я забуду тебя

      За сообщением последовало молчание: она не решалась написать что-либо в ответ, боясь столкнуться с тишиной. Оставшаяся часть дня прошла гораздо медленнее обычного, каждое будничное дело казалось пыткой, пока голова была занята мыслями об одном. Сложно сконцентрироваться на важном, когда тебя накрывает тревожность и желание разобраться со всем как можно скорее. Тем не менее Джулиет не торопилась, она безумно хотела обсудить всё с Лиамом и оттянуть этот горький момент одновременно. Перестроиться и забыть ей казалось невозможным: этот парень крепко врезался в её память и, кажется, душу. Джули хотелось знать, что конкретно она упустила. Очевидно, и до этого сообщения возникали некоторые тревожные звоночки, не то чтобы они крепко сдружились, только его поведение не казалось ей столь резким и чужим… Она запуталась.       А жизнь Лиама вступила в когда-то привычную для него колею. Словно ему снова семнадцать и все вещи на своих местах: дом, рисование и Эверет. Он солжёт, если скажет, что его прежнее поведение не делало его счастливым. Тот Эверет был его всем: опорой, поддержкой, защитой, самым близким существом на земле. И всё стало как прежде.       Первая учебная неделя после долгого отсутствия показала себя в лучшем свете. Все те, кто был причастен к инциденту, перевелись. Некоторых едва ли не исключили, однако дали им шанс уйти самостоятельно, не желая перечёркивать жизни некогда родным студентам дерьмовыми характеристиками. Повезло. Лиаму стало гораздо спокойнее находиться в стенах университета, и всё шло как нельзя лучше: никто к нему не подходил. Это в сотню раз упрощало его жизнь и налаживало отношения с Эверетом, который, кстати, действительно вёл себя как когда-то в первые дни их встречи. Они много разговаривали, Демон позволял рисовать себя и даже иногда забирал Лиама из колледжа. Так выглядела идиллия. Возможно, весьма неумело сконструированная в голове самого Лиама. Возможно, материалы не самые качественные. Но пока всем было комфортно. Никто не хотел что-либо менять. Почти никто.       

***

      Покой дома нарушил настойчивый и громкий стук в дверь. Сквозь маленькие оконца можно было заметить огненные волосы и встревоженные глаза, вглядывающиеся в тёмный коридор дома с улицы. Девичья рука не прекращала стучать по дереву, Джулиет пришла с уверенностью в том, что ей хотя бы откроют дверь, и уходить сейчас было бы неловко. Кто она и что она такого сделала, чтобы остаться без малейшего внимания хозяев дома? Будто бродячий человек ступил на их веранду просить помощи.       Джулиет не прекращала пытаться, как вдруг дверь громко скрипнула, выпуская тёплый воздух дома наружу. На улице было заметно морозно, о чём свидетельствовало скопление конденсата на стёклах. Джулиет почувствовала приятный устоявшийся дух. Ей нравился запах дома Эйстеров, он был уникальным, уютным и домашним. Возможно, это было связано с тем, что у Лиама была мать, которая одним своим присутствием придавала их жилищу особую атмосферу. И даже немыслимое количество икон по всему дому ничуть не отпугивало её, скорее наоборот. Когда Джулиет была в их доме последний раз, она чётко ощутила это на себе. Девушка невольно завидовала ему и в тоже время была по-приятельски рада. «Он заслуживает быть любимым», — возникало у неё в голове.       Теперь она смотрит ему в глаза, не видя и толики раскаяния или огорчения. Лиам выглядел посвежевшим? Здоровый цвет лица, чистый взгляд и выглаженная одежда. Что это за чувство? Она была расстроена увиденным? — Я должна обрадоваться тому, что с тобой всё хорошо или расстроиться из-за того, как легко ты выбросил меня? — Ты прочитала, но всё равно пришла? — слова Лиама больно резали слух девушки. — А ты так спокойно об этом говоришь? — Мы никогда не были друзьями. Почему ты делаешь из этого трагедию? — Трагедию? Я что ли? — она вдруг усмехнулась, чувствуя закипающую злость внутри. Лиам вопросительно смотрел на девушку, ничего не произнося. — Это ты написал об этом в сообщении. — И? — Наверняка чувствуешь себя виноватым, оттого и сбежал, боясь сказать мне всё в лицо. — Это не так, — спокойно произнес Лиам. Возможно, слова Джулиет и отдавались где-то в глубине его сердца, однако так глубоко, что дотуда не достать. — Тогда объясни мне всё по порядку, твои аргументы? Я думала, ты меня простил, нет? — глаза девушки выдавали обиду и тревогу. — Аргументы? Одного будет достаточно — я не хочу быть твоим другом. — последние слова он произнёс медленнее и гораздо чётче, придавая им горький вкус. Джулиет потеряла дар речи. Почему ей казалось, что это был другой Лиам? Да, он был саркастичным и немного заносчивым, но не таким, каким он предстал перед ней сейчас. — И что, это конец? Даже не дашь мне шанса? — Не бывает конца без начала, которого у нас и не было, поэтому, просто разойдёмся, как незнакомцы. Собственно, ими мы и являемся, — Лиам лгал, но уже ничего и не чувствовал. — Ведёшь себя как мерзавец. — Это облегчит твой уход. — Ты прав. Такой как ты не заслуживает моего общества. — Как знаешь, — произнёс Лиам ровным голосом, закрывая за собой дверь. На пороге всё ещё стояла Джулиет, лицо покраснело то ли от смущения, то ли от щиплющего зимнего мороза. Глаза затуманились от накатывающихся слёз, готовых вот-вот вырваться наружу. Ноги уже ступали сами по себе, унося её разбитое сердце подальше от этого дома.       Лиам видел её отдаляющийся силуэт. Внутри немного кололо, напоминая о давно забытых эмоциях. Ситуация, кажется, повторилась, но про себя Лиам наделся, что Джулиет гораздо сильнее этого.       В голове возник образ Дэнниса, неожиданно для самого себя, Лиаму вдруг стало интересно, как ему живётся. Да, жизнь за решёткой наверняка отличается от санатория у берега моря, однако и он не из робкого десятка. Никому не покажется удивительным, если Дэннис начнёт всех строить. Так думал Лиам. — Думаешь, Дэннису тяжёло в тюрьме? — Что ты имеешь в виду? Стал ли он маргариткой? — за словами последовал громкий заливистый смех и озадаченный взгляд Лиама. Демон остановился, устремив свой взгляд на сконфуженного парня. — Что? Не знаешь, кто это такие? — А должен? — Да ладно, — удивлённо произнес Демон, — знаешь, в тюрьме… — он старался подобрать более подходящие слова. — У каждого есть свои потребности, в том числе и сексуальные- — О Боже, не продолжай… Демон снова засмеялся, распластавшись на постели. Лиам стоял, облокотившись на раму окна, наблюдал за его яркой улыбкой и приятными чертами лица. Эверет протянул ему руку, Лиам пустил свои пальцы в его, скрепляя вместе, и лёг рядом. — Пчёлка на попе. — Прекращай, — Лиам захохотал. — Этакая неисправная птичка. Лиам, смеясь, вскочил на кровати, закрывая рукой рот Эверета, что было бессмысленно, когда тот уже не сдерживаясь смеялся во весь рот. — Кстати, — Демон перевернулся на бок, подпирая голову рукой, — ты прогнал ту девчонку? — Да, она не хотела уходить, — Лиам слегка повернул голову к окну, разглядывая легкий тюль. — Влюблённость так важна для людей. Нет в жизни драмы — так они сами её найдут и потом обвинят судьбу в своих горестях. — Всё сложнее, чем тебе кажется. Не то чтобы кто-то выбирает страдать, да и любовь не всегда означает страдание, наверное. Ты влюбляешься в долю секунды, это неконтролируемо, ты не в ответе за многие чувства, которые, ну, знаешь… возникают внутри. Люди просто идут на поводу у них. — Зачем идти на поводу у чувств? Каждый сам вершит свою судьбу. — Спасибо за мудрость, Бог Смерти. Эверет хрипло усмехнулся, понимая к чему ведёт Лиам. — Ладно, мой промах. — Это моя первая победа? — Нет, это моя первая оплошность.       Они провели весь день в комнате Лиама, пялясь в потолок под бессмысленные разговоры ни о чём. И даже в минуты, когда им нечего было сказать, Лиам чувствовал покой. Он и впрямь скучал по этому чувству. Сейчас он будто собирает себя по кусочкам, и все они сходятся, словно пазл, разве что некоторые детали утеряны. Но жизнь Лиама никогда не была и не будет идеальной. Так жить невозможно. Разве вы не согласны?              На следующее утро всё началось сначала. Не то чтобы каждый новый день отличался от прошлого, скорее наоборот, всё было уж слишком монотонно. Лиам поднялся с постели, Эверет отсутствовал, и теперь он вряд ли вернется в ближайшее время. Выполнив всю уходовую рутину, он спустился к матери, «с нетерпением» ожидая утреннюю молитву. — Сынок, идём скорее. Время молитвы и потом быстрее завтракай, тебе стоит вставать раньше. Сам знаешь, постоянно опаздывать неприлично. Женщина подошла к стеллажу, на котором были расположены иконы. Лиам поплёлся следом, вполуха слушая мать. Совершив привычные действия, они вернулись на кухню, приступая к завтраку. Закончив с едой, Лиам заинтересованно взглянул на мать. — Мам, слушай, а как так получилось, что ты приняла христианство? Все наши знакомые — католики. — Ну… — миссис Эйстер замешкалась, получив неожиданный вопрос. — Знаешь ли, я была крещена в уже осознанном возрасте, мне было, кажется, 27 лет… — Когда ты родила меня? — Да, тогда, ничего особенного, если честно… Твой отец был православным и я приняла крещение перед тем, как родить тебя. Каждое упоминание об отце Лиама приводило женщину в растерянность. С одной стороны, он понимал, что ей тяжело говорить о человеке, ушедшем из семьи, она ведь когда-то тоже любила. С другой стороны, прошло уже столько лет и столь горячее чувство обиды или чего бы то ни было, казалось, уже должно было остыть. Но Лиам не мог судить. Уж точно не он. — Понятно, — Лиам почувствовал, что тему стоило бы скорее сменить тему, тоже самое можно было сказать и о миссис Эйстер. — Тебя давно не было в церкви. Не хочешь зайти? Лиам неожиданно для себя громко хохотнул, встретившись с удивлёнными глазами матери. — Я сказала что-то смешное? — А, нет, просто, — он потупил взгляд, замолчав на мгновение. — Не уверен, что хочу. — В детстве ты часто ходил со мной туда, сжимал своей маленькой тёплой ручкой мою, боясь подойти к Святому Отцу. Что более интересно, ты был очень спокойным ребёнком, послушным. — А сейчас я мучение и боль своей матери, всё понял, — Лиам схватил телефон и поспешил к выходу. — Я ушёл!       Он никогда не понимал, почему мать постоянно заводила одну и ту же тираду о том, каким идеальным он был раньше и каким неидеальным он стал. Лиам считал, что куда более странным было бы остаться удобным для матери в свои 22 года. Такие люди, по его мнению, не имеют своего внутреннего мира и точки зрения. Какова вероятность, что человек и через двадцать, и через тридцать лет останется с характером пятилетнего?       На пути он увидел её. От природы яркие волосы выбивались из скучной картины заснеженной улицы. Последние недели зимы показали себя куда больше, чем вся зима в целом. Вокруг была куча снега и сугробов. Девушка, однако, была одета легко: джинсы-клёш, под которые, кажется, легко проникает холодный воздух, чёрные ботинки и тонкая куртка, практически не прикрывавшая её худое тело. Лиам задумался, была ли у неё одежда потеплее. Он вообще не понимал, почему думал о ней. Возможно, простое любопытство, как и со всеми другими прохожими, которых он уже, кстати, не видел. Под ногами приятно хрустел выпавший утром снег, дорога была расчищена чужими следами, отчего идти было легче. Лиам следовал за шагающей впереди девушкой, всматриваясь в её дрожащее тело, кутающееся в небольшой лоскут одежды. Так они и шли до здания колледжа, он не крикнул ей вслед, она не обернулась. Зайдя в помещение, Лиам почувствовал ударивший в нос запах из столовой, находившейся на первом этаже здания. Готовку здешних поваров студенты брали в сравнение с комнатой страха, что-то вроде реалистичного квеста. Попадёшь туда — и молись, что выйдешь живым. — Не в обиду им, но они хоть раз сами пробовали свою еду? Это даже не смешно, — было слышно от одного из студентов в коридоре. Лиам посетил это место в первый учебный год. В первый учебный год — первый и последний раз. Запах оттуда заполонил коридор, убивая собой всю ползучую живность колледжа получше любого дезинсектора.       Первым занятием по понедельникам была обычно зарубежная литература. Лиам зашёл в класс, найдя свободное место за второй партой второго ряда. Не самое приятное место для того, кто не любит сидеть на первых партах и тем более втором ряду. Чтение поэм и анализ доставляли удовольствие большинству студентов, посещавших этот предмет, в ход можно было пустить весь свой богатый запас заумных словечек на тему любви, смерти и падающих листьев.       Преподаватель назвал по имени кого-то с задних парт, прося зачитать несколько строк. Это стихотворение нравилось Лиаму больше всего, как и другим. Может быть, всем оно казалось наиболее приближённым к действительности. Жизненное и… тяжёлое. В этом и причина.

"Я — свой самый большой провал, самый запоминающийся,

И душа у меня вечно ноющая, вечно мающаяся,

Ни на что не способная и ни на что не решающаяся,

Никакого прогресса, один только бренный «стоп»".

Голос девушки был слегка хриплым, но это придавало ему особый шарм, благодаря этому стих казался ещё более проникновенным. Лиам не хотел, чтобы она заканчивала:

"Я бы шла, да не знаю куда, нет мне в мире пристанища".

После в кабинете повисла короткая тишина. Казалось, многие в тот момент ощущали схожие эмоции и чувства. Хотелось посидеть некоторое время в полном молчании, смаковать каждое слово в голове и медленно глотать, спуская по пищеводу. На переменах Лиам порой уходил прогуляться до ближайшего магазина за перекусом в виде чипсов — в коридорах оставаться не хотелось в связи с возможностью столкновения с рыжими волосами, чаще он просто оставался в кабинете, стараясь не подслушивать разговоры окружающих. Хруст чипсов заглушал посторонние звуки, хотя и не всегда. Иногда он становился свидетелем нежеланных сплетен. — По-любому ему там не сладко. — Кому? — Дэннису. Папа говорит, что таких, как он, в тюрьме, ну, знаешь, не жалуют. — проговорил худощавый брюнет, одетый в спортивную одежду, испачканную повсюду в краске. Сидел он напротив девушки с русыми волосами и пухлыми щёчками. В процессе рассказа он запихивал в рот сэндвич, от чего речь казалась неправильной. Тем не менее, суть Лиаму была ясна. Очередной студент перемывает кости Дэннису. — Думаешь, он скоро выйдет? — тонким голоском спросила девушка. — Думаю, через годик-другой. Поговаривают, родители всё ещё борются за его досрочное освобождение. — Родители Лиама наверняка в ярости. Парень усмехнулся, отпивая газировку. — У него только мать, и та ничего не сможет сделать. Они безвольные. Услышав это, Лиам невольно сжал кулаки, он был уверен — это неправда. Они не безвольные. Но устраивать сейчас скандал ему не хотелось. Скорее всего, тот парень не единственный, кто думает так же.