Отставка, сэр?

      Тесная серая улица с безликими фасадами одинаковых домов тянулась в сторону темного здания заброшенной ткацкой фабрики, чьи черные трубы пронзали затянутое облаками небо. Меж потемневших от времени кирпичных стен завывал пронизывающий ветер. Жухлые деревья с опавшей листвой и неухоженные заросшие бурьяном газоны совершенно не добавляли уюта маленькому рабочему поселку, который притулился на берегу замусоренной речушки. Под каменным мостом, съежившись на драном куске картона, спал бездомный, закутанный в старую видавшую виды дубленку. К боку мужчины жалась некрупная собака с разрезанным надвое правым ухом.       Раздался негромкий хлопок. Пес встрепенулся, зарычал. Следом, недовольно ворча под нос ругательства, зашевелился бездомный. Мужчина поднял голову с картона, почесывая кустистую бороду, и расфокусировано глянул в сторону, куда скалилась собака.       — Confundus… Obliviete… — раздался тихий мужской голос.       Волшебная палочка со свистом рассекла воздух. Собака и старик замерли, отрешенно уставившись перед собой, будто впали в транс под гипнозом. Мимо них быстро проскользнули двое странно одетых для подробного места людей.       По смешанной с мелким мусором прибрежной гальке, спеша выбраться на дорогу, заскользили человеческие фигуры. Одна из них, мужская, была укутана в черную просторную манию, вторая, женская, — в светлое серое пальто. У самого верха обрывистого склона, ведущего к реке, женская фигура оступилась и непременно собрала бы носом все камни до самой кромки воды, если бы спутник не подхватил ее под локоть. Не желая торчать на открытом месте, они, воровато озираясь по сторонам, поспешили скрыться в густой тени узкого переулка. Пройдя меж домов на соседнюю улицу, которая просматривалась с реки не так явно, двое наконец остановились, переводя дух.       — Где мы? — ежась, произнесла Анна-Луиза. Спасаясь от пронизывающего ветра, она постаралась плотнее укрыть шею платком.       — Погоди, — Снейп поднял руку, веля жене замолчать, и внимательно оглядел безжизненный квартал в обе стороны. Затем легко провел по воздуху волшебной палочкой, накладывая обнаруживающие чары. — Вроде никого… Пойдем, мы обязательно поговорим, но не здесь.       С этими словами он ухватил девушку за запястье и перебежками стал пробираться от дома к дому, выискивая нужный. Анна-Луиза беспокойно оглядывалась по сторонам. Лишь настойчиво тащившая ее вперед рука мешала вздрагивать всем телом при каждом взгляде на безжизненные узкие ряды отвратительно одинаковых построек. Сложно было представить, что в этих домах когда-то могли жить люди. Городок выглядел так, словно пережил нашествие дементоров.       Наконец они остановились на крайней из улиц, которая кончалась темным замкнутым с трех сторон тупиком. Прямо напротив них на проржавевшей от времени табличке виднелся едва различимый номер — «8». Анна-Луиза, поджав губы, напряженно покосилась на мужа, однако не произнесла ни слова, лишь сильнее надвинула на лицо капюшон. Северус взмахнул палочкой и пробормотал под нос заклинание. Помедлив секунду в ожидании реакции, он шагнул на крыльцо, толкнул рассохшуюся дверь покрытую облупившейся краской и прошел в дом, увлекая за собой девушку.       Прихожая была душной и пыльной. Застоявшийся спертый воздух казался густым настолько, что его можно было резать на куски. В темном тесном проходе с трудом угадывались даже очертания собственных ладоней.       — Gomenum revelio, — шепнул Северус. Ему отметила лишь тишина. Дом был совершенно пуст.       Раздался звук скольжения, и что-то, прошелестев, шлепнулось на пол. Снейп резко обернулся, вскидывая руку, невербальным заклинанием зажег холодный огонек на конце волшебной палочки и уставился на вжавшуюся в стену перепуганную жену. Справа от нее на полу лежала съехавшая на бок груда старых журналов.       — Извини, — втянув голову в плечи, шепнула Анна-Луиза.       — Все в порядке. Здесь никого кроме нас, — качнул головой зельевар. — «Только в разведку с собой и брать, не иначе…»       — Ты скажешь уже наконец, что все это значит, и где мы? — по-прежнему шепотем спросила девушка. Она вытащила из кармана палочку, пробормотала заклинание и стала настороженно оглядывать прихожую, подсвечивая предметы Люмосом.       — Мы в бывшем фабричном городе под названием Кокворт. Сейчас здесь никто не живёт. По крайней мере в этом районе — точно. Это мой дом. Добро пожаловать. Советую смотреть под ноги, — опустив древко, сумрачно проговорил Снейп. Он отвернулся, пряча глаза, и двинулся вперёд по узкому проходу.       Лицо девушки на мгновение вытянулось в удивлении. Она быстро крутанулась на месте, вновь бегло окинув взглядом обстановку прихожей. Справившись наконец с собой, Анна-Луиза рвано выдохнула и поспешила вперед за мужем.       В маленькой гостиной за сплошными книжными полками было не различить обоев. Небольшого пространства комнаты хватало лишь на то, чтобы в нем расположились два поеденных молью кресла, диван и низкий колченогий столик, покрытый плотным слоем пыли.       Пройдя в помещение, Северус остановился рядом с диваном и окинул знакомую обстановку тяжелым взглядом. Тоска скручивалась в груди скрежещущей пружиной. Он напряженно ждал, когда жена зайдет следом. Решение привести ее сюда было спонтанным. Сколько бы Снейп ни возводил стену ледяного отчуждения между собственным сознанием и едкими словами змея, сказанными этим утром, они все же достигли своей цели. Довольное, полное ностальгической нежности выражение на лице жены, появившееся в момент распаковки посылки, лишь усиливало раздирающее чувство внутреннего противоречия. Заставляло мерзкое гложущее чувство раз за разом скрестись в ребра, словно в попытке вырваться.       — «Неравен! Чертов брак неравен! Все это с самого начала не могло кончиться хорошо! Напрасно только душу ей растравил! Зачем только притащился вчера, спрашивается?!» — в бессильной злобе сжав пальцами обивку дивана, подумал мастер зелий. — «Еще и гаду этому ползучему наплел с три короба. «Никогда от своего не отказываюсь». Ха! Только и можешь, что воздух сотрясать! Сам же себя и пытаешься в этом убедить, но не более. Зачем только наобещал выполнить то, что находится за пределами твоей досягаемости? Даже если все наладится, Мракс найдет лазейку. Этого древнего интригана не остановит даже наличие общих детей. Счастье любимой ученицы? О нет, этот тип будет действовать с оглядкой лишь на то же «всеобщее благо», которым прикрывался Дамблдор. Только понимает он его очень по-своему».       — Северус, зачем мы здесь?       Услышав напряженный женский голос за спиной, Снейп медленно выдохнул сквозь сжатые зубы, опустился на жалобно скрипнувший подлокотник дивана и отвел взгляд, стараясь не смотреть на девушку, замершую в проходе.       Надежно упрятанные в присутствии дворецкого мысли и эмоции рвались теперь наружу, грозя разорвать грудную клетку изнутри. Отчаяние скручивало живот, перекрывало легкие. Северус прилагал титанические усилия, чтобы собственное дыхание не сделалось частым и поверхностным, с головой выдавая его состояние. Картина происходящего виделась сейчас сплошным черным полотном без единого намека на цветное пятно.       — «Да брось, Нюниус, кого ты обманываешь? Тебя заботит не старик с манией величия, а собственная несостоятельность! Ты так отчаянно все это время уклонялся от мысли, что жена тебе на самом деле не ровня, что даже начал верить, будто это действительно несущественно. Хотя все кругом постоянно намекали на это. Одному змею хватило наглости достаточно резко высказать все тебе в лицо и вернуть с небес на грешную землю.       Ты притащился вчера словно побитый пес. Расклеился, растаял под собственными сопливыми мечтами о том, что сможешь теперь каждый день ловить хоть крупицы подаренного тепла. Унял собственную похоть и рад. Конечно! Нет же дела важнее! Ну пусть даже женщина сама предложила провести вместе время. Признайся, ей не было бы нужды вжимать тебя в обивку дивана, употреби ты во благо хоть долю того красноречия, с каким изобретаешь ругательства для школьников! А еще ты так и не знаешь, что делать дальше. Учитывая вскрывшиеся подробности о поместье и обязательствах — не знаешь вдвойне!       Змей ведь прав. Тысячу раз прав! Теперь-то, когда его нет рядом, ты можешь честно признаться, что твое пламя в библиотеке было лишь вспышкой уязвленной гордости, не более. В идеале лучше все же самоустраниться, чтобы не мучить ни Луизу, ни детей, ни себя. Сделать больно один раз и прямо сейчас, а не обрекать всех, кто находятся рядом, на ежедневные пытки. Поэтому давай, Нюниус, скажи ей, что собираешься все же свалить подальше, потому что привык жить вот так, без оглядки на кого-либо. Без привязанностей, с одним лишь священным долгом в обнимку, а не получать от бабушки посылки с вареньем!» — издевался внутренний голос. — «Скажи, что считаешь себя достойным лишь жалкой лачуги, в которой вырос, а никак не владения огромным особняком на севере Англии, слуги которого способны раскатать в лапшу весь отдел магического правопорядка, если те сунутся на территорию. Скажи жене, что твоя жизнь висит на волоске, и ты не знаешь, сколько еще проживешь. Что снова увяз в драконьем навозе по самое горло и совершенно не представляешь, как выбраться. Ты и правда чертов трус, Нюниус!»       Пауза в душной гостиной затягивалась, становясь все более и более напряженной. В голове Снейпа роем носились беспокойные мысли и образы. Обстановка давила, мешая сосредоточиться и выбрать хоть что-то, что позволило бы начать разговор. Когда он вел сюда Луизу, то был уверен лишь в том, что не сможет обсуждать нечто подобное в поместье. Однако теперь перспектива открыть рот и сказать хоть слово выглядела воистину чудовищной.       Раздались тихие шаги. Пыльная гостиная глотала эхо, будто была комнатой звукозаписи. Северус напрягся всем телом, услышав, как жена прошла за его спиной вдоль книжных полок. Звук сменился, каблуки цокнули по кафелю. Снейп оглянулся и увидел, что девушка замерла в проходе небольшой кухни. Ее взгляд скользнул по засаленным, давно не мытым пластинкам жалюзи, облупившейся мойке и старомодным кухонным шкафчикам.       — Как давно ты здесь не был? — обернувшись к мужу, спросила Анна-Луиза.       — Два года, — проговорил зельевар. — Это дом родителей. Я всегда жил и работал в школе, у меня не было необходимости приходить сюда надолго. Сейчас здесь скорее склад для книг.       — А где сами родители? — помолчав, осторожно спросила девушка. — Я имею ввиду…       — Мать умерла, сразу после первой войны с Темным Лордом. Совсем немного не дожила до моего назначения преподавателем. Отец ушел, когда я учился на втором курсе Хогвартса. Насколько я знаю — под Рождество. Я не застал его, когда вернулся на зимние каникулы. Мать к тому моменту еще не успела выплакать всех слез. Рождество в этом доме и раньше особенным праздником не было, а после этого я и вовсе его выносить перестал. Без отца стало спокойнее, да и материально не сказать что мы пострадали. Если раньше все деньги уходили на его выпивку, то теперь их просто не было, — отведя глаза к черному провалу камина, с усилием произнес Снейп. — «Давай, Нюниус, покажи свое истинное лицо. Продемонстрируй наглядно, с чем и с кем ей предстоит жить! Ты ведь так красноречиво твердишь, что жизнь с тобой превратит ее существование в кошмар, а она не слушает. Поэтому покажи ей уже все в подробностях. Пусть она навсегда закроет дверь и скажет, чтобы ты никогда больше не появлялся на пороге. Ведь иначе ты как привязанный будешь снова и снова тянуться к до одури сладкой, пьянящей иллюзии, будто для тебя, выросшего в этой помойке, доступен мир, где есть надежный тыл, а чужие люди присылают в подарок пушистые варежки без всякого повода. Просто потому что скоро зима».       Анна-Луиза, неотрывно глядевшая на зельевара все это время, оттолкнулась от дверного косяка, в два шага пересекла тесную комнату и опустилась на подлокотник кресла напротив мужа, ожидая продолжения. Их колени соприкоснулись. Сидящая в пыльной неухоженной гостиной пара выглядела так, будто их вырезали из свежего фотоснимка и наложили на чужеродный фон.       — Не говори мне, что здесь действительно все было настолько плохо, насколько выглядит, — тихо сказала Анна-Луиза, смерив Снейпа напряженным взглядом темных глаз.       — Змей принес тебе личное дело моего отца из полиции сразу, как только мы стали жить вместе, — невесело усмехнулся Северус.       — То есть все было еще хуже, — неверяще пробормотала девушка. — Ты точно хочешь об этом говорить? Тем более здесь…       — Не имею ни малейшего желания, — опустив глаза на собственные сцепленные пальцы, сказал зельевар. — Но на мой взгляд ты должна знать, с кем собираешься жить дальше. Потому что этот дом я ношу с собой каждый день. И не уверен, что мне когда-то удастся избавиться от него. Мы с тобой находимся будто в параллельных вселенных. У тебя семья, родные, откормленные кошки, бабушка без повода присылает посылки с вареньем и вяжет платки. У тебя огромный дом, полный слуг и состояние, соизмеримое с капиталами древнейших чистокровных семей. У меня же есть только я. Ну и вот это все, что ты видишь вокруг. Тебе ведь известно, что наш брак фиктивен? — собравшись наконец с мыслями, тихо добавил он.       — Не вполне понимаю, к чему этот разговор, и уж точно не считаю все произошедшее фикцией, — напряженно произнесла девушка, искоса глянув на мужа. — Уж дети у нас с тобой точно реальные и на поддельных никак не тянут.       — Я хочу, чтобы ты внимательно посмотрела вокруг и уверенно сказала, что все еще хочешь продолжения. Ведь и квартал за окном, и все, что было в этом доме, мне никогда из себя не вытравить. Я считаю, что в твоем случае отказ от жизни со мной был бы вполне логичен и обоснован, — подавив тяжелый вздох, ответил зельевар. — Нет, молчи! Я не закончил, — повысив голос, жестко отчеканил он, когда увидел, как на лице Анны-Луизы вмиг вспыхнуло праведное негодование. — Наше совместное проживание было нужно лишь для того, чтобы избежать участи, уготованной Темным Лордом. Сейчас его нет. Тебе больше не нужно терпеть мой характер и мои выходки, переживать, гадая раз от раза, выберусь ли я из очередной передряги, и не выдаст ли тебя Реддл повторно замуж. Ты свободна и можешь делать что угодно. Давай остановимся на том, что у тебя есть такая возможность.       — Мне казалось, наш вчерашний разговор был исчерпывающим, — настороженно смерив мужа взглядом, сказала Анна-Луиза.       — Я говорю все это потому, что считаю решение собственного отца уйти из семьи лучшим поступком в его жалкой жизни, — пристально посмотрев на жену, твердо сказал зельевар. — Наша с тобой жизнь похожа на нормальную лишь благодаря тому, что за твоими плечами есть немалое наследство. Не будь его, живи мы в этом доме, а не в поместье, не охраняй тебя так бдительно змей, и я совершенно не уверен, что в считанные дни не скатился бы до уровня своего родителя.       — Ты поднял бы на меня руку? — спокойно произнесла Анна-Луиза, в упор глянув на мужа. Ее лицо застыло непроницаемой фарфоровой маской. — Ты уже бил женщин, с которыми жил вместе или хоть встречался? А может ты практиковал избиение малолетних детей?       Слова резанули по ушам скальпелем. Прямой вопрос оставлял очень мало места для маневра, лишал возможности подобрать чуть менее колкие выражения и фразы.       — Я пожиратель смерти, Луиза. Одно только название, что «бывший». Не существует «бывших» преступников. Чего я только не делал. Хуже того, изначально все это было по собственному желанию, а уже только потом по приказу Темного Лорда, — скрипнув зубами, процедил Северус. — Этого не стереть ни в памяти окружающих, ни в собственном поведении. Это как клеймо, которое все равно останется, сколько ни замазывай. И носить его не только мне, но и тебе, и детям. Десять раз подумай, хочешь ли обрекать их и себя на подобное. Каждый ребенок в школе будет знать, кто отец наших детей, и станет показывать на них пальцем. Ты не можешь уехать из поместья, а значит это будет преследовать тебя всегда. Сейчас газеты молчат, но после того, что произошло в субботу в министерстве, я даже не сомневаюсь, что понедельник «порадует» нас новостями. Как бы я ни поступал в дальнейшем, абсолютно все будет вывернуто так, чтобы закатать в грязь и меня, и каждого, кто будет стоять рядом. Я не хочу никого тянуть в ад, из которого сам не могу выбраться.       Не удержав резкого выдоха, Снейп отвернулся и уставился в черный провал камина.       — Почему ссорились твои родители? — тихо спросила Анна-Луиза, глядя в пол.       — Отца раздражало решительно все, связанное с магией. Он впадал в ярость всякий раз, видя, как мать колдовала по хозяйству. И бесился еще больше, когда без волшебства у нее не выходило получить нужный по его мнению результат. Поняв, что жена родила ему такого же урода, как она сама, крышу сорвало окончательно. На алкоголь уходила абсолютно вся нищенская зарплата. Матери приходилось тайком вытаскивать из его пиджака копейки, чтобы хоть что-то купить и приготовить к обеду. Иногда он хватал ее за руку, и тогда все оставалось на волю случая.       — Что Иво наговорил тебе сегодня утром? — настороженно проговорила девушка.       — Это не важно, он сказал правду, — поморщился Северус.       — Нет, это важно, — отрезала Анна-Луиза. — Он великолепный манипулятор. Такой, что днем с огнем не найдешь! Мне постоянно приходится ставить его на место, а теперь он, судя по всему, взялся и за тебя. Что он сказал тебе?       — Он сказал, что даже если мы уладим все расхождения брачного договора, Мракс все равно найдет способ добиться развода. Потому что я тот кто я есть, и этот факт не изменит никакая магия. Наш брак — это воля Темного Лорда, тут не надо быть гением, чтобы понять, насколько добровольным было его заключение. В конце концов я убийца, Луиза. Вдумайся. Убийца. Еще, что бы там не орал по этому поводу Поттер, я — никакой не герой. А просто профессор с отвратительным характером и утопленной до самого дна репутаций. Еще и обвешанный обетами как рождественская елка игрушками.       — Он не посмеет, — холодно произнесла девушка, прямо взглянув на мужа. — У нас двое общих детей. Страстно желаю узнать, какой такой суд разведет нас при подобном раскладе.       — Думаю, это обстоятельство вообще рассматриваться не будет, — поморщился Снейп.       — По сложившейся практике, то, что ты думаешь, и что есть на самом деле может очень сильно различаться, — угрюмо ответила Анна-Луиза. — Лучше скажи, ты действительно хочешь уйти? Сколько бы мы ни говорили, у меня все больше и больше складывается впечатление, что ты изо всех сил ищешь повод это сделать, а я только и делаю, что ищу аргументы против. Я не смогу за тебя придумать достаточную причину остаться, Северус, если ты свято уверен в необходимости противоположного исхода.       — Как я могу остаться при наличии за спиной всего, что перечислил выше? — тяжело выдохнул мастер зелий, взглянув наконец на жену.       Лицо девушки застыло в нечитаемом выражении холодного безразличия. Северус уловил, как на границе сознания тревожно звякнул колокольчик интуиции, безошибочно предрекая надвигающийся шторм.       — Хорошо, — помолчав, спокойно кивнула Анна-Луиза, сохраняя маску отчужденности. — Уходи.       Снейп замер, забыв, как дышать. Ни один мускул не дрогнул на бледном лице. Темные глаза смотрели на него с ледяной уверенностью.       — И никогда больше не появляйся в моем доме, — продолжала девушка, словно не замечая застывшего загнанного выражения в глазах мужа. — К детям даже не вздумай приближаться. Полтора месяца прошло, а ты даже на руки ни одного из них ни разу не взял, еще отец называется. Лучше, если они вообще не будут о тебе ничего знать. Ты отвратителен, ты в курсе? Теперь мне это видно как никогда ясно, — сказала она. Затем поднялась на ноги и направилась в сторону выхода, но обернулась, почти дойдя до прихожей. — Знаешь, а ведь я поверила, что все может наладиться. Через себя переступала все это время. Лезла из кожи вон, чтобы объяснить твои загоны по поводу и без. Столько сил потратила, убеждая тебя, что со всем этим можно справиться. Зачем ты только пришел вчера, да еще надрывался столько, выясняя отношения со мной? Неужели ниже пояса настолько чесалось, что даже до такого опустился? Уж лучше бы девку в Лютном переулке снял. Честное слово, это выглядело бы куда порядочнее. Ты ведешь себя словно мой бывший: то хочу, то не хочу. То буду с тобой, то не буду. И можется, и колется, и мама не велит! Нет, я уже достаточно накачалась на этих качелях. Тебе в этом вопросе все равно не сравниться с женщиной, которая своими инсинуациями и истериками доводила меня до нервных срывов. Я, знаешь, с тех пор свято берегу себя от всякого рода потрясений и изо всех сил стараюсь сохранять голову холодной, не давая ни одному из происходящих событий вывести меня из равновесия. Ни одному, слышишь, будь то переезд, расставание или принудительный брак. Ничто в мире не стоит того, чтобы я съехала с катушек. Со всем можно справиться, если ты в своем уме, но даже самая простая задача становится невыполнимой в моменты истерики.       Я не страдаю мазохизмом, чтобы терпеть намеренные попытки сделать из меня вечно тревожную, вздрагивающую от любого шороха девицу с маниакальным стремлением во что бы то ни стало раз за разом возвращать в свою постель мужа, который совсем не хочет там находиться. Именно этим ведь и занималась твоя мать? Не удивлюсь, если тебе было невыносимо возвращаться домой на летние каникулы и видеть ее подавленной, разбитой, бормочущей что-то под нос. А под конец жизни она наверняка и вовсе путала тебя с отцом. Ты вот этого хочешь добиться? Вот в это во все меня окунуть? Нет уж, Северус. С меня хватит. Твой чемодан окажется в директорских покоях сегодня же вечером. Не приведи Мерлин ты и правда исправишь все дыры в брачном обете и станешь измываться надо мной и детьми с применением рукоприкладства, как собственный отец. Он же бил тебя, так? Если был пьян, то стаскивал с брюк ремень еще с порога, сразу как возвращался со смены на заводе. И у тебя оставалось только два варианта: собственная комната на втором этаже или темный угол у лестницы. Были считанные секунды на то, чтобы понять, куда мать успеет прибежать быстрее, чтобы закрыть тебя собой и не дать забить насмерть… Ты прав. Я действительно так не хочу, — добавила она и, круто развернувшись, быстро вышла из гостиной.       В прихожей раздались легкие шаги. Жалобно всхлипнув петлями, открылась и захлопнулась входная дверь. Дом погрузился в давящую отвратительно вязкую тишину. Северус словно статуя не шевелясь сидел на подлокотнике дивана. В голове было совершенно пусто. Сказанные слова раз за разом били по ушам, словно Анна-Луиза повторяла их снова, снова и снова. Будто она яростно выкрикивала каждую фразу, а не утверждала свою позицию со спокойствием арктических льдов.       Казалось, что из гостиной резко выкачали весь воздух, оставив лишь удушающую пыль. Снейп сглотнул подкативший к горлу ком, пошатнувшись, с усилием поднялся на ноги и дернул застежку мантии. Небрежно кинув одежду на спинку дивана, он, не видя ничего вокруг, прошел на тесную кухню, оперся ладонями на столешницу и низко склонил голову. Дыхание никак не хотело приходить в норму, словно кто-то затягивал на шее невидимую удавку.       — «Откуда она знает?! Откуда?!.. Нет, это уже не важно. Все правильно… Правильно… Правильно, Мордред подери!» — отчаянно вопил внутренний голос, силясь перекричать все громче и громче завывающую с каждой секундой тоску. — «Она права. Права, все так и есть! Ты сам этого хотел, Снейп! Ты привел ее сюда именно за этим! Ты непременно превратишь ее жизнь в то, что происходило в этом доме. Собственноручно создашь сущий ад для женщины, которая смогла найти отмычку к твоему панцирю и великодушно не стала топтать то немногое, что обнаружила внутри. Потому что ты — чертов трус, которому не хватает духу самостоятельно открыть рот и сказать, что отказываешься и от своей жены, и от своих детей! Ты боишься сам себя! Ничтожество! Каждое слово сказанное ею обосновано и заслужено. За целый год ты не сделал ровным счетом ничего, чтобы оправдать ее доверие! Только шипел, скалился, руки ей резал своей шипастой шкурой. Твоих мозгов хватает лишь чтобы хамить и сбегать! Брак? Любовь? Нормальная семья и адекватные родственники? Нет уж. Ты сгниешь в лачуге, в которой родился, Снейп. Тебе никогда не выбраться из Тупика Прядильщиков. До конца своего жалкого существования ты будешь ежедневно стоять над омутом памяти, раз за разом прокручивая каждый из моментов нечаянного счастья, устроенного, кто бы подумал, самим Волдемортом! Злая насмешка судьбы, не иначе. Да. Все будет именно так. Ты станешь вздрагивать по ночам, просыпаться и шарить рукой по простыням в надежде, что они окажутся теплыми. А они будут ледяными, Снейп. Словно мертвыми. Ровно как и все, к чему ты прикасаешься. И «спасибо» можешь сказать за это только себе самому».       Подняв глаза чуть выше, Северус потянулся к навесному шкафу, достал высокую, наполовину пустую бутылку с янтарной жидкостью и поставил перед собой. В стеклянных гранях узкими полосами тускло отражался серый свет, пробивавшийся сквозь засаленные потемневшие жалюзи. Дотронувшись до горлышка, он с усилием скрутил прикипевшую от времени жестяную крышку. До чуткого нюха долетел терпкий запах крепкого алкоголя. Затаив дыхание, Снейп несколько долгих мгновений колебался, а затем медленно вернул крышку на место, неотрывно глядя на перекаты янтарной жидкости за стеклом. Очертив указательным пальцем ребро жестяного ободка у самого края резьбы, он ухватился за горлышко бутылки и изо всех сил саданул ею по краю столешницы, издав полный боли рык.       Осколки брызнули во все стороны. Маленькую кухню мгновенно до краев заполнил плотный запах огневиски. Не замечая порезов на собственных руках, Снейп яростно швырнул сколотое бутылочное горлышко в раковину и, сдавленно застонав, рухнул на табуретку рядом с узким кухонным столом. Согнувшись пополам, он в отчаянии провел ладонями по голове, изо всех сил вцепился в собственные волосы и маятником качнулся вперед-назад. Тесная комната вокруг словно бы перестала существовать. Уши заложило, шея и плечи были напряжены до того, что их вот-вот готова была прошить судорога. Голова кружилась под давлением сжимавшихся, подрагивающих рук. Время смазалось и растеклось. Было толком не понятно, сколько он уже сидит на табуретке. Казалось, что солнце успело сделать оборот вокруг земли, а Северус все раскачивался на стуле и силился восстановить поверхностное рваное дыхание.       За грохотом собственной крови в ушах зельевар пропустил момент, когда под чужим каблуком жалобно хрустнул осколок бутылочного донышка. По грязному кафельному полу проскрежетали металлические ножки табуретки. Бледный едва пробивающийся свет от окна заслонила опустившаяся на сидение фигура.       — Понравилось? Примерно это я ощущаю каждый раз, когда ловлю тебя на желании уйти в закат. Со стороны такие твои порывы видны куда ярче, чем тебе думается. И это началось не после победы. Раньше тоже бывало. Только тогда тебя сдерживала необходимость играть спектакль во имя всеобщего блага, а теперь, по всей видимости — нет, — тихо произнес знакомый до боли в висках глубокий женский голос. — Вот только скажи, ты правда хотел, чтобы все закончилось вот так? Считаешь, логичным и достойным в отношении себя вот это беспощадное, лишенное всякого сострадания действие с моей стороны? Именно так по-твоему люди расходиться должны? Чтобы один обязательно наступил на другого, раздавил, сделал больно настолько, чтобы больше никогда в жизни не иметь ни единой мысли о новых отношениях?       Снейп изо всех сил боролся с желанием поднять голову и посмотреть перед собой. Казалось, он окончательно спятил и бредит или потерял сознание и видит сон. Даже учитывая самые смелые предположения не находилось решительно ни одной причины, по которой сидящая сейчас напротив него молодая женщина могла бы оказаться реальной. Северус сильнее зарылся израненными пальцами в волосы. Боль в порезах позволяла цепляться за реальность, давала ощущение, что он все еще жив и сидит на кухне, а не валяется в одной из сточных канав Кокворта. Раздался тяжелый вздох, металлические ножки табуретки снова проскребли по кафелю. Прохладная ладонь едва ощутимо коснулась напряженных изрезанных пальцев и тут же исчезла.       — «Ну вот это уже точно не может быть плодом моего воображения», — пронеслось в мыслях.       Подняв голову, Северус тут же наткнулся на темные глаза жены. Девушка сидела совсем близко к нему, опершись локтем на узкую столешницу, и, чуть склонив голову, напряженно всматривалась в мужа.       — Ты вот этим выпроводила бывшего? — прочистив горло, хрипло спросил зельевар. Звучание собственного голоса показалось ему ломким, неустойчивым.       — Да, — легко отозвалась девушка.       — Браво. Аплодирую стоя. Слова ты подбираешь просто великолепно, — на грани слышимости выдохнул Снейп.       В ответ Анна-Луиза лишь дернула уголком губ в попытке улыбнуться на откровенный сарказм, но вышла лишь кривая безрадостная усмешка.       — Откуда ты узнала, что мать называла меня чужим именем? Я никогда ничего не рассказывал о родителях, — все еще не узнавая собственный сиплый голос, произнес Северус. — И про темный угол… Как поняла, что спальня именно на втором этаже?.. Картина еще эта с отцом…       — Окна сосчитала. Еще с улицы. На первом этаже тут явно больше нет комнат. Оставался только второй, — пожала плечами Анна-Луиза. — А в остальном… В каждом доме разыгрывается своя драма, Северус. У каждого своя боль. Все несчастные семьи несчастны по-своему и при этом похожи друг на друга будто отражения в кривых зеркалах. В этих стенах сложно представить улыбающегося ребенка даже делая скидку на прошедшее время. Ты видимо даже не замечаешь, как напрягаешь плечи, когда взгляд проходит рядом с лестницей, прямо у того темного угла. Ты стараешься отворачиваться, а глаза все равно раз за разом в направлении него тянутся. Если не знать тебя близко, то и незаметно, но мы все же достаточно долго живем под одной крышей… Про отца сочинила. Кто ж знал, что сразу в цель попаду… Подумать страшно… Неужели действительно прямо с порога?       — Не смей меня жалеть! — скрипнув зубами, ядовито выплюнул Снейп.       — Ни в коем случае, — по-прежнему спокойно глядя на него, произнесла Анна-Луиза. — Жалость убивает всякое достоинство в человеке, а еще у нее очень тонкая грань с состраданием. Я предпочитаю выбирать второе.       — И в чем разница? — в презрении скривился зельевар.       — В том, что я не стану тебя опекать и делать скидки на сложное детство, — пожала плечами девушка. — Я не буду решать за тебя твои проблемы, лезть с непрошенной помощью или к месту и не к месту вворачивать в разговоры что-то в духе «Не обращайте внимания на моего бедного несчастного мужа. Он у меня такой ранимый, что на слезу прошибает». Нет, Северус, этого не будет. Ты — взрослый человек. Жизнь потрепала тебя так, как другим и не снилось, и ты достоин сострадания. Когда тебе понадобится помощь и поддержка, ты всегда получишь их. Однако я не стану тебе навязываться или тянуть к бесконечно далекому идеалу. На мой взгляд было бы слишком большим унижением подвергать тебя жалости.       — На том спасибо, — с едким отвращением фыркнул Снейп. Он откинулся спиной на стену позади себя и перевел взгляд за плечо жены, всеми силами стараясь не смотреть ей в лицо.       — Не вздумай отмахиваться от меня, — в голосе Анны-Луизы зазвенела сталь, какую Северус слышал очень и очень редко. Он вновь посмотрел на девушку. В ее темных глазах плясало ледяное пламя негодования. — Этот разговор для меня ровно такой же тяжелый, как для тебя. Мне стоило больших усилий просто открыть и закрыть дверь, не переступив порог.       — Так от чего же не ушла? Проблем бы меньше было! Как и тяжелых разговоров, — прошипел зельевар.       Слова повисли между ними непробиваемой стеной. Лицо девушки приобрело выражение отстраненного безразличия. Она словно бы смотрела не на мужа, а сквозь него. Разочарованно вздохнув, Анна-Луиза поджала губы, выпрямилась на табуретке и опустила глаза.       — «Твою мать, Нюниус! Научишься ты в конце концов прикусывать вовремя свой длинный язык?!» — галопом проскочило в голове Снейпа, когда девушка, глядя в пол, поднялась на ноги. — Стой! — торопливо ухватив жену за запястье, выдохнул он и замер, не зная, что собирался говорить и делать дальше. — Погоди… — занимая неловкую паузу, пробормотал Северус.       Мысли разбегались по голове словно тараканы на загаженной кухне под внезапно включившейся лампочкой. Дыхание в очередной раз сбилось. Внутри, скрежетнув, крепче стянулась пружина тоски. Чем дальше пульс отмерял секунды, тем выше к горлу поднималась паника. Казалось, что у него осталось отчаянно мало времени до момента, когда Анна-Луиза выдернет руку, развернется и все же уйдет, хлопнув напоследок дверью. Снейп знал тысячу и еще десяток оскорблений и язвительных комментариев, за которые девушка непременно отвесила бы ему пощечину, навсегда лишила бы возможности приближаться на расстояние выстрела и была бы бесконечно права. А вот что говорить после своего торопливого «погоди», гениальная голова директора Хогвартса соображать совершенно отказывалась.       — Извини, — наконец выдавил Северус, когда сковывающая тишина сделалась совсем уж невыносимой. — Я не желаю для тебя ничего из того, что происходило в этом доме. Ни единый из моментов, что я помню о жизни здесь, не должен повториться. Ни. Один. Из них. У меня нет права тянуть в это ни тебя, ни наших детей. Я… это просто не должно повториться. Не моими руками. Только не моими… Ты не представляешь, сколько всего я натворил за свою жизнь. Что-то подсказывает, что я уже очень давно переплюнул человека, называемого моим отцом. По сравнению со всем, что уже сделано, поднять руку на женщину или ребенка — сущий пустяк. Мелочь, не заслуживающая внимания. Я вечно хожу с осознанием того, что в курсе, как хрустят под ботинком чужие ребра, и знаю, насколько громко кричит при этом человек. Я собственными глазами наблюдал действие отвратительных медленных ядов, сваренных мной же. Мне никогда не вытравить из головы своего прошлого. Возможность начать новую жизнь — только красивая сказка для наивных идиотов. Жизнь только одна. Из нее не выкинуть ошибок. Свои я буду приносить с собой, куда бы ни пошел и что бы ни сделал. Я не представляю, как это можно просто взять и принять, Луиза, я сам бы никогда не принял и уж тем более не понимаю, как сможешь принять ты. Каждый раз такое впечатление, будто ты выдаешь кредиты, которые я не в силах погасить. За каждое твое действие я расплачиваюсь черными метками, вместо того чтобы дать то, что ты на самом деле заслуживаешь. И если раньше все это было вынужденной мерой, то теперь мне уже совсем не понятно, почему ты продолжаешь пытаться сохранить этот брак. Дети? Нет, дети прекрасно растут без отца. Иногда даже лучше чем с ним. Я проверял. Постель? Даже не знаю, на мой взгляд это последний из насущных вопросов. У тебя вряд-ли будет недостаток мужского внимания в обозримом будущем.       Затаив дыхание, Северус неотрывно всматривался в девушку, которая, слушая его, продолжала упорно смотреть в пол как провинившаяся школьница. Хотелось заглянуть ей в лицо, чтобы по выражению понять наконец ход мыслей.       — Ты невыносимый человек, Северус Снейп, — пробормотала Луиза, когда он уже был готов протянуть руку и, коснувшись подбородка, приподнять ее голову. Сердце пропустило удар. Девушка провернула руку и вместо того чтобы выдернуть запястье из хватки переплела свои пальцы с мужскими. — Требуешь от меня признание, но не знаешь, готов ли к нему. И не представляешь, как поведешь себя, получив желаемое, — по-прежнему глядя в пол, добавила девушка. — Ну и как, скажи пожалуйста, я могу произнести то, что тебе так хочется услышать, если ты отчаянно отрицаешь одну лишь вероятность наличия подобных чувств по отношению к себе? Ты ведь первым назовешь меня лгуньей. Станешь относиться к происходящему с еще большим недоверием, будешь искать лазейки и недочеты, побежишь под лупой рассматривать каждую неаккуратную фразу или действие в прошлом, настоящем и будущем. Для меня же это будет выглядеть так, будто я открылась человеку, а он втоптал мою искренность в грязь.       Во рту пересохло, Северус смотрел на девушку перед собой, не находясь с ответом. Любые слова, которые он собирался произнести на этот счёт были либо откровенным враньём, либо полнейшей чушью.       — Когда успело случиться, что ты стала угадывать мою реакцию лучше меня самого? — с усилием произнес Снейп.       — Ты целый год оставался единственным человеком, с которым я могла тесно общаться, — хмыкнула Анна-Луиза и наконец подняла глаза на мужа, чуть растянув губы в печальной улыбке. — Было время сориентироваться.       — Я тебя не заслужил, — тихо пробормотал Северус.       — Конечно нет. Меня тебе Темный Лорд подарил, — фыркнула девушка, улыбнувшись шире. — Принимать подарки тоже надо уметь.       — Применительно к подобным подаркам эта фраза обретает весьма неоднозначный смысл. К тому же, пока у «подарка» принимать получается лучше, чем у именинника, — криво усмехнулся зельевар. — Вот только одного твоего письма Мраксу хватило бы, чтобы он устранил меня и нашел тебе более подходящую партию. И никакой Том Реддл не смог бы распорядиться тобой словно вещью. Ты сама себя мне подарила.       — Так зачем был весь этот сыр-бор? — со вздохом спросила девушка, отводя взгляд.       — Ты могла написать ему в любой момент. И можешь прямо сейчас, — словно не слыша ее пробормотал Снейп. — С самого начала… Что же ты такого увидела за две короткие встречи, до всей этой авантюры под началом Волдеморта, чего я не рассмотрел в себе за всю сознательную жизнь? Или тебе было настолько мерзко быть разменной монетой, что покупателя ты решила выбрать сама, не важно, насколько скверным человеком он бы оказался?       — Северус, я хочу закрыть вопрос с прошлым раз и навсегда, — искоса глянув на мужа, произнесла Анна-Луиза.       — Я же…       — Дослушай, — перебила девушка. — Секретов и сложных тем для разговора нет только у покойников. К последним ни ты ни я по удачному стечению обстоятельств не относимся. Решения, которые ты принимал на протяжении всех прошедших лет, мне не поменять. Как и тебе не поменять моих. Мы будем постоянно сталкиваться с этим. И если Федеус Мракс действительно задумал нас развести, он использует для этого любую возможность и не постесняется выставить прошлое каждого из нас так, чтобы даже смотреть друг на друга было мерзко. Мой учитель умеет устраивать спектакли, ты уже мог в этом убедиться в Малфой-мэноре. Его возможности и фантазия простираются дальше, чем может себе представить адекватный человек. Нам под силу выбирать только собственные поступки и реакцию в текущий момент. И если каждый раз при столкновении с опытом друг друга мы будем шарахаться в сторону, ничего хорошего не выйдет. Прошлое нельзя поменять. Ни мне ни тебе не забрать из этого черного места пятилетнего мальчика, который, светясь от счастья и гордости, впервые показал отцу магический фокус с летающей травинкой и огреб за это по первое число. А затем еще неделю ходил с фингалом, потому что матери было запрещено лечить сына магией.       — Одуванчик, — прикрыв глаза, на грани слышимости выдохнул зельевар.       — Что?       — Не травинка… И не левитация… Не важно. Продолжай.       Анна-Луиза смерила зельевара тяжелым взглядом и с трудом подавила судорожный вздох.       — Мне правда жаль, что я уже не могу сделать ничего для этого ребенка, — поджав губы, тихо проговорила девушка и легко сжала переплетенные пальцы. — Но я очень хочу забрать отсюда своего мужчину. В отличие от мальчика он может выбирать с кем жить, с кем дружить, куда идти и как себя вести. И я хочу, чтобы он ушел отсюда. Забрал то, что ему дорого, если таковое имеется, и ушел. Этот дом похож на тюрьму, где как в дурном маггловском ужастике раз за разом прокручиваются без остановки самые отвратительные моменты жизни. Но самое печальное, что при всем желании я не смогу забрать тебя отсюда, если ты не захочешь уходить. Мне не под силу подняться вместо тебя и начать передвигать ноги. И уж тем более я не могу преодолевать постоянное сопротивление и тащить тебя в направлении, которое кажется верным лично мне.       — И куда мы пойдем? — иронично фыркнул Снейп, пряча истинные эмоции за ухмылкой. Он поднял свободную руку, скользнул за расстегнутую полу тонкого серого пальто и коснулся изгиба талии, огладив бок большим пальцем.       — А куда ты хочешь? — тихо спросила Луиза, подавшись под мужскую ладонь. — Можно в Хогвартс, если уж это единственное место, вызывающее хоть какие-то позитивные эмоции.       Тесная кухня, до краев заполненная духотой и режущим нос запахом алкоголя, погрузилась в напряженное ожидание. Пальцы, которые до того рассеяно вычерчивали замысловатые узоры на изгибе талии, остановились, и теперь под рукой ощущалось лишь уютное желанное тепло. Снейп невидяще глядел перед собой, судорожно пытаясь сообразить, является ли правильным ответ, который так настойчиво крутился на языке.       — Домой. К нам домой, — очертив по линии ребра восьмерку, наконец произнес он и настороженно прислушался, гадая, какой будет реакция жены.       — Тогда собирай чемодан. Когда мы шли сюда, ты говорил, что собираешься найти здесь что-то ценное. Учитывая, что я так ничего и не знаю о цели своих поисков в библиотеке, любопытство по этому поводу сейчас съест меня со всеми потрохами.