Вернуться в прошлое нельзя...

На дворе стоял конец хладного ноября подходящего к концу очередного переломного в истории нашей истории года — 1991, предвещавшего собой долгий период расстройства государственной машины, что лишь с не малыми усилиями будет преодолён десятилетия спустя. То было тем моментом, когда более старое сменяется на новое, однако не всегда тем самым приводя что-то в лучший вид, а порой делая даже и того хуже. Подобных этапов в истории любых стран было немало. Они то и дело появляются даже и в нынешнее время, что уж там говорить про прошлое, в котором событий происходило в разы больше вследствие образования вовсе совершенно новых государств на ещё практически пустой карте. Однако период подобных столь ярко выраженных смутных времён уже завершился. Он сменился на так называемые информационные войны. Всё это как никак уже стало главенствующим видом вооружения с далёких времён для нас и совсем близких по историческим меркам, где даже 15 лет сродни практически ничему. Лишь в крайних случаях прибегать стали к непосредственному использованию военной силы. Однако это будет уже несколько в будущем, но ныне дела обстоят не совсем так. Не прошло даже ста лет с момента не то, что становления его воплощением, а даже просто с рождения. Да, по человеческим меркам прожил он немало, но разве без малого 69 лет — это много для страны? Некоторые наследники столько и даже ожидают получения своего статуса, а он уже успел прожить весь жизненный цикл, предначертанный ему. Уже было поздно всё изменить. Что сделано, то сделано. И сейчас остаётся лишь не то что выживать, а просто существовать, доживая своё последнее время на этом свете. А что потом? Он как-то и не задумывался до поры до времени. Да, в библейские Рай и Ад он не верил, но всё-таки. Что дальше? «Наверное, вечная непроглядная тьма», — наверняка отвечал он сам себе. Как жизнь пойдёт после его смерти? Не произойдёт ли с ним того же, что когда-то случилось со многими, кто просто забылся даже за непродолжительный срок, от чего тех как и не бывало? Проще говоря, не отправится ли и его личность на так называемую многими «свалку истории», где собраны все и всё? Как долго осталось ему жить? Насколько много? Протянет ли он хотя бы до наступления совершенно нового года? Все эти, а также и другие вопросы нередко задавались им будто самому себе, хотя по факту оставались без ответов в большинстве исходов. Тяжёлая дверь московской квартиры закрылась за ним на удивление тихо. Жильё прямо напротив Китай-города, где некогда постоянно звучал хоть чей-то голос, сейчас отказывалось совершенно пустым. Когда-то уши Александра спокойно могли улавливать и озорной смех двух старших сыновей, что вновь учудили что-то, подшучивая друг над другом, и периодические восклицания от младшей Лены касательно происходящего в компании величавой столицы, нередко наведывающейся сюда для присмотра за всеми тремя в отсутствие Саши. Но дети уже давно стали самостоятельными и разъехались: Слава — в Киев, Лена — в Минск, а Женя, правда, так и остался столичным жителем. С ними уже давно просто так не поговорить, а наведываются они крайне редко по собственному желанию. Ветер перемен ли это или что — неизвестно, но не было практически никакого намёка на их родственные связи кроме внешности и некоторого сходства характеров. Да и не о чем говорить помимо обстановки в тех республиках, в главных городах которых они расположились. Да, такое бывает, когда дети отдаляются, но причиняемой тоски это не стирает. Тоски по чему? По прошедшим годам, где всё было не так, где это жилая площадь наполнялась мягким и тёплым светом, а в помещении царил пусть и хаос, но зато в нём присутствовала жизнь. Теперь помимо всех не звучит даже голоса и последнего человека, что хоть как-то связывал его с прошлым — партии, для своих просто Николя. Теперь лишь тишина, так неприятная на слух. «— Что ж, ты сам так хотел такого полного спокойствия. И нечего теперь по причине этого так переживать», — в сопровождении тяжёлого выдоха проговаривались им эти слова уже неизвестно в какой раз, напоминая какое-то самовнушение, по сути им и являющееся. Уличная одежда уже была оставлена им в прихожей, для того и предназначенной, а само воплощение сменило в уборной одежду. Теперь вместо привычного того чёрно-белого классического костюма, повешенного на вешалку чтобы то не помялось, были тёплые, уже привычные вещи: штаны да свитер по классике в чёрном и тёмно-коричневом цветах. И если одежда не промокла из-за настигнувшего внезапно дождя, благодаря тому самому пальто, то вот с головой всё обстояло иначе. Именно поэтому после ускоренной сушки полотенцем белоснежные завившиеся от такого локоны рассыпались по всему периметру его головы, из-за чего их пришлось вновь убирать за уши, чтобы не мешали. На собственное отражение в зеркале напротив смотреть не хотелось, от чего данное помещение и было покинуто. Но из-за чего же столь явное желание не видеть даже самого себя? Может от того, что просто не хочется вспоминать то, из-за чего внешность так разительно отличается от той, с которой его уже привыкли видеть. Особенно Примечательно в этих изменениях, наверное, глаза, ведь то зеркало души. Быть может от того у него ныне вместо тех пусть и светлых, но ясных голубых глаз красовалась лишь серый поблекший дым, вымещающий собой всю ту накопленную с годами усталость. Как принято говорить в народе: «Выцвели». Правда, от чего? Не от тех ли событий, что сваливались на его голову раз за разом, год за годом, так и не желая заканчиваться? Но только ли в этом причина нежелания смотреть в отражающееся пространство в поверхности зеркала? Кто знает. Во всяком случае разговор это явно не на пять минут. И вот он уже на балконе. Открывается окно, впускается свежий пусть и довольно прохладный воздух. Не лучшее его решение если говорить, но уже как-то всё равно. Наверное, в такой ситуации не хватает лишь пачки сигарет для размышлений или наоборот отвлечения от них, но под рукой их не было. Наверное, то к лучшему. Но как же жизнь дошла до такой вот точки невозврата? Для этого и стоит вернуться в его дни былые, погрузив и вас в это.