А ты помнишь?

      Цзян Чэн шарахнулся в сторону, когда мимо него пронеслись девушки. Они громко визжали то и дело подпрыгивая от радости.        Уже узнали, кто их тайный друг?       Цзян Чэн кое-как дошёл до администрации, где его ждали вожатые.       — О, дополз наконец. Ты чего такой сонный? — первым, кто его заметил оказался Не Минцзюэ. Он начал внимательно осматривать своего друга и невольно заметил сходства с состоянием Ланя.       Цзян Чэн же особого значения не придал. Махнул рукой и ничего не ответил насчёт этого.       Да потому что они с Ланем опять фигнёй какой-то страдали до двух часов ночи! Сначала начали дописывать сценарий, а когда дописали, то играли в настольную игру.       Цзян Чэн попытался подавить зевок, который рвался наружу, но в итоге зевнул вместе с Ланем, отчего они посмотрели друг на друга и тихо рассмеялись.       — Всё с вами ясно, — лениво протянул Минцзюэ, вызывая улыбку на лицах обоих, — Бери бумажку.       — Ага, — Цзян Чэн взял и не задумываясь открыл. Его брови дернулись вверх. Сердце приятно ёкнуло от осознания, что подарок понравится этому человеку. Однозначно понравится.       — По правилам, ты имеешь право отказаться, но тогда твоя личность сразу станет ясной, — нехотя в сотый раз повторил Не Минцзюэ.       — Не-не! Всё прекрасно! — встрепенулся и мгновенно проснулся Цзян Чэн.       — Ну, смотри.       — А от кого-то уже отказывались?       — Да, — кивнул Лань Хуань, — Но это в основном те, кто когда-то встречались, расстались и друг друга ненавидят.       — О, понятно.       Цзян Чэн убрал бумажку: — А куда надо класть подарок? — неуверенно поинтересовался он, боясь показаться совсем глупым. Но в такой акции он участвует уже не впервые.       — Его нужно незаметно принести либо в комнату, либо к двери. Смотря на размер подарка, — ответил Не Минцзюэ и почему-то на последних словах мельком глянул на сонного лучшего друга.       — Ага. Я понял, спасибо, — задумчиво ответил Цзян Чэна и направился к выходу, одновременно пытаясь придумать как бы положить подарок так, чтобы его тайный друг об этом не заметил.       Лань Хуань шумно выдохнул: — Смотря на размер подарка… ты знал?       — Естественно, — хмыкнул Не Минцзюэ и с насмешкой посмотрел на Хуаня, что никак не мог отвести взгляд от Цзян Чэна. Юноша не дошёл до двери, глянул на своих вожатых и спросил:       — Мелких в столовую отвести? Или вы придёте?       — Если тебе несложно, отведи, пожалуйста, — сказал Мэн Яо и посмотрел на Минцзюэ: — Тебе отдохнуть надо, — с лёгкой тревогой в голосе объяснил он свой ответ.       — Хорошо!       Лань Хуань смотрел на то, как Яо и Минцзюэ начали ругаться, а потом их спор закончил Минцзюэ. Старший Не схватил несчастный ежедневник лучшего друга, который видел больше, чем кто-либо и скрыл свой поступок за ним. Яо, естественно, тут же притих. Он спросил, отводя взгляд:       — А имя бумажки с Цзян Чэном вытащили? — вдруг как ни в чём не бывало попытался заговорить Яо, с Лань лишь обречённо выдохнул и с лёгкой насмешкой спросил:       — Имя бумажки?       Яо покраснел. Смутился ещё сильнее и отвёл взгляд, начиная теребить свои волосы: — Прости, Сичэнь, — с долей вины в голосе произнёс он и встал на место, когда услышал чьи-то шаги. Это был Цинсе, которому никто ничего не объяснил. В помещении повисла тишина, которую прервал шорох бумажек.       — Сичэнь.       Лань Хуань не собирался даже говорить что-то, он просто задал немой вопрос, сложив руки на груди.       — Ты зачем ему свой браслет отдал?       Минцзюэ вздрогнул, напрягся весь и посмотрел на запястье лучшего друга, где названной вещи просто не было. Цинсе пилил взглядом своего двоюродного брата, а тот невинно улыбнулся и сказал:       — Захотел и отдал, — притворяясь дурачком, ответил Лань Хуань и развёл руками.       — Я впервые чувствую к кому-то нормальную здоровую симпатию, — строго сказал парень, складывая бумажку в несколько раз: — Но и традиции вашей семьи я не имею права нарушать.       — О, в тебе проснулся здравый смысл? — не своим голосом спросил Лань Хуань и наклонил голову набок. От этого действия на его лицо легла предупреждающая тень. Вожатый напрягся и выпрямился, чувствуя себя не в своей тарелке.       — Он был там. Я не понимаю одного: какие у тебя намерения на этого человека, — Цинсе тихо хмыкнул и опустил взгляд в пол: — Понимаешь, я же не буду долго ждать. Он дал мне шанс наладить с ним отношения, не пройдёт и недели, как я сделаю так, чтобы он влюбился в меня.       — Наивно, — вмешался Мэн Яо, — В то время, пока А-Чэну было плохо, рядом с ним был Сичэнь. Когда А-Чэн приехал рядом с ним был Сичэнь. Когда ему грустно рядом Сичэнь. Когда ему одиноко или скучно Сичэнь, не поверишь, тоже был рядом. А ты? Одними сладостями ты его не задаришь. Лань Сичэнь получил его доверие в то время, как насчёт тебя он сомневается и не знает кому верить.       Чиансе Ван потемнел. Он вдруг смял бумажку и кинул её Минцзюэ: — Это только начало.       — Это начало конца, мой дорогой брат, — наконец-то произнёс Лань Хуань с едким желанием уничтожить брата.       На бумажке, которую он отдал, было имя Лань Сичэня. Лань Хуань даже был рад этому, потому что не очень любит эту акцию. Причём дарить подарок ему нравится, а вот получать не очень. Лань Хуань выругался, вдруг пошатнулся и облокотился на стену.       — Какое же он давление моральное производит… — прошипел он и мысленно проклял этого человека. Раньше они очень хорошо общались. Лань Хуань ценил его не только как брата, но и друга. Даже оказавшись в разных городах, они не потеряли связь, общались часто, виделись на каникулах. Цинсе Ван сам по себе человек адекватный, но его привычка, которая появилась из ниоткуда делать все всем назло стало тем, из-за чего Лань Хуань его возненавидел. Он потерял возможность здраво думать рядом с ним. Ненависть поглотила его полностью, не давая возможности вдохнуть. Лань Хуань потратил много времени, чтобы прийти в себя и тут снова он. Объявился как ни в чём не бывало и пытается строить из себя невинное нечто.       Лань Хуань не шибко против, чтобы Цзян Чэн искал новые знакомства, но не такие же…       День, несомненно, хороший, но репетицию никто не отменял. Лань Хуань сам чуть о ней не забыл, но его вовремя перехватили Цзян Чэн.       Внутри его все ждали. Ну, а дальше всё своим чередом. Пока что они просто читали слова, не пытаясь повторить действие, но так как Лань Хуань убедился в том, что слова у всех выучены, собирался попробовать поставить хоть что-то, но не тут-то было.       Одна из особ, воскликнула: — А ваша с Ваньинем сцена! Сыграйте её, пожалуйста! Я не верю, что Ваньинь может вывезти такое.       — Эм, ладно? — Лань Сичэнь посмотрел на Цзян Чэна, он взял сценарий, так свои слова выучить не было возможности. Цзян Чэн встал напротив и стал ждать.       — Мой дорогой друг, что случилось? Почему ты так встревожен? — начал Лань Хуань, немного изменив интонацию голоса, чтобы он казался более уставшим и взрослым.       Прямо как по сценарию Цзян Чэн усмехнулся, сжал руки в кулак и на тон тише спросил: — Вы правда не знаете или пытаетесь выставить меня идиотом?       — Я правда не понимаю, что случилось.       — Хватит!       Зал опустился в тишину. Следующая реплика, актёрская игра Цзян Чэна заставила напрочь забыть обо всем. Лань Хуань не сразу заметил, что все это Цзян Чэн сказал не всерьёз. Ему показалось, что все сказанные слова правда были обращены ему.       — …я забыл как героя зовут, — обречённо выдохнул Цзян Чэн: — Впрочем, ты понял.       — К тебе у меня вопросов нет, — ответил Лань Хуань: — Превосходно.       Цзян Чэн наиграно официально поклонился и сказал: — Тогда я уйду ненадолго, ладно?       — Хорошо, — заторможено ответил Лань Хуань, наблюдая за тем, как Цзян Чэн ловко спрыгивает со сцены и убегает. Появилось подозрение, что он пошёл прятать подарок. Вечером они вновь собраться решили, Лань Хуань обязательно узнает, кому Цзян Чэн оставил подарок. Догадки есть, но их мало.       Вылетев из кинотеатра, Цзян Чэн направился в общежитие, чтобы взять одну вещь, которую вчера привезла Яньли. Он как ни в чем не бывало зашёл внутрь комнаты, но тут же замер. На его кровати лежала небольшая плюшевая игрушка в виде полосатого кота с забавной мордочкой. Рядом лежали сладости и записка: «Котика котёнку)»       Цзян Чэн поморщился: — Каким местом я на кота похож.?       Дарить плюшевую игрушку парню немного странно, но Цзян Чэну понравился этот кот. Взял его на руки юноша обнаружил фотографию и тихо рассмеялся. Кто-то вчера сделал фотографии, маркером дорисовал ему ушки и хвост. Теперь Цзян Чэн понял, этот кот буквально сделан для него.       Настроение мгновенно поднялось. Цзян Чэн улыбнулся, сел к игрушке и в одно мгновение спрятал фотографию под чехол.       Вспомнив зачем он сюда пришёл, Цзян Чэн обернулся и замер снова. На второй кровати тоже лежал подарок. В обычном чёрном подарочном пакете лежал деревянный конструктор, горькая шоколадка и небольшая коробка, в которой лежали, мягко говоря, страшные клипсы. Дело в том, что у Цзян Чэна есть три настоящих прокола и клипсы ему ни к чему. От них ужасно болят уши.       Не желая кого-либо обидеть, Цзян Чэн принял подарок, но почему-то больше остался довольным плюшевым котом и теми киндерами, которые лежали рядом. Это мелочь в виде фотографии, но куда приятнее.       С хорошим настроением Цзян Чэн вышел из комнаты и направился обратно к Ланю. По пути к нему попался Яо.       — Это ужасно редкая коллекция, её нет в продаже уже очень давно! — объяснял он, а Цзян Чэн невольно улыбнулся. У него было приготовлено два подарка. В одном статуэтка и две книги. Цзян Чэн будто чувствовал, что ему Яо попадётся, но, а если бы нет, у него был второй подарок.       — Цзян Чэн! — воскликнул Яо и подозвал ближе.       —Ась?       — Что тебе подарили?       — Плюшевого кота, сладости и фотографию, — с улыбкой довольного кота сказал Цзян Чэн. Он немного напрягся и решил рассказать: — Правда был ещё один подарок.       — Что? — удивился подошедший Минцзюэ, — Так, стой, я точно знаю, кто именно твой тайный друг и знаю приблизительно о каком коте идёт речь. Но второй? Что там?       — Деревянный конструктор, шоколадка и клипсы на уши.       Мэн Яо усмехнулся и тут же спрятал улыбку: — Ну, вообще-то один человек играет не по правилам.       — Кто? — поинтересовался Цзян Чэн.       — Ван Цинсе попался Сичэнь твой, но он естественно отказался от участия и, видимо, принёс подарок тебе. Это его вечный набор.       Цзян Чэн заторможено моргнул: — М-да, бывает и такое. Хуань не обиделся?       — Ему всю жизнь эти деревянные конструкторы дарили. Ему уже тошно от них, поэтому он только счастлив был, — ответил Минцзюэ, а взгляд его вновь упал на браслет. Вожатый отвёл своё внимание и сказал: — Кот тебя устраивает?       — Очень.       — Прекрасно.       — А вам что подарили?       Мэн Яо тут начал нахваливать свой подарок. Минцзюэ тоже был доволен своей кружкой, сказал, что зато больше не придётся таскать одноразовые стаканчики из столовой.       — Ладно, я к Хуаню — спустя минут семь сказал Цзян Чэн и получив одобрение, скрылся обратно в театр, ровно в тот момент, когда там никого не осталось.       — Мой дорогой Цзян Чэн, почему ты опять крадёшься? — спросил Лань Хуань, делая шаг назад, — Я не отошёл от бомбочек, прошу, пощади.       Цзян Чэн улыбнулся и сократил между ними расстояние. Только вот, Лань Хуань быстро среагировал, прыгнул на сцену и уже было собирался отойти, как вдруг Цзян Чэн нагнал его и в два счета уложил на лопатки.       — Цзян Чэн…       Волосы парня скрыли весь обзор. Сердце остановилось, а остальное перевернулось. Младший нежно провел Хуаню по лицу, сначала щеки, потом под глазами и нос.       Цзян Чэн довольно улыбнулся за свою работу и замер. Когда осознал в каком положении они находятся, вспыхнул и ужасно смутился, собираясь слезть с вожатого, а тот вдруг схватил его за руку и остановил.       Лань Хуань достал из кармана телефон и открыл камеру: — Блёстки, — обречённо выдохнул он.       — Ага. Яньли-цзе вчера привезла. И грим.       — А-Чэн…       Лань Хуань не стал ругать, он сам забрал предмет мучения, а точнее жидкий глиттер, с лёгкостью в пару движений намазал их пальцем на свои губы, отпечатал на ладони и перенёс на щеку младшего. Потом вдруг подвёл ему глаза и нарисовал странный узор из облаков.       Удивлённый Цзян Чэн забыл предупредить: — Они просто так не смываются. У меня жидкость в комнате.       Лань Хуань понимал проблему. У него блеск на губах, а у Цзян Чэна на щеке: — Упс…       Насколько надо быть глупым, чтобы не понять откуда у кого что взялось, Цзян Чэн не знал и понимал, что они могут попасть в весьма неприятную ситуацию. Цзян Чэн рассмеялся: — Пошли, пока никто не увидел.       Лань Хуань кивнул. Цзян Чэн первый вышел из театра. Его спасали волосы, но ненадолго.       — Цзян Чэн, задержись, пожалуйста, — раздался голос Вана.       Лань Хуань тут же встал так, чтобы рука закрывала губы. Теперь он выглядел так, словно задумался. Но столь забавно, что Цзян Чэн еле сдерживал смех. Цинсе подошёл ближе к ним, улыбнулся Цзян Чэну и вдруг заправил его волосы за ухо. Вздрогнул, когда увидел чёткий отпечаток чужих губ.       Лань Хуань отвёл взгляд, усмехнулся и сделал вид, что ничего не понимает.       — Это… что? — со сложным выражением лица спросил он и заметно разочаровался.       — Глиттер. Нанести?       — Тебе делать нечего? Цзян Чэн, ты не ребёнок, чтобы таким заниматься.       Лань Хуань вдруг поднял убийственный взгляд на двоюродного брата: — Ребёнок. По крайне мере, на этот месяц лета, — строго сказал он, а Цинсе вдруг отнял чужую руку.       Теперь засмеялся Цзян Чэн. Он отвернулся и спросил: — Ты чего хотел?       — Вы…       — Два ребёнка, — перебил Лань Хуань, — Ван, тебе чего надо? Не дай Святые духи, нас сейчас кто-то увидит.       — Я спрашиваю в последний раз: что это?!       Цзян Чэн не понял, почему и какого черта этот человек агрессирует. Ему это не понравилось, поэтому юноша невинно похлопал глазами и сказал: — А что, тебе можно, а ему — нет?       Ван моментально вспыхнул и отпустил руку. Цзян Чэн воспользовался этим, схватил Ланя и ушёл в свою комнату. Закрыл за собой дверь и двинулся к ящику со всякими штуками для лагеря. Лань Хуань осторожно подошёл ближе и склонился ниже, заглянув в ящик.       — А-Чэн, ты решил меня до инфаркта довести? — спросил он, увидев большое количество краски Холи. Там было не только это.       Жидкий серпантин.       Ещё куча будущих водяных бомбочек.       Неоновые палочки.       Грим яркий.       В нижнем ящике было что-то ещё, но Лань Хуань просто не успел рассмотреть. Он посмотрел на Цзян Чэна, а тот как ни в чём не бывало встал с места, взял ватный диск, набрал жидкости и замер.       — Я просто хочу, чтобы здесь обо мне осталось наилучшие воспоминания.       — Ох, А-Чэн… — с нежностью произнёс Лань Хуань, но Цзян Чэн вдруг приложил ватный диск к чужим губам и тут замер.       Мир вокруг сократился до одного единственного. Цзян Чэн перестал слышать голоса за открытым окном, его внимание было приковано к чужим карим глазам, которые по прежнему с нежностью смотрели на него.       Но Цзян Чэну в этот раз показалось, что там была не только нежность.       Что-то… что он никогда не видел в свою сторону. А сейчас заметил. Разглядел и был очарован.       Лань Хуань осторожно коснулся чужого запястья и забрал ватный диск: — Ты в последнее время как-то странно себя ведёшь.       — Это не я странно себя веду, а мой мозг начинает к тебе привязываться, — Цзян Чэн грустно выдохнул и сел на кровать, — А что, по твоему, моё поведение совсем странное?       — Да не то чтобы. Нет. Мне нравится. Просто непривычно.       — И какие тогда ко мне вопросы? — не понял Цзян Чэн и обнял плюшевую игрушку.       — О, это тебе подарили?       — Не уходи от вопроса.       Цзян Чэн прищурился, а Лань Хуань вдруг потрепал парня по волосам, мило улыбнулся и сказал: — Всё в порядке. Я не против, веди себя рядом так, как нравится.       — Пойдём Минцзюэ и Яо глиттером намажем? — предложил Цзян Чэн. Лань Сичэнь вдруг задумался, склонился чуть ниже и заговорщицки просил:       — А вторая пачка есть? С одной будет неудобно.       Цзян Чэн кивнул: — Есть.       — Тогда пошли! — с лёгкостью согласился Лань Хуань и встал с места. Цзян Чэн дал вторую упаковку и они оба покинули комнату. Выглядели с этими блёстками забавно, девушки хихикали, когда видели их. Жертвы были найдены быстро.       Цзян Чэн кивнул своему соучастнику, а тот прищурил глаза в знак согласия.       — Яо! — юноша налетел с объятиями, плотно зажимая чужие руки.       — Что за приступ нежности? — рассмеялся Яо и с умилением посмотрел на младшего.       Лань Хуань быстро оказался рядом: — Ой, подожди, у тебя что-то на лице.       Он нанёс блёстки и отошёл.       — Это что? — спросил Яо, а Цзян Чэн не отпускал его.       — Ещё один способ развеять скуку, — сказал младший и достал зеркало.       — О, мне нравится. Чего ты зажал меня?       — Мало ли!       Цзян Чэн кивнул на Ланя, что пытался поймать Минцзюэ, а тот убегал и поминал лучшего друга на чем свет стоит.       — Ну, Минцзюэ! Ради Яо! — кричал Лань, пытаясь догнать лучшего друга.       — Убери от меня это говно фей! Я не такой!       Лань Хуань рассмеялся, набросился на друга и плотно зажал: — Ошибаешься, ты именно такой.       — Да, но я пытаюсь это скрывать! — рыкнул Не Минцзюэ, пытаясь выбраться, — Такой хилый, а силенок не меньше, чем у меня! Цзян Чэн, чтоб тебя! Забери своего Сичэня! Он заразился. Яо!       Спустя минут пятнадцать они успокоились. Яо и Цзян Чэн перестали смеяться и тут вдруг первый задумчиво сказал:       — Милый поцелуйчик, — он прищурился и полностью перевёл свое внимание на юношу, — Неужели у тебя с Ваном что-то получилось? — с лёгким страхом спросил он и приподнял брови.       — О, нет, — мотнул головой Цзян Чэн, — Я подумал и понял, что это не моё, — объяснил свою позицию парень и сложил руки на груди, — Ему не нравится то, что я веду себя как ребёнок, а мне не нравится его взгляды на жизнь.       Яо обомлел от осознания, которое пришло в голову: Цзян Чэн хочет найти отношения.       Крепкие и идеальные. Тогда получается, что Ван вообще ни туда, ни обратно. Потому что у него отношения меняются каждый год, если не чаще. Ему наплевать на чужие чувства, как бы сильно все это не отрицали. А вот Лань Сичэнь…       Яо улыбнулся.       Что-то может очень изменится.       — Ладно, пойду ещё вожатых помучаю. Хуань, я к Фа Сяолун!       — Я пойду брата потискаю.       Цзян Чэн нашёл нужных вожатых, но, прежде чем нанести им блёстки на лицо, помог. Надо было перетащить вещи со вчерашних соревнований. Получил печать, а потом показал глиттер. Мгновенное согласие его обрадовало. Цзян Чэн передал новую упаковку глиттера и направился к Хуайсану. Тот был с Усянем.       — Хуайсан, замри, иначе я заберу свою книгу!       Того как током ударило и парализовало. Хуайсан со святым ужасом посмотрел на Цзян Чэна. Закрыл глаза, чувствуя, как тот начал выводить на его лице замысловатый узор группы, которая им обоим нравится.       — О-о! Чэн-Чэн, про меня не забудь!       После этого Цзян Чэн направился к детям. Не обделять же их. Им понравилось больше всего, они бегали счастливые довольные, но ярче светилась та принцесса, которой он когда-то помог.       — Смотри… — она вдруг протянула небольшой кулон с цветочком внутри, — Братик сказал подарить тебе один в знак благодарности.       — За что? — усмехнулся Цзян Чэн, присаживаясь на корточки.       — Благодаря тебе я нашла новых друзей. Пожалуйста, Ваньинь-дагэ, прими…       — Хорошо-хорошо.       Цзян Чэн отложил глиттер и закрепил цепочку на себе. Он выпустил её, чтобы было видно и глаза принцессы засияли. Она ярко улыбнулась и убежала играть.       — Ваньинь-дагэ, а ты можешь ещё с нами с пузырями поиграть?       — Конечно.       — А страшилку расскажешь? Мы, чтобы не расстраивать Сичэнь-гэ, будем тихо-тихо вас ждать.       — Хорошо, — усмехнулся Цзян Чэн.       К ужину он вернулся к Хуаню. Помог собрать мелких и сказал: — Хочешь я их сегодня уложу? Я обещал страшилку.       — А со мной не хочешь? Мне тоже интересно тебя послушать.       — Не устал?       — Нет, что ты. С тобой время летит так, что и незаметно. Силы есть, а время уже уходит.       Цзян Чэн не стал комментировать это. Скоро закончится неделя. На следующей — конкурс талантов, квест игра, подготовка к спектаклю, а на последней неделе… Ох, честно говоря, Цзян Чэн не хотел о ней говорить. Время же ещё есть? Есть. Он оставит здесь всего себя.       Тем более где, как не в лагере? Возможно, его немного терзает совесть, от осознания, что даже собственный племянник увидел его таким только здесь, сердце сжималось. Цзян Чэн любил ночь, но не любил свои заскоки.       Зайдя в комнату к малышне, Цзян Чэн собирался сказать что-нибудь, но замер.       Спят???       Юноша подошёл к первой кровати и убедился в своей догадке. Проверив всех остальных, он усмехнулся и вышел из комнаты. Постоял немного там, дабы убедиться окончательно и… направился на выход. Там его встретил удивлённый Лань Хуань.       — Они уснули, — пояснил Цзян Чэн и пожал плечами.       Лань Хуань даже на часы свои посмотрел. Неловко улыбнулся и глянул в окно. Свет выключил, криков и шума не было.       — А девочки? — неуверенно спросил он.       — Тоже, — кивнул Цзян Чэн.       — Ты чем с ними занимался днем? — нервно усмехнулся Лань Хуань, так как ни разу не помнил, чтобы в обычный день малышня легла спать так рано.       — Ну, сначала догонялки, потом прятки, потом научил одной игре и в стороне сидел, — задумчиво проговорил Цзян Чэн, все ещё не понимая, почему малышня так быстро уснула. А вот Лань Сичэнь тихо рассмеялся.       — Так вот оно что, — тепло сказал Лань Сичэнь и улыбнулся. Нежно-нежно.       Внутри Цзян Чэна что-то защемило и поднялась целая буря чувств. Он заметил, что сегодня какой-то уж слишком восприимчивый ко всему. Что не случится, внутри сердце начинает биться так, что вот-вот уничтожит грудную клетку, мысли путаются, а сознание сокращает пространство до одного Хуаня.       И что это черт побери? Чувства вроде знакомые, но такие чужие.       — Что ж, тогда можешь идти спать.       Цзян Чэн кивнул и медленно направился в комнату. Ему даже зайти в здание не позволили. Налетел Хуайсан, обеспокоенный чем-то, схватил за плечи и встряхнул.       — Ты на гитаре играть умеешь? — сходу задал он вопрос, а Цзян Чэн мотнул головой и рефлекторно ответил:       — На обычной — нет.       — А на электро? — поинтересовался собеседник с горящими глазами и чуть не свалился на землю, когда Цзян Чэн кивнул. Его схватили за руку и потащили в сторону актового зала. Хуайсан закрыл дверь.       На сцене стояла группа ребят. Цзян Чэн не знал никого, кроме Цинсе и Хуайсана.       — Объясняю! — воскликнул Хуайсан, — Мы хотим на день талантов свой номер поставить с песней из группы. Есть всё, кроме гитариста! Цзян-сюн, спасай!       Цзян Чэн нервно рассмеялся: — О, нет, я давно закрыл это дело, — ответил он, собираясь уйти, но Хуайсан схватил его за руку.       — Прошу тебя! Цзян Чэн, разве тебе сложно?       — Хуайсан, я не люблю публичные выступления, ты о чем?! — недовольно воскликнул Цзян Чэн и вырвал руку.       — Сичэнь тоже участвует, — вдруг сказал за сцены недовольный Цинсе, продолжая крутить барабанные палочки. Цзян Чэн замер.       — Ему делать нечего? — не поверил Ваньинь.       Естественно не поверил! Лань Хуань и рок-музыка? Что за бред? Цзян Чэн быстрее поверит в то, что Лань Сичень не человек, вышедший их книги, чем увидит его за гитарой, барабанами или ещё что-то! Но в доказательства словам Вана дверь в актовый вновь открылась.       Зашёл Лань Хуань: — А-Чэн? — удивился он и наклонил голову набок.       — Не называй меня так! — рявкнул ни с того, ни с сего Цзян Чэн. Он отвёл взгляд.       В голове звучали голоса родителей. Мыслями он оказался в том дне, когда его гитару сломали пополам. А что тогда он сделал? Принёс домой плохие оценки и свалился с температурой под сорок. Два правила, которые нужно избегать. Цзян Чэн не помнит с чего вдруг его мать пришла в бешенство, он помнит, что Цзян Фэнмянь тогда сбежал из дома, ругаясь на жену, а Цзыюань пришла к нему.       Что-то сказала, а потом начала громко кричать, обвиняя его во всем. Во всех её грехах. Цзян Чэн лишь помнит как подорвался с места, когда она схватила его гитару и одним движением сломала её о пол.       Цзян Чэн помнит последнюю фразу:       

— В следующий раз отвлекаться будешь меньше.

      А после этого они даже не говорили. Цзян Чэн был ребёнком и за следующие два года сказал только пару коротких фраз.       Неужели сейчас его заставят заниматься этим вновь?       — Хорошо, прости, — Лань Хуань осторожно коснулся его плеча. Но юношу как током ударило — он шарахнулся в сторону, сжал руки и покинул помещение.       — Что, черт побери, случилось и как я оказался во всем виноват? — недовольно спросил Лань Хуань, смотря на Хуайсана.       Тот достал телефон и включил видео. На нём был Цзян Чэн. Парень играл на гитаре, а рядом сидящий Вэй Усянь снимал их. Позади находился ещё один человек, незнакомый.       — А ещё я ему что-то не так сделал? — хмыкнул Цинсе, естественным образом чувствуя себя невинным апостолом божьим в данной ситуации.       — Я так хотел, чтобы он играл… — расстроенно выдохнул Не Хуайсан и отвёл взгляд.       — Давайте-ка сегодня репетицию без меня.       — Сичэнь, не смей, — остановил Ван, — У нас ни одной репетиции с понедельника с тобой не было. Днем ты не можешь, ночью где-то пропадаешь. Или ты играешь, либо нет.       Лань Хуань мысленно выругался. Выбора у него не осталось. Он поднялся на сцену, сел за синтезатор и стал ждать. Ещё бы что-то получилось с первого раза.       Ага, конечно.       Ничего.       Лань Хуань и Цинсе были единственными, кто справлялся с игрой.       — Я не могу без второй гитары! — воскликнул солист и жалостливо посмотрел на Хуайсана.       — А я чем помогу? Мой успех почувствовал панику и сбежал.       — Пусть Сичэнь его уговорит! Они же хорошо общаются!       Ван фыркнул: — Зачем его уговаривать? Если не хочет, то и не надо. Значит отбой на вступление. Не судьба.       Хуайсан поник, шумно выдохнул и медленно ушёл. Следом ушли и остальные. Лань Хуань тоже собирался, но его остановил двоюродный брат.       — Сичэнь, у тебя на Цзян Чэна большие планы?       — Какие планы? — не понял Лань Хуань, будучи загруженным от предстоящего написания еженедельного отчёта.       Цинсе приподнял бровь и снисходительно улыбнулся: — Любовные, брат, не тупи и не беси меня.       — Лю… чего? Цинсе, ты головой ударился? Я к нему как к брату.       Ван улыбнулся: — Вопросов больше нет. Слушай, ты прости меня.       Лань Хуань ущипнул себя: — О, Будда, точно сломался.       — Нет, выслушай! — Цинсе осторожно спустился ниже к нему, — Прости за то, что наговорил раньше, да и вообще, а главное, за ту девушку. Я правда сделал это назло. Просто ты как ангел, который всем нравится. Я всегда был вторым, даже несмотря на то, что старше, — он подошёл окончательно близко и слегка наклонил голову. В их семье, неважно от какой ветви, это являлось уважением и искренним поступком.       Лань Хуань даже замялся и как-то задушенно ответил: — Прекрати. Я… Всё равно никогда не забуду то, что случилось.       — Даже, если я скажу, что она не забыла тебя? И приехать хотела только ради тебя. И… приедет.       Лань Хуань вздрогнул и сжал руки в кулак за спиной. Он посмотрел на брата, а тот улыбнулся и только тогда лёд в сердце треснул, когда он сказал: — Прости, пожалуйста. Я больше не буду вмешиваться.       — Я всё равно буду общаться с Цзян Чэном, ты это понимаешь?       — Да! Несомненно, ему с тобой намного комфортнее. Я всё равно хочу попробовать, но я понимаю, что без твоего… прощения, я мало чего добьюсь. Однако! Я совершенно искренен к тебе.       Лань Хуань хмыкнул: — Слушай, забудь просто о том, что случилось и сделай вид, что меня не существует. Вот тогда я не буду ничего делать.       — Хорошо, мой брат. Я всегда… буду готов тебе помочь при необходимости.       Лань Хуань стоял ещё некоторое время в тишине. Он знал, что здесь что-то не так, даже несмотря на это извинение, Цинсе собирается что-то скрыть. Этот человек будет казаться невинным ангелом до поры до времени и Лань Хуань даст этому воплотиться в реальность. В любом случае за этого человека он не отвечает и будет наблюдать из тени. Было немного не по себе от мысли, что несмотря ни на что, Ван Цинсе хочет попытать удачу с Цзян Чэном. Но в любом случае Лань Хуань всегда будет рядом.       Он сбережет его от кого угодно и чего угодно.       К слову, сейчас пойдёт и проверит его. Лань Хуань вышел из комнаты и направился в Цзян Чэну. Тот лежал на кровати, а когда увидел Хуаня отвёл взгляд и слегка нахмурился.       — Цзян Чэн…       — Уйди, пожалуйста, — перебил Цзян Чэн и отвернулся.       — Что? Почему?       Удивился? Не то слово.       — Я хочу спать.       Лань Хуань замер у входа: — Я просто хотел сказать, что…       — Не надо мне ничего говорить, уйди, — куда жестче сказал Цзян Чэн и плотно закрыл глаза, пряча их в игрушке.       Лань Хуань видел чужое напряжение и панику. Чувствовал, что Цзян Чэна изнутри убивают дьяволы, которых он скрывал. Лань Хуань понимал, что ему совсем плохо.       Уйти? Станет хуже.       Цзян Чэн такой человек. Будет отталкивать до тех пор, пока не доведёт до ручки. К счастью или сожалению, Лань Хуань не такой. Сомневаясь в себе, он сдвинулся с места, подошёл ближе, оставил ежедневник и присел на корточки возле кровати: — Пока не обниму на ночь, не уйду.       Цзян Чэн не смотрел на него.       Ему итак плохо было, не хватало, чтобы сорвался за считанные секунды. А мог. Он же псих. Параноик, который боится привязанности. Снова. Цзян Чэн проходит через это снова и не может пройти. Его тормозит гордое я.       Оттолкни.       Пошли.       Не дай оказаться рядом в такой момент.       Наплевать, что он видел тебя в состоянии похуже.       Наплевать, что он знает о тебе куда больше, чем собственный брат.       На…       Нет.       Кого он, черт побери, обманывает?       Цзян Чэн привстал, собираясь уйти самостоятельно, как вдруг Лань Хуань обнял его и прижал к себе.       — Попался, — сказал старший, — Ну чего ты сжался? Всё хорошо, я тебя не обижу и в обиду не дам.       — Я… не хотел срываться на тебя, извини, — спустя долгую тишину сказал Цзян Чэн и бессильно обмяк. Не мог он так. Лань Хуань освещает путь в темноте, согревает в его мрачной холодной пучине мыслей и оберегает от появления другой.       — Всё в порядке. Я рядом и больше не позволю такому произойти.       — Только не спрашивай ничего.       — Хорошо.       Цзян Чэн прикрыл глаза и совсем скоро уснул. Прямо в руках Лань Хуаня, стоило только включить его способность удаления всех плохих мыслей, как внутри воцарился покой.       Лань Хуань улыбнулся, уложил Цзян Чэна, накрыл тонким пледом, поправил подушку под чужой головой и ушёл.       — Как к брату… — прошептал он и шумно выдохнул, — Я мастер вранья, не иначе, — горько усмехнулся он и ушёл.       Ему стало спокойно.       Цзян Чэна ничего не будет беспокоить с этого момента. Он обещает.

*