Жизнь после смерти

Жаркое июльское солнце безжалостно палило в спину и если бы не благодатный морской бриз, долетающий с побережья, Николя бы наверно не дотащил хворост до дома без последствий в виде солнечного удара. С самого утра он каждый день отправлялся в чахлую рощицу за старым кладбищем, чтобы насобирать там сухостой. В доме Симонэ была неплохая угольная печь, но средств на уголь, который в нынешние времена можно было раздобыть разве что на черном рынке, не было. Приходилось использовать старый очаг, для которого Николя и тащил основательную вязанку хвороста. Едва закрыв за собою дверь и свалив хворост у очага, он услышал оживленный разговор. Мадам Марго учила Лали кроить и шить уже несколько дней. Умница Лали впитывала в себя все советы как губка только сейчас поняв, как не хватало ей рядом старшей наставницы, мудрой, опытной и ласковой. Николя заглянул в столовую, где старушка с Лали раскладывали выкройки на кусок извлеченного из старого сундука сукна и разговаривали. — Мальчик у тебя будет, — уверенно проговорила мадам Марго, собирая лучики морщинок вокруг своих ясных, вовсе не старческих глаз. Лали засмеялась и ответила: — Мне все равно кто родится, главное чтоб здоровенький… война поскорее кончилась и вернулся Этьен. Николя улыбнулся. Лали была по-прежнему слишком сентиментальна, но уже не плакала без малейшего повода. За это они с Огюстом были очень благодарны мадам Марго, которая еще в первый день пребывания в Белльвилле, сунув нос в травяные запасы Лали, легко выцепила несколько травок и заварила сбор, от которого девушка мгновенно преобразилась. Ушли тошнота и слезливость, появилось больше энергии и сил. А молоко, что стабильно поставлялось от свояченицы Дидье и вкуснейшие супы Николя начали, наконец, делать свое дело — Лали принялась приятно округляться… Николя занялся подготовкой обеда, поджидая Огюста с последними новостями деревни. Тот наверняка пошел по соседям хвалиться своей новой жилицей. Старый Симонэ встретил мадам Марго, которая отрекомендовалась акушеркой, едва ли не с распростертыми объятиями. И тут же начал устраивать ее на постой, посчитав, что речи быть не может, чтобы «достойная мадам» куда-то уехала до родов, когда она так нужна его малышке Лали. У Огюста слова с делом никогда не расходились — и в тот же день в маленьком домике Симонэ они с Николя выгородили небольшой закуток между кухней и гостиной, где поставили наспех собранный и сколоченный топчан с соломенным тюфяком, укрыв его чистым свежим бельем. Так и получилось, что мадам Марго с подачи Огюста уже три дня обживалась в их домике, никого не потревожив и не стеснив. Сам Николя относился к новой жилице со странным волнением, которое нельзя было назвать беспокойством, скорее любопытством. Казалось ему, что встречал он ее раньше, только вот где? И почему она сама не признается? Николя был безумно счастлив, от того, что акушерка все-таки приехала. Все же шла война и спешить в богом забытую деревушку к незнакомым людям мало кто бы решился, тем более за бесплатно. А мадам Марго, едва переступив порог, тут же заявила, что денег от семьи Симонэ не возьмет, а платой ей станет «прекрасный морской воздух и «красивейшие виды». Восхищенный таким бескорыстием Николя не сразу, но все же заметил, что с большим интересом старушка изучала его самого, а вовсе не Лали. То по волосам невзначай погладит, то отвар к ночи принесет теплый травяной со словами «для организма укрепления». От нее исходило то ласково-щемящее тепло, которое наверно должно исходить от родной бабушки, которую Николя совсем не помнил. — Сколько я детишек приняла, голубка, — тем временем продолжила мадам Марго. — Пальцев на руках не хватит пересчитать, потому не сомневайся в словах моих — будет у тебя сын. — Вы прям кудесница, мадам Марго, — засмеялась от души Лали — Колдунья. На этих словах Николя застыл с ложкой в руке. «Колдунья… Ведьма …» — вдруг вспыхнуло в голове. И маленькая кухонька в доме Симонэ вдруг начала растворяться прямо перед его глазами, а вместо неё появилась приземистая темная избушка, словно из сказки про Снегурочку. Посреди нее стоял грузный человек в черном, словно бархатном кафтане, подпирая теменем низкий прокопченый потолок и вдруг заговорил грубо и хрипло, словно к нему, и вовсе не к нему, а перепуганному мальчику в косоворотке, что у противоположной стены стоял, обращаясь: «За бабушкой мы твоей». Но понять хоть что-то, как и испугаться Николя не успел, потому-что исчезло странное видение так же быстро, как и появилось, словно его и не было. Почувствовав, как теплая, сухонькая рука трясет его за плечо, Николя с трудом заставил себя сфокусировать взгляд и с удивлением воззрился на всматривающуюся в его лицо мадам Марго. — Не вспоминай, соколик, — проговорила она странное. — Вернется все к тебе… Когда время придет. А плохое и возвращать не следует. Сам он должен рассказать тебе о плохом. — Продолжила мадам совсем уж непонятно. — Если решится… — Кто? — почему-то шепотом спросил ее Николя, голос не слушался. Старушка только головой покачала и вдруг улыбнулась светло и ласково. — Болтаю я чепуху всякую… — как будто принужденно засмеялась она она. — Ты не слушай меня… старую. Николя больше не успел ничего спросить. Мадам Марго ушла обратно в комнату, к позвавшей ее Лали, оставив Николя в странном замешательстве и… почти в твердой, непонятно откуда взявшейся уверенности, что эта таинственная старушка знала его раньше. Нужно будет при случае порасспросить ее поподробнее, если получится… Очень Николя хотелось, чтобы получилось. Вернуть беглянку-память ему было жизненно необходимо, иначе он просто сойдет с ума от неизвестности, от того, что не знает где он, тот мужчина, из не оставляющих его снов.