Попаданка в фем!питер

Сегодня 26 января 1924 года и меня опять переименовали, только теперь в Ленинград. Если бы я знала, что с переименованием я стану видеть, то была бы в полном шоке, ну это моё состояние сейчас. А когда меня в Петроград переименовали у меня тоже какая-то болячка ушла. Когда меня переименовали, то я сидела на собрании, но уже без бинтов на глазах и сразу поняла, что я прозрела. И вы знаете мой характер и знаете какая у меня реакция была. — А-ФИ-ГЕТЬ!!! — это было громко, по слогам и на весь зал собрания. — Вы не рады, Александра? — спросил у меня Зиновьев. Да, меня теперь не по имени-отчеству зовут. — Слава Ленину, что он так рано умер, — сказала радостно я. — Что ты такое говорите? — сказал кто-то громко. — Кто же знал, что после моего переименования я прозрею, — сказала я, — Теперь более менее вижу ваши наглые рожи — Что это наглые? — А как будто это я себя зрения лишила, — хмыкнула я. — И как вы сейчас всё видите, Александра? — спросил Михаил Да, я его тоже сейчас из вредности по отчеству не называю. — Размыто, очень размыто, но хоть не темнота. — Будете значит в очках ходить — Буду — Думаете они вам пойдут? — Я красавица, мне всё пойдет, — сказала гордо я. — Вот это самомнение, — хмыкнул кто-то, опять же не вижу кто, но видимо какой-то большевик. — Как вы вообще смогли такое сказать? — крикнула на меня какая-то женщина. — А вы, простите мен, кто? — сразу спросила я, надо же придумать прикольный ответ. — Надежда Константиновна Крупская — Аааааа, — протянула я, понятно, что на меня сейчас накричали, жена его тут сейчас, — Ленин — жил, Ленин — жив, Ленин — будет жить. Все? Довольны? Это было первое, что пришло мне на ум. — Ах ты! — сказала она и хотела уж меня ударить, но ей это не позволили. — Не перенапрягайтесь я в свои 219 чувствую себя гораздо моложе ваших 55, — начала выводить человека я. — И вообще имейте уважение при разговоре со старшим человеком, — блин, говорю, как какая-то бабка в автобусе. — Ах ты буржуйская мразь! — крикнула она на меня. Я же приложила руку и сердцу и стала выводить её ещё больше из себя, знаю же, что мне больше ничего не сделают. — Ах, прям ножом по сердцу, моя дорогая, и это ты говоришь про свой родной город, — сказала я с гаденькой такой ухмылочкой, — Да и что сразу буржуйская? Я тут между прочим уже несколько минут ношу название в честь самого великого революционера. Живу уже несколько лет, как простой человек в квартире и вообще я горда, что меня переименовали в честь такого великого человека, как Владимир Ильич Ульянов… Ой, ошибочка, Ленин. — Врёшь же — Ага, вру, как Троцкий — Ах ты! — крикнул мужчина. — О, вы опять тут, — офигела я, — Честно скажу удивили вы меня, удивили. Тут мне отвешивают подзатыльник газетой. — Михаииииил Юрьевиииич! — прикрикнула я и растянула его имя с отчеством, при этом схватившись за голову, признаю, ударил он не больно, но я всегда так делаю. — Как вы узнали, что это я? Вечная его такая реакция. — Только у вас хватает наглости так делать. Раньше моим веером, теперь газетой, вам не надоело меня бить? — Потерпите Я закатила глаза. — Давайте руку, я вас до врача проводу, чтобы он вам очки подходящие нашел, — сказал он и протянул мне руку. — С удовольствием, — сказала я и взяла его руку