Попаданка в фем!питер

Через какое-то время я очнулась, видимо собрание заканчивалось, а меня никто не трогал. — Вы даже не представляете, как с вами тут хорошо, — сказала я, потянувшись. — Вы говорите хорошо? — спросил Волгоград. — Да, я говорю, что хорошо, у вас тут тепло и кормят, — сказала я с грустной улыбкой, — О! А ещё тут есть люди, то есть вы, а с вами можно поговорить и совершенно не важно на какие темы, просто мне кажется, что у меня даже начали там глюки появляться, раз я со своей кошкой разговаривала. — А мы слышали, что у вас там все животные были съедены, — сказал мне вдруг Смоленск, вот что я не нравлюсь этому деду? — Как я по вашему должна была съесть реку? — спросила я у него, выгнув бровь, у меня эта мимика ещё появляется, когда я сильно раздражена. — Ну не знаю… — Нет, на столько я с ума ещё не сошла, а на глаза обычному населению она не показывалась и не мяукала, чтобы не привлекать внимания. — я начинала раздражаться и шипеть на этот город. — Ну мало ли, что вы там сидя в блокаде могли надумать против России… — стал он меня доставать ещё больше. — Советского Союза, — поправила его я, — Старой России больше никогда не будет, так что говорите правильно. Мы тут друга оскорбляем, а нас никто не перебивает, интересно почему? Не хотят под горячую руку попасться? — Но по тебе же было видно, что тебе революция не нравилась… — Да вы что? — усмехнулась я, — А то, что я вообще не сопротивлялась ей не о чем вам не говорит? Или вы не видите, как пострадала ради нашего государства? — вот тут я его уже конкретно задела, при чём специально, ему же в этой войне глаз выбили, если это можно так сказать, он же у него почему-то не восстановится к 21 веку, в отличии от моих глаз, которые уже видят, правда в очках, но это мелочь. — Ах ты мерзавка! — Алексей! — прикрикнул на него Великий Новгород, — Сам начинаешь, а то не знаешь, что она молчать не будет! — Ага, — согласилась я с тем, что последнее слово останется за мной и глянула на Московского, который на меня смотрел так, когда раньше он собирался ударить меня веером, от этого я всегда затыкалась, было, конечно, не больно, просто обидно, — Не смотрите на меня так, Михаил Юрьевич, я всё, всё замолкаю. Меня сейчас быть ничем нельзя, сразу коньки отброшу. У всех в головах по-любому пронеслось: «Вот это он её натренировал, даже взгляды читает» — Не смотрите так на меня все, — сказала уже спокойным голосом я, — Коммунисты мои дорогие, то, что я императорских кровей не делает меня избалованным ребенком, я имею уважение ко всем абсолютно людям, которые уважают меня в ответ. Если меня заденут как-то, то только в том случае, я буду шипеть на этого человека, это правда не очень красиво, но что есть, то и есть. И такая я не из-за того, что я Европейский город, а так же вас, Алексей Юрьевич, не должно напрягать то, что я нахожусь в Европейской части нашего необъятного Советского Союза, мы с вами почти на одной долготе находимся, различие лишь в том, что я на 30, а вы на 32, если говорить грубо. Все молчали и не перебивали меня. — О, как стелит, — сказал Минск. Что-то слишком резко для него, ну после войны сложно не стать сильнее, а кстати, что он тут делает, он же сейчас под немцами? Или это не является уважительной причиной, чтобы не приходить на собрания? А я столько пропустила! Расстреляют теперь поди. — Интеллигенция, — сказал Киев. Я лишь закатила глаза. — Давайте-ка перестанем наконец ссориться, — вмешался в разговор Михаил Юрьевич, — У нас в стране праздник, освободили последний город, который был важным пунктом в плане немцев, а это значит, что мы приблизились на шаг к победе. Александра Петровна, — обратился он ко мне, повернув голову, — Выражаем вам благодарность от всего Советского Союза Социалистических Республик за то, что вы не сдались немецко-фашистским захватчикам, когда находились в Блокаде. А также за то, что не смотря на адские условия вы продолжали там бороться и выпускать технику военную помогая фронту. Смотрите, он тоже хорошо стелит, что никто ничего не говорит? Я отдала честь. — Рада стараться, — и улыбнулась. — Я даже у вас не буду просить отчеты о том времени… — Я их каждый день. что зря писала? — перебила я. — А вы их писали? Ну тогда ладно, когда сможете отдать? — Сейчас могу в кабинет вам занести, я только их и форму Советского Союза сюда привезла, я их конечно, когда было холодно порывалась сжечь, а когда было совсем голодно, то съесть, но они все целы, — сказала я, почесав при этом нос, чихнуть охота. — Ну тогда их жду, обязательно всё прочитаю — Ооооо, про читание, отдайте мне ваше письмо, которое я вам отправила обратно, я же говорила, что письма ваши все берегу, их я тоже все оставила и не сожгла, — вспомнила я. — Обязательно отдам — А так же, когда победим можно будет с вами в Берлин поехать? — Зачем вам это? — Ну я себе поклялась, при бомбешке, что обязательно за это сломаю нос столице Финляндии, немного помотаю за это нервы Берлину, просто после этого вряд-ли мы с ним скоро встретимся — Ну хорошо… — ответил он, закатив глаза. Отлично, а если там будет Париж и ему нервы помотаю, если будет выпендриваться он. -… Когда победим? — Ага, — согласилась я, — Думаю к весне 45-го мы будем уже в столице Третьего Рейха. Он усмехнулся. — Надеюсь, что это ваше предсказание исполнится, как и все ваши бывшие проклятия императоров и других людей — Я тоже на это надеюсь, — согласилась я, — И надеюсь, что вы не будите заново так каркать, что вы будите гореть, я вам этого никогда не желала, даже когда была на вас совсем обижена…