Атеизм - штука непостоянная.

Беллатрикс Блэк – женщина, состоявшаяся в этой жизни. С самого детства она получала все желаемое на серебряном блюдечке с голубой каемочкой. Семейный бизнес ей перешел по наследству в двадцать лет, когда скончался отец, прежде обеспечив дочь доходом. Женщине повезло – ей не понадобилось выходить замуж по расчету, не пришлось искать работу в пятнадцать, не нужно было снимать квартиру в глуши за копейки и пить растворимый кофе, курить дешевые сигареты. От всего этого жизнь великодушно избавила Беллатрикс. А ещё двадцать первый век избавил ее от необходимости быть религиозным и набожным человеком. Современность предоставила ей выбор в религиях, позволила женщине быть атеисткой без угрызений совести и общества. Конечно, Беллатрикс не была ярой богоненавистницей, может, в глубине души даже не отрицала его существования, но в церквях не была, хор не слушала и молитв не знала. Пару раз в школе ее пытались корить Всевышним, взывая к совести девчонки, но, очевидно, это было более чем бесполезно. Блэк с кристальным спокойствием проживала свои тридцать четыре года, не нуждаясь в сожителях в своей квартире, не планируя делить с кем-то свою кровать, не грезясь о принце на белом коне или о принцессе, потерянной среди людей. Вот только жизнь редко интересуется нашими планами, посылая к нам «тех самых». Так же случилось той осенью, когда на пути брюнетки повстречался этот лучик солнца, чистый свет, облеченный в тело человека. Гермиона Грейнджер. Гер-ми-о-на… Женщина была готова смаковать это имя с наслаждением, стараясь отыскать там какой-то таинственный смысл, который вскружил бы голову вдвойне. Они познакомились чересчур банально, в парке, когда какое-то неравнодушие заставило Беллатрикс помочь молодой девушке собрать ее рассыпавшиеся по тропинке книжки. Гермиона была болтливой, светящейся, как самая яркая звезда, переполненной неизвестным счастьем и радостью в тот момент, когда другие люди плевались от осознания, что наступила осень, ходили с меланхоличными лицами и остерегались любых диалогов и взаимодействий с себе подобными. Девушка быстро разговорилась, неловко извиняясь, даже вручила Блэк свой номер на клочке бумаги. Это был, наверное, первый раз, когда Беллатрикс стояла заколдованная этой болтовней, бездумно отвечая. Казалось, что если бы Грейнджер спросила пароли от кредитных карточек женщины, то та без задней мысли назвала бы их. Пятнадцатое сентября, день, когда в серую жизнь Блэк влились ярчайше краски, заставлявшие ее просыпаться по утрам, думать об очаровательной улыбке ночами и ждать новой встречи где-нибудь в зоопарке, заповеднике, музее, театре, где угодно. Куда бы Гермиона ни ткнула пальцем, женщина пойдет за ней по пятам, осторожно придерживая за руку и слушая рассказы девушки о различных вещах. Возможно Беллатрикс стоило бы задуматься о том, что это глупо – влюбляться в первую попавшуюся девчонку, которая вдобавок ещё и чересчур много болтает. Но что-то глубоко внутри, под ребрами, тихо подсказывало ей, что она все делает правильно, что это именно то, что ей всегда было нужно. Наверное, лишь по этой причине Блэк слепо следовала за голосом своего сердца, который был так похож на голос Гермионы, сидящей рядом с ней. Они начали жить вместе второго декабря, изо дня в день упиваясь обществом друг друга. С появлением молодой спутницы Беллатрикс стала мягче, перестала задерживаться на работе допоздна, начала чаще смотреть глупые мелодрамы, романтические комедии, по-новому взглянула на жизнь, наслаждаясь теперь каждым новым днем, потому как в этом дне всегда была светлая улыбка Гермионы, ставшая лучом в темной комнате. Женщины влюбилась в спину девушки, усыпанную рыжеватыми веснушками, которые хотелось сосчитать, собрать из них фигуры. Они стали заменой звезд, ведь светились они ярче, их было больше и принадлежали лишь Беллатрикс. По ночам, когда сон все не посещал ее, она разглядывала лопатки девушки, блаженно улыбаясь. Грейнджер была похожей на ребенка, которому в ранние годы не хватило того самого детства, ребяческого счастья в мелочах и в любви других людей. Потому девушка компенсировала это в свои двадцать четыре года, успешно заперев воспоминания об ужасном подростковом возрасте, когда она сутками сидела над учебниками и тетрадями. Грейнджер была безумно благодарна Беллатрикс, которая позволяла ей возвращаться в детство, которая дарила все, чего не хватало. Она расплачивалась любовью за любовь, заботой за заботу, счастьем за счастье. Зима быстро подходила к концу, были подарены новые воспоминания, новые фотографии, распечатанные и развешанные по стенам. Вот только состояние здоровья Гермионы стало заметно меняться, причем не в лучшую сторону. Девушка стала чаще уставать, что было совершенно ей несвойственно. Длительные прогулки стали оканчиваться долгим сидением на скамье или в машине, пока дыхание Грейнджер не придет в норму. Беллатрикс не на шутку перепугалась впервые, а в последующие разы стресс становился все ощутимее. «Давай все-таки обратимся к врачу? Пожалуйста, малышка, это не похоже на „нормально“, у тебя никогда такого не было.» - не один раз просила Блэк, слишком сильно беспокоясь за чужую жизнь. Девушка успешно отмахивалась, заглушая переживания нежным поцелуем, за который Беллатрикс от чего-то прощала все на свете. Все, абсолютно все, но только не тот ужасный приступ кашля поздней ночью, оставивший алые пятна на белой простыни. Это надолго врезалось в сознание женщины, перед глазами неустанно сияли эти красные капли крови, а в ушах звенел этот хрип, дробивший ребра в крошку, после разбивая сердце на мелкие осколки. Блэк по ночам мониторила компьютер, стараясь отыскать причины такому состоянию, вбивала симптомы, прокручивая бесконечный список болезней. И каждый раз ее страшила надпись летальный исход. Терпеть это долго женщина не сумела, записав Гермиону на ближайший прием к врачу. Третье марта. «Сердечная недостаточность, подозрение на завершающую вторую степень. Мне жаль, но без должного лечения может наступить летальный исход.» - после всех осмотров и сдачи анализов, с толикой действительного сочувствия произнес мужчина средних лет. Беллатрикс ощущала себя как в тумане, словно уши заложило, а глаза затянуло молочной пеленой. Ее ладно тогда сама собой сжалась на запястье Гермионы крепче обычного. Казалось, будто ее это пугает сильнее, чем саму Грейнджер, словно это она может умереть. И уж лучше я, пронеслось в сознании женщины. Грейнджер предложили остаться на какое-то время в диспансере, потому как состояние становилось все хуже, дышала она все тяжелее и чаще. Блэк не отходила от девушки, караулили ее день и ночь, оставаясь сидеть в коридоре. В такие дни женщина была уверена, что если Гермиона попросит ее принести звезду с неба, то она ринется строить ракету, дабы к вечеру просто насладиться улыбкой той, кого она так безмерно любит. Беллатрикс носила девушке цветы, тайком уводила ее гулять, когда та этого просила. Она действительно была готова сделать все для Гермионы, заплатить все деньги мира, бросить к ее ногам все звезды, лишь бы девушка просто жила. Но судьбе по-прежнему было плевать на ее попытки свернуть горы, она продолжала мучить Грейнджер вечным кашлем, одышкой, периодичными отеками, от которых девушке хотелось бы провалиться сквозь землю, заснуть и не просыпаться, пока все не станет хорошо. Ночь на десятое апреля. Беллатрикс бездумно слонялась по парку, в котором Гермиона любила пить зелёный чай. Она вышла сюда после звонка, который раздавил ее. Состояние критично. Взгляд упал на небольшую церковь, которой постоянно восхищалась Грейнджер. Женщина никогда не понимала ее упоение красотой архитектуры религиозного строения. Но ноги сами привели Блэк к дверям храма. Бывают в жизни минуты, когда даже неверующий готов исповедовать религию того храма, который окажется близ него. Изнутри церковь выглядела в разы лучше, чем снаружи. Исписанные потолки, запах ладана, потрескивание фитиля свечей. Женщина твердо ступала к распятию, настроенная враждебно, готовая обвинять в своем несчастье каждого, даже Его. — Я бы ни за что не пришла бы к Тебе, если бы у меня не осталось больше никакой надежды, — глухо сказала Беллатрикс, отрешенно взирая на крест. — Она не должна так мучаться, понимаешь? Ее нельзя забирать, ее нельзя так изнурять! В мире столько людей, которые мечтают о смерти, а Ты выбрал именно ее?! Зачем? Чем она провинилась? Чем я провинилась..? Женщина ломала пальцы, слушая эхо своего голоса. Ее стойкое ощущение, что на нее кто-то смотрит усилилось, давя на сердце. Под ребрами смешалась злость и мольба, безнадежность и решительность. — Не забирай ее. Пожалуйста… — вдруг шепотом попросила Блэк, поднимая глаза к небу. — Возьми меня, возьми все, что хочешь, но только не ее… Она влюблена в эту жизнь, ты не заслужил ее! Оставь ее в покое, черт возьми! Она лучшее, что случалось со мной… Беллатрикс ощущала, как по рёбрам колотится что-то живое, словно оно могло пробить кости и совершить самоубийство, дабы не мучаться. Сердце так живо напоминало о себе, что начинало болеть. Женщина стерла скатившуюся слезу, опустившись на колени на холодный пол. — Я больше никогда и ни за что так не унижусь перед Тобой, кем бы Ты ни был, но умоляю, — хриплым от стресса голосом продолжила Блэк. — Позволь ей жить без страданий, без мук и болезней. Я заплачу чем угодно, только пожалуйста… Женщина оставалась на полу в тусклом свете свечей. Голова была так тяжела, что она была бы рада, если бы ее просьба исполнилась, и ее забрали вместо Гермионы. Беллатрикс не оплакивала ни себя, ни девушку, сдерживаясь стойко. Помощь всегда получают те, кто в ней больше всего нуждается, кто этого достоин. Девушка, чья спина была усыпана золотистыми звёздами, была самым достойным кандидатом.