Никогда не влюбляйтесь в учёного

      Последующие дни прошли, как в тумане. Теперь обыденность Кавеха разделялась между погружением с головой в задания и заботой о растениях Тигнари. Иногда на него натыкался Сайно, и Кавех оказывался втянут в парочку карточных партий.              Но он не был против. Несмотря на запутанные правила, игра была забавной. Да и беседовать с Сайно приятно. Каждый заводил монолог о своих интересах — возможно, не лучший способ коммуникации, но он помогал узнать друг друга и успокаивал, благодаря ощущению, что тебя слушают. Эти обмены также позволяли понять, где пересекаются их интересы. Например, Кавех и правда увидел красоту карточных рубашек, да и дизайн главной стороны поражал. Он лишь хотел, чтобы изображенные сцены не были плоскими. Хотелось трехмерных форм — было сложно приобщиться к тому, к чему нельзя было толком прикоснуться.              Пусть Сайно и тратил несколько минут на раскладывание карт или дублирование правил, но он мало рассказывал о себе. На удивление, из него вышел хороший слушатель, и Кавех часто ловил себя на том, что рассказывал Сайно о своих неприятностях, когда их партии затягивались до раннего утра. Кавех распылялся о несправедливых дедлайнах, шумных однокурсниках, пассивно-агрессивной критике и надвигающихся экзаменах. Обычно Сайно быстро предлагал простые варианты решения проблем или расспрашивал Кавеха, какую роль в этих проблемах сыграл он сам. Прямота Сайно колола, но Кавеху становилось лучше просто от того, что он мог разделить с кем-то переживания, пусть и не самую худшую их часть.              За неделю до экзаменов Кавех вернулся в общежитие и увидел, что дверь комнаты открыта. Закралась паника. Он был уверен, что закрывал дверь, когда уходил на занятия. У него уже выработалась привычка убираться с утра и перед уходом перепроверять, чтобы все было идеально, так что он не мог забыть её закрыть. А это значило…              Стоя в дверях, Кавех заглянул в комнату. Сайно сидел на футоне, скрестив ноги, перед ним были разложены игровые коврики, а сам он рассеянно тасовал карты. Он не играл. Его внимание было приковано к человеку, который перекладывал вещи из большой сумки в комод. Он стоял спиной к двери, но Кавех сразу узнал его.              — Тигнари? — произнёс Кавех, не зная, не мерещится ли ему.              На него посмотрели оба. Увидев лицо Тигнари, который стоял прямо перед ним, Кавех почувствовал, как что-то сжалось в животе. Как будто к нему, наконец, вернулась частичка стабильности и ощущение безопасности, которых ему так не хватало с начала семестра.              Ещё не осознав, что делает, Кавех выронил чемодан, подошёл ближе и заключил Тигнари в крепкие объятия. Кавех уже давно нуждался в этом, но до сего момента не было ни одного повода, чтобы его кто-то обнял. Возвращение лучшего друга из долгой учебной поездки — уже и правда достаточная причина, чтобы дать слабину и поддаться близости, которой ему так не хватало.              — Ох! — Тигнари напрягся: в отличие от Кавеха, он не был любителем физического контакта, и то, что Кавех обнял его без предупреждения, лучше не сделало. Но оба они устали и соскучились друг по другу. Тигнари устроился в объятиях поудобнее. Наконец-то он вернулся домой.              Через некоторое время Тигнари постучал ему по спине, и Кавех неохотно отстранился. Он легкомысленно улыбнулся и тихо посмеялся, смотря на друга.              — Ты вернулся! — воскликнул Кавех. — Почему не рассказал? Я бы встретил тебя, как полагается.              — Хотел сделать сюрприз, — признал Тигнари. Он потёр плечо, в которое секундой ранее Кавех уткнулся лицом. — Но не рассказывай Коллеи, может, у меня ещё получится удивить её. Я сказал только Сайно. Кстати об этом, — Тигнари посмотрел на Сайно, — у меня, кажется, ещё не было шанса вас представить.              — Мы уже встречались, — Сайно взял Тигнари за руку, будто заземляя их обоих. — Я играл с Кавехом в TCG, пока тебя не было.              — О, замечательно, — выдохнул Тигнари. — Тогда можете поиграть вдвоем, а я отдохну.              — Я уже приготовил поле на троих. Неудобно, но играть можно. Люблю вызовы.              Тигнари потёр руку Сайно. При виде нежности их прикосновений и спокойствии Тигнари в присутствии Сайно, Кавех быстро сложил два и два.              «О. Они встречаются. Как давно? И почему никто мне не рассказал?»              Вытравив эти мысли из головы, Кавех вновь обратил внимание на друга.              — Как поездка? Закончил исследование?              — Я собрал все данные, чтобы закончить, — Тигнари потёр шею, разминая мышцы. — Нужно только разобраться с информацией и сделать выводы. Много писанины. Ух, я уже скучаю по лесу.              Сайно потянул его за рукав.              — Садись. Отдыхай. Распаковка подождёт.              Тигнари подчинился, и Кавех неловко сел рядом на футон. Сидя напротив Тигнари и Сайно, Кавех смог хорошенько рассмотреть их. Сайно выглядел так же, за исключением проступающих тёмных корней волос — видимо, он ещё не подкрасил их. Кавех привык к напряжённой атмосфере вокруг Сайно, но от неё не осталось и следа с появлением Тигнари. Сейчас Сайно был гораздо мягче, иногда поглядывал в сторону своего партнёра или прикасался к его кончикам пальцев своими. И хотя Тигнари не был тактильным человеком, он всё равно прикасался к Сайно, приободряя его. Похоже, между ними было взаимопонимание, которое Кавех не мог постичь.              «Интересно, каково иметь такие надёжные отношения».              — И как давно вы вместе? — всё же спросил Кавех. Ни один из них не упоминал об этом — было больно осознавать, что о счастье друзей его оставили в неведении.              Тигнари посмотрел на Сайно с неозвученным вопросом. Сайно кивнул.              — Около пяти месяцев, — рассказал Тигнари.              Кавех что-то пробормотал. То есть, они встречались с начала учебного года, ещё до того, как Тигнари уехал. Логично. Наверное, они познакомились в начале года при переезде в общежитие и с тех пор поладили. Кавеху оставалось только строить догадки.              — Если тебя интересует, почему я не рассказывал, — продолжил Тигнари, — то это потому, что тебя почти никогда не было рядом. А когда мы встречались, ты лишь жаловался на учёбу и проблемы с парнями.              — Я… — Кавех замялся. Он не мог возразить. Он весь год избегал Тигнари и Коллеи, чтобы они не заметили, на каком дне он оказался. Коллеи он мог просто сказать, что на третьем курсе архитектурного очень мало времени для встреч. Но Тигнари тоже был третьекурсником, и пусть он специализировался на другом даршане, он знал достаточно, чтобы понять, что не из-за учёбы Кавех перестал заходить. Со стороны Тигнари всё выглядело так, будто они надоели Кавеху.              Давящее чувство вины обвило грудь.              «Я плохой друг, — подумал Кавех. — Конечно, они так думают. Я только пользовался ими».              — Не парься насчет извинений, я не хочу их слышать, — вздохнул Тигнари. — Я не собираюсь с тобой ссориться. Я дома и ты тоже здесь. Может, просто весело проведём время и нагоним упущенное?              По крайней мере, Тигнари не стал ходить вокруг да около. Кавех был рад, что они не стали развивать эту тему, но совесть не позволяла ему отпустить её. Однако Кавех больше ничего не сказал по этому поводу. Не хотел портить всем настроение.              Они играли в карты вместе. Сайно придумал правила, которые позволяли играть втроём, и сложность его объяснений путала первые две партии. Но в конце концов, они приспособились, и игра перешла на второй план, уступив рассказам Тигнари о тропическом лесе.              — Ты ужасно тихий сегодня, — сказал Кавеху Сайно через пару часов. К тому времени Сайно и Тигнари уже устроились поудобнее: Тигнари даже положил голову на плечо своего парня. — Обычно ты был бы уже в середине какой-нибудь тирады.              Кавех почувствовал, как жар опалил щёки. Конечно, Сайно мог быть прав, но зачем говорить об этом?              — Да, — вмешался Тигнари. — Ты всё ещё не рассказал мне, чем занимался эти месяцы. Справляешься с проектами?              — Э… Насколько могу, исходя из того, как много дедлайнов накладываются друг на друга, — Кавех нервно покрутил прядь. — Я намучился с масштабированием чертежей, всё выходит методом проб и ошибок.              — У него ещё и проблема на личном фронте, — сказал Сайно. В его голосе проскользнули озорные нотки, которые Кавех не привык слышать.              — О? — Тигнари сел прямее. — Только не говори, что это твой бывший. Ты слишком хорош для него, и если мне нужно будет утешать тебя, когда тебе снова разобьют сердце, то я просто вспылю от очередной неловкости.              Сайно покачал головой.              — Это новый парень. Второкурсник по имени аль-Хайтам. Мы с ним в одной группе на философии.              Кавех неловко поёрзал.              — Ох, эм… Я бы не сказал, что из-за него у меня проблема на личном фронте. Я даже не говорил с ним последние несколько недель.              — Я знаю, — сказал Сайно. — Поэтому я и сказал, что у тебя проблема на личном фронте. Всё потому, что ты не собираешься связываться с ним.              — Мне незачем! Я даже с ним не разговариваю!              — Погоди, притормози, — Тигнари поднял руку, которую не держал Сайно. — Объясни с самого начала. Кто твой новый краш?              — Да нет у меня краша! — фыркнул Кавех. — Он самый невыносимый человек из тех, кого я встречал.              Тигнари даже не моргнул.              — Продолжай.              — Всё, что между нами было — это то, что я напился и один раз поцеловал его!              — Вот оно, — Тигнари закатил глаза. — Кавех, я тебя знаю. Пьяный или нет, ты не будешь связываться с тем, кто тебе не интересен. Ты слишком честен со своими чувствами, чтобы так поступать.              — Ну да, ладно, может быть он мне интересен, — бессвязно лепетал Кавех из-за волнения, — но это его вина, что он такой симпатичный! Если и есть какой-то интерес, то только из-за его внешности. Всё.              Косой взгляд, которым Тигнари его одарил, лишь ухудшил веру в собственные слова. Кавех не хотел признавать, что разочаровался, когда аль-Хайтам отстранился во время поцелуя. Или насколько потрясённым он чувствовал себя, когда аль-Хайтам оставил его одного, в компании какой-то бутылки джина.              Через несколько дней Кавех начал оправляться от пережитого смущения из-за неправильно истолкованных мотивов аль-Хайтама. С более ясной головой он мог вспомнить детали вечера и подумать над значениями действий аль-Хайтама. Может, Кавех и был подвыпившим, но он был уверен, что аль-Хайтам ответил на поцелуй взаимностью. Значило ли это хоть что-то? Кавех не был уверен. Он вообще не был уверен, что хочет даже рассматривать такую возможность, чтобы не обнадёживать себя.              Тигнари пожал плечами.              — Хорошо, если ты в это веришь, то конечно. Я не буду говорить тебе, что делать.              — Я скажу, — вклинился Сайно. — Напиши ему.              — Не собираюсь я ему писать! Если он хочет поговорить, то пусть пишет первый! Иначе у меня не будет причин связываться с ним.              Он лгал. Кавех оставил у аль-Хайтама свою грязную одежду и ему уже не хватало вещей, которые можно перетасовывать. Он также не мог забыть об обещании помочь аль-Хайтаму выплатить огромный счёт, который ему выставила арендодатель. Кавех хотел помочь, но не знал, как. На счету оставалась только пара сотен моры, а ему всё ещё нужно было есть хотя бы раз в день, чтобы иметь силы для пар и занятий в студии. Такими темпами у него не останется ни гроша к следующей неделе. Прямо к началу экзаменов.              И как бы ни был Кавех счастлив возвращению Тигнари, часть него втайне надеялась, что этого не произойдёт в ближайший месяц. Или два. Боги, да когда он увидел стоящего перед ним Тигнари, у Кавеха свело пустой желудок. Ему было неприятно чувствовать подобное, но было также тяжело не чувствовать страха. Теперь у него не будет комнаты, где можно спрятаться. Он больше не мог мыться каждый день, как и спать в тёплой и мягкой кровати или иметь личное пространство, чтобы отдохнуть. Теперь он не сможет стирать одежду в раковине и сушить её у окна. Кавех привык к личному пространству. И ещё не был готов попрощаться с ним.              Тигнари скрестил руки на груди.              — То есть ты ищешь причину, чтобы встретиться с ним?              «Чёрт. Он слишком хорошо меня знает».              — Замолчи! — Кавех спрятал лицо в ладонях. — Мы можем просто перестать говорить о нём?              Тигнари посмеялся.              — Конечно, если тебе так легче. Кстати, Коллеи рассказала, что ты взял на себя поливку цветов. Спасибо.              Кавех поднял на него взгляд.              — Коллеи рассказала тебе?              — Да, между нами нет секретов. Ей было неспокойно из-за этого и она рассказала мне сразу же. Уверен, ты ей здорово помог. И ты очень хорошо справился.              — Это было не так сложно, — Кавех проводил дни, ухаживая за комнатными растениями с разной степенью успеха. По крайней мере, растения не завяли, но и не то чтобы цвели и пахли. Кроме одного.              Тигнари указал на подоконник, где стояло единственное растение, которому Кавех помог зацвести.              — Да, но ты умудрился дать зацвести цветам скорби. Даже мне с ними тяжело.              «Каким цветам?»              — Цветы скорби? — повторил Кавех. Он посмотрел на полные жизни красные лепестки. — Они так называются?              — Да, название у них мрачное, но так их зовут. Есть легенда, что они растут только на древних полях битв, но стебли и лепестки, на самом деле, могут расти где угодно. Для цветения им нужны особый уход и внимание.              «Вот как».              Когда Кавех впервые увидел эти цветы, он почувствовал к ним странную привязанность, которую не мог понять. Он думал, что это из-за красных цветов или формы поникшего колокольчика. Но теперь, когда он узнал название, в мыслях промелькнули воспоминания, о которых он не хотел думать. Ему напомнили, что он приближался к годовщине, которую боялся каждый год. Годовщина дня, с которого всё пошло наперекосяк.              — Они красивые, — всё, что сказал Кавех.              Тигнари встал и сорвал два цветка из горшка. И протянул их Кавеху.              — Держи. Можешь поставить в вазу или подарить своему крашу, если смелости хватит.              У Кавеха уже не было сил отвечать. Он только осторожно забрал цветы.              — Спасибо, — сказал он.              — Не стоит.       

*

             За несколько дней до экзамена библиотека была забита студентами, уткнувшихся в книги. На стойке регистрации был специальный лист — большинству людей приходилось бронировать время, чтобы посетить библиотеку. Из-за этого многие студенты учились дома, а не толкались в многолюдном месте.              Весь этот хаос означал, что Кавех больше не мог слоняться в библиотеке после занятий. Даже архитектурная студия была дня него теперь недоступна, поскольку её посещало слишком много народа — люди и так работали ночами напролёт, и даже начали поступать жалобы на то, что студенты находились без присмотра рядом с невероятно хрупкими диорамами и моделями зданий, на создание которых у их однокурсников ушло несколько часов. Кавех оставался в университете после занятий так долго, как мог, но ему приходилось уходить, когда становилось слишком поздно. Он не мог оставаться там всегда.               В дни, когда занятий не было и территория кампуса была закрыта, Кавех уходил в местный торговый центр и коротал время там. Он нашёл дешёвую сетевую кофейню, где заказывал одну кружку и пил очень медленно, чтобы остаться в кофейне подольше и продолжить работать. Кавех чувствовал себя неловко каждый раз, как официанты проходили мимо, поглядывая в его сторону, так что он часто уступал и заказывал что-нибудь ещё, чтобы оправдать своё нахождение там. Чтобы занять место в торговом центре с бесплатным вай-фаем или доступом к розеткам, приходилось что-то покупать. У всего была цена, и у Кавеха быстро заканчивались средства.              Но мора — лишь одна из его забот. Самой большой проблемой был поиск ночлега. Торговый центр закрывался в полночь, а первая пара начиналась в восемь утра — ему нужно было проболтаться где-то восемь часов, а также найти, где можно отдохнуть. Кавеху было куда безопаснее оставаться в университете, чем в центре города. Каждую ночь он уходил в новое место. Иногда Кавех запирался в кабинке мужского туалета и сворачивался калачиком на кафеле, стараясь не думать, когда там в последний раз мыли пол. Если везло, он находил маленькую незакрытую аудиторию и прятался под столом преподавателя.              Но ему почти не удавалось спать: либо из-за того, в какой неудобной позе он располагался, либо из-за холода от отсутствия одеяла или нормальной пижамы, либо из-за того, что чувствовал себя параноиком, всю ночь боясь, что его кто-нибудь застукает. Несмотря ни на что, Кавех до сих пор не хотел, чтобы кто-то узнал, как плохо у него обстоят дела.              Стало сложнее сохранять внешний вид. Он мылся в университете, но грязная одежда и недосыпающее состояние всё равно бросались в глаза, несмотря на все его усилия. Он не был уверен, но думал, что все уже заметили. Как этого можно не заметить? Он чувствовал себя ужасно, и от него, наверное, пахло. Если кто-нибудь спросит, он был готов сослаться на то, что занимался всю ночь. Вот такой он преданный студент — учёба важнее гигиены.              В утро первого экзамена Кавех проснулся после недолгого сна на скамейке во дворе. Он спал сидя, а не лёжа, держа чемодан на коленях. Кавех с удовольствием бы прилёг и вытянулся, но скамейку надвое делил подлокотник. Вот она, враждебная архитектура. Как и другие сверстники, он узнал о ней во время занятий, но многие ли могли сказать, что прочувствовали её на себе?              Кавех продолжал двигаться. Учился, сдавал экзамены и рисовал до тех пор, пока не начинало болеть запястье. В то время как суровый график сессии и выполнения курсовых работ приводил его однокурсников в бешенство, Кавех был благодарен за то, что ему есть на чём сосредоточиться. Он не мог позволить себе зацикливаться на реальности. А если бы зациклился, то просто сломался бы.       

*

             После сдачи последнего экзамена и получения нового фидбека по проекту, Кавех не знал, чем себя занять. Многие праздновали окончание экзаменов, но Кавех не чувствовал облегчения. До конца семестра оставалась ещё пара недель, а после — перерыв на месяц. И что ему делать? Он так и не ответил матери о поездке в Фонтейн. Конечно, она бы заплатила за перелёт, у неё дома он смог бы есть каждый день и спать в тепле, но… Действительно ли он мог встретиться с ней? Они уже так давно не видели друг друга. Что, если ей не понравится, кем он стал? Что, если встреча перед годовщиной смерти его отца снова забросит её в эту Сансару?              Ух. Возможно, Кавеху нужно просто отвлечься. Он мог пойти к Тигнари и Коллеи, но они были долгое время поглощены учёбой. Коллеи отставала, и Тигнари не только учил её, но и следил за тем, чтобы она нагнала программу. А у Сайно была какая-то стажировка, которую он пытался совмещать с чтением огромного списка литературы, выданного ему на перерыв. Кавех не мог их беспокоить.              «Значит, остаётся напиться с незнакомцами».              Он мог пойти на любую ближайшую вечеринку и напиться так, чтобы на какое-то время, на один блаженный миг, забыть обо всех проблемах. Да, звучало заманчиво.       

*

             И вот так Кавех вновь оказывается у кого-то дома, где можно было зайти на кухню в поисках выпивки и закусок. Несмотря на то, что Кавех продолжает пить, казалось, будто жидкость в чашке не заканчивается. Кто-то продолжает ему подливать. Или он сам? Уже неважно. Пока он мог продолжать пить, ему больше ничего не нужно.              Громко. Музыка гремела. Тела то сталкиваются, то отклоняются от него. Он не знает даже половину собравшихся. Чей это дом? Кто эти люди, проталкивающиеся мимо него, трущиеся об него, разговаривающие с ним? Он не видит лиц, а слова до него не доходят. Кавех уже был слишком далеко, чтобы кого-то узнать или обратить внимание на их слова или действия.              Он чувствует себя немного устойчивее, когда его прижимают к стене. Как он тут оказался? Его голова склоняется набок, и он обмякает в руках, удерживающих его на месте. Кавех не мог определить, чьи это руки. Он моргает, глядя на парня перед собой, который ему что-то говорит, но Кавех не может ничего разобрать. Пьяный мозг пытается уловить смысл из ситуации. Этот парень пытается с ним заигрывать? Кавех не помнил, чтобы даже завязывал с ним разговор, не говоря уже о флирте. Но то, как этот человек наклонялся к нему, прямо указывало на намерение соблазнить его. Он хочет этого, так?              Руки. На щеке, на шее. Обхватывают его бёдра и притягивают к себе. Они всё ещё в комнате, полной людей, но Кавех едва ли слышит музыку или громкую болтовню. В ушах звенит, голова тяжелеет. Он хочет, чтобы всё закончилось. Он хочет убраться отсюда.              — М-м, эй… — Кавех думает, что говорит, но непонятно, слышно ли его. — Можно… Можно я пойду? Я немного устал…              Парень усмехается.              — Всё дразнишься? Ладно, можем поехать ко мне. Или хочешь к тебе?              — Я… — Кавех пытается думать, но пьяное тело предаёт его. Теперь руки упираются в стену позади, и чужие пальцы перебирают его волосы. Может, ему стоит позволить увести себя. Ему всё равно больше некуда идти.              — Ещё думаешь? — волосы нетерпеливо сжали. — Ну давай, красавчик, я не буду тут всю ночь стоять.              — Я не хочу…              — Что? Говори громче, тебя не слышно.              — Я хочу…              «Я хочу домой».              Кавех чувствует, как чужой вес смещается, поскольку внимание парня переключается на что-то другое. Трудно сказать, что происходит, но, похоже, он с кем-то разговаривает. Кавех едва ли различает в тусклом свете обе фигуры, но ему удаётся расслышать разговор.              — Извините, — слышится строгий голос. Смутно знакомый. — Здесь какая-то проблема?              — Нет, никаких проблем. Мой парень просто слегка перепил.              — Твой парень. Вот как. Не похоже, что он хоть немного заинтересован в тебе.              Когда подошедший продолжил говорить, паззл в голове Кавеха сложился.              «Это аль-Хайтам? Что он тут делает?»              — На твоём месте, я бы не вмешивался в чужие дела, — парень отпускает Кавеха, и Кавех почувствовал облегчение от того, что его, наконец, больше не удерживали.              — У меня дело с ним, — теперь Кавеха удерживает в реальности только голос аль-Хайтама. — И он сказал, что устал. Если продолжите давить после того, как он сказал, что не хочет, мне придётся доложить в дисциплинарную комиссию и добиваться вашего исключения.              Кавех не понимает, что происходит, — всё вокруг слишком размыто. Он слышит несколько шаркающих движений — звук отдаляющихся шагов, а потом кто-то осторожно прикасается к его макушке. Кавех прищуривается. Аль-Хайтам смотрит на него сверху вниз.              — Ты в порядке?              У Кавеха сухо во рту. Он не понимает, что трясёт головой, пока не видит реакцию аль-Хайтама. Он… Взволнован? Или это игра света?              — Чёрт, ты и правда не в себе, — аль-Хайтам достаёт телефон и включает приложение для вызова такси, которое Кавех не узнаёт. — Говори адрес. Я отвезу тебя домой сейчас же.              Уверенность в словах аль-Хайтама сотрясает что-то в глубине души. Кавех не знает, хочет ли он плакать или смеяться. Наверное, и то, и другое. Немного забавно, в грустном смысле забавно.              Вопреки здравому смыслу, Кавех бормочет адрес, а аль-Хайтам начинает вбивать его. Останавливается. Даже с огромным количеством алкоголя в крови, Кавех видит, как крутятся шестерёнки в голове аль-Хайтама, когда до того доходит.              — Это адрес университетской библиотеки, — говорит аль-Хайтам. — Очень смешно. Знаешь, я ведь пытаюсь помочь. Хочу убедиться, что ты безопасно доберёшься домой.              — Удачи с этим, — бормочет Кавех. — Это невозможно.              — Прошу, хоть раз в жизни перестань выделываться и позволь мне помочь тебе, — аль-Хайтам протягивает Кавеху телефон. — Если не хочешь рассказывать, набери сам. Но я всё равно сяду с тобой в такси, чтобы убедиться, что ты доедешь в целости.              А вот теперь Кавех смеётся, но за смехом нет никакого веселья. Только смертельная усталость. Отчаянье. Унижение.              — Ты не понимаешь, да? — Кавех разводит руки в стороны, наконец, сдавшись. — Его нет. У меня нет адреса.              Аль-Хайтам хмурится.              — В смысле?              — Я бездомный, Хайтам, — вздыхает Кавех. Он ещё никогда не говорил этого вслух. Может, это просто его пьяный разум играется с ним, но как же хорошо произнести эти слова. Наконец поделиться той частью себя, которую так усердно прятал. — Так что не утруждай себя. У меня всё запущено.              Кавех благодарен темени в комнате — он не видел лицо аль-Хайтама полностью. Кавех не знает, как тот отреагирует. Надеется только, что аль-Хайтам просто развернётся и оставит его в покое.              Но аль-Хайтам не делает этого.              — Кавех… — мягко произносит он — его почти не слышно из-за музыки. — Мне жаль.              Кавех не знает, что отвечать на подобное. Он чувствует, что сдался. Хочет, чтобы алкоголь позволил ему вырубиться прямо здесь и спрятаться от всего, что превращает его жизнь в ад. Спрятаться от мысли, что в глазах аль-Хайтама он упал ещё сильнее, чем раньше.              — Пожалуйста, не надо… — Кавех чувствует мягкое прикосновение к локтям. Аль-Хайтам держит его, чтобы он не развалился на части. — Я не хочу, чтобы ты жалел меня. Я не стою этого…              Чужие руки сжали сильнее. Кавех чувствует, как его отодвинули от стены, поставив в ровное положение. Ну, ровное настолько, насколько возможно. Кавех едва ли может стоять. И почти падает, но сильные руки ловят его и вновь поднимают. Кавех привалился к аль-Хайтаму, уронив голову ему на плечо. Хочется спать. Чёрт, как же он устал.              — Я держу тебя, — Кавех не только слышит аль-Хайтама, но и чувствует его голос. Тембр щекочет кожу. Кавех чувствует каждый его выдох и как он сглатывает прежде чем сказать:              — Мы идём домой.              Кавех закрывает глаза, надеясь, что это правда.