Попаданцы

***

— Верни мне моего котичку. Немедленно! Прямо сейчас. Иначе… — Чимин по-детски топал ногами, пыхтел как паровоз, пуская пар из всех доступных отверстий, и метал из узких глазюк молнии в сидящего на инкрустированном золотом троне омегу, как только они оказались в тронном зале чёрного замка. — Иначе, что? — сощурил тот недобрый взгляд, глядя на распаляющегося сына, у которого волосы от раздражения менялись каждые две секунды, становясь то седыми, то пурпурными, то рыжими в чёрную полоску, как у тигра. — Сыночка, из тебя же маг, как из меня шпалоукладчик. Сядь, успокойся и подожди пока явится твой папаша. Так сказать, по-семейному и решим, что делать с твоим приворотом и с этим, так называемым «Котичкой». А заодно и нашу с ним, давно не решённую проблемку обсудим. — Он мечтательно закатил глаза. — Какого родил, другого не будет, — фыркнул в ответ тот. — Да, когда ж ты уже угомонишься? Восемнадцать лет прошло. Ну, не хочет он с тобой возвращаться, не хо-чет. — Чимин так сильно жестикулировал руками, что заехал рядом стоящему Мингю в нос, у того из глаз аж искры посыпались. — Блядь, мелкий, не стой под стрелой, а то и зашибить могу. Иди вон в уголок зашейся и не отсвечивай. Можешь даже статуи альф за члены пощупать. Не видишь, взрослые дяди разговаривают. — Да у нас разница два года всего, тупица. И вообще, у меня член больше твоего в полтора раза, — младший потёр ушибленный нос, подтянул труселя до подбородка, но всё-таки пошлёпал от греха подальше, уселся на парчовый диван, по-детски болтая ногами, и закидывая в рот спелый виноград, стоявший тут же на столике, при этом почти ни разу не попав им куда положено. Злого брата он видел часто. И в те моменты самым лучшим для всех было куда-нибудь сныкаться, а лучше притвориться мертвым и начать разлагаться. А тут он был не зол. Он был в неебической ярости, судя по фееричной смене его волос. В данный момент они были цвета хаки. — У тебя снова ни хуя не выйдет, — продолжил Чимин свою речь. — И поверь, даже то, что ты засунул в тюрягу его мага и держишь у себя двух попаданцев, ни хуя не изменит. Ты вон и посох у него спиздил, и людишек из нормального мира таскаешь, чтобы он их спасал, и городишко этот засрал до предела, чтоб твои маги сильнее негативом напитывались. А толку? Ложил он на тебя большой и с прибором. Ни один из твоих способов не работает, папочка. Отпусти и забудь. Хватит жопу рвать ради того, кому на тебя по хуй. — Омеге было даже немного жаль папашу, надолго увязшего в прошлом и так не смирившегося со своей судьбой. — Чтоб ты понимал, сопляк. Я тебе что — гребаная Эльза, чтоб отпускать и забывать. Вода — камень точит. Не мытьём, так катаньем, а я всё равно своего добьюсь. Пока проклятие действует, шанс есть. Это значит, что я ему не безразличен. И сейчас самое время им воспользоваться, — обиженно надул пухлые губы старший маг, такие же, как и у его детей. — Ты вообще, в реальных чувствах ни хрена не понимаешь, ребёнок. То, что ты сейчас чувствуешь по отношению к этому недорэперу, всего лишь действие приворотного порошка. А как только оно закончится, вот тогда и поговорим. Единственным твоим желанием будет — выжать из его памяти всё, что можно, пока он окончательно не потеряет разум и не превратится в бесхребетную амёбу. Так что тоже не напрягай свои булки, сынок. — Ничего не понимаю в чувствах, говоришь? Вот только ты, папочка, кое-что забыл. Я же бракованный, благодаря тому, что ты тоже попаданец, захапавший себе чужую силу. Да! Мне никогда не стать таким магом, как остальные. Собственно, как и тебе. Но и в этом есть своя прелесть. Все эти элексирчики-порошочки действуют на меня не больше нескольких часов. И их действие мне до задницы. А встречи с этим человеком я жду всю сознательную жизнь, как только услышал его творчество. Его песни для меня, как бальзам на душу, в этом говённом и богом забытом месте. Я шаров этих чёртовых поднакопил хуеву тучу, чтобы найти его и хоть одним глазком увидеть. А он раз, и сам ко мне пришёл. Представляешь, какая удача? Неужели ты думаешь, что я упущу такой шанс с ним переспать и забеременеть? Да, я хоть слабоумным буду притворяться ради этого. Так что верни мне моего «Котичку». Быстро! Если в тебе хоть какие-то отеческие чувства остались. — Ах, ты ж, хитрожопый ублюдок! Весь в меня! — рассмеялся старший омега. Он и правда совсем забыл об этой особенности сына. — Так ты давно не под заклятием. Даже меня наебать смог. И ауру мастерски имитировал. Может, не такой уж ты и плохой маг? И спасать тебя, значит, не нужно? Ну что ж, аплодирую стоя! Вот только, что будет, если я ему всё расскажу? Захочет ли он с тобой трахаться, маленький обманщик? — От осинки не родятся апельсинки, любимый папочка. Красиво наёбывать от тебя научился. Ты попробуй — расскажи и тогда… — он выхватил из рук слегка развеселившегося и потерявшего бдительность Джина трость, которая тут же превратилась в длинный крючковатый посох, больше похожий на корягу, — …Я расхуячу эту хуйню вдребезги и все твои грандиозные замыслы по возвращению к людям, пойдут по пизде. — Чимин сильно замахнулся, намереваясь хорошенько херакнуть им по полу. — А ну, не смей! — Джин, до этого расслабленно сидевший на своём троне, с видом ёбанного хозяина вселенной, испуганно подскочил с места. — Хорошо! Твоя взяла. Попаданец твой, если ему, конечно, «Лупошарый» хозяйство не откусил. Ебись, деточка, на здоровье, если будет чем. Чимин задохнулся от возмущения, так и застыв с посохом над головой. — Ты посадил его в клетку к «Лупашарому»? Ты совсем ебанулся? Этот недодракон мерзкий извращенец. Ну, смотри, папуля, если с моим альфой что-нибудь случится, я точно грохну эту штуковину. Тогда хуй тебе, а не родной дом. Пошёл и быстро привёл его сюда! И, не дай бог, без члена. — Чимин был настолько зол, что казалось, его разорвёт на молекулы. — И вот почему я ни капельки не удивлен? — послышался мелодичный голос белого мага Хосока. — Папаша, Джинушка, из тебя ещё хуже, чем муж. — Эй, пацан! Советую не играться с этой палочкой, если не хочешь, чтобы мы все тут испарились. Она, знаешь ли, слегка убийственная. Не так махнёшь и будешь в другом измерении соплей динозавра. — Обратился он к Чимину. Тот мгновенно отбросил от себя, внезапно ставшую светится подозрительным радужным светом, корягу. — Хос! Перестань! Не пугай мне ребёнка, — осёк его Намджун, поднимая посох. Оба альфы, внезапно появившиеся в зале, застали эту семейную «идиллию» в самом разгаре. — Ну, пиздец, теперь точно всё семейство в сборе. Привет, отче! — хмыкнул из угла Мингю, помахав рукой и всё ещё тщетно пытающийся забросить в рот виноградины. (Про осинки-апельсинки, упоминала вроде) — Джин! Где Чонгук и попаданцы? Надеюсь, ты ничего не успел с ними сделать? Не советую играть со мной. Особенно, когда ко мне вернулось — это. — Намджун приблизился к омеге, направляя на него посох. Тёмный верховный смотрел на него с неприкрытым восторгом в глазах, но наглой ухмылкой на лице. — Не надо, Джуни! Мы оба знаем, что ты этого не сделаешь, — он пристально посмотрел альфе в глаза, а затем, схватившись за посох, притянул к себе, утягивая в жаркий поцелуй. Оторвавшись от губ абсолютно охуевшего и примлевшего от внезапности альфы, посох снова оказался в его руках, превращаясь обратно в элегантную трость. — С тобой, милый, этот фокус всегда работает, — облизнул он припухшие губы, усаживаясь на свой трон с до жути довольной и наглой физиономией. — Ну, ты блядь, отец, и лошара! — хлопнув себя по лбу, раздраженно хмыкнул Чимин в сторону Намджуна. — Вот подсуетил чёрт семейку. Хитрожопый попаданец, криворукий лошара «Верховный» и дебил братишка. Идиллия, ебать! Хосок вздохнул. Выпавший шанс всё изменить, был похерен. Его лучший друг снова поддался чувствам и для них это было пиздец как плохо. — Джини! Во имя наших прошлых отношений, прошу тебя отпусти их, — обреченно выдал «Верховный» маг. — Мои условия тебе известны, Джуни, — улыбнулся маг самой милейшей улыбкой, на которую был способен, открывая ряд идеально-белоснежных зубов. — Мой ответ прежний. Нет! — нахмурился альфа, чувствуя, как в штанах предательски дергается его «младший», глядя на соблазнительно пухлые губы. — Ну, тогда боюсь, что я не смогу вам помочь. А моим драконам лишний кусок мяса не повредит, — хмыкнул, якобы безразлично, старший омега. — Ах, ты злобная сучка! — не выдержал Хося, сжав кулаки. — Жаль, мне мой ранг не позволяет превратить тебя в использованный гандон. Но вот подпортить твою наглую физиономию я могу. И для этого мне не нужна магия. Верни моего брата. Немедленно! — он сделал пару шагов по направлению к трону. Но его удержал Намджун, показывая взглядом, что не стоит распыляться, пока у того посох. (Ну, правильно, а то ещё превратит в какую-нибудь гадость, типа жука- навозника. И катай потом всю жизнь шарики из какашек.) — Ой, ой, как страшно! — состроил невинно-испуганное лицо тот. — На твоем месте, Хосечка, я бы засунул язычок в задницу после того, что ты начудил в прошлом году. Мои омеги до сих пор жаждят твоё разгоряченное тело. Не заставляй меня свершить их мечты. — Джин, уже не сдерживаясь, ржал в голосину. Хосок покраснел, вспомнив то время. А вот безучастно наблюдающий за всем этим с дивана Мингю, после этих слов заметно оживился и заёрзал. — Это — тот альфа, который выплясывал голым? У которого тело бога и хер, как у моржа? Мне уже «старшаки» в академии все уши об этом прожужжали, что хотели бы с таким попробовать. Покажешь? — он подскочил к альфе, пристально разглядывая пах, пытаясь что-то рассмотреть под белоснежными брюками. (Тактичность была не самой сильной стороной младшего омеги. Да и откуда ей взяться, проживая рядом с такими же родственниками.) — Мингю! — в один голос возмутились родители и «любимый» братишка. А Хося моментально стал красный как варёный рак. — Я просто перебрал с зельем «веселья». Пора уже всем забыть об этом, — он бросил растерянный взгляд на наглого, но довольно симпатичного омежку, разглядывающего его. — Не, ну, а чё жалко, что ли? — обиженно закусил тот губу, возвращаясь на диван, перед этим выхватив от Чимина хорошую затрещину. — Может парни преувеличивают? Все равно увижу как-нибудь. — Буркнул он себе под нос (Увидеть член этого альфы только что стало для него навязчивой идеей, плотно засевшей в мыслях. И по хуй, что там предки могут мир расщепить на атомы. Пубертат, хуле.) — Ладно! — внезапно тяжело вздохнул Намджун. — Раз ради спасения этих людей, мне всё-таки придётся пожертвовать собой. То дай мне время уладить дела на светлой стороне. — Ну, вот! Такой диалог мне уже нравится. У тебя три дня, ровно до завершения «вальпургиевой» ночи. А затем, как говориться: «Оформим сделку», — радостно улыбнулся Джин и послал альфе воздушный поцелуй. — Хос, останься и проследи, чтобы всё было по правилам, — недоверчиво хмыкнул Намджун. — А то я этой попаданческой прошмандовке не сильно доверяю. — Грустно похлопал он по плечу друга. — Фу, Джуни! Ну, что за грязные словечки от белого мага, — сморщился Джин. — Когда-то ты звал меня «своим цветочком». Помнишь, любимый? — Это было до того, как ты обманул меня и устроил весь этот кавардак в Борахосе. Милый. И не называй меня любимым. Ты мне больше не интересен, — презрительно фыркнул в его сторону альфа и бесследно испарился. — Ну, да! Ну, да! Скажи это моему паркету, — он покосился на пол, по которому разбежались огромные трещины в том месте, где стоял альфа. — Пару бокалов зелья «веселья»? — потирая ладони в предвкушении, что его мечта наконец осуществится предложил Джин, с подъёбом глянув в сторону белого мага Хосока. — Отметим, так сказать, это дело, бывший друг? — только голым по замку бегать не стоит. Мало ли, омеги поймают и изнасилуют. Они у меня давно не ёбанные, знаешь ли? — Пошел ты в жопу, придурок. Веди меня к брату и попаданцам. Хочу убедиться, что с ними всё в порядке и ты не напиздел, — скривился на его подколы маг. — Душный ты, Хося, и шуток не понимаешь. Да ни хрена с ними не сделается, — хмыкнул тот, подымая свою пятую точку с трона. — Но, если хочешь, пошли. — Я с вами, — тут же подхватился Чимин, не желающий лишний раз упускать возможность увидеть предмет своих влажных грёз. — И я! — подорвался Мингю, пожирающий жадным взглядом пах понравившегося ему альфы и так ни разу не попавший в рот виноградиной.