Попаданка в фем!питер

Идет декабрь 1942 года. Это я уже в блокаде… Мозг не варит, но точно больше года. Для некоторых это может казаться совсем не долго, но для меня сейчас час приравнивается буквально к суткам, а жители города ещё и умудряются при этом всем жить и дети ходить в школу. Они очень сильные, даже очень сильно сильнее меня морально. Хотя у меня даже не проскакивали мысли о том, чтобы сдаться, хотя бы потому что от обстрелов тело сильно болит. А вы же знаете, что я очень злопамятная. Когда выберусь буду упрашивать Михаила Юрьевича взять меня с собой в Берлин и отпинаю немца, как можно сильнее, а Хельсинкам просто я обязана нос сломать, а то зачем блокаде помогают? Буду прям злорадствовать, как при том, когда я Париж в Сену скинула. Тут я от этих воспоминаний немного улыбнулась. Я очень злой человек… Или нет? Око за око, зуб за зуб. Мне им тоже блокаду тогда устроить? Так, надо бы отогнать такие мысли, а то уже почти год всякие мерзкие мысли в голову лезут. Я подняла голову и увидела что-то подобное на Зимний Дворец, обнесен лесами. Здания за ними почти и не видно. Но зато, когда упадут эти леса, предстанет перед нами старый Зимний таким, каким его задумали строители, а ведь весной 41 года мы от него только начали краску отскребать. Несколько лет назад покрыли стены дворца ярко-оранжевой краской, а колонны его — белой. Стоял он, похожий на большой мухомор. Что было довольно комично по-моему. Но беда была еще не в цвете, а в том, что оранжевая краска-то эта была масляной. А тут масляная краска накрепко закупорила поры дворцовых стен, и воздух перестал проникать сквозь них, не проветривал их, не просушивал. И в стенах, точно злокачественная болезнь, завелась кое-где сырость, стала подтачивать штукатурку, стала разъедать лепные украшения. А это очень плохо, как вы знаете. Жемчужинка моя могла пострадать. Просто я очень люблю это здание, всё же пару веков домом моим был. — А ведь раньше это здание было более, чем прекрасно, — сказала какая-то рядом стоящая рядом со мной старушка. — Ага, — согласилась я. — Помню я еще какие шикарные балы в нем проходили — А вы на них присутствовали? — удивилась я. — Да — И кем же вы там были, туда же только знать пускали? — немного удивилась я, ведь почти все такие люди от меня уже давно уехали. — Сейчас мое бывшее положение ой какое невыгодное, — сказала мне она, — Молодежь, когда услышит мою должность не сильно радуется. — Ну всё же — настояла я. — Фрейлиной я была подле Александры Федоровны — А ваше имя, если вас не затруднит? — поинтересовалась я. — Ольга Петровна Баранова О, тут я её вспомнила, но для своих 59 она уж очень старой выглядит, что я её даже и не узнала. Хотя у меня перед глазами все от голода плывет немного, из-за этого тоже могла не узнать. — Понятно, — вздохнула я. Всё же до сих пор скучаю я по тем временам. — Рада была вас вновь увидеть, — сказала я и вновь пошла домой, пока обстрел не начался, а то ещё не хватало на улице отключиться. — А я вас знаю? — удивилась она, но я уже ничего на это не ответила.