Liberté, égalité, fraternité

Дверь поддалась на удивление легко, лишь жалобно скрипнув, что только подстегнуло мои намеренья. Казалось бы, грешу, но мне следовало покончить с этим уже давно. Слишком много бед принесла наша вражда, напоминающая бездонную чашу, которую мы из-за всех сил пытались заполнить. Либо я, либо Франция — такова уж воля Божья. Помнится, он сравнивал нас с двумя сторонами одной монеты, говоря: «Если один из нас счастлив, другой обязан страдать». Пожалуй, это так. Уверенно сжимая рукоять клинка, наконец распахнув дверь до конца, я на цыпочках захожу в спальню, освещенную лишь лунным светом. «Просто сделай несколько шагов и убей его» твержу я себе, взяв оружие уже двумя руками, твёрдо подойдя к постели и уже занося нож. - Прощайте, мсье Бонф- Но замираю, бросив взгляд на своего врага. Выглядел Франциск по истине… ужасно. Он, отчаянно сжимая простыни, мелко дрожал, то ли от холода, то ли от жара, и бормотал что-то несуразное, но я на слух улавливал смысл некоторых фраз: «Liberté, égal...» обрывалось и перетекало в «Monarchie, servez le roi». Золотистые волосы прилипли ко лбу, а длинная муслиновая рубашка задралась, обнажая покрасневшие костлявые колени и худые ноги. Когда-то розоватая, бархатистая кожа приобрела бледный, слегла зеленоватый оттенок, кое-где красовались светло лиловые синяки и взбухшие вены. Такой знакомый, ныне затуманенный взгляд небесно-голубых глаз устремился в потолок, словно там было что-то, невероятно его интересующее. Я, право, знал, что он болен, но никоем образом не ожидал увидеть что-то подобное. Меня бросает в дрожь, стоило Франциску резко поднялся на локтях и с ужасом посмотреть на меня. Заметив блеск острия моего орудия, Франция, к моему удивлению, бросается ко мне, обвив руками мою шею. - Делайте то, зачем пришли, Артур, – шепчет он, ещё крепче ко мне прижимаясь, – Убейте меня. - Френсис, я... - Артур, я же не глуп... – Франциск грустно усмехается, – Я знаю, зачем вы здесь. Но прошу вас, прежде чем вы сделаете это... – он замолкает, всхлипнув, - побудьте со мной немного... Непроизвольно киваю, и он тянет меня на кровать, обнимая. Нож выпадает из моих рук, падая на пол с характерным звуком. Мы падаем на перину, и Франция, прикрыв глаза, спутывает наши ноги. - Как давно у вас это началось? – наконец прерываю тишину я. - Уже около двух лет... – Франциск улыбается, – Вы за меня беспокоитесь? Очаровательно, но не стоит. - С чего вы взяли, что не безразличны мне? Хихикает, уткнувшись носом в мое плечо. Он не глуп и знает, что я переживаю за него. Конечно, не так сильно, как ему бы хотелось это представить, но всё же. - Вы заботитесь обо мне, позволили себе сейчас лежать со мной. Вы сами того не замечая, гладите мои волосы, Артур, – да, он прав, я, вероятно по привычке, переберал волнистые пряди, – И после всего этого, вы будете утверждать, что я вам безразличен? - Замолчите, – твердо отвечаю я, не желая продолжать диалог, – когда вы говорите, вы несносны. Он улыбается, давая мне обнять его в ответ, что я, собственно, и делаю, вслушиваясь в тихое дыхание, обжигающе мою шею. Ночь тихо проникала в будуары, делая воздух тежелым и заставляя время будто бы остановиться. Мы оба не спали, лишь время от времени проваливались в полудрёму, но всё же внимательно наблюдая друг за другом. - Почему вы не убили меня? – тихо спрашивает Франция, – Вы ведь могли это сделать в любой момент, так ведь? – в ответ я молчу, давая понять, что не хочу продолжать диалог. - После всего что между нами было... Вы не смогли, Артур? – продолжает он. Ну нет, так больше продолжаться не может! - Да, не смог, и что с того? Вы, идиот, даже представить не можете, каково мне видеть вас в таком состоянии! – зло выпаливаю я, собираясь уже встать с кровати, но Франциск хватает меня за руку, удерживая: - Ну куда же вы, Артур? Остантесь со мной, – мурлычет он, – Прошу простить меня за столь бестактнные вопросы, позвольте мне извиниться! – крадёт руку на верх моих бридж, а сам смотрит на меня кошачьями глазами, требуя поцелуй. - Вы ведь так злы на меня, так почему бы вам не наказать меня, заставив меня умолять вас о нежности, мучать, принудить меня ублажать вас, а позже отодрать как последнюю шлюху, грубо, не жале... – он не успевает договорить, отвечая на мой решительный поцелуй, давая моему языку хозяйничать у него во рту. Стонет, когда я ощутимо кусаюсь, трётся пахом о моё колено. - Ваше поведение развратное и неподобает вашему статусу, мсье, – разорвав поцелуй, я поднимаюсь на кровати, усаживая Франциска на свои колени, дёргая за волосы, и вновь требовательно целую, – В школах мальчишек за плохое поведение порят розгами, но за неимением розг... – отпускаю его волосы и веду рукой от головы до ягодиц, задирая рубаху и сжимая одну из них, – Развернитесь, мсье. Слушается, ложась животом на мои колени, крепко сжав простынь. Обманчиво нежно оглаживаю копчик и ниже, заставляя его на секунду расслабиться, и тут же резко шлёпаю, наслаждаясь коротким вскриком. Очаровательно. Не давая передышки, продолжаю, шлепок за шлепком, до красных следов на коже, выбивая воздух из его груди, пока он с каждым новым ударом вскрикивает, шипит, извивается, но я прижимаю его рукой, не давая увернуться. - Прекратите... – просит он, стоило мне только приостановиться, – Прошу вас, Артур.. - Но вы же сам просили об этом, не так ли, мсье? – ухмыльнулся я. Слишком уж мне это нравилось, и, давая волю своим внутренним демонам, я нанес ещё несколько шлепков, – или вы хотите перейти к более интересной части? Учтите, я вас жалеть не буду. - Артур... Артур! Продолжаю бить уже алеющую кожу, после десятка ударов, снова останавливаюсь и, мягко проводя рукой по чужой промежности, спрашиваю: - Вы хотели что-то сказать? Я весь во внимании. - Прошу вас... – шепчет Франция, стараясь перевести дух, – Прекратите это. – он приподнимается, умоляюще глядя на меня. - Раз уж вы просите, я, так и быть, перестану, – продолжаю поглаживания, улыбнувшись, – Но это ни коем образом не означает, что ваше наказание завершено. Предоставляю возможность действовать вам, мсье. Франциск осторожно слезает с кровати, усаживается на колени передо мной, огладив ладонью заметный бугорок. Осторожно стянув бриджи и панталоны, он обхватывает твердый член рукой, задев головку большим пальцем, и облизывая губы. Проведя несколько раз от основания до головки, он вопрошающе смотрит на меня, спрашивая разрешения. Одобрительно киваю, гладя Францию по волосам, убрав мешающие прядки за ушко, и тяну за волосы, заставляя прижаться к члену щекой. - Вы, безусловно, можете начинать. Послушно обхватывает головку губами, слизав выступившую капельку естественной смазки, не торопиться брать глубже, теребя языком уздечку. Истрерично вздохнув, приказываю: - Возьмите глубже, мсье, – и он подчиняется, не переставая ласкать языком. - Дьявол, ты этим каждый день занимаешься?! – я закусываю большой палец, дабы не застонать, и буквально натягиваю его за волосы. Франциск давиться, начиная задыхаться, а на глазах его выступили слезы, которые я стираю большим пальцем, поглаживая Франциска по щеке. Он тянет до этого лежащую на моих коленях руку вниз, дабы прикоснуться с собственному возбуждения, но я его останавливаю, удерживая обе его руки так, чтобы он не мог двигать ими. Немного остранившись, Франциск повторяет попытку, разочарованно простонав при неудаче. - Не отвлекайтесь, мсье. Меня совершенно не интересует ваша потребность, покуда вы не покажите своё послушание, которое, спешу напомнить, является основным качеством воспитанного юноши, – добавляю я, прикладывая два пальца к его губам. Облизав фаланги, он вбирает их в рот, посасывая, и трется пахом о мою ногу, которую я тут же отвожу в другую сторону, не давая этого сделать. Шипит, угрожающе прикусывая пальцы, но все же продолжает их слюнявить. - Достаточно, – наконец говорю я, – Я вполне вами доволен. Помогаю тому подняться, целуя, на что он томно стонет в мои губы, и снимаю с него рубаху, гладя руками талию и бёдра, не переставая целовать. Франциск вскрикивает, стоило мне вставить без предупреждения сразу два пальца, и, вцепившись в мои плечи, выгибает спину. Сразу же ввожу третий и, под его болезненные стоны, начинаю грубо разрабатывать тугие мыжцы. Франция вновь целует в попытке заглушить боль и не сорваться на крик. - Удивительно, что такая блядь как вы настолько тугой. Давно не было? - Пять лет, с момента вашего прошлого визита, если не считать девушек... Артур! – вновь вскрикивает, когда я достав пальцы, укладываю его поясницу на свои колени, закинув одну ногу к себе на плечо, а вторую прижав к перинам, – Артур, постойте, не...! Резко вхожу наполовину, тут же переходя в бешеную скачку, выбивая из Франциска несдержанные крики, затем замедляю темп, дабы мы оба отдышались. - Пожалуйста, позвольте мне... – Франциск тянет руку к собственному члену, требующему разрядки, но я фиксирую его руки над головой, перебивая: - Нет, мсье, вы будете кончать от того, что я вас трахаю, как вы и просили. Снова срываюсь, буквально демонстрируя понятие "драть", Франция уже осевшим голосом вскрикивает с каждым новым толчком, двигая бедрами навстречу, и стоило мне только попасть по комку нервов, со стоном кончает, запачкав живот. Следуя его примеру, я ещё несколько раз глубоко толкаюсь, также добиваясь разрядки, и вытаскиваю член. - Давайте полежим так немного, – Франциск заставляет нас перекатиться на кровати, таким образом оказавшись лицом к лицу, – Вы были так грубы, мне показалось, что я сошел с ума... – он прижимается ко мне, обняв за шею, – Доброй ночи, Артур.