Caesura

Лука смотрел вылетевшей Джулеке вслед. Миссия «Не быть придурком» провалена. Теперь он даже больше чем придурок — болван. Натуральный болван. — Ах, мистер Грэм-де-Ванили, чёрт подери твои извилистую фамилию, каждый раз язык заплетается, — Маргарет фыркает. — Проходи, чего оробел? Лука дёрнулся. В своих мыслях он и не заметил замаячившего в проходе гостя. — Добрый день, миссис Стоун, — Феликс отослал кивок и посмотрел на Куффена. Его светлые брови чуть дрогнули. — Лука. — Привет, — он принял небрежную позу, оперевшись на край выступавшей полки. — Пришёл поиграть в бридж? — Ты догадлив. Лука криво улыбнулся. Феликс не стал дожидаться ответной реплики на своё очень остроумное замечание и прошёл вглубь комнаты. — Наконец-то не придётся звать соседей, чтобы сыграть хорошую партию! — Радовалась Маргарет, обмахиваясь шляпой. — Они все поголовно жулики. Феликс тихо посмеялся, словно давая понять, что оценил некую строго между ними шутку. Обделённым Лука себя не чувствовал. Он вновь вернулся мыслями к Джулеке. Наверное, стоит её найти. С другой стороны, не будет ли это навязчиво? А если и будет, не всё равно ли? Уж лучше, чем оставлять её наедине с переживаниями. Нет, оставлять наедине нельзя! Лука выпрямился. Маргарет сделала то же самое. — Не вздумай, юноша, — спокойным тоном отрезала она. — Я сама схожу за твоей сестрой. Нас всё равно должно быть четверо для игры. Лука не смог выдавить и слова против. Наверное, так будет лучше. Джулеке нужно отдохнуть от него. — Умеешь играть? — осведомился Феликс, вырывая его из нового круговорота мыслей. Он тасовал колоду. Раскладывал, собирал обратно — всё с какой-то выверенной спешностью. Движения фокусника, а не игрока. Лука подошёл ближе и пожал плечами. — Я быстро учусь. Феликс поднял на него усмехающийся взгляд. — Похвально. Лука сел напротив, вникая в плавную речь, толкующую про стороны света, раздачу карт по часовой стрелке, торговлю, розыгрыш, вистующих и подсчёт очков. Отвлекала эта болтовня знатно. Так, что Лука и не заметил, как рядом села Маргарет, а напротив неё Джулека. Лука лишь мельком заметил, что вид у сестры взвинченный. Маргарет начала раздавать карты. Первая оказалась у Луки, затем у Феликса, у Джулеки, и очередь дошла до Маргарет. И так ещё двенадцать раз — умереть можно. Между раздачей Маргарет ещё и трепаться успевала. — Как дела у твоих тёти с дядей? — Неплохо. Их сын должен вернуться из Франции на неделе. — Из Франции? — Лука приподнял бровь, подбирая к себе свои пять карт. — Адриан учится в Париже. — Круто, — бросил Куффен. — Адриан славный мальчик, каждый раз зовёт меня на пятничный гольф, — Маргарет рассмеялась себе под нос. — Будто не знает, что у меня ноги отваливаются. — Как будто причина в этом. — На губах Феликса заиграла тонкая улыбка. — Бросьте, миссис Стоун, вы в прекрасной форме. — Не смущайте старуху, мистер. — Маргарет пододвинула карту Джулеке. — Габриэль не переносит меня. Вот в чём дело. — Потому что он ревнует вас к тёте Эмили. Лука почувствовал, что его голова сейчас лопнет от количества незнакомых имён. — Вы двое хорошо знаете друг друга, — вставил он, воспользовавшись возникшей паузой. Кто-то дёрнул ногой. Маргарет присвистнула. — Выдвигаю... Хотя нет, пас. — Миссис Стоун купила дом. — Пас. И вы стали с тех пор лучшими друзьями. — Просто заключили сделку. Я попросил у новой хозяйки разрешения посещать это место, — Феликс сделал заявку. Лука пристально вгляделся в его лицо. Он вспомнил чёрный надгробный камень, выбитое на нём имя. Феликс потерял свою мать, не так ли? Но он «посещает это место», потому что... Потому что? Феликс осматривал карты. Джулека грызла кончик карандаша. Маргарет громко каркала — смеялась — с её головы слетела шляпа. Потому что ему дороги воспоминания. Лука увидел скользнувшую по лицу Феликса тень. Словно в азарте Куффен наклонился ближе, он навострил слух, отпустил мысли, но... Тишина! Играть закончили. Маргарет ретировалась на кухню делать чай. Джулека что-то буркнула про кассеты, ящик и «важные дела» и тоже ускользнула. Кажется, она была в норме. Во всяком случае, её глаза блестели, словно в остром приступе вдохновения. Лука помог Феликсу собрать карты. Оба молчали. В этом обнаружился незначительный вкус новизны. Обычно люди много говорят. Они ищут такого, как Лука и дают себе вербальную волю. Феликс молчит. Во всех смыслах. — Тебе не кажется, что лучше бы отпустить? — спросил Лука, заметив как тот застыл, глядя в арочный проём, словно под ней вот-вот должен был кто-то появиться. Словно он представлял себе это. Феликс не спеша вернул ему взгляд. — О чём ты? Пятна света озолотили пряди волос. — А-а... Да, я понял. Ты, наверное, думаешь, что всё знаешь? Голос Феликса звучал как стекло, по которому топчутся тяжёлыми подошвами. — Но ты ничего не знаешь, — заключил он холодно и при этом мягко. — Спасибо за игру. Чёрт! Лука прикрыл глаза. На секунду застыл. С кухни доносилось пение — Маргарет свято веровала в то, что чайные листья умеют слушать. А положительные вибрации заряжают кипяток. Хлопнул чердачный люк — наверное, это Джулека. Да к чёрту. Лука тряхнул головой и выскочил из гостиной. Феликса он нагнал в саду. — Стой! Я не хотел показаться грубым. Просто ты... Ты выглядишь очень одиноким, — Лука выдохнул и примирительно улыбнулся. — Можешь заходить чаще. Послушаем музыку, например. В зелёных глазах зажёгся такой огонёк, какой бывал у Анарки, когда, к примеру, к ним заходили работники социальной опеки — «Мои дети не молюски. Им не нужны особые условия!» — Я не люблю музыку. Лука приподнял брови. — Да? Оу. Что ж... Вероятно, ты просто не знаком с хорошей музыкой. — Ты сын Джаггеда Стоуна, — Феликс бросил безмолвную усмешку. — Не думаю, что ты тоже знаком. — Как тебе угодно, — Лука пожал плечом. Он прочистил горло, петляя взглядом по садовым зарослям. У выпирающих корней яблони валялся жёлтый обломок — когда-то это было гномом. Возможно, куском головы. — Я вряд ли понимаю, с чем ты столкнулся. Но мне правда жаль, что это произошло... Лука посмотрел на Феликса. Выглядел тот скучающим. Он чуть наклонил голову к плечу, словно ожидая продолжения. Лука замолк. Феликс кивнул и развернулся. На этот раз догонять его смысла не было. Лука сказал всё, что хотел. Наверное.

***

Следующий день утопал в ливне. За окнами кипела, шевелилась, танцевала зелень, приобретшая насыщенный цвет дикого леса. Лука слышал неплохой мотивчик, он сплетался из цокота тарелок в раковине и отрывистого шума воды из крана, с играющим на фоне мягким джазом дождя. Зелёная тарелка отправилась на сушилку. Лука искоса взглянул на Джулеку. Она что-то писала в своей пухлой длинной тетради. Её лоб то и дело прорезала маленькая трещинка. — Почитаешь, когда закончишь? Лука вернулся к мытью посуду. — А? — Стихотворение. Лука поймал было выскользнувший стакан. — Это не стихотворение, — высоким голосом ответила Джулека. Лука обернулся, закрывая кран. Он посмотрел на сестру, желая удостовериться, что она не шутит. Её шея покраснела. — Как знаешь, — улыбнулся Лука. — Можешь не читать. Переживу... без прекрасной поэзии. Джулека слабо усмехнулась. — Переживёшь. Он немного постоял, поразглядывал сползающих водяных змей на оконном стекле. Что-то происходило. Неужели то самое? Первая влюблённость. Но в кого? Нет, дело не в этом. Лука кинул на Джулеку взгляд. Она вновь склонилась над тетрадью. Может, ей вновь стало одиноко? Даже Маргарет сегодня с самого утра на редкость необщительна. — А где Маргарет? — вдруг вырвалось у него. — У себя. Лука кивнул и поплёлся к лестнице. Он услышал шорох ткани наверху. Скрипнула половица. — Миссис Стоун? Лука поднялся на несколько ступеней и остановился, прислушиваясь. Шаги стихли. На дом накатила пыльная, громоздкая тишина. — Маргарет? Лука продолжил преодолевать ступени. Впереди замигала, издавая гудение, лампочка. Лука пожалел, что вознамерился найти бабушку и узнать о её самочувствии. Толстые стены задушили всякое звучание жизни. Лука ощутил себя потерянным, загнанным. Он обернулся: может, вернуться к Джулеке? Ну уж нет. Он качнул головой, отсекая немыслимо беспутные мысли, и продолжил подниматься. Коридор утопал в темноте. Ладони жгло от обострившихся рефлексов. Лука остановился у спальни Маргарет. Под дверью отсутствовала полоска света. — Её лучше не трогать сейчас, — раздался женский шёпот за спиной. Сердце подскочило. В ушах разлился гул. Лука резко обернулся. — Вы кто? — сорвалось тупое и единственное, что пришло на ум. Перед ним стояла молодая женщина. Светлые волосы уложены в сложную причёску. Хитрый прищур глаз таит какую-то неозвученную скорбь. — Я... Эмили. — И что вы здесь... — Лука нахмурился. — Подождите, вы тётя Феликса? — она кивнула. — Как вы сюда попали? Лука выдохнул, устав от собственных вопросов. Он привалился к стене, пряча ладони в карманах толстовки. Эмили ласково улыбнулась. — У вас задняя дверь открыта. — А. Лука опустил взгляд. Эмили продолжала, напротив, смотреть на него, словно ожидая что-то услышать. — Кхм, — Лука мельком глянул на неё. — Передавайте привет Фел... — Что ж, мне пора, — громко, торопливо заговорила Эмили. — Запомните, юноша. Миссис Стоун ненавидит пятницы. Она зашагала прочь. Лука вызвался проводить. — У вас нет зонтика? — Эм. Пожалуй, нет, — Эмили рассмеялась. — Я люблю дождь. Лука довёл её до парадной двери. — Возьмите зонт. — Нет-нет, спасибо, милый. — Она потрепала его по плечу. — Я обойдусь. До свидания, Лука. — Всего доброго. Лука заметил, что её одежда в идеальном состоянии. Но подумать над тем, что это значит, не успел. В кармане зажужжал телефон. — Привет, пап. Джаггед был в стельку пьян.