Удерживая огонь

От бывших в прошлом мощным средневековым замком руин до сих пор веяло суровым, враждебным величием. Персиковый рассвет лизал обрушившиеся башенные зубцы, пробирался в бойницы, но до самого низа ещё не спустился – всё находящееся у подножия обступивших донжо́н башен покрывали тени. Время не пощадило некогда окольцовывающие всё это мощные стены – оставшаяся от них кладка едва приподнималась над землёй. Но сами башни – великолепный символ прошлого, – по-прежнему стояли, оторванные от мира, но всё же остающиеся его частью. Из бороздящих камень трещин периодически вылетали какие-то маленькие острокрылые птицы. Они кружили невысоко над землёй, ловя насекомых и переговариваясь на клекочущем, им одним понятном языке. На фоне руин поставленный администрацией города забор казался нелепым частоколом из проржавевшей сетки и железных листов. В способность этого сооружения не впустить кого-то внутрь или выпустить наружу, верилось с трудом. Нужды лезть через него не возникло. Даже прорезать себе проход специально не понадобилось – подходящая дыра нашлась сама. – Что-то не похоже, будто тут была какая-то облава. – Тш-ш. Под монументальностью растущих к небу башен Данте ощущал себя крошечным, не видавшим жизни муравьём – или мотыльком-однодневкой, чьё существование заканчивалось для таких титанов незаметно. Впрочем, если здесь действительно обосновались демоны, то драки не избежать, а уж если она состоится, и так всеми забытые руины окончательно развалятся. Ничего не попишешь. Прогуливаясь по тому, что некогда являлось внутренним двором, Данте был как на иголках. Здешнее спокойствие отдавало мертвенностью. Чем дальше они продвигались, тем тише становилось – постепенно куда-то пропал даже птичий клёкот. Повыше живота густело напряжение. Меж повалившихся стен и устойчиво-хрупких конструкций нечто скрывалось – нечто не желающее, чтобы его заметили. Но чутьё Данте не подводило. Он даже не закидывал Мятежник за спину, а нёс в руках, готовый в случае чего задействовать жаждущий битвы клинок. – У меня нехорошее предчувствие, – пробормотал, угадывая его мысли, Вергилий. – И у меня. Как думаешь, тут и правда кто-то есть? Брат пожал плечами. Может, зря они вообще сюда сунулись? На них даже никто не нападал, а в городе находились охотники – вот пускай они бы и разбирались. Это, в конце концов, их забота. Да, не было никаких гарантий, что демоны не пришли бы за ними, но какая разница? Постоянное преследование стояло поперёк горла, желания постоянно прыгать в демонические когти у Данте как-то не появлялось, пусть сражаться ему очень нравилось. Тем ироничнее было находиться в замке, всем своим видом кричащем "я прячу в себе проблемы". Данте для спокойствия потеребил камень спрятанного под футболку амулета и покосился на Вергилия. Нанести упреждающий удар, значит. – Никакой облавы здесь не было, если только охотники не управились за ночь, – наконец подытожил он. – Верг, ты уверен, что это вообще наше дело? Там есть целая гильдия ребят, которым заплатили. Пускай разбираются. – Говоришь так, словно струсил и хочешь быстрее отсюда сбежать. – Ничего я не боюсь! В смысле, здесь и правда жутко, но ты вообще-то тоже про дурные предчувствия говорил. – Данте фыркнул, переложив чехол с мечом из одной руки в другую. – Разве может быть иначе, когда встречаешься с опасностью? Впрочем, если чувствуешь, что тебе не хватит сил с ней столкнуться, можешь возвращаться и ждать меня. Уловив издёвку, Данте нахмурился и устыдился. – И думать забудь. Кто-то должен прикрывать твою задницу, пока ты отвлекаешься на размышления о своей крутости. Нет, не будет он его переубеждать, тем более, сам ведь вчера о замке заикнулся. Не хватало ещё, чтоб Вергилий подумал, будто ему действительно страшновато. Дабы не выставить себя полным идиотом в братовых глазах, младший с преувеличенной целеустремлённостью зашагал вперёд. И вскоре кое-что услышал. То, что могло быть демоническим рыком, оказалось обыкновенными человеческими голосами. Попадаться людям не хотелось тоже, однако заветная дыра в заборе осталась далеко позади – как и сам забор, так что для убежища пришлось выбрать дыру другую: чернеющий пролом прямиком в стене близстоящей башни. Братья рванули к ней, не сговариваясь, и притаились за пыльной, холодной кладкой. Боковым зрением Данте окинул оказавшееся за их спинами помещение – обыкновенную комнату с уходящей наверх винтовой, частично обвалившейся лестницей. Здесь всё на ладан дышало. Нити паутины покачивались на сквозняках, облачая нутро замка в тончайшие одеяния, и в то, что здесь водятся призраки, верилось даже охотнее, чем в демонов. Жаль, что первых он, в отличие от обитателей Ада, никогда не видел. Вергилий осторожно приподнялся, выглядывая из укрытия, Данте – тоже, понимая, что голоса кажется ему смутно знакомыми, и не ошибся – наглухо запахнутая в плотные кожаные куртки пара охотников направлялась к донжону. Количество прихваченного ими оружия непрозрачно намекало, что они сюда не на экскурсию явились. Тот, который помладше – Йозеф, напомнил для себя Данте, – остановился, поправляя ослабевшую портупею. – Может, дождёмся остальных? – Пока они расправятся с тварью в городе, мы успеем сотню раз осмотреться и к их возвращению будем готовы, – в голосе его спутника, Кларка, слышалось не исчезающее ни на секунду недовольство, с той разницей, что теперь оно было трезвым и ещё более насыщенным. – Неужели ты полагаешь, что у нас есть право бессмысленно тратить драгоценное время, когда эти твари рядом? На город снова напали, – подумал Данте, обменявшись с братом многозначительными взглядами. Как только одна охота закончится, наступит пора облавы, и здесь станет жарко. Значит, им с Вергом делать в руинах нечего. Захотелось даже от всей души пожелать охотникам удачи в изничтожении местной фауны. Был, однако, один осложняющий всё нюанс. Уже явившаяся парочка охотников передумала идти к главной башне, по закону подлости начав бродить там, где они прятались. Пришлось ждать, надеясь, что они решат прочесать башни подальше, прежде чем доберутся до них. Были у Данте некоторые сомнения касательно того, что им обрадуются, когда найдут. Откуда-то сверху, сцепив лапки на тонкой паутинке, спустился паук. Завис прямо у младшего перед носом – тот, долго не думая, набрал воздуха и сдул третьего лишнего куда подальше. Как оказалось, прямиком вовремя развернувшемуся Вергилию в лицо. Тот зажмурился, смешно сморщился, явно не понял, что случилось, а потом громогласно, оглушительно чихнул. Не так уж и сильно им нужно было прятаться, впрочем. По-дурацки замельтишив – Верг успел отвесить ему мстительный подзатыльник, – они судорожно придумывали, куда деться, пока их не остановил уже знакомый голос: – И почему меня ни капли не удивляет то, что вы здесь шаритесь? Невысокий Йозеф в светлом пятне пролома казался настоящим гигантом. Он выглядел бы дружелюбным и расслабленным, если б не лежащие на рукоятках револьверов руки. Данте, понимая бессмысленность оправданий, выпрямился, стряхнув со штанов песок. – А вы почему здесь, а не в городе? – Чтобы любопытные пацаны спросили. Отец не учил вас, что подслушивать нехорошо? – Он учил нас искать преимущества. А ещё вы громко разговаривали. – Ну да, ну да, слухачи пронырливые, – сквозящее в охотнике напряжение рассеялось. Он прекратил тянуться к оружию и подбоченился. – Валите отсюда, пока Кларк вас не заметил. Я-то добрый, а он церемониться не будет. Ровно минуту спустя Данте вновь припомнил, какая же сволочь этот закон подлости. Стоило Йозефу заикнуться о старшем охотнике, и тот был тут как тут – не удивлённый и по-особенному неприятный. Ещё в церковном приюте детей иногда, если никто из монашек не сердился (чего, ясное дело, практически не случалось), водили в комнатушку с единственным на всё приютское здание телевизором. В основном им по много раз крутили короткие фильмы по Святому Писанию, но иногда религиозного кино не случалось и бурлящим от радости воспитанникам показывали мультики или передачи про животных. Данте особенно запомнилась та, в которой рассказывали о львах и показывали, как они охотятся – низко, самым брюхом припадая к земле и полностью устремляя внимание на добычу. Кларк на льва не походил – куда больше в нём было от жаждущего быстрее поживиться шакала. Данте ещё в кафе не понравились его глазения, а сейчас всё самое неприятное вовсе возвели в абсолют. Хоть без алкогольного амбре обошлось, и то хорошо. Или не очень. – У нас незваные гости. – Они уже уходят, – быстро проговорил Йозеф, – слушай, не серчай, это я им вчера проболтался про руины. А мальчишки – ты же знаешь, какими они бывают, – залезли сюда из любопытства, вот и всё. – Знаю, – отозвался Кларк, взгляда не сводя с насторожившегося Данте. – Но ты кое-что упускаешь. Для охотников подобное непозволительно. Эти двое – не дети, а такие же боевые единицы, как и мы, не правда ли? – К чему вы ведёте? – безэмоциональность Верга зачастую здорово прикрывала дискомфорт. – Раз уж вы здесь, то внесёте свою лепту в охоту. – Да ладно тебе, дружище, не нужно их вмешивать. Они же не часть гильдии и... Кларк не стал дослушивать, перебивая: – Ты и сам ещё не один из нас. А если так волнуешься об их возрасте, вспомни себя. Старше ли был ты, когда твари из преисподней разорвали твоих сестёр? – не найдя что ответить, Йозеф помрачнел. – Борьба с демонами – это не про жалость и снисхождение, а про использование всех возможных ресурсов и, – мужчина улыбнулся так, что у Данте кровь застыла в венах, – своевременное нанесение удара. Ребята кое-что в этом понимают, правду же я говорю? Данте не уставал завидовать спокойствию Вергилия, а ведь ему точно не нравилось, как вёлся разговор – только прожив с ним всю жизнь можно было научиться различать все полутона его раздражения. – Правду. Не так уж ваша гильдия и сильна, если вам требуется помощь. – О помощи просить не стыдно, когда угроза невозможно близка, – в сказанном не могло быть дурного посыла. Тогда почему не пропадало ощущение, будто они вот-вот попадут в тиски? – Мы уходим. Казалось, Вергилий возьмёт Данте за руку, как маленького, и потащит за собой, но до подобного акта братской заботы (или неверия в самостоятельность) не дошло. Кларк резко шагнул к ним, ожесточённо выплёвывая: – Никуда вы не пойдёте. – Старина, слушай, не кипятись… – попытки Йозефа урезонить напарника пошли крахом; одновременно с этим Вергилий решительно двинулся на выход. Узловатые пальцы Кларка крепко впились в его плечо, заставив брата инстинктивно дёрнуться, сбрасывая чужую ладонь. Но главной проблемой оказалось не прикосновение, а содержимое другой руки. Блеснуло что-то выхваченное из сумки – пузырёк, как выяснилось позже, – и Верг отшатнулся, пряча лицо. Запахло палёной плотью. Правая щека старшего покрылась волдырями, вздувающимися и мгновенно лопающимися, а то, что было под ними, шипело и курилось регенерационным паром. Всё в Данте онемело. Во рту стало кисловато и тошно – как будто его долго и мучительно рвало́. Он не помнил, что произошло дальше. Просто вдруг обнаружил, что Кларк лежит под ним, на земле, а сам он всё сильнее стискивает хват пальцев на чужой глотке. Мужчина закатывал глаза, хрипел, а Данте всё душил, душил и душил. Соткавшаяся внутри тошнотность потонула в густом, крепком запахе ладана. Сломать этого урода было бы так просто. Кирпичная стена справа от него взорвалась фонтаном пыли и каменной крошки. Йозеф вскинул оба своих револьвера. Одно дуло смотрело на Данте, другое – на обожжённого Вергилия. – Только попробуй причинить ему вред, демон, – голос молодого охотника, в отличие от рук, подрагивал, – и я разряжу в тебя всю обойму. Подумалось о том, что прежде в него не стреляли, и что пулевые ранения ощущаются не так, как раны от кос, ножниц, мечей, стрел и когтей. Кларк, сумевший кое-как вдохнуть, истошно орал, чтобы напарник проклятых демонов убил, но в Йозефа влетел разъярённый Вергилий. Раздался очередной выстрел, Данте получил от попытавшегося извергнуться охотника в нос, но даже так того не отпустил, слишком хорошо понимая, какими проблемами это может обернуться. Боковым зрением заметил, что брат вытащил катану, отражая новый выстрел совсем перепугавшегося Йозефа. В следующий раз молодой убийца демонов вовсе промахнулся, стреляя куда-то в бок. Пуля отрикошетила от песочно-желтоватых стен, и тут что-то мучительно затрещало и рухнуло наземь – возможно, поддерживающие верхние уровни подгнившие деревянные балки, – а вслед за этим вдруг разверзся под ними, обваливаясь, каменный пол. Чёрт, – мысленно ругнулся Данте, а потом верх и низ, дерево и камень слились в неразборчивое месиво.

***

Голова гудела и раскалывалась, лицо царапало что-то шершавое. Всё кружилось даже несмотря на то, что он лежал – когда попытался встать, стало только хуже. Вергилий не был бы собой, если б не попытался несмотря ни на что. То, что двигаться получалось сравнительно свободно, уже было успехом – обвал мог закончиться тем, что сдавил бы его в лепёшку, наплевав на напоминающую о себе жжением в щеке регенерацию. Так вот, что он чувствовал, когда монашки насильно заставили его выпить святой воды. Мысль отдала горечью, и Вергилий распахнул глаза. Обступившая его темнота была отнюдь не кромешной – откуда-то снизу, из-под ног, лилось слабое зеленоватое свечение. Он вытянул руки, нащупал тяжело навалившийся со всех сторон обвал, и понял, что попал в своего рода каменный карман. Подавив мгновенную вспышку паники, глубоко вдохнул, выдохнул и принялся рассуждать логически – если откуда-то лился свет, то места там явно побольше, чем здесь, в ловушке, размером чуть превосходящей гроб. Надо попробовать выбраться. Сползая пониже, Вергилий упёрся ладонями в особенно выступающий камень. То же самое сделал и ногами, отчаянно пытаясь вытолкнуть всё мешающее и освободиться. Если не выйдет, он призовёт Ямато и воспользуется ею, даже несмотря на то, что здесь и замаха не сделаешь. Долгие минуты – часы? – усилий и напряжённого пыхтения спустя, преграда наконец поддалась. Опора под ногами пропала, залёный свет разгорелся особенно ярко, и Вергилий вывалился из своего капкана. Не зная, как далеко ему падать, сгруппировался, и приземление вышло не самым жёстким. Одежде, однако, повезло меньше – Вергилий окончательно оборвал изодравшийся рукав рубашки, пытаясь определить, куда попал. Он читал о том, как под старинными замками порой располагались катакомбы и запутанные секретные ходы, поэтому быстро пришёл к выводу, что в один из таковых и попал – на выдолбленных много веков назад в твёрдой породе сводах коридора светящейся линией выделялась полоса какого-то зелёного камня. Не такого уж, как выяснилось, и яркого – не для привыкших к полутьме глаз. Вероятно, старинные хозяева замка так облицовывали ходы ради дополнительного освещения. Любопытно. В самом углу оставшегося за спиной обвала что-то зашумело; мелкие камешки лавиной покатились вниз, и Вергилий рефлекторно призвал катану. Ощущение её гладких ножен под пальцами наделяло уверенностью. Приставным шагом подобравшись к источнику шума, мальчик убедился – там, под завалом, действительно кто-то есть. Поначалу показалось, что это брат – он кинулся к шевелению, но нашёл совсем не Данте. Беспомощно пытаясь выбраться из-под придавливающих к земле балок, за жизнь боролся Йозеф. Удивительно, что он вообще выжил – видимо, везение Вергилия имело свойство распространяться на окружающих. Лицо его вытянулось, когда он заметил старшего близнеца, и наверняка побледнело, пусть в зеленоватом неверном свечении толком было не сказать. – Не подходи! Стой, где стоишь, демон! Вергилий остановился, сверху-вниз глядя на трепыхания охотника, к которым вскоре добавился ещё и кашель – завал наваливался на грудь и сдавливал бока. Переживший хорошую трёпку человек в придачу ко всему задыхался. Жаль, что стабильные порталы открывать всё ещё не получается – тогда не пришлось бы стоять здесь и думать, как выбираться. Впрочем, портал не помог бы найти Данте. Внутри вновь оживилась недавно утихомирившаяся паника – вдруг брату повезло гораздо меньше? Что, если он сейчас лежит где-то там, под огромным весом? Лучше бы ему быть живым и сравнительно невредимым, иначе Вергилий достанет его из самой преисподней и собственноручно убьёт. Напряжённо думая, он старательно не обращал внимания на кашель и надрывное дыхание охотника. Слишком уязвимого, чтобы без последствий оставаться под завалом. Если Вергилий не рассчитает и воспользуется катаной неправильно, охотника может просто-напросто раздавить. С другой стороны, какое ему дело до человека, напарник которого хотел их с Данте убить? Да и этот тыкал в них оружием. Кашель и частые вздохи Йозефа начали постепенно становиться реже и задушенней. Вергилий немигающе уставился на возвышающуюся перед ним гору обломков, выдохнул сквозь зубы и подошёл к обвалу со стороны охотника, думая, куда бы приладиться. Это можно считать сделкой с совестью. Если охотник попытается напасть, то сделает это, будучи свободным, и умрёт в честном бою, как полагается воину, а не раздавленному сапогом насекомому. – Эй, человек. Ты можешь шевелить конечностями? – тот округлил глаза с таким удивлением, будто с ним заговорил предмет мебели. Это раздражало. – Я не буду стоять тут вечно. – Могу… вроде бы. – Ползи, как предоставится шанс. Ямато была легендарным оружием, способным рассечь ткань миров, что говорить про камень, однако использоваться по назначению ей нравилось гораздо больше. Вергилий чувствовал, как та возмущённо вибрирует у него в руках, но делал своё дело. Несколько тяжёлых балок разлетелись как щепки. Сверху, потеряв точку опоры, покатился ломаный кирпич. Отчаянно ползущий охотник не успевал – Вергилий понял это, как и то, что вот-вот он снова будет в ловушке. Поэтому склонился и, не раздумывая, дёрнул мужчину к себе за запястье. Тот охнул, проехавшись по земле на животе, а когда старший близнец отпустил его, откатился в сторону, шипя и морщась. Вергилий не брался судить на глаз, но рёбрам Йозефа явно пришлось взять на себя слишком большую нагрузку. В остальном он не выглядел умирающим, а это значило, что работа старшего сына Спарды здесь была завершена. – Ты помог мне, – морщась то ли от того, кем был спасён, то ли от боли, проговорил охотник несколько ударов сердца спустя, – почему? – Твоё кряхтение мешало сосредоточиться. Это было избавление от раздражающего фактора, человек. Охотник закатил глаза. – Мог бы пойти простым путём и убить меня, демон. И ты меня человечканьем своим не оскорбишь, у нас на это обижаться не принято. – Я лишь констатирую факт. – Только сам выглядишь настоящим человеком. – Некоторые люди тоже только выглядят как люди, – холодно ответил Вергилий. Зачем вообще он вступил в этот диалог? – И всё же, ты помог, – ответил Йозеф уже более осторожно, – спасибо. Не знаю, на самом деле ты сделал это только из-за раздражения или по какой-то другой причине… – Не нужны мне твои благодарности. Мне нужно, чтобы ты сидел тихо и не мешался, – развернувшись, мальчик вгляделся в озарённый загадочным светом тоннель. Возможно, стоит пойти туда; шанс, что брат где-то там, есть – впрочем, и здесь он может быть, под грудой из камня, дерева и песка. Они явно провалились глубоко; даже примерно определить нахождение Данте было невозможно. Вергилий не знал, что делать. Не начинать же орать как резаный, надеясь, что Данте отзовётся? Это всё второй охотник-идиот виноват. Из-за него началась стрельба и случился обвал. Сам он тоже хорош. Надо было отрубить руки обоим людям, пока была возможность, и не волноваться ни о чём. Он недобро покосился на Йозефа – тот не заметил взгляда, схлестнувшись в битве с не позволяющей подняться гравитацией. Когда встать охотнику всё-таки удалось, он сразу заглянул во все свои напоясные и набедренные сумки, с радостным восклицанием доставая оттуда рабочий фонарик. Колбочки со святой водой обвал же практически не пережили; из всего многообразия уцелела лишь одна. Вергилий ничуть этому не расстроился, украдкой пощупав пострадавшую щёку – кожа на ней была совсем молодая, тонкая и чувствительная. И вот это охотник уже заметил. Между ним и Вергилием протянулась невидимая, натянутая до предела струна. – Мой напарник сделал то, что положено любому охотнику. – Йозеф сказал это твёрдо, но глаза опустил. – Мне плевать. Но если твой напарник нечто подобное повторит – при условии, что он вообще выжил, – я тоже сделаю то, что должно. – Я этого не допущу. – С радостью взгляну на то, как это у тебя получится. Обменявшись любезностями, каждый занялся своим: Вергилий попытался было решить проблему обвала, а Йозеф, подсвечивая достаточно мрачный, несмотря на фосфоресцирующие стены, коридор, двинулся вглубь. Каждый мог бы пойти своей дорогой и, вероятно, кто-то один из них сгинул бы в за́мковых катакомбах, если б откуда-то из холодных глубин до них не донёсся далёкий, но при этом отчётливо различимый крик. Мальчик и охотник встрепенулись мгновенно. – Данте? – Кларк! – Причём здесь он? – Это был его голос! Ты что, не слышал? – То, что я слышал, и в лучшие времена не могло быть твоим напарником. Кричал мой брат, – раздражённо бросил Вергилий, вмиг потерявший к обвалу интерес. Широким шагом нагнав и даже перегнав Йозефа, он влетел в затихнувший коридор. Охотник потащился следом, источая упрямое несогласие. Подземному ходу не было ни конца ни края. Воздух становился душнее и затхлей, один раз охотник вписался лицом в сетку спускающейся до самого пола паутины. – Ненавижу пауков, – выплюнул он, с отвращением убирая клейкие нитки. Ненависть эту можно было понять даже не испытывая никакого страха перед пауками – чем глубже они заходили, тем сильнее продирались сквозь плетёную завесу, срывая её, липнущую к пальцам. Казалось, паршивее быть уже не может, и тут заморгал, умирая, луч фонарика. Йозеф побил его о ладонь, не добился реакции и с досадой цокнул языком. – Чтоб черти всё это побрали. – Бойся своих желаний, – заметил Вергилий насмешливо. На деле весело ему не было ни на йоту – он кожей чувствовал, что из кажущегося пустым коридора на него смотрели. Противно скребущееся с первой минуты нахождения в замке предчувствие окрепло и обрушилось на мальчика ураганным порывом. – Смотрю, тебя это всё забавляет. Чего ещё ждать от демона? – Большего, чем от человека. Что ты можешь без своих примочек? – А ты без своего меча? Вергилию хотелось едко ответить и удостоить охотника презрительным молчанием одновременно. Выбора в пользу чего-то одного он не сделал, отвлекаясь на вдруг отчётливо вырисовавшийся впереди силуэт. – Здесь кто-нибудь есть? – выкрикнул он голосом брата. Старший про человека тут же и думать забыл, но бездумно броситься навстречу обманчивому силуэту ему не позволила обосновавшаяся внутри тревога. – Данте, – короткая пауза. – Данте, это ты? – Здесь кто-нибудь есть? Вергилий замолк. Внезапно стало зябко – возможно, из-за пробежавших по спине ледяных мурашек. – Здесь кто-нибудь есть? Зелень светящихся стен тонула в неизвестной фигуре, поглощаемая ею, как губкой, и острое зрение Вергилия, прежде помогающее ориентироваться в полутьме катакомб, ничего не меняло. Ни с того ни с сего заработавший фонарь справился с тем, с чем не справлялись глаза. Пятно искусственного света мазнуло по чему-то чёрному и зыбко-нестабильному несмотря на неподвижность силуэта. То, что попыталось принять человеческую форму, оказалось грудой здоровых, крупнее ладони, пауков. Фонарик распугал их, затревожившихся и начавших рассыпаться, но вместо того, чтобы расползтись по углам, чудовищные создания поползли прямо к ним. Густо покрытые волосками лапки ступали мерно и бесшумно. Надломившимся голосом выругался сзади Йозеф. Что ж, зато понятно, откуда здесь столько паутины. Не позволив паукам слишком сократить расстояние, Вергилий начал беспорядочно их резать. Лезвие входило в плотные тельца с влажно чавкающим звуком, к чему вскоре добавилось громыхание выстрелов защищающегося охотника. Разлетались оторванные от туловищ лапки, на земле оставались лужицы превратившихся в кашу внутренностей. К концу бойни под ногами точно так же отвратительно чавкало абсолютно всё. Вергилий опустил катану. Начал оборачиваться – и тут выстрел грянул прямо у него над ухом; мальчик, вздрогнув, едва не пошёл в атаку вновь, страстно желая согнуть охотника в бараний рог, но сначала всё же решил убедиться, что стреляли именно в него. Не прогадал – отчаянно шевеля лапами, неподалёку вверх брюхом лежал последний паук. Пуля разворотила тельце, однако жизнь из него полностью ещё не ушла. А над головой у Вергилия свисала свежесплетённая паутина. Крутанув пистолет в ладони, Йозеф нервно усмехнулся. – Ты спас меня, я – тебя. Мы квиты. – Ничего бы мне этот несчастный паук не сделал. – Среди демонов благодарить за помощь не принято? – прежде чем старший близнец успел что-то сказать, охотник нахмурился и спрятал пушку в кобуру. – Проехали. Говоря о демонах: почему эти твари и на тебя нападали? – Потому что хотели убить? – иронии Вергилий отсыпал, не скупясь. – Нет у меня времени и дальше отвечать на твои дурацкие вопросы. Можешь пристать к дохлым паукам, если язык за зубами не удерживается. Не задерживаясь ни на секунду, он углубился в коридор. К сожалению, шаги увязавшегося за ним Йозефа не растворились вдалеке – тот шёл следом, и Вергилий упорно не видел в этом смысла. – Получается, ты с этими тварями не заодно. Он промолчал. – В целом, я изначально это понимал. Зачем иначе тогда было отрезать чуть не убившему меня демону башку. И вновь молчание. – Не пойми неправильно, просто я впервые встречаю… таких демонов. Не жаждущих только человеческой крови. Вергилий выдавил из себя долгий, как его терпение, выдох. – С чего ты взял, что я не хочу твоей крови? – С того, что у тебя было несколько шансов получить её, даже сопротивления не встретив. – Бесконечно жалею, что не оставил тебя под завалом. – Вдвоём будет быстрее и легче найти твоего брата и моего напарника. Помощь никому ещё не вредила. – Мне не нужна помощь, – рыкнул Вергилий нетерпеливо, – ни твоя, ни чья-либо ещё. – Скажи это чуть не прыгнувшему тебе на лицо пауку. И, кстати, если ты вдруг не знал, старшие должны защищать младших. – Бессмысленно преувеличивать свою важность с помощью старшинства. Ты можешь быть хоть дряхлым стариком, важно лишь то, что я сильнее. Йозеф склонил голову набок. Чуть сощурился, что мальчику не понравилось. – Так ты действительно ребёнок. Демон, но всё-таки совсем юный – а я гадал, насколько обманчив твой облик. Вергилию захотелось взвыть, но вместо этого он вжал в горло разговорившегося охотника обнажённый клинок, цедя жёстко и предупреждающе: – Забываешься, – заметив, как присмиревший человек громко сглотнул, продолжил: – Прямо сейчас мы разделяемся. Ты идёшь своим путём, я – своим. Пойдёшь за мной или будешь мешать – умрёшь. Всё ясно? – Здесь только один коридор, некуда… – Вергилий угрожающе шагнул к Йозефу, заставив того поспешно исправиться, – ладно, ладно, я просто подожду здесь, пока ты не уйдёшь достаточно далеко. – Рад, что мы пришли к взаимопониманию.

***

Удары по голове, обычно лишающие сознания, стали для Данте своеобразным неприятным будильником. Окончательно придя в чувства на очередном столкновении затылка с чем-то твёрдым, он сморщился и охнул. Какого чёрта вообще? Ах да. Башня, охотники, собственные ладони на чужом горле. Обвал. Мгновенно возвратя ясность сознания, Данте вцепился руками в землю, напрягся всем телом, замечая то, что упустил раньше – бился головой о выступающие каменные плиты он потому, что его тащили, держа за лодыжку. Напрягшись всем телом, он немигающе уставился на ползущего вперёд демона, чья лапа и сомкнулась у него на ноге. А затем, не поскупясь в силе, пнул того ногой свободной. Демон даже не обернулся, продолжая свой путь. Такое безразличие сбило Данте с толку, но сопротивляться он не прекратил. Мятежник затерялся где-то в обвале – мальчик сосредоточился, взывая к своему мечу, как учили, и получил ответ; кончики пальцев на секунду словно ошпарило. Мятежник, громя и ломая всё, что стояло на пути, влетел прямиком в спину безразличному демону, пришпиливая его к стене. Данте немного протащило вслед за ним, но не более того – наконец высвободившись, он выдернул меч из стены и из твари, не забыв дополнительно провернуть в непропорционально долговязом туловище. То рассыпалось у его ног, и тогда выдалась возможность осмотреться. Перед ним и за спиной тянулся облицованный странным светящимся камнем коридор. Никаких признаков рухнувшей башни – вероятно, она осталась далеко позади. Понять бы только, где это позади на самом деле находится. – Здесь кто-нибудь есть? – тихо спросил Данте у пустоты. Никто не ответил – помимо эха и непонятно как прицепившейся к ладоням паутины, ничего здесь не было. Хорошо хоть в полной темноте брести не пришлось. Оставалось два пути: остаться здесь и ждать чуда или продолжить идти, надеясь найти Верга и, желательно, выход. Впрочем, последнее не так волновало Данте, как отсутствие брата. Но ничего – когда они встретятся, обязательно что-нибудь придумают. Не в первый раз попадают в передряги, даром что люди впервые целенаправленно хотят их убить. Раньше такого не случалось. Их пробовали обокрасть, побить, иногда приходилось натыкаться на любящих помладше извращенцев, с которыми разговор был самым коротким, однако самой большой угрозой всегда оставались демоны. Охотники, оказывается, могли быть не лучше. Думая об обжигающей щёку Вергилия святой воде, Данте чувствовал злость. Думая о том, как задыхался под ним человек, Данте не чувствовал ничего – ни гнева, ни сожаления, ни испуга. Человеческая жизнь оказалась ещё хрупче, чем он помнил. Хватило бы пары минут, чтобы задушить охотника с концами или просто свернуть ему шею. Это было не одно и то же, что и весело вырезать низших, однако фантомная вонь жжёной плоти проникала в лёгкие вместе с воздухом, становясь частью кровотока. Возвращая в приютские стены. Отравляя. Возможно, он поступил неправильно, сорвался, но разве в этом не было необходимости? Остановившись, Данте вжался лбом в холодную светящуюся стену. Нужно сосредоточиться, понять, куда он попал, воссоединиться с братом и сбежать к чёртовой матери. Но в порядке ли брат после обвала? Проблема была в том, что младший близнец понятия не имел, где всё случилось – может, он теперь в нескольких милях от обрушившейся башни? Кто знает, в конце концов, как далеко простирается этот коридор. Внутри скрутилась тугая спираль, обоими своими концами впившаяся в стенки желудка. Когда он задумывался обо всём этом, становилось жутко – значит, думать было нельзя. Оставалось действовать, надеясь на то, что соединяющая их с братом невидимая нить не оборвётся, оставляя Данте наедине с темнотой и пустотой. Плевать на старинный замок, плевать на похороненные под ним секреты – не так это и страшно, как невозможность вновь Верга увидеть. Следующий встреченный демон мерно плыл над землёй, показавшись Данте каким-то зачарованным – будто ничего, кроме пути, для него не существовало. Это интриговало – идти, тем более, и так было некуда, так что за безразличным демоном получилось проследить. Коридор начал понемногу расширяться, всё меньше напоминая собой длиннющую кишку. Несколько раз повстречались развилки, которые наверное получилось запомнить. А затем, просочившись сквозь землю, впереди появилось ещё несколько низших-жнецов, так же послушно идущих куда-то стайкой околдованных невидимым и неслышимым дудочником крыс. Их становилось всё больше, и мальчик намеренно отставал, чтобы не застрять в медленно плывущей толпе. Впереди прорисовалась арка прохода, озарённая вездесущим зелёным светом. Данте, удерживая меч у груди, прижался к стене спиной. По шее что-то поползло – шикнув, он прихлопнул неизвестное насекомое. Оставшийся в ладони паук дёрнул лапками и издох. По противоположной стене пробежалась парочка других, побольше и поотвратительней. Его передёрнуло, но отвлекаться времени не осталось. То, что манило демонов, на него не действовало, однако он всё равно был как на иголках. Как оказалось, не зря. Коридор вытек в прямоугольный зал с одинаковыми проёмами тоннелей на каждой стороне, испещрённой вязью едва заметных символов, заметить которые было бы невозможно, если б они, подобно зелёному камню, не мерцали на самых обычных, тёмных стенах. Потолок, с которого свисали светящиеся сталактиты, подпирали четыре толстые колонны, визуально отделяющие центр зала от остального пространства. Между ними растянулась сплетённая из паутины сеть, на которой восседал паук, превосходящий размерами не только виденных за сегодня, но и за всю жизнь. Покрытая густыми волосками тушка не уступала конской, а может, была даже крупнее – растущие из боков лапы кончались крючковатыми когтями, способными явно на большее, нежели просто цепляться за разные поверхности. Проверять, впрочем, не хотелось. И уж точно подобная тварь исконно в мире людей водиться не могла. Шевельнув жвалами, паук прищёлкнул и издал звук – Данте тогда показалось, будто все его нервные окончания разом вздёрнули на крюки. Покорно плывущие к центру зала низшие замерли, подчинившись бессловесной команде. Ничего общего с дудочником-крысоловом демонический паук не имел, но определённо им являлся. Новая команда была дана, когда низшие по очереди начали подходить ближе к паутине. Одного паук высосал прямо на месте, подмяв под себя и раздробив черепоподобную голову. Парочку других замотал в коконы и подвесил под потолок, откуда они свисали уродливыми гроздьями. И всё же, самый большой кокон находился не вверху, а на полу, под пауком; помимо прочего к нему тянулись четыре длинные цепи, крепящиеся к колоннам и концами своими уходящими под слой паутины. Паук порой спускался, будто сомневался в их крепости и постоянно проверял. Данте наблюдал за этим с любопытством, отвращением и долей настороженности. Дождавшийся своей "очереди" низший пауком доеден не был – тот вжал его в землю сильными лапками и начал меняться. Там, где мгновение назад находились жвалы, возник стремительно увеличивающийся нарост. Быстро он приобрёл очертания обнажённого человеческого – а именно, женского, – тела, ниже пояса переходящего во всё то же мохнатое брюшко. Паук оказался паучихой, демон – демоницей. Она встряхнула напоминающими её же паутину волосами – те упали ей на грудь тяжёлыми локонами, – и уставилась на низшего во все три пары глаз. Полностью чёрных и блестящих. – Я же наказала как следует напитаться людской кровью, прежде чем являться ко мне. Какой толк от тебя, неспособного выполнить простую задачу? – увенчанная когтем лапка без усилий размозжила демону морду. – Бесполезный мусор. Данте вжался в стену и затаил дыхание, когда паучиха чинно спустилась на землю, выбирая для себя новую жертву. Выходит, охотники не ошиблись: здесь действительно было демоническое гнездо, но не извергающее разных тварей, а привлекающее к себе. Собственная нечеловеческая часть отзывалась на зов, однако им не подавлялась – мальчик предположил, что власть паучихи распространялась на самых слабых. Он уже встречал демонов, способных призывать других, но подчинять полностью – ещё никогда. Прилепленный к земле большой кокон дёрнулся, начал трещать – паучиха мигом подобралась к нему, однако нечто всё же отчасти его прорвало; Данте вытянул шею, пробуя рассмотреть получше. Получилось – и глаза его широко, неверяще распахнулись. Сдерживаемый цепями и паутиной, на коленях стоял Модеус. Сквозь человеческий облик всполохами прорывался триггер – наставник сумел растерзать кокон, частично превратившись, но цепи сбросить не сумел. Они тяжёлыми браслетами хватали запястья и лодыжки, натягиваясь так сильно, что перед торжествующей демоницей его распинало, как марионетку, попавшую в руки кукловоду-садисту. – Вечно удерживать меня здесь ты не сможешь. – С этим можно поспорить, – паучиха улыбнулась, – цепи высасывают из тебя силы, но ты, милый Модеус, и без них прилично ослаб. Где тот яростный демон, с которым мы охотились и славно проводили время вместе? – Его давно нет. Слишком давно, с чем ты не можешь смириться даже по прошествии тысяч лет. Паучиха склонилась к нему, припав к земле брюхом. – Теперь я вижу – он и правда исчез. Осталась лишь стремительно слабеющая оболочка. Удивительно, что ты вообще сумел продержаться так долго – проклятие Повелителя давно должно было тебя иссушить. В чём секрет? Модеус промолчал. Оскалившись, паучиха грубо схватила его за волосы, заставляя откинуть голову, и вгрызлась зубами в шею – тогда Данте едва не выпрыгнул из коридора с мечом наперевес, удержавшись лишь оттого, что наставник и звука не издал в ответ на такое с собой обращение. Отстранившаяся демоница облизнула губы и поднялась, выпуская чужие волосы из хватки. – Не хочешь говорить – и ладно. Раз проклятие ещё не иссушило тебя, это сделаю я. Века заточения сделали меня очень, очень голодной. – Я не один из низших, которыми можно легко и приятно закусить. – Ха! Продолжай делать вид, что ты такой сильный и несгибаемый, что о тебя можно поломать зубы. Но правда в том, что ты подобен моллюску – нужно всего лишь расколоть раковину, чтобы добраться до чертовски мягкого содержимого. – Полагаешь, у тебя это получится? – лица Модеуса из укрытия было не рассмотреть, но яда в его голосе хватало для хорошей работы воображения. – Если меня ослабило проклятие Мундуса, то тебя – печати Спарды. – Но я поймала тебя! – рявкнула она, моментально переходя почти на змеиное шипение. – И не произноси при мне это имя, Модеус, если не хочешь, чтобы я с корнем выдрала тебе клюв. – Смотрю, твоя ненависть к нему лишь усилилась, – сухо заметил наставник, – но его нет, Джеорьо, и даже если я произнесу его имя тысячу раз, это его сюда не призовёт. – Да что ты знаешь о ненависти? Одно жалкое слово не способно передать даже толику того, что я испытываю. Сначала он забрал тебя, забил голову рыцарством и превратил в то, чем ты являешься. – Джеорьо презрительно скривила губы. – Потом запечатал меня тут. Хорошо, что он больше не явится. Я бы разорвала его на куски. – Разве я когда-нибудь принадлежал тебе, чтобы быть отнятым? – А разве нет? Ты был моим, а я – твоей. Нас устраивал этот симбиоз. – Раньше тебе не была свойственна подобная сентиментальность. – Об этом не может быть речи, – демоница поджала губы, выглядя едва ли не уязвлённой. – Я выбирала между ненавистью к нему и к тебе – и выбрала. – Неужели? – Поумерь свою иронию. Сейчас ты здесь, со мной, воронёнок, и зенит твоего могущества померк. – И ты меня поглотишь, верно. – Есть ещё один вариант, – вдруг вымолвила она вкрадчиво. – Это какой же? – Ты поможешь мне. Помнишь, как весело нам было вместе охотиться раньше? Когда не было ничего, кроме кровоточащей плоти и ужаса спасающейся бегством добычи. Почему бы не возродить то, что осталось в прошлом? Там, наверху, так много смертных – низшие приходят ко мне, полные их крови. Пожирать их не так приятно, как самих людей, но тоже ничего. Потом, когда я выберусь, ничто не помешает нам устроить настоящий пир. – Исключено. – Что на сей раз тебя останавливает? – не получив ответа, демоница размахнулась и отвесила Модеусу пощёчину. Видя, как отклонилась его голова от сильного удара, Данте понял, что ждать больше нельзя. Нужно делать хоть что-нибудь. – Ясно. Твой обожаемый мастер однажды выбрал людей, и ты тоже выбираешь их снова и снова. Ты очень давно и без моего участия загнал себя в ловушку слепой преданности. Так почему бы тебе не завершить то, что ты начал две тысячи лет назад, и просто не сдохнуть? Убеждённый, что сейчас демоница наставника точно прикончит, сидеть в коридоре Данте больше не смог – вылетел оттуда в страстном порыве сделать на одного паука в мире меньше, но Модеус справился сам, отталкивая злющую Джеорьо парой призывных клинков. Та отступила, неуклюже переставляя лапы. Данте не остановился, всё равно не зная, что делать, если не пытаться избавиться от врага и, тем более, не задаваясь вопросом, как он собирается победить, если сам наставник попал в переплёт. Лучше всего проблемы решались по мере их поступления. Клинок должен был пронзить паучью тушку если не убивая, то причиняя достаточно боли – он знал, что не должен промахнуться, но демоница вдруг изменилась. Её нижняя часть резко съёжилась, превращаясь в самые обыкновенные человеческие ноги. Ставшая юркой и маленькой – кажется, ненамного выше Данте, – Джеорьо отскочила в сторону, рассмеявшись. – А я всё гадала, когда тебе надоест подслушивать, человечек! – Так ты знала о том, что я здесь? – Данте бегло покосился на Модеуса, чьё измождённое лицо будто окаменело. – Ну, тем проще. Давай так: ты отпускаешь этого парня в цепях, а я не стану тебя убивать. Наверное. – Ты? Убьёшь меня? – демоница фыркнула. – Глупый маленький зверёк. После обмена первыми ударами – демоница использовала паутину, слишком крепкую для того, чтобы мгновенно разорваться под ударами меча, – выяснилось, что угрозу Данте представляет бо́льшую, чем думалось изначально. Джеорьо тревожно огибала центр залы с колоннами, перекидываясь то в паучиху, то в гибрид. – Опасайся её сетей! – выкрик Модеуса задребезжал в воздухе вместе с впервые пролившей собственную кровь демоницей. Данте это показалось упоительным – почти не слыша наставника, он атаковал, стараясь загнать её в коридор, где места для манёвров ей бы не хватило. Не стоило, впрочем, забывать про то, кем являлась демоница – она лихо вползла по стене, и тогда мальчик собрался зайти в коридор самостоятельно, заманив паучиху следом. До арки было рукой подать. Данте шагнул навстречу – и тут же отлетел назад, натолкнувшись на невидимую преграду. Под потолком удивлённо выдохнула паучиха. – Так ты не человек! – шесть глаз уставились на младшего близнеца с хищным интересом. – Как интересно – теперь нас в этой ловушке трое. Мысли Данте заметались попавшей в силки птицей. Ну конечно, не могли же все эти письмена быть нанесены на стены просто так. А он ломанулся как идиот, даже не подумав, что ловушки для демонов способны сдержать в том числе и его. Демоница стремительно поползла вниз – Данте, желая выдержать расстояние, вдруг споткнулся на ровном месте. Движения замедлились вмиг. Уверенный, что здесь не было никакой паутины, он дёрнулся, ещё туже затягивая на себе невидимые путы – шевелиться стало невозможно вообще. Смех демоницы звенел не хуже цепей отчаянно потянувшегося вперёд Модеуса. – Стоило прислушаться к чужим словам, зверёк, – она легко повела рукой как дирижёрской палочкой, и ноги Данте оторвались от земли. Его потянуло наверх и подвесило, стянув руки над головой. До последнего удерживающие меч пальцы разжались, когда невидимая нить надрезала одно из сухожилий. Джеорьо, скрестив ноги, уселась на полотно свой паутины, нагая и невозможно довольная. Её ожидал настоящий пир.