папоротников цвет

«говорят, если в ночь на ивана купала пойти в лес, то можно цветок папоротника найти. пойдёшь по лесу, увидишь огонёк красный, что уголь тлеет, значит это он. полуночи дождёшься, схватишь, сожмёшь в руках так, чтобы ни лучик света не видать - и бегом! только не оглядывайся. за спиной ветром свистеть будут, волками выть, свиньями хрюкать, лошадьми скакать - а ты не смотри. то бесы гонятся, хотят тебя к себе утащить и с ума свести. как домой придёшь, нож возьми, палец до крови порежь, и в рану цветок положи. тряпицей перевяжи, три дня так ходить нужно. а на четвёртый - силу получишь великую, то тебя хозяин леса наградил!» над гладью реки поднимается густой белесый туман. девица-рассказчица косу плести заканчивает, через плечо перебрасывает и поднимается с коряги. отряхивается. медные застёжки на сарафане переливаются, а девушка улыбается широко и пускается в пляску вокруг костра. к ней со всех углов молодёжь подтягивается, берутся рука об руку, ведут хоровод. шлепают по мокрому песку босыми ногами, машут юбками, гремят бусами, а потом расходятся по две стороны - один из парней, на вид бойкий самый, берет разгон и одним прыжком перемахивает через костёр. приземляется ногами в воду, от него брызги идут, на крайних попадают. по всему берегу звонкий хохот разносится. - эй, хлопец, чего грустишь? айда с нами! илья глаза от потрепанной книги поднимает. над ним девочка склонилась, молодая совсем, ещё детская припухлость с лица не сошла. щеки румяные, волосы распущены, такие длинные, что по земле стелятся. илья книжкой хлопает, улыбается девчонке. та, видно, крест замечает - бледнеет вся сразу, вздыхает. глаза стыдливо отводит, как будто плохое что сделала. в деревнях на него всегда так реагируют. у них здесь православие с обрядами языческими об руку идёт. утром в церковь, вечером - на суженого гадать. - все хорошо, не волнуйся. я спросить хотел, где у вас тут дом этот проклятый? кажется, что бледнее уже некуда, но девица белеет так, что чуть не с туманом сливается. шум и гомон замолкает, даже костёр словно тише потрескивает. в момент все взгляды направляются на илью. в глазах такой испуг, какого он раньше не видел. илья поднимается с бревна, книжку в сумку через плечо убирает. крест на груди сияет отблесками костра. - меня из петербурга прислали. место освятить надо, сказали, чтобы народ жил спокойно. по толпе пробегает волна шепотков. молодёжь переглядывается, люди обсуждать что-то начинают, на группки разбиваются. слух ильи только обрывки фраз вырывает. «…были тут священники уже, и что в итоге?…» «…попортят нас, стольких ещё похороним…» «…а у меня дедуся недавно того, может из-за него тоже?…» «…да что дом, мавки его утащат…» «…иванов день скоро…» - за кладбищем старым дом. у реки прям, с причалом. мимо точно не пройдёте. вперёд выходит парнишка, самый смелый из всех. илья с ним за пару часов успел познакомиться - димка, заводила главный. он же первый через костёр и прыгнул. только сейчас, когда речь о доме заходит, от былой храбрости - ни следа. - только осторожнее идите, там страшное творится! не все возвращаются… с ильей слово господне и крест, он не боится. не боится, когда на кладбище заходит, когда идёт вдоль рядов могил с крестами деревянными, заупокойную обо всех похороненных читает. на небе ни облачка, луна освещает дорогу. не боится илья и когда выходит с кладбища, когда ветер поднимается и начинает гнать волны по реке. изба отсюда видится - покосилась вся, одна дверь как новенькая. резная, покрашена ярко, так и манит зайти. за ней - причал, все как и сказал димка. илья широким шагом до избы доходит, крестным знамением себя осеняет и тянет за ручку дверь. пусть и с трудом, но она открывается. тихо, без скрипа. внутри избы разруха. илья аккуратно идти старается, чтобы не наступать на вещи на полу. черепки глиняных горшков, посуда битая, зеркал осколки. одежда. все навалено, разбросано, как будто пытались найти что-то. ветер между половиц и стен задувает, свистит, занавески качает. илья оглядывается в поисках красного угла. ни на кухне нет, ни в зале. остаётся одна комната, за дверью закрытой. из неё - выход на пристань. илье на мгновение видятся на полу деревянном мокрые следы. он свечу церковную из сумки достаёт, огнивом искру высекает. - верую во единаго бога отца, вседержителя, творца небу и земли, видимым же всем и невидимым… в закрытой комнате с грохотом бьется что-то и хлопает створка окна. илья крест до боли сжимает, руку со свечой перед собой вытягивает, и толкает дверь. - и во единаго господа иисуса христа, сына божия, единороднаго, иже от отца рождённаго прежде всех век… за дверью - такая же разруха. обломки, осколки, и все на полу грудой свалено. источник звука - окно большое, во всю стену почти. илья таких в деревнях никогда раньше не видел. обычно бойницы маленькие, в которые свет попадает едва, а тут - громадное. с видом на пристань прямо, на гладь речную, в которой свет луны отражается. илье уже на деревянной пристани следы мокрые видятся. делает шаг вперёд, к окну, и под ботинком трескается что-то. илья опускает глаза и охает испуганно - пол усыпан вовсе не щепками и черепками, а окладами церковных икон. - …нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплатившагося от духа свята и марии девы, и вочеловечшася… - распятаго же за ны при понтийстем пилате, и страдавша, и погребенна. свеча в руке гаснет. илья сжимает крест, молитву бормочет, оглядывается. налево смотрит - никого, направо - тоже никого. взгляд падает на маленькую иконку на подоконнике. илья хватает ее и прижимает к груди, свечу на пол бросает. молится в полный голос, спину распрямляет. с ним слово божье, никаким бесам его не напугать. - эй, богослов, глянь хоть, кому молишься! илья смотрит на иконку - и тут же в ужасе ее отбрасывает. у христа на ней вместо лика голова козлиная, а оклад из черепков и глины вылеплен. за спиной раздается хохот утробный, илья не выдерживает и стрелой вылетает через заднюю дверь. от луны и ее отражения свет дневной почти, и вся пристань как на ладони. на краю ее, спиной к дому, сидит кто-то - кажется, мужчина - в белой вышитой рубахе, и болтает ногами в воде. илья прислушивается. ветер доносит перезвон смеха и слова с характерным приднепровским говором. - топить? его? да шо ты говоришь такое, это ж человек божий! они как говно - не тонут. «жила у нас семья в деревне, отец с матерью да ребёнка два. брат с сестрой. батько, как водится, на полях работал, а после работ к бутылке прикладывался. ну и поколачивал родню, конечно, чего уж греха таить. так колотил, что на них места живого не было, на сыне особливо. и вот, говорят, прошло так несколько лет. а потом сын взял - и пропал, да на самый иванов день. видели только, что в лес уходит, да на утро другое возвращается. я малая тогда была совсем, брат рассказывал. он хлопца знал того. говорит, пришёл грязный весь, рука в обмотках, а в глазах огонь бесовский. знать, папоротника цвет нашёл. только, говорят, обернулся, когда из лесу бежал, и нечистая его к себе прибрала. колдовать стал после этого. бывает, посмотрит косо кто - а на утро следующее корову хоронит. и дай бог корову только, а то и детей хоронили, и мужей девки. все их дом стороной обходили, боялись. а через полгода узнали, что ему бесы семью прибить наказали. силу великую обещали, говорят, а он как понял, что наделал, так камень на шею повязал и в реку бросился. но бесятина не отпускает так просто. вот и мается он до сих пор между мирами, в ад попасть не может. никто за него заупокойную не прочитает, свечку в церкви не поставит.» илья стоит как заворожённый, во все глаза смотрит. а человек с причала встаёт, отряхивается, и поворачивается к нему. улыбается дружелюбно, рукой машет. не человек - илья себя поправляет - точно не человек. к нему идёт, босые ноги следы влажные на дереве оставляют. такие же, как в доме были. илья выставляет крест перед собой, на что мужчина хмурится сначала, а потом хохотом разражается. - ну шо ты за человек такой, отче? в дом чужой зашёл, так не постучался даже, разрешения не спросил. ходил, топтал вещи мои, свечки разбросал свои. а теперь ещё и крестом в меня тычешь? убирай давай. вас, может, в монастырях этому учили, но тут так не принято. рука у ильи трясётся, но крест он не опускает. незнакомец руки за спину заводит, идёт шагом прогулочным почти. смотрит с интересом, как на диковинку, только на крест нос морщит. в паре шагов останавливается, ближе подойти не хочет. или не может - господь илью оберегает. парень молодой на вид, симпатичный. илья уверен, девки деревенские на него так и вешались. во взгляде только не то что-то. бесовщина. парень вздыхает и на деревянный пол садится. - совсем меня бояться перестали, раз такого послали, как ты. в том году поп был, так он и солью круг очертил, и водой святой обливался. я ему - здрав будь, батюшка, а он - сразу святое воинство с ангелами-архангелами звать. а они не помогли. ни михаил, ни гавриил. меня владом звали. сейчас уже не зовёт никто. - илья. илья меня зовут. - вот, сразу бы так! а то все «отче наш» да «боже поможи», а я шо, молитв этих не слышал никогда? илья. илюша. хорошее имя. влад повторяет несколько раз ещё, как будто привыкнуть пытается к новому сочетанию звуков. улыбается радостно, а илья слухи деревенские вспоминает. может, у влада этого друзей не было никогда и он просто отношения человеческого хочет? рука крест сама отпускает. - ты раз уж имя своё назвал, извини за иконку. мы не со зла это. «мы». илью как в воду окунают. голос в доме вспоминает, разговор влада с кем-то, когда он на пристань вышел только. бесовщина не всегда губит. водит, бывает, одурачить пытается, заболтать словами красивыми. от веры истинной увести. батюшка говорил, дьявол от веры отрекшихся любит. для них в аду место отдельное. илья к кресту тянется опять, пятится. - ну илюшенька, за здравие же начали, а сейчас шо сталося? перед господом богом стыдно? ну иди откуда пришёл, помолись, свечку поставь. я вот молился-молился, и шо получил? да иди, я тебя не держу. свидимся ещё. —— иконы со стен и потолка своими неподвижными глазами глядят. дрожащее пламя свечи едва освещает помещение, но илье свет и не нужен. крестится, прикладывается губами к распятию, и ставит свечку перед ней. - помилуй мя, боже, по велицей милости твоей, и по множеству щедрот твоих очисти беззаконие мое… илья читает молитву полностью, крестится опять. смотрит, как по свече воск стекает крупными каплями. раньше после молитвы голова пустая всегда была, а душа чистая. в этот раз не срабатывает. иисус христос с креста своего смотрит взглядом мученика. он за грехи человечьи на кресте умер, а илья за свои сам себе ответить не может. с бесовщиной дружбу водить собирался - подумать только. мысли возвращаются к владу. сказал, что тоже молился, значит раньше человеком верующим был. а что потом стало? если верить слухам, бесы его обманули, значит влад не виновен. значит, он просто жертва обстоятельств. илья на скамью садится, на иконы смотрит. долг его, как священника - упокоить душу, которая селян тревожит, и вернуться в петербург. но илье в то, что это влад людей проклинает, верить не хочется. «на день иванов гадать всегда собираемся. на суженых. девицы в основном гадают, но иногда и хлопцы с ними. цветы полевые собираешь, венок плетёшь, и бросаешь в воду. венок к берегу пристанет - не сбудется ничего у тебя, поплывет далеко - жди счастья большого. а коль поймает кто и вытащит из воды, станет суженым твоим.» - илья! илья! идём с нами гадать! девицы за несколько дней попривыкли, креста не боятся уже. как со своим общается. куда ни пойдёт илья - за ним всюду стайка, сарафаны шуршат, голоски звенят. прихорашиваются для него специально, ленты, цветы в косы вплетают. пусть и священник, но мужчина же, а значит, перед их чарами не устоит. илья смеётся только. и идёт с ними и на реку костры жечь, и гадать на суженых. пусть и раб божий, но простые радости ему не чужды. а в деревне и воздух свежее, и радоваться легче. - нет-нет-нет! смотри, стебель сюда продеваешь, а теперь сюда! быстрыми движениями ольга - главная красавица деревни, статная, чернобровая - сплетает между собой стебли ромашек и с заливистым смехом надевает илье на голову. собирает свои пышные юбки, поднимается и легким шагом убегает в сторону костра. юноши уже натаскали дров, шалашом поставили. последний луч солнца скроется за горизонтом, и начнутся купальные гуляния. «на иванов день чудеса случаются. бывает, идёшь по месту знакомому, глаза закроешь - а открываешь уже не там совсем. то чертовщина водит, играется. коль потерялся так, рубаху навыворот надень, и вокруг себя три раза обернись. дорога сама найдётся.» илья подходит к берегу ближе, венок в руках вертит. вглядывается в своё отражение в глади. тёплый ветерок на воде рябь поднимает, река отражает закатное солнце, как чешуя рыбы огромной. илья наклоняется к воде, цепляет рукой кувшинку и вплетает в венок. если верить деревенским сказаниям, венки на иванов день могут счастье большое принести. значит, надо свой от других отличить. - не стой к воде так близко, мавки украдут. голос доносится сзади, но когда илья оборачивается, никого не видит. молодёжь поодаль стоит, у костра, девицы в свои венки полевые травы вплетают, сравнивают, у кого пышнее выходит. парни последние ветки и щепки добрасывают, уже собираются разжигать. ольга в тряпице свечи держит, раздаёт всем, кто гадать будет. илью не обделяет - подходит сама к нему, свечу в ладонь вкладывает. - свечу в венок поставишь, зажжешь - и пускай по реке. все девки за ним побегут, точно тебе говорю! ольга это говорит, а сама уже и венок у ильи берёт, и свечу, и закрепляет ее. сама бы первая за его венком бежала, если бы не жених, который у костра стоит и зыркает злобно. илья момент улучает, когда рядом никого нет, и к ольге наклоняется. - ты мне скажи, то, что про дом тот говорят, про убийство семьи - правда? - ох илья, илья, лучше бы не лез ты в это дело. поберег бы себя. большего добиться не получается. во взгляде ольги - сочувствие, сожаление и грусть, но только на мгновение. у берега разгорается костёр, и с хохотом и улюлюканьем к нему со всех сторон молодёжь несётся. ольга тоже не отстаёт, хватает илью за руку и вприпрыжку бежит к воде. первые венки плывут по реке. илья штаны до колен подкатывает, в воду заходит, как показали. опускает свой венок в реку и отходит, чтобы уступить другим место. ольга оказывается права - сразу с десяток девиц свои венки бросают, подбирают юбки и бегут вдоль реки, толкаются, смеются. делать нечего, илья идёт за ними. голоса девиц впереди затихают. илья поднимает глаза - и понимает, что ушёл далеко от костра. тропка по речному берегу не видна почти, поросла травой. не ходит тут давно никто. илья через заросли рогоза пробирается, тревожит какую-то птицу в кустах, и она с криком и хлопаньем крыльев взлетает в небо. «ти ж не лякайся, що змерзнеш, лебедонько, тепло - нi вiтру, нi хмар: я пригорну тебе до свого серденька, а воно палке, мов жар.» ветер напевы народные вдруг доносит. тропка плутает, то вдоль реки ведёт, то уходит в лес, но обратно потом возвращается. ступать осторожно нужно - один неверный шаг, и в реку соскользнёшь. берега крутые, течение сильное, а илья не самый лучший пловец. нога за что-то цепляется. илья взгляд опускает - рука с кожей белоснежной сжимает лодыжку. и дёргает вниз. земля уходит из-под ног, и илья с головой уходит под воду. речное течение толкает, уносит куда-то, всплыть не даёт. руки белые крепко держат, под колени обхватывают, тянут в глубину. илья вырваться пытается, барахтается в воде, руками-ногами болтает. всплывает на мгновение, только и успевает вдох сделать, как ему уже на плечи давят и топят. в ушах звенит, шепотки слышатся, смех нечеловеческий. «гай чарiвний, нiби променем всипаний, чи загадався, чи спить: вiн на стрункiй та високiй осичинi листя пестливо тремтить.» вдруг и смех пропадает, и руки как будто не тянут больше. что-то хватает за шиворот, вытаскивает из воды. илья дышит рвано, воду выкашливает, глаза рукой трёт. оглядывается по сторонам - пристань деревянная, изба покосившаяся стоит. знакомые места уже. а рядом с избой влад, венок в руках держит. с кувшинкой. - говорил же, свидимся ещё. крест убери, я тебя спас вообще-то. мавки дуры утащить хотели. - зачем спас? - эх илюша-илюша, ну как зачем? суженый ты мой. гадал, богохульничал, а потом сам нечистой силе в руки приплыл… какой же ты священник после такого? отец небесный не простит. влад венком машет и на голову себе надевает. смотрит на илью с интересом, улыбается довольно, когда тот после раздумий крест под рубаху прячет все-таки. - я, знаешь ли, жить люблю. и не хочу, шоб меня изгоняли, замаливали грехи какие. все равно в ад попаду после этого, так зачем оно мне? в аду одиноко, а хоть тут ты приходишь. - по-твоему, это жизнь? влад смеётся. садится на край пристани, руку в воду опускает. водит пальцем по водной глади, смотрит на то, как круги расходятся. илья от холода дрожит - одежда мокрая, ветер поднялся. - а чем не жизнь, илья? делаю что хочу, иду куда хочу. а у тебя даже такой жизни нет, есть только крест с иконами. вот честно скажи, тебе тут не понравилось? гадать с деревенскими, через костры прыгать… господь твой такого не разрешает. илья головой качает. нечистый путает опять, от истинной веры увести пытается. обмануть. на ноги поднимается, уйти хочет, но медлит. слова влада задели за живое. за то, что он и от себя самого скрыть пытается, и перед богом замаливает. - свободы хочешь. ну хочешь, вижу же. только там тебе ее не дадут. нихуя не дадут, илюша - крест в руки только. зря, думаешь, в монастырь пошёл, жизни не видел даже. илья стоит, с места не двигается. слова жадно ловит. ему бы впору молитву прочитать, перекреститься и сбежать от сладких бесовских речей, но ноги не двигаются. влад подходит, рядом встает. ладонь на щеку кладёт, гладит. илья дёргается - от руки не тепло человеческое, а обжигающий могильный холод. - можешь богу помолиться, упокоить мою душу грешную, или что ты там сделать хотел. уедешь потом, забудешь обо всем, и будешь жить и радоваться. или тут остаться можешь. со мной. - и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого, да? илья поднимает глаза к нему, смотрит на полную луну. улыбается. деревенские говорят, в иванов день случаются чудеса настоящие. руку к вороту рубахи тянет, достаёт крест из-под неё. сжимает в ладони, и - срывает с шеи и бросает в воду. —— «говорят, был в деревне у нас священник один. всем селом письмо писали, вот и прислали его из петербурга самого. чтобы от напасти избавил, от бесовщины проклятой. красавец писаный, по нему все девки плакали. ходил дом тот освящать, где нечистый живет. а на иванов день самый ушёл - и пропал. только, говорят, на утро следующее крест его к берегу реки прибило. что случилось, уж не знаю, но после этого деревню нашу уж ничего не тревожило, и урожай всегда хороший был, и скотина больше не дохла. вот что народ рассказывает, понимай как знаешь.»