Спасибо за измену

«Представь дорогая, что стало бы с нами Если б не заваливал цветами, с пустыми словами Куча обещаний, делился стихами названивал днями и мы мило засыпали, укутанные мечтами Но. Жизнь поменяет краски Все. И все станет напрасным И. Твои розовые глазки Вдруг. Вдруг Наполнятся красным И наши прежние страсти Под гнетом бытовых ненастий Наши чувства заледенеют Перейдя в имитацию счастья.»

(Jah Khalib — SnD)

[Спасибо за измену]

      Сакура шла прямо по слякоти, хлюпая весенними ботинками. Она обнимала себя за плечи, пытаясь согреться, и сжимала зубы от злости и обиды. Это была вечеринка по случаю дня рождения подруги, а ее парень воспользовался моментом, когда Сакура не смотрит, и ухватился за чью-то юбку. Сакура не стала разбираться, быстро натянула обувь и выбежала из коттеджа. Их отношения длились не так долго, всего пару месяцев, но это не означало, что можно переспать с кем-то просто так, а потом сделать вид, что все как обычно. — Девушка, — Сакура вздрогнула, когда рядом послышалось потрескивание колес о мокрый асфальт, но оборачиваться не стала. Мало ли кто решил до нее докопаться. — Я с вами разговариваю. В такой ливень вы не дойдете до города. Я подвезу, — мужчина не унимался, продолжая медленно ехать рядом с ней, приспустив окно со стороны пассажирского места. — Не нужно, — она постаралась отвязаться от навязчивого водителя. Ей не хотелось садиться в машину к абы кому, но ей действительно было холодно. Тонкий кардиган поверх обычной майки совсем не согревал, потому что вымок насквозь; с повисших как сосульки волос капала вода, а колени дрожали, нисколько не скрытые тканью юбки. — Вы или смелая, или глупая. Предлагаю в последний раз. Садитесь, — голос не казался ей злым или чрезмерно настаивающим, в нем была какая-то забота, поэтому Сакура сдалась, открывая дверь и садясь в светлый салон. — Как вас зовут? — мужчина выглядел опрятно, трезво и совсем не подозрительно. На вид они были ровесниками, хотя он мог оказаться чуть старше из-за голоса и манеры говорить. — Сакура, — девушка поджала губы, все еще обнимая себя за плечи и сводя колени вместе. Пусть с неба на нее теперь не капали тяжелые капли дождя, ей все еще было холодно. Воздух в машине согревал, но не слишком сильно. В нос ударил запах корицы от ароматизатора, она даже немного проголодалась. — Что вы делали на обочине ночью? — мужчина возобновил движение, набирая скорость. Он внимательно следил за дорогой, пытаясь выманить из пассажирки ответы. — Гуляла, — она не хотела показаться грубой, но ее раздражала какая-то навязчивая опека со стороны незнакомого ей человека. — Ну, вы не выглядите как проститутка, ищущая попутку. Так что вы делали? Закладки? — Саске не умел шутить, но пытался, так как чувствовал, что обстановку необходимо разрядить. Даже в свете фар дорогу было видно плохо, и он подозревал, что, если ливень усилится, им придется остановиться и переждать. Попасть в ДТП на безлюдной трассе ему не прельщало. — Если собираетесь оскорблять меня всю дорогу, то остановите, я выйду, — Сакура по большей части блефовала. Она прекрасно понимала, что попавшаяся ей машина — ни что иное как удача. Девушка бы ни за что не добралась до города сама, простыла, замерзла или наткнулась на не очень хороших людей. — Чтобы вас потом показали по новостям как пропавшую без вести? — все городки в округе имели криминальную славу, во всех сферах находились свои лакеи, заправлявшие судебной системой, финансовой и другими. И если вдруг Сакура бы попалась кому-нибудь из этих уродов, никакой полицейский в отставке не нашел бы ее тело. — Какое вам дело? Я просто незнакомка, которая случайно попалась вам на пути. — Не такая уж и незнакомка, я знаю ваше имя, — он имел какое-то особое сочувствие к женщинам в беде. Он не был сексистом (только иногда), но женщины, зачастую, имели меньше прав или возможностей выбраться из некоторых жизненных ситуаций. И особенно тяжело ему было смотреть на матерей, чьих детей он оперировал. — А я вот не знаю вашего. Нечестно, — Сакура начала неохотно идти на контакт, понимая, что ехать им еще очень-очень долго. Она чувствовала себя омерзительно в промокшей одежде. Чтобы отвлечься, она начала рассматривать водителя. Мужчина показался ей привлекательным. Ей всегда нравились преимущественно брюнеты. На нем был темный строгий костюм, который выглядел на мужчине очень уместно и правильно. — Саске. Меня зовут Саске. — И зачем вы едете в другой город, Саске? — она пробовала его имя на вкус, пытаясь понять, нравится ли ей. — У меня лекция в медицинском университете утром, — Саске перевел взгляд на наручные часы, сверяя время. Он выехал раньше, чем нужно, чтобы иметь возможность отдохнуть в гостиничном номере. — Лекция? Вы преподаватель? — Сакура с еще большим интересом осматривала мужчину. Она могла бы представить его в роли преподавателя. И наверняка его предмет нужно было зубрить по нескольку часов, чтобы точно запомнить весь материал, потому что каждую пару он с усердием допрашивал студентов. Долго и дотошно. — Нет, я врач. Хирург. Меня попросили подробнее рассказать студентам о своей работе, — в которой хорошего, на самом деле, мало. Только польза для общества, а так, кровь, чужие слезы и, иногда, потери. — Это… Здорово, — Сакуре очень нравились врачи, это было ее очень странным предпочтением: халаты, стальные инструменты, атрибуты. — Я, кстати, там обучаюсь. — Не знал, что студентки медицинского такие безрассудные, — люди, имевшие медицинское образование, чуть лучше заботились о своем здоровье, потому что больше других знали о последствиях вредной пищи, привычек и сидячего образа жизни. — Это с чего это я безрассудная? — от духоты ее немного разморило. Алкоголь заметно выветрился во время ее прогулки, однако сейчас перед глазами вновь появилась пелена. Единственный плюс — покалывание в конечностях от отогрева тканей и расслабление. — Ну, вы сели в машину к незнакомому мужчине. Мой друг говорит, что я выгляжу пугающе. А сейчас темное время суток, — это было правдой. Саске чаще всего носил одежду темных цветов, а его выражение лица могло показаться суровым или излишне серьезным, из-за чего люди думали, что он недоволен чем-то. — Но вы же сами уговаривали меня сесть к вам в машину! — Сакура развернулась к нему всем корпусом, насупившись. — Ну и что? Маньяки сейчас изобретательные, — ему совсем не хотелось пугать девушку, но он думал о том, сколько еще таких дурех на свете живет. И сколько из них могло оказаться на его столе. Саске боролся за жизнь людей ежедневно, по нескольку часов. Самая длинная его операция проходила в течение двадцати двух часов. — Так вы маньяк? — она не была наивной, но неоднократные заявления про маньяков действительно заставляли Сакуру задуматься. Саске не был похож на маньяка или серийного убийцу, торговца людьми или органами. — Нет. Но если еще раз окажитесь в такой ситуации, то дожидайтесь хотя бы женщину-водителя, — ошибочно считать, что женщины не могли убивать, и он так не думал. Но все же в процентном соотношении женщины нарушают закон куда реже, чем мужчины. — Вы самый странный хирург, которого я встречала. — А вы самая… Мокрая и дрожащая студентка медицинского, которую я видел.       Саске заметил синеватый оттенок ее губ под блеском бальзама и торчащие соски под майкой. Он не мог рассматривать ее долго из соображений безопасности. За рулем он должен был следить за дорогой, а не разглядывать девушку на пассажирском сидении. Но то, что она была хороша собой даже с вымокшими волосами и потекшим макияжем, не смогло укрыться от черных глаз. Ему нравились девушки помоложе, даже его бывшая жена была младше его на несколько лет. У него никогда не появлялось странных фантазий относительно студенток или практиканток в больнице, но это всегда было сексуализированно обществом в фильмах, книгах и любительских произведениях. — Никогда не видели мокрых студенток? Чем же вы занимались в молодости? — Сакура наконец-то расправила плечи и облокотилась о кресло. Она постаралась расслабиться и перестать дрожать. — Вам не стыдно задавать такие вопросы взрослому мужчине? — А вы и не похожи на взрослого мужчину. Сколько вам? Двадцать девять? — Тридцать восемь с копейками, — Саске пристально на нее посмотрел, замечая любое изменение на ее лице. Сакура заметно оторопела: — Ой, — она не так часто близко общалась с кем-то старше тридцати. В ее университете были преимущественно молодые преподаватели, программа по обмену это предполагала. Но она бы не отказалась от такого преподавателя с, очевидно, большим практическим-врачебным опытом. — Но я рад, что выгляжу для вас моложе, чем есть, — он чуть приукрасил, ему было все равно. Саске не было дело до того, как его воспринимают окружающие. Но сейчас его неозвученной задачей являлось хотя бы немного расположить к себе девушку. — Ну точно странный. Обычно женщины убавляют свой возраст, а мужчины наоборот. — Сколько вам лет, студентка? Сомневаюсь, что вам хватает опыта судить о мужчинах, — Саске знал, что молодое поколение проще относится к сексу, быстрым отношениям, но все-таки надеялся, что девушке хватило мозгов не отдавать свое тело направо и налево. — Вообще-то мне двадцать. И до этого времени не в монастыре жила, — у Сакуры было всего трое парней за всю свою сознательную жизнь, хотя ее не очень-то и увлекали долговременные отношения. Она искала себя, интересы и увлечения, друзей. То, что ее отношения кончились на печальной ноте не так уж и плохо. Это достаточно весомый мотив для внутреннего стопора, который поможет ей наконец-то пожить для себя, в свое удовольствие. — В двадцать лет мозгов столько же, сколько в шестнадцать, — он, например, до сих пор ощущал себя на двадцать пять, ничего кардинально в его восприятии себя или мира не поменялось. — Это вы по себе судите? — Хотел предложить свой пиджак вместо мокрой майки, но ваш язвительный язык заставил меня передумать, — переохлаждение уже вряд ли грозило его попутчице, поэтому Саске отпустил ситуацию. — Так хочется посмотреть на переодевающуюся студентку? — Избавьте меня от своего юмора.       Около получаса они ехали в тишине. Сакура несколько раз пыталась провалиться в короткий сон, потому что голова заметно чугунела, щеки горели, а в горле пересохло. Она бы сказала, что это признаки простуды. — У странного хирурга есть жена? — она не видела кольца на его пальце. — Была. Восемь часов тому назад, — потому что кольцо он выбросил на набережной. — Это как? — Я еду из ЗАГСа. — Почему вы развелись? — Она мне изменила. Причем совершенно глупо, — Саске сожалел, что не поверил, когда ему говорили о возможной связи его жены с другим врачом из его отделения. В последний раз он лично застал их, но легче ему от этого не стало. Десять лет брака разбились об «Ты все не так понял». Саске чувствовал себя паршиво. Теперь он понимал, почему его жена не хотела детей и постоянно откладывала это до лучших времен, ей просто хотелось свободной и беззаботной жизни, где существует лишь она и ее временные увлечения. — Правда? А мне изменил мой парень на дне рождения подруги. Я от них, кстати, ушла, — Сакура бежала с пожаром в легких. Адреналин, смешивающийся со злостью, кипел в крови, она сдерживала себя, чтобы не вернуться и не разбить лицо этим двоим неудачникам. Почему неудачникам? Потому что одно слово Сакуры ректору (ее тёте) и эти двое вылетят из универа с самыми паршивыми характеристиками. — Ночью? — А что мне было делать? Я не хотела оставаться там. — Сакура, это было рискованно. Наш город довольно криминальный. А это лесополоса. Чем вы думали? — Поэтому хорошо, что странный хирург развелся со своей женой и поехал в город, чтобы прочесть лекцию мокрой и дрожащей студентке медицинского. — Я сожалею, что не являюсь маньяком, потому что из багажника вас было бы слышно не так хорошо, как сейчас.       Они оба почти зависли на чем-то своем. В головах крутилась мысль о предательстве. Пусть каждый пытался шутить, на деле это причиняло боль. — Я могу воспользоваться вашим телефоном? — А где ваш? — Я оставила все свои вещи в коттедже, когда убегала. — Вы точно самая безрассудная студентка, которую я встречал, — с этими словами он протянул ей телефон. У Сакуры тряслись руки от раздражения, она не могла вспомнить последние две цифры номера, постоянно стирая возможные варианты. Но ее все-таки озарило, и ей удалось дозвониться до подруги с просьбой захватить ее вещи, когда будет возвращаться в город.       В последнем списке набранных номеров Сакура увидела такой контакт как «Жена». Она позволила себе стереть этот номер взамен на свой и изменить «Жену» на «Студентку медицинского». Она была уверена, что больше никогда не встретит этого мужчину, но сейчас было так паршиво, что хотелось развлечь себя хоть чем-то. Также она заметила, что список звонков состоял только из его жены, друга, подписанного как «Дурак Наруто», и кого-то с его работы. Сакура могла бы сказать, что Саске был довольно одиноким человеком, который редко кого к себе подпускает. — У вас красивые руки, — она подозревала, что этот неожиданный комплимент смутит его, но не могла не сказать. Это было правда, ей нравились его руки, как они держат руль или переключают скорость. Они были большими, относительно ее женских, с тонкими длинными пальцами, наверняка цепкими и ловкими как для хирурга. — Спасибо… — Саске не знал, что ему стоит ответить на подобное, — Наверное. — Это правда, что у хирургов чувствительные пальцы? — в университете им рассказывали много чего, иногда это была довольно специфичная информация о самих врачах, профессиональных привычках или причудах. — От части. Мы не занимаемся вещами, которые могут травмировать руки. Мне даже нельзя заниматься починкой собственной машины. Под ногтями может забиться масло, смазка или грязь, — Саске в начале своей карьеры чувствовал тесноту от обилия ограничений, но сейчас уже свыкся и ему было все равно. — Не думала, что все так глобально. — Все зависит от человека. Кто-то пренебрегает. Но мне важно чувствовать инструменты, ткани. — Наверное, вы хороший хирург. — Может быть.       Он мог бы сказать, что ему комфортно находиться в ее компании, что является редкостью. Сакура была легка в общении, не слишком навязывалась, пусть ее юмор был отвратительным, он мог с этим смириться. — Почему вы решили получить медицинское образование, Сакура? — Не знаю. Мне просто нравятся врачи. Как они выглядят, чем занимаются. А общество считает, что это благородно. Мои родители были не против, — Сакура не сказала о том, что ее тетя была великолепным врачом. Если Саске должен был посетить ее университет, он бы все равно встретился с Цунаде сам. — Так вы фетишистка? — Если так можно сказать. Саске? — Что? — Вы… Считаете меня привлекательной? — К чему этот вопрос? — вопрос девушки и правда был неловким. Он не знал, что ответить, как и тогда, когда она сказала, что у него красивые руки. — Ответьте. — Я не думал об этом. Но, наверное, вы очень милая девушка, несмотря на отвратительную манеру шутить и этот яркий цвет волос, — ему показалось странным, что ее волосы имели розовый цвет, хоть и считал, что этот оттенок подходит ее коже и глазам. — Я услышала только то, что я милая. — Вот об этом я и говорил. — Вы бы хотели заняться со мной сексом? — Мне послышалось или вы сказали… — Саске крепче сжал руль, моргнув пару раз. Он действительно желал, чтобы ему просто показалось услышанное, но Сакура так же настойчиво повторила: — Я предлагаю вам секс, — она бы почувствовала себя униженной, если бы ей отказал такой взрослый мужчина. Что ему не понравилось? Она молода и красива, в конце концов! — Но мы… В машине, — Саске мысленно ударил себя по лицу, потому что это не совсем то, что он хотел сказать. То есть, девушка, которую он видит в первый и, скорее всего, последний раз в жизни, предложила ему секс, а его смутило только то, что они в транспорте? — Вы никогда не трахались со своей женой в машине? — Для этого у нас была кровать, — по ушам резанула грубость, которую себе позволила Сакура. Он, в первую очередь, любил эту женщину, да, у них зачастую все происходило довольно жестко, но то, о чем говорила девушка, было слишком грязно для супружеского секса. — Вы не ответили. — Потому что не хочу отвечать на вопрос мокрой и дрожащей студентки, — он хотел поскорее съехать с этой темы, отвлекая Сакуру на сторонние вещи. — Ну… Я могла бы быть просто мокрой. Или дрожащей. Но уже из-за вас, — Саске сглотнул. Жизнь его не готовила к таким настырным представительницам женского пола. — Не думал, что студентки медицинского такие прямолинейные. — Да, и, мне кажется, вы должны быть готовы к такому, если собираетесь прочитать нам лекцию. Все девушки будут смотреть только на вас, — Сакура с наслаждением наблюдала, как Саске тушуется и напрягается. Это было действительно забавно, учитывая то, какое впечатление холодного и серьезного человека он производил на нее с самого начала. — Ваше внимание обусловлено тем, что я хирург? — Да, и у вас очень красивые руки, — ей еще не приходилось флиртовать с кем-то столь… Непохожим на ее окружение. Мужчина перед ней не был инфантильным студентом, торчком или ботаником, он развелся с женой несколько часов назад, он семейный человек! Сакура не до конца понимала, зачем его жена его предала. Что ее не устраивало? Саске был даже слишком красивым для мужчины, приятным в общении, умным и усердным, если работал хирургом; опрятным — в салоне автомобиля было идеально чисто, а его рубашка идеально выглажена; вежливым — из его рта не вылетело ни одного нецензурного слова, он обращался к ней исключительно на «вы», учитывая, что Сакура была младше него. — Сакура, я думаю, вам стоит прекратить это, — не то чтобы действия Сакуры ему было противны, но Саске никак не мог выбрать для себя верную модель поведения, такую, чтобы девушка не обиделась на него. — Я еще ничего не начинала. — А мне кажется, уже начинаете переходить границы. Я старше вас на восемнадцать лет, — он подумал, что такая разница в возрасте способна переубедить девушку, но очень-очень зря, потому что Сакура только широко улыбнулась: — Могу называть вас Папочкой. — Сакура, прекратите сейчас же.       Ее пыл немного поутих, потому что тон Саске стал довольно резким. А она не была дурой, чтобы не понять, что начинает действительно выводить его. И именно потому что Сакура не была дурой, она начала действовать не так открыто. Она достаточно согрелась, чтобы расслабленно чувствовать себя, поэтому устроилась в кресле настолько удобно, насколько позволял ремень безопасности. Воспользовавшись тем, что юбка могла как бы случайно задраться, она перекладывала ногу на ногу несколько раз, чтобы ткань медленно, но верно поднималась все выше по бедрам. Когда юбка задралась настолько, что Саске мог видеть в отражении лобового зеркала черное белье, он спокойно, но сдавленно выпалил: — Что вы делаете? — Что я делаю? — если тебя хотят вывести на чистую воду, прикинься дурочкой. — Нет, вы это специально, я уверен, — ему и так не хватало воздуха из-за включенного обогрева, а эта бесстыдница позволяла себе с еще большей скоростью разгонять его кровь по венам. — В чем проблема? — В вашей юбке, которая все выше и выше с каждой минутой. — А зачем вы смотрите на мою юбку? — эта юбка, на самом-то деле, творила чудеса. Она очень помогала Сакуре на сложных экзаменах или проверочных, обеспечивала бесплатную выпивку в барах и просто была красивого красного цвета. — Она кричаще-красная, на нее невозможно не смотреть. — Могу ее снять, если она так отвлекает от дороги. — Н-не нужно ничего снимать, — Саске второй раз мысленно ударил себя по лицу за то, что начал представлять продолжение этих самых черных трусов. На них явно были кружевные вставки, которые хорошо смотрелись на бледной коже. — Да? Хотите сделать это сами? — О, Господи, нет! — Какой вы все-таки странный хирург. Может, ваша жена изменила вам, потому что вы в постели не очень? Или импотент? Точно, я все поняла, — а вот это действительно было грубо. — Зачем мы остановились? — Саске молча съехал на обочину, предварительно заблокировав двери. Сакура вздрогнула от этого звука и перевела непонимающий взгляд на мужчину. Может, она ошиблась, и Саске правда был маньяком? Тогда сейчас ее будут расчленять и пихать по пакетам. — Надеюсь, ты заткнешься, если я поставлю тебя раком, — похоже, вежливость Саске все-таки покидала в какие-то моменты.       Он буквально приказал ей перебраться на заднее сиденье. Хоть в этом она была послушной. Сакура скинула кардиган, оставшись в майке и юбке, ее выбор одежды для середины весны его поражал. Саске зло дернул галстук, перевязывая девушке запястья. Сакура мало что видела, свет фар погас, в салоне было беспросветно темно, поэтому как Саске различал хоть что-то, оставалось неизвестным. Он повалил ее на сиденье, услышав сдавленный писк. Как же он был раздражен. Она позволила себе подобные высказывания в его адрес несмотря на то, что он так помог ей. Саске мог проехать мимо, спокойно добраться до города, провести лекцию и вернуться домой. Но вместо этого он буквально уговорил ее сесть в машину на свой страх и риск.       Сакура чувствовала себя странно, ее явно лихорадило из-за простуды и легкого опьянения, азарт от происходящего заставлял кровь кипеть. Она слышала шорох одежды, его тяжелое дыхание и была готова застонать, когда бедра коснулась топорщащаяся ширинка брюк. Юбка окончательно задралась, теперь находящаяся на животе. Он погладил ее промежность сквозь трусики слишком медленно, растягивая момент, надавливая, но не задерживаясь на одном месте. Теперь Саске дразнил ее. — Я думала, ты поставишь меня раком, — ее голос был полон веселья и несдержанности. — Я не разрешал тебе открывать рот, — с этими словами, он резко перевернул ее, прижав щекой к сиденью. Ее связанные запястья упирались в дверь, было не слишком-то и комфортно в этой позе. Саске наконец стянул с нее трусы, больно хлопнув по прохладному бедру, и засунул их прямо ей в рот. Он надеялся, что грубость заставит ее вести себя скромнее и сдержаннее, но, казалось, что чем больше позволял себе Саске, тем больше распалялась Сакура. Она что-то промычала в ответ, но его это мало интересовало.       Он снова провел по промежности большим пальцем, погружая его во влагу. Палец цеплялся за что-то, когда касался клитора. Пирсинг был популярен среди ее окружения, Сакура не стала исключением, хотя прокол действительно был болезненным. Украшение не помешало ему ущипнуть этот комок нервных окончаний, поэтому Сакура глухо взвизгнула, поджимая пальцы на ногах. Ей это совсем не понравилось, Саске остался доволен.       Он погрузил в нее только средний палец, раздвигая тугие стенки. Саске знал, что уже сейчас мог бы войти в нее, но она этого не заслуживала. Сакура изводила его два часа подряд, отвлекала от дороги своими похабными шутками, намеками, флиртом, своей дурацкой красной юбкой! — Мн-нх! — Сакура нетерпеливо замычала, подмахивая бедрами ему навстречу. Эта игра слишком затянулась, ну должна же быть у него совесть! — Что ты сказала, Сакура? Не могу понять тебя, — Саске откровенно издевался, на этот раз добавив второй палец. Это немного облегчило ситуацию, но все еще было недостаточно. — Да пошел ты! — ей так хотелось сказать это, но из-за собственных трусов во рту (как он только посмел) вырвалось бы только мычание. — Ты такая милая, когда беспомощная, — ее начала смущать та поза, в которой она стоит перед ним. Она знала, что, оказав серьезное сопротивление, могла прекратить это унизительное мероприятие, но ей так хотелось узнать, что из себя представляет этот странный хирург, поэтому продолжала призывать саму себя к самообладанию.       Саске знал, что подсознательно пытается сбавить напряжение таким образом. Он был зол на бывшую жену, Сакура только подлила масла в огонь. Он задумывался над тем, чего так не хватало супруге, раз решилась на измену. Если ей действительно не нравился их секс, можно было просто об этом поговорить.       Хотя, вряд ли дело было в этом. Саске жил работой, дома лишь ночевал.       Все же компания Сакуры была ему приятнее. Она разделяла его страсть к медицине. Она прямым текстом сказала, что ей нравятся врачи. А он ведь врач?       Она млела, жалась к нему, была такой податливой со своим нежным, юным телом; горячей и тугой внутри. Сил держаться больше не было, он раздвинул коленом ее ноги чуть шире и положил ладонь на поясницу. Сакура прерывисто выдохнула, когда услышала визг расстегивающейся молнии на брюках. Раздраженная головка мазнула по липким складкам, раздвигая их. Они были нужны друг другу, чтобы отвлечься, почувствовать себя нужными, забыть про напряжение.       Она приняла его внутрь слишком идеально, с вязко-хлюпающим звуком. Сакура сцепила пальцы в замок, крепко зажмурившись. Минуты длились вечностью, и она не могла поверить, что дождалась этого момента. Саске входил размеренно, ударяясь о ее мягкие бедра, щипая кожу. Мимо проехала машина, сверкая фарами. Он смог разглядеть выгнутую линию позвоночника, плоские лопатки и прижимающуюся к нему задницу; розовые волосы, которые разметались по лицу и шее; от уголка рта к подбородку устремилась поблескивающая слюна; Сакура послушно держала «кляп» во рту, и это было великолепное зрелище.       От духоты и жара стекла прилично запотели, дождь начал прекращаться, мелко накрапывая. Саске продолжал вбиваться в нее, наблюдая, как Сакура сильнее сжимает пальцы и выгибается. Глаза окончательно привыкли к темноте, и теперь он мог хоть что-то видеть. Он наклонился к Сакуре, перехватывая кисти рук, а другой рукой выхватывая изо рта ткань, вслед за ней потянулась ниточка слюны. Тут же вырвались хриплые стоны, Саске оттянул ее за волосы назад, ей пришлось выгнуться слишком сильно, и он начал входить в нее под новым углом так, что ее колени непроизвольно разъехались.       Длина ее волос не позволяла как следует намотать их на кулак, но была достаточной, чтобы крепко зажать. Саске знал, что Сакура испытывала дискомфорт и, скорее всего, даже болезненные ощущения, но это компенсировалось скачущими искрами перед глазами от приятных волн, расходящихся по телу.       Она пыталась вспомнить, был ли ее молодой человек столь же страстным. Но он никогда не пытался сделать ей приятно, хотя говорил, что любит ее. И все прояснилось лишь тогда, когда он пытался удовлетворить другую. Очень неприятно было осознавать, что едва знакомый ей мужчина смог сделать ее, пусть и ненадолго, счастливее, чем любимый человек.       Саске чувствовал, как с каждым толчком Сакура сжимается все сильнее. Он потянулся рукой к ее пальцам, которые тут же зацепились за его ладонь. Она так хотела прикоснуться к нему, сжать плечи, попробовать губы на вкус, но он не предоставил ей такой возможности. — Ты такая узкая, — горячее дыхание опалило ее ухо. Саске коснулся кончиком носа ее вытянутой шеи, вдыхая аромат дождя и яблок. Он мог бы оставить пару следов в память о себе на распаренной коже, но подумал, что, если девушка живет с родителями, они не обрадуются такому на шее их дочери. Так же они не обрадуются и тому, если узнают, что ее трахнул сорокалетний хирург в разводе в своей машине на пустой трассе, но это стоило опустить. С другой стороны, что хорошего в том, что ей изменил какой-то малолетний сукин сын? Он даже не мог ничего ей дать.       Саске отпустил ее волосы, тут же услышав благодарный вздох, и коснулся губами плеча. Свободная рука накрыла грудь и сжала, Сакура сильнее подалась бедрами назад, содрогаясь. Перед глазами потемнело, а тело обмякло.       Саске уложил ее набок, опускаясь на сиденье и откидываясь на спинку. Он стер пот со лба, восстанавливая дыхание. Сакура быстро сориентировалась в пространстве, нависая над его бедрами. Ее руки все еще были перевязаны галстуком, но это не помешало ей взяться за основание все еще стоявшего члена и направить его к себе в рот. Саске снова зарылся пальцами в ее слегка влажные волосы, убирая свисающие пряди от лица. Ее упругий язык мягко проводил по уздечке, облизывал головку; губы туго обхватывали член со всех сторон, делая фрикции острее. Она заставила его кончить как мальчишку, с громким стоном.       Он готов был признать, эта девушка великолепна.       Когда она посмотрела на него, ее взгляд был кошачьим. По ее губам и подбородку стекала слюна и его сперма, которые тут же собрал юркий и горячий язык. — Нам нужно ехать, иначе пропустишь свою лекцию, — Сакура поправила свою одежду, перебираясь на переднее сиденье.       Возможно, сейчас он хотел сказать своей жене спасибо за измену.