необходимое, без неё не было бы развития и цивилизации. Но пока что не видать нигде карикатур, ты права, они есть только в отношении к неугодным расам. Зато в других странах какие-то междоусобицы происходят, глянь на Испанию! Но я бы и там справился, дайте только пушку потяжелее. — Оруо сейчас походил на один тип людей, которым для нормального существования позарез нужно было только самое расфуфыренное и дорогое оборудование. Часто операторы мерились своими киноаппаратами, подобно детям, что лезут друг к другу в штаны с линейкой.       — Микаса, ты рассортировала все патроны? — Эрд заглянул под стеллаж, в попытках найти девушку, но ее голос отозвался в противоположной стороне. — Леви говорил, что мы, возможно, сегодня задержимся тут… Но мы и сами могли бы попытаться немного ускориться.       — Только грипхеды.       — Что грипхеды?..       — Только их рассортировала.       Блондин озадаченно почесал свою бородку, прикидывая примерно ко скольки он вернется домой к своей девушке Мари. Его коллеги часто подшучивали над ним, сами они уже давно забыли о личной жизни и всецело отдавались работе, удивляясь каждый раз желанию Эрда выйти из академии не позже девяти вечера. Теперь в их команде появилась похожая персона, которая умудрялась невиданным образом испаряться, подобно самураю. Но в этот раз собрат по уходам тоже сплоховала; никуда не торопясь, с железным выражением лица была готова торчать тут до последнего.       Петра помогала отбирать наилучшие си-стенды, те, что хотя бы не были погнутыми.       — Ты говорил, что легко пойдешь в армию? — Микаса встала перед Бозардом, смотря на него чуть прикрытыми глазами сверху вниз. — Радуешься, что Германия вновь становится могущественной… У тебя ведь полноценная семья, не так ли?       — А… да, а что?       — Все, о чем вы там болтали, звучало не больше, чем тупая бравада. Все намного серьезнее, чем ты думаешь. А твоя речь о пользе войны совершенно не к месту.       Девушка знала, что абсолютно любая война, где бы она не проходила, несет за собой только несчастья, разруху и кризис. Это было видно и сейчас, стоит только выйти на улицу. Каждый день перед глазами одна и та же картина, которая не спешила меняться. Конечно, во время масштабных конфликтов народ становился сплочённее и появлялся стимул к большим переменам, но это все походило на описание каких-нибудь старых учебников про дикие цивилизации, где опасность и войны в какие-то периоды истории способствовали их развитию. Хотя всем известны примеры, когда варварские завоевания невероятных городов и других культур только откидывали развитие технологий и людей на десятки лет назад, каждый раз начиная все по-новой. Никто не спорил с тем, что для эволюции необходимы препятствия, но это… не должно скатываться до всеобщего геноцида. Качество жизни улучшается только у тех, кому военные действия выгодны, но это ничто по сравнению с миллионами лишенных жизни людей. Нет ничего страшнее, чем оказаться жертвой жесткого режима и по воле рандомного ублюдка в фуражке, распоряжавшийся судьбами дорогих тебе людей как картами по «случайности» умереть.       У Оруо была замечательная большая семья, которой просто повезло остаться в живых. Потеряй он кого-нибудь, не брался бы так смело рассуждать о политике и рваться в полк.       — Микаса, ты не веришь в его силы? — Петра неуверенно обхватила си-стенд двумя руками.       — Лично я радуюсь любому раскладу. Если вдруг нужно будет взять оружие, значит, того хочет бог и этого не избежать. Это лучше, чем сидеть на месте и смотреть, как все вытирают об нас ноги, — присоединился к разговору Гюнтер, обращаясь к брюнетке. — Ты будто во всем этом разбираешься? Все будет в порядке и мы обязательно прорвёмся.       Девушка посмотрела на него через плечо.       — Скажи это Первой мировой. Я, по крайней мере, осознаю неприглядное положение немцев во всем мире, а тема завоевания всего кругом мне противна. Наш народ хочет вернуть утраченные земли в недавней войне, но потеряли мы их по своей вине, сейчас территории принадлежат другим странам. Это просто некрасиво ввязываться в новый конфликт после недавнего.       — А как ещё ты собираешься решать все наши проблемы? Победители прижали нас в угол, выставили жесткие условия, запретили восстановление германской империи, ограничили экономический и военный потенциал, заставляют выплачивать долг. Это они поступили с нами некрасиво. Ты можешь себе вообразить? Никакой авиации! Вообще никакой! Нас просто кастрировали.       — Да, все беды в итоге отражаются на обычном народе. Нас используют как пушечное мясо, нам разрушают дома, у нас отнимают детей и потом мы же расплачиваемся за все грехи после окончания войны. И решать эту проблему ещё одной новой войной звучит как бред сумасшедшего…       — Но по-другому в нашем мире нельзя. Если уж тебя прижали, единственным выходом будет борьба. Да, нас прижали отчасти заслуженно, но послевоенные ограничения слишком жёсткие и обычные люди их не выдерживают. Поэтому нам остаётся только идти за более сильным и перспективным лидером, который реально готов что-то менять, — Гюнтер видел, что девушка не знала, куда девать своё негодование. Он и сам был не в восторге, но его поражал тот факт, что Микаса так легко берётся обсуждать подобные темы. Да, он считал ее идеалистом. Да, он терпеть не мог женщин в политике.       — Нам лишь навязывают культуру насилия. И ее необходимость. Что человек это только вредитель испокон веков. А потом тебе скажут с трибуны, что население надо сокращать, а то мы все не поместимся на планете! И пусть жить останется только элита. Какая чушь… Ты сомневаешься в моей осведомленности, но в отличие от Оруо, я осознаю свои силы и если уж говорить об армии, я точно была бы посильнее вас всех, — где-то в глубинах сознания девушка понимала, что на этом уже стоит закончить, но рычаг был повернут, а последствия плохого настроения надо было на кого-то низвергнуть.       У Шульца после такого заявления задергался глаз и он сильно прижал пальцы руки к надбровным дугам, будто собираясь с мыслями.       — А давай проверим это. — он перевернул ящик на середину коридора. — Как насчет армрестлинга?       Эрд с Петрой сразу же взволнованно переглянулись. Аккерман долго раздумывать не стала, опустившись к полу на одно колено, она придвинулась к ящику. Вызов был принят. Гюнтер внутренне приготовился, равняя локоть по одной линии с локтем Микасы.       — Ну так что? — уточняет парень, держа руку наготове. — Петра, будешь считать!       От всего этого саботажа рыженькой хотелось только закатить глаза и как следует поругать мальчишек, но в какой-то мере азарт посетил и ее. Желание узнать, кто победит, резко взросло, когда на лицах противников показалась стальная серьезность, а их руки сжались в едином кулаке. Только вот победа практически сразу же оказалась за Аккерман, не оставив зрителям никакого зрелища.       — Эй, дайте мне! — Оруо оттолкнул оператора, усаживаясь на его место. Желваки его напряглись, на руке выступили вены. — Держись, дорогуша, я не… — но и здесь послышался очередной удар руки об ящик.       Парень чуть не взвыл, Микаса каждый раз с особым грохотом впечатывала побежденные конечности в поверхность их «стола».       — Да какого хрена?!       — Что у вас случилось? — в ангаре появилась Пик, приволочив за собой длинную юбку, и приветливо всех встретив своими синими кругами под глазами. — Кто-нибудь видел из вас Леви? Сказали, что он здесь в соседнем крыле обычно бывает, но не нашла.       Операторы повернулись к старшекурснице, не сразу осознавая суть ее вопроса. Микаса подумала, что в его стиле было бы сейчас показаться из-за чьей-нибудь высокой спины и произнести «я все это время был здесь», но этого, к счастью остальных ее напарников, не произошло. Ей же самой было глубоко плевать, как и на все и вся в последнюю неделю.       Однако Ривай действительно никуда не пропадал и достаточно скоро подошел к компании, придерживая за плечом чехол с штативом.       — Зачем искала? Изменения в расписании я уже вывесил на вашем кампусе.       — Ну и ну… — длинноволосая улыбнулась. — Тогда не буду мешать вам развлекаться. Тео Магат спрашивал еще, кто поедет снимать открытие нового дирижабля. Ты не будешь?       — Можешь взяться за это.       — Славненько! Никто другой просто тоже не захотел. Якобы долго и муторно.       — Чего вы все столпились? — брюнет оттолкнул ногой ящик, отправляя его проездом до самой стены. — Нам еще разгребать третий и четвертый отсеки.       Все разошлись в противоположные стороны, одна только полуазиатка продолжала стоять, скучающее гуляя взглядом по поблескивающему оборудованию.       — Вы ведь все знаете.       — Разумеется. Вы так орали, что каждое слово отчетливо пробивалось через стену.       Микаса хмыкнула. И почему он сегодня так безразличен ко всему, когда же ее, наоборот, так не на шутку распирает?       — Я начала писать свой сюжет, как вы тогда говорили. — Микаса не заметила, как в его зрачках возник мимолетный блеск.       — И что в итоге?       — Пока что на стадии сырых набросков. Мне совершенно не хочется этим заниматься.       — Это для тебя в новинку, оно и понятно, — тут же отвечает Аккерман, устраивая чехол в углу стены.       — Не лучше ли совершенствоваться в операторстве и дальше оттачивать навыки? Ощущение, что я просто теряю время.       — Возможно, ты слишком концентрируешься на проблеме и пытаешься все контролировать. Могу рассказать тебе о неплохой тактике.       Общее состояние Микасы можно было оценить на тройку по десятибалльной шкале, отчего ей было тяжело все это время взять себя в руки, но сейчас казалось, что ситуация немного отпустила ее.       — Давайте так, если вы побеждаете, то рассказываете о своём способе и я продолжаю работать над этим, если же выиграю я, то больше не берусь ничего выдумывать.       — Так уверена в своей победе? — он сложил руки на груди, кивнув в сторону ящика. — Ты про то состязание по силе?       Микаса кивнула, собираясь играть хоть на полу.       — Нет, так не пойдёт.       — Давайте попробуем. Вам не интересно?       — Силы не равны. Ты уже потратила часть ресурсов, повалив половину моих ребят.       Леви, конечно, отчасти был прав – рука у неё действительно нехило напряглась, и ее шансы на победу знатно снизились. Он оглядел поникшую девушку с ног до головы.       — Я просто расскажу тебе, а ты сама решай, будешь ты продолжать всем этим заниматься или нет, — Он не хотел ее заставлять, тем более, когда она делала попытки противостоять.       Петра с Гюнтером стояли в нескольких метрах от них, продолжая работу и всячески стараясь не отвлекаться на их разговоры. То, что Ривай спокойно беседовал с Микасой на отстраненные темы посреди рабочего дня, разогнав до этого всех обратно по местам, удивляло и местами обескураживало. Как будто они отгородились невидимой стеной.       — В детстве мой дядя несколько раз показывал мне препарированных крыс, видимо, чтобы я знал, как организм устроен, старый еблан. Суть в том, что как бы ты не старался по порядку вернуть ей все органы на место, крыса умирает и не может быть воссоздана вновь. — он присел рядом на коробку, отчего Микасе стало как-то неудобно стоять столбом напротив, но деваться было некуда: стульев здесь нет, а садиться к нему на коленки и слушать сказки – просто немыслимо. — Дело в том, что построенное на чувствах и ощущениях не должно подвергаться систематизированию. Думаю, это и есть причина, по которой режиссуре нельзя научить. Режиссеры в этом плане удивительны. Как только ты начинаешь расчленять явление на составляющие и пытаться выявить его структуру - оно потеряет то самое, что делает его живым.       По лицу Аккерман можно было сразу понять, что она удивлена. Они оба поражались своими режиссерами. Хоть Леви и знал куда больше нее, но подобные истории о чувствах и ощущениях с его стороны показались ей чем-то неожиданным, этаким глотком свежего воздуха. Она сама многое делала, полагаясь в основном на интуицию и внутренний голос, но ей приходилось беспощадно его заглушать, открываясь полностью только в своих внеучебных фотографиях.       — Ривай, — Петра появилась практически сразу, как только Микаса хотела ответить ему, наконец-таки собравшись с мыслями. — Мы закончили с четвёртым отсеком. Я ещё подыскала здесь звукозаписывающую аппаратуру дополнительно! Мы ведь тогда разбирали вместе звук, и поняли, что нужно поменять переходники.       — Да, молодец. Только в следующий раз бери все это на себя, — произнес парень, переводя внимание на неё.       — К-конечно, это ведь моя работа, — рыженькая потупила взгляд, но тут же подняла голову, немного порозовев. Ей было важно его мнение, это Микаса распознала быстро.

***

      Ужасная ситуация, для нервотрепки отлично подходит. Йегер, по личным наблюдениям Микасы, почти не волнуется, но выглядит немного подавлено. С ней он все также мало контактирует, но если даже в кабинете комиссии он ведет себя так, будто ему все равно, значит, есть надежда, что и с ней он такой отстраненный только потому, что в целом чувствует себя неважно.       Девушка переживает, вслушиваясь в каждое острое словечко в адрес брата за тяжелой высокой дверью. Лучше бы их не вызывали по отдельности, лучше бы она не сидела сейчас здесь, не имея возможности отстоять их команду перед этими гиенами.       Эрен выходит, посмотрев на сестру только раз, да и то, кажется, случайно, только потому, что та сидела у самой двери.       Значительно пройдя вперед, он хватается за лоб рукой и… заливается безумным смехом. Микаса вздрагивает. У нее жутко болит голова и она усталым взглядом разглядывает режиссера со спины, тот не прекращает судорожно смеяться, его длинные волосы едва колышутся на плечах и лопатках. Какое же дерьмо, а не день.       Аккерман следом тоже выслушала нотацию, в частности, вся претензия педсовета состояла только в том, что, несмотря на одобрение их курсовой работы в начале года, сейчас комиссия не уверена, что команде стоит продолжать ее съемки. И настоятельно рекомендует не защищаться этой работой, так как им стало ясно, что в конечном итоге этот курсовой фильм будет схож с теми фильмами, что они уже снимали вместе, и за которые получали отказы.       Ее похвалили за операторские заслуги, за неплохую успеваемость, но поругали за посещаемость и за ее неоднозначный ответ на тему дальнейшей ее совместной работы со студентом Эреном Йегером. Если она продолжит работать с ним, то не будет рассматриваться в качестве хорошего примера, а это, разумеется, понесёт свои последствия.       — Ещё два месяца назад ваш мастер должен был обсудить с курсом, как именно вы, операторы, должны соглашаться или не соглашаться на работу с теми или иными режиссерами. Ваши дальнейшие действия лишь подтверждают тот факт, что Тео Магат не смог должным образом объяснить вам всю важность этой системы, — мужчина указал ладонью на мастера, смотря при этом в упор на Микасу. Ей стало неудобно, что она тем самым подставляет и герра Магата тоже. — Прошло почти полгода, с какой работой вы собираетесь идти на защиту? Успеете ли вы завершить что-то новое? Может, есть какие-то учебные этюды? — Ха, чтобы завершить что-то новое, нужно было это новое начать, и желательно уже давно, заранее зная, что от курсовой надо будет отказаться. Брюнетка была уверена в том, что брат не откажется от своего фильма и пойдёт с ним на защиту до конца, досняв его любыми другими способами. Но могла ли она поступить также? Режиссёр вполне может самостоятельно расформировать команду.       Девушка на этот раз приземлилась у стенки на низкое подобие лавки, массируя пальцами виски. Острая волна боли пробежалась по нервным окончаниям головы, девушка зажмурилась, отчего не сразу заметила знакомую лакированную обувь напротив.       — Что тут у тебя опять?       Микаса вздыхает, ей самой неплохо бы знать, что с ней происходит.       — Думаю, из-за стресса голова снова болит.       Леви смотрит на полузакрытую дверь приемной комиссии и примерно прикидывает, во что могла вляпаться мрачная девица.       — У меня тоже болит, — хмыкает сероглазый. — Держи.       Аккерман приподнимает подбородок, замечая перед собой блистерную упаковку из-под таблеток, ячейки которой все были пусты, кроме оставшихся двух. Выходит, у Аккермана старшего это тоже не редкость? Девушка вяло вытаскивает одну из них, принявшись проглатывать без воды. Кое-как откашлялась.       «В последнее время ему удаётся все чаще меня выручать...» мысль, перебиваемая тяжёлой болью, звучит где-то на периферии сознания.       К кабинету подошла девчушка с ровной стрижкой, хитроумной рожицей с вытянутой линией рта — Хитч Дрейс.       — Здрасти! Здесь очередь?       — Если тебе туда, то проходи. Я уже была.       Хитч игриво оглядела присутствующих, сорвав с двери расписание, и свернула его в подзорную трубу. Аккерманы отреагировали смешанно.       — У них вечно написано, что принимают с девяти, но приходят только к одиннадцати, — объяснила зеленоглазая, скомкав лист за ненадобностью. — Впрочем, как и я сама. — она уперлась рукой в бок. — Микаса, скажи, не надоела тебе твоя специальность? Что вообще девушке может быть там интересного… Нравится таскать тяжести, а потом получать по шапке от ректоров?       Брюнетка сложила руки в замок, почувствовав, насколько они похолодели.       — Тебя ведь тоже вызывают, так какая разница?       — Я отлыниваю и получаю за это. А ты работаешь, но тоже получаешь. — она снова улыбнулась и на ее щеках выступили ямочки. — Мне-то все равно, эти старые дураки не заставят меня посещать скучные пересдачи. На твоем месте я бы просто перевелась и кайфовала. Хотя… у тебя на факультете так много парней… Может, я и понимаю твой выбор, — зыркнув на рядом стоящего Ривая, она завистливо надулась, прислонив к плечу свернутое расписание.       Из-за двери показался худощавый мужчина Санес с сильно впалыми скулами и измученными большими глазами. Он сердито оглядел присутствующих, приглашая наконец-таки болтушку на педсовет, не в силах больше слушать бубнеж за стеной.