В ночь на Немигу

Оттолкнуться задними лапами и перепрыгнуть поваленное недавней грозой дерево с мощным, ещё не прогнившим стволом, мягко опуститься на землю и снова разогнаться, игнорируя бьющие по морде высокие папоротники и ветки жимолости, напрягая все мышцы тела. «Я тебя догоню!» Услышать мелодичный смех в голове и заметить лоснящийся чёрный хвост впереди. Антон бежит что есть сил, огибая дубы и кедры, и всё равно лишь мимолётно ловит чёрное блестящее пятно далеко перед собой, в просветах между стволами и кустарниками. Лес благоволит их игре: Антон лапами чувствует вибрацию земли — с каждым их прыжком она отдаётся в лишайниках и кронах деревьев, в поросших мхом валунах и сухих валежниках, разгоняя силу и жизнь по каждой травинке, по каждому вековому дереву. Ветер отдаётся в ушах, и голова немного кружится от притока крови. Антон смеётся лающим смехом вслух, подвывая от счастья, от ощущения свободы и жизни в жилах, и этот смех отдаётся в голове счастливым криком. Впереди видится просвет, и тёмные стволы расступаются — Антон выбегает на огромную опушку, в шёлковой траве которой тут и там виднеются цветы: красные маки, жёлто-белые ромашки, фиолетовый клевер. Запах стоит одуряющий, и Антон задирает голову, чтобы счастливо завыть. Чёрный пантера замирает, заслышав этот вой, и Антон думает, что хочет всё-таки нагнать его. «Удачи», — лукавый голос в голове звучит так игриво, что азарт Антона разгорается с новой силой. Пантера машет хвостом, пригибаясь к цветочному полю, и прыгает вперёд. Антон шумно выдыхает и решает действовать нечестными способами. Не прекращая преследование, он представляет голого Арсения, лежащего на мягкой зелени травы, раскинувшего длинные стройные ноги и закусившего губу. Его кожа блестит от пота, а по лицу, шее и плечам расходится горячий румянец. Он стонет и вскидывает вверх бёдра. «Ты играешь не по правилам, волчонок.» Впервые за их соревнование голос Арсения в голове звучит загнанно, будто ему не хватает воздуха, но он не останавливается, хотя расстояние между ними уже заметно сокращается. «А тебе не нравится?», — будто бы правда недоумевая, невинно спрашивает Антон, в своей фантазии проводя широким языком по внутренней стороне арсеньевского бедра, от чего того аж подкидывает. В голове раздаётся рычание, плавно переходящее в скулёж, и Антон краем глаза замечает, что пантера замедляется, будто бы его лапы становятся тяжелее. Он продолжает представлять, как человек-Арсений стонет, не зная, куда деть руки, как в изнеможении закатывает глаза, как выгибается дугой в ожидании того, чтобы Антон нафантазировал, как хоть что-то наконец-то делает. Антон сжаливается и представляет, как закидывает длинные арсеньевские ноги себе на плечи. Прыжок — и он наваливается на пантеру сверху, прихватывая зубами загривок. Они перекатываются несколько раз, пока Антон не прижимает его к земле. «Это слишком низко для тебя, волчонок», — дрожащим голосом мысленно лепечет Арсений, и по его телу проходит дрожь, потому что в этот момент Антон представляет, как, в противовес тому, что сейчас крепко держит зубами Арсения-пантеру за холку, легонько кусает Арсения-человека за упругое бедро. «Низко было предлагать мне пари, а потом так самодовольно радоваться своему очевидному преимуществу.» Антон напоследок сжимает зубы сильнее, а потом смешливо принимается тщательно вылизывать Арсению морду, от чего тот бьёт хвостом, пытаясь выскользнуть из-под Антона. «Но ты же согласился», — обвиняюще фырчит Арсений, и шерсть у него на лбу уже заметно мокрая, а дыхание будто бы восстанавливается. «Потому что ты слишком хорошо меня знаешь и знаешь, что я не мог бы отказаться», — усмехается Антон, залезая языком Арсению в ухо, от чего тот взвывает и всё-таки вылезает — удержать гибкую пантеру волчьими лапами невозможно, только если тот сам того не хочет. Арсений отряхивается, а потом грациозно отходит на пару шагов и снова укладывается на траву, приминая цветы. Антон наблюдает, как красиво на солнце отливает его гладкая лоснящаяся шерсть. Арсений вытягивается в струнку, а после принимается кататься по траве на спине, едва ли не мурча. «Ну? Ты собираешься продолжать?», — нахально спрашивает он. Антон чувствует себя глупо, когда мысленно вскидывает брови. «Мне понравилось, что ты видишь меня таким… просящим». — Арсений проказливо смотрит снизу вверх, протягивая лапу, почти дотрагиваясь ею до Антона. Антон качает головой и фыркает; их любимая забава — сказать или сделать что-то провокационное, застать второго врасплох, а после ждать реакцию, c восторгом ребёнка наблюдая за тем, как сильно спровоцировал. «Тогда тебе придётся молить», — протягивает он медленно, а после снова резко прыгает сверху. Арсений опять мысленно смеётся, и они катаются по полю, сминая траву и цветы, от чего и без того яркий запах становится лишь сильнее. В нагретом солнцем воздухе Антон отчётливо различает запах Арсения, кружащий голову похлеще любой медовухи. Когда Арсений переворачивается и оказывается сверху, Антон просит: «Перекинься?» Арсений слушается, и в следующую секунду он лежит на Антоне в своём человеческом виде, зарываясь пальцами в шерсть, сильно оттягивая её и по-прежнему по-пантерьи мурча. Антон чувствует на себе вес, куда меньший, чем когда Арсений был пантерой, но всё равно ощутимый — он обхватывает его лапами, прижимая к себе крепче, зажмуриваясь, чтобы обратиться самому, но тут… Небо рассекает вспышка молнии, и Антон в испуге вдруг осознаёт, что арсеньевское урчание на самом деле было рычанием, а в грохоте грома до него наконец доносится мольба Леса, и в ту же секунду Арсений будто бы испаряется. Антон подскакивает на лапы, мотает головой, но в шуме непрекращающегося грохота не может разобрать ничего, кроме «Помоги мне… Слишком поздно…», складывающегося из шелеста листьев и звука ломающихся стволов. Страх сжимает Антона крепкой хваткой, перекрывая ему воздух, царапая когтями внутренности. Тёмное из-за нависших лохматых и тяжелых туч небо словно давит на него сверху, прижимая к земле, и Антон не может даже прыгнуть — кое-как переставляет трясущиеся напряжённые лапы. Он не знает, куда ему нужно бежать, что он должен делать, чтобы найти Арсения и спасти Лес, но болезненно острое осознание опасности, настолько близкой, что он может ощутить её холод, гонит его подальше от поляны, все цветы на которой завяли и побурели. С каждым шагом бег даётся легче, и Антон уже летит, едва касаясь лапами жухлой травы; забегает в Лес, и едва не спотыкается от неожиданности. Все деревья стоят с гнилыми чернеющими стволами, и из чащи доносится тихий гул. Ступая по земле, он не ощущает дыхания Леса, лишь влажные хрипы, слишком похожие на те, что издаёт захлёбывающаяся собственной кровью косуля. По земле стелется туман, но он не приглашающе-волнующий, как обычно — от него веет холодом и скверной, и Антон не знает, как бежать дальше, если он не видит дороги и не чувствует никаких запахов, кроме железного запаха ужаса, проникающего в каждую клеточку его тела. В голове бьётся «Опоздал…» Леса, и тянущее ощущение внутри сковывает все мысли. Антон вскидывает голову и жалобно воет в надежде, что хоть кто-то услышит и укажет, что ему делать. Лес отвечает ему тишиной, и тогда Антон принимается рыть лапами землю от бессилия. Мгновенно земля превращается в болото, и Антон едва успевает прыгнуть вперёд, напрягая всё тело, чтобы не провалиться в гнилую трясину, мчась дальше — туда, где, как ему кажется, он слышит родное сердцебиение. Спустя, кажется, вечность изнуряющего бега, Антон видит Арсения, лежащего на опушке в своей звериной форме; он тяжело дышит и не может говорить. Антон с паникой наблюдает за тем, как все силы Леса медленно переходят к Арсению, как теряют жизнь деревья около опушки, превращаясь в пустые трухлявые стволы, как падают с их ветвей птицы и мелкие звери, а Арсений всё равно захлёбывается воздухом. Вся опушка постепенно начинает чернеть, оставляя вокруг Арсения всё уменьшающийся и уменьшающийся круг ещё живой зелёной травы. Раздаётся лёгкий хлопок, который бьёт по Антону наотмашь, и Арсений лежит на траве в человеческой форме; лицо его обескровлено, а всегда яркие голубые глаза тускло смотрят сквозь Антона. Последний вздох Леса делается грудью Арсения, и Антон воет так отчаянно и с такой болью, что она расползается по всему телу. Он резко садится на кровати. Антон промаргивает мокрые от слёз глаза и оглядывается, пытаясь отдышаться, — он у себя в доме, солнце тускло светит в окно, а значит, что утро уже в самом разгаре. Он один, вспотевший под тяжёлым пуховым одеялом, и в комнате никого нет. Антон запускает руку в волосы, слегка путаясь в кудрях и больно дёргая себя, чтобы окончательно вытащить из сна. Сердце всё ещё колотится быстро и сильно, и Антон мотает головой, жмурясь. Эфемерный страх неохотно отпускает, и ему удаётся восстановить дыхание. — Это был сон, — шепчет Антон себе под нос, чтобы убедить себя же. Он свешивает ноги с кровати, ощущая прохладное дуновение: до Немиги остаётся меньше дюжины дней, а это значит, что сейчас закончатся последние тёплые дни, и придётся уже топить дом пахучими еловыми дровами. Антон, как почти все оборотни, слишком любит тепло, поэтому и спит под пуховым одеялом, когда даже деревья в Лесу ещё не пожелтели. В голове отголосками сна вертится картина мёртвого Леса и Арсения, и у Антона вдруг холодеет в груди. А что, если это было предостережение? Тремя днями ранее пришла новость о том, что в шестидесяти вёрстах от их деревни нашли сразу двух убитых оборотней: в этот раз лисиц, и в этот раз малышей. Вожак выглядел невероятно серьёзным, объявил о том, что созвал Совет, а ещё ввёл комендантский час. Теперь после наступления темноты нельзя было выходить за границы деревни, а в одиночку нельзя было ходить и при солнце. Но Арсений же себе на уме: дикая кошка, которая гуляет сама по себе, если что-то взбредёт в его красивую, но дырявую голову, ему никто не указ. Антон прикусывает губу, ощущая, как беспокойство вновь охватывает его с ног до головы. Одним жестом откидывая одеяло, он резко встаёт и бежит в сени, чтобы обуться и вылететь из дома. Он бы и обратился, чтобы добежать быстрее, если бы не правило по деревне ходить только в человечьем обличье. На улицах никого нет — видимо с определением времени по солнцу у Антона всё-таки хуже, чем он думает, и утро ещё слишком раннее. Арина живёт всего в четырёх домах от Антона, но когда он подбегает к её крыльцу, он чувствует, что сбил дыхание — такой быстрый темп он взял. — Арина! Арина, Арсений, где Арсений? — Антон колотит кулаком по аккуратной деревянной двери няни всей деревни. Арина не отвечает, и у Антона душа уходит куда-то в пятки, он уже думает выламывать дверь, когда вдруг понимает, что она и так открыта. Он рывком дёргает её на себя и вваливается в чистые сени, пытаясь пусть и в людской форме, но всё-таки унюхать Арсения. Его васильковым запахом наполнен весь дом, и у Антона снова немного кружит голову, но он мгновенно собирается и проходит к комнате, из которой пахнет сильнее всего. Распахнув дверь, он краем глаза отмечает небольшую кровать с периной, милый деревянный шкаф, цветастый ковёр и огромное зеркало. Окно открыто, и лёгкие сатиновые шторки колышет ветер. Очевидно, что это спальня Арсения, но его самого тут нет. Антон делает три вдоха-выдоха, чтобы успокоиться и мыслить здраво. Если Арсений обратился, сбежал, и с ним случилась какая-то беда, надо действовать прямо сейчас. С другой стороны, если предупредить всю стаю, возможность быстрее отыскать Арсения выше, хотя так и есть риск потерять много времени… — Антон? — растерянный голос прерывает его лихорадочные мысли. Антон быстро оборачивается и видит Арсения живого-здорового прямо перед собой. Тот стоит за Антоном, вытирая мокрые тёмные волосы полотенцем, из одежды на нём только льняные светлые штаны, и капли катятся по светлой коже груди и живота. Он выглядит крайне огорошенным, но главное — абсолютно обычным, не раненным, не умирающим. Антон подскакивает к нему и хватает в объятия, наплевав на то, что он мокрый. Волнение наконец-то отпускает его полностью, и от облегчения он не совсем соображает, что делает — чувствует только слабость и радость. Арсений неловко обнимает его в ответ, и в этот момент Антон вспоминает, что последнюю неделю после той самой утренней встречи в Лесу Арсений его избегал. Внезапно для самого же себя Антон грубо отстраняется и рявкает: — Где ты был? И без того широко распахнутые от удивления голубые глаза расширяются ещё сильнее. — Мылся? — неуверенно отвечает Арсений. — А почему не отвечал, когда я звал? — продолжает сердито выяснять Антон, параллельно соображая, как оправдываться, когда Арсений придёт в себя от неожиданности и начнёт задавать закономерные вопросы: что ты здесь делаешь, Антон? Почему ты кричишь, Антон? Зачем ты прибежал сюда ранним утром в одном исподнем и ботинках, Антон? Ты спятил, Антон? — Я не слышал, — всё так же робко отвечает Арсений, и Антон ловит себя на мысли, что вспоминает ту часть сна, где Арсений говорил, что ему нравится быть послушным. Бля, нашёл, что вспомнить, конечно, — Антон мотает головой и продолжает гнуть свою линию, оттягивая момент, когда все поймут, какой он дурак. — А Арина? — Она вышла корову доить. — Арсений прищуривается, и вот оно. — А что, ты, собственно, здесь делаешь и почему орёшь? — Я, э-э-м, пришёл проверить, что всё хорошо. — Антон пытается звучать уверенно, но выходит полная противоположность уверенности, и Арсений это ловит. — Ты в одних трусах в семь утра взмыленный прибегаешь к нам домой, чтобы проверить, что всё хорошо? — Арсений вскидывает бровь, улыбаясь уголком губ, и Антон теряется под этим лукавым кошачьим взглядом. — Да. Так и есть. А что мне ещё остаётся делать, если сейчас вокруг так небезопасно, а ты меня сторонишься, как прокажённого?! — решает снова пойти в наступление он, и эта абсолютно нелогичная уловка неожиданно достигает цели, потому что Арсений смущается. — Я тебя не сторонюсь! — бормочет он, мотая головой. — Ещё как сторонишься, киса! Антон замечает, как по телу Арсения от его слов пробегает дрожь, и уже думает, что из этой ситуации он всё-таки сможет выйти победителем, но тут Арсений глубоко вздыхает, сжимает губы, подходит ближе — так, что Антон чувствует его дыхание на своей шее, и мурашки бегут уже у него по загривку. — А тебя это так задевает, волчонок, что ты решил застать меня врасплох? — тихим голосом медленно и проникновенно спрашивает Арсений. — Антош? — прерывает их удивлённый женский голос. Антон с Арсением синхронно оборачиваются, чтобы увидеть старую Арину, стоящую с бидоном молока. У той на лице написано такое удивление, что Антон невольно заливается краской, замечая при этом, как лукавое выражение лица Арсения сменяется на ехидное. Антону хочется несильно врезать тому, чтобы не радовался так сильно, но ему самому становится так смешно, что он невольно хохочет. Спустя пару секунд к его смеху присоединяется другой — мелодичный и искристый. Спустя позорные минуты путанных объяснений и попыток отказаться от завтрака Антон всё же оказывается сидящим у Арины на кухне и поедающим её фирменные оладушки со сметаной и мёдом под ласковым взглядом старушки и насмешливым Арсения. — С таким аппетитом немудрено, что ты подрос, — заботливо замечает Арина, накладывая Антону ещё сметаны из крынки. — А то я всё переживала, как же ты останешься таким худеньким, каким был. Арсений фыркает, а Антон, послав ему испепеляющий в его представлении взгляд, благодарно кивает Арине. — А всё благодаря тебе, ты же помнишь, как кормила меня и постоянно ещё добавочки предлагала: завтрак, обед, ужин. Вот я и привык ещё тогда, что тарелки после еды должны быть чистыми, — абсолютно искренне подлизывается Антон. Арина по-матерински улыбается. — Это меньшее, что я могла сделать, малыш. С тех пор, как… Сам знаешь. Антон грустно кивает. С тех пор, как умерли его родители, Арина заменила ему семью, пусть и лишь на время, до его второго волчьего года, пока он не стал достаточно взрослым и не захотел жить и заботиться о себе самостоятельно. Арсений явно хочет спросить: он переводит взгляд с Арины на Антона, уже было открыв рот, и Антон в целом не против — со смерти родных прошло уже много времени, и у него не так сильно болит, но Арсений, видимо, поймав его выражение лица, не решается. — Ты будешь присутствовать сегодня? — вместо этого Арсений переводит разговор. Он имеет в виду Совет оборотней, который должен будет пройти сегодня, и на который прибудут представители каждого вида. На памяти Антона такой Совет ещё ни разу не созывался. Но и такой серьёзной проблемы, как сейчас, не было со времён Великой войны, наверное. — Конечно буду, — отзывается он. — Вожак лично просил меня прийти, — не без гордости добавляет он, на что Арсений лишь слегка улыбается и качает головой. — К тому же мне надо помочь со встречей гостей. — Ну тогда тебе лучше поторопиться. Они скоро прибудут. — Арсений кивает головой на висящие над столом деревянные часы. — Лично я пошёл собираться. Арина, спасибо огромное за завтрак, как всегда бесподобно. Он встаёт из-за стола, целует Арине руку и по-кошачьи грациозно проходит мимо Антона, слегка задевая бедром. Явно намеренно. Антон закатывает глаза: вот и смысл от него бегать, чтобы потом так бессовестно дразниться? Арина прикрывает рот ладошкой и прыскает, явно замечая и этот жест, и закатанные глаза Антона. Иногда кажется, будто ей не восьмой волчий год идёт, а всего лишь третий, и она не седовласая, знающая всё на свете волчица, а волчонок, смеющийся над своими друзьями. — Да, шпашибо тебе огромное, — благодарит Антон, засовывая в рот последний оладушек и тоже поднимаясь из-за стола. Арина выходит его провожать и на пороге останавливается, осторожно хватая Антона за руку. — Ты ведь не просто так прибежал, — проницательно вглядывается она ему в лицо. И вот в такие моменты видны и все её морщины, и цепкий, будто бы всё видящий взгляд. — Да мне кошмар приснился, ничего серьёзного, — пытается отмахнуться Антон, но Арина хмурится. — Ничего серьёзного, а ты прибежал проверить, как там твой омега. — Арсений не мой омега, — краснеет Антон. — Просто мне приснился именно он. Будто ему плохо. И из-за этого плохо Лесу. Но это правда ничего не значит, мне часто снится… всякое, — неловко заканчивает он, совсем тушуясь. Арина лишь наклоняет голову, думая о своём. — Будь осторожен, Антон. И следи за не своим омегой, — на этих словах она снова вдруг улыбается, как девчонка, и Антон мысленно стонет. Всё так очевидно? * Антон собирается на Совет, раздумывая над тем, что там сегодня может обсуждаться. Вожак вчера намекнул, что к ним, помимо представителей от каждого вида, должен присоединиться один из царских чародеев. Наконец-то в столице хотя бы обратили внимание на то, что происходит в Лесу. Фыркая про себя, Антон качает головой: в последний раз, когда он был в Глифосе — столице их славного государства Акарин — у него сложилось впечатление, что людям плевать на всё, кроме денег, а их царю в особенности. Однако, то, что на Совет оборотней был послан кто-то из верховных прислужников, тем более маг, говорило о важности происходящего. После Великой войны, хоть с неё и прошло больше ста лет, оборотни никогда не были в чести у людей, и то, что сейчас им в помощь прислали кого-то из Верховного круга… Антон качает головой, напоминая самому себе старого деда этим жестом, хмыкает и выходит из дома. Ему ещё надо встретить Пашу и провести его к Поляне. Для оборотней стаи их деревня всегда была просто деревней, никаких регалий, ничего торжественного. Для остальных жителей Акарина вся территория Леса называлась Полесьем (удивительно оригинально), и считалась как административная единица со столицей именно в волчьей деревне. Антона всегда веселило, что по Акарину ходили недобрые легенды о Полесье, что якобы здесь пропадают люди, особенно младенцы и особенно в полнолуние. На самом же деле ничего подобного не происходило, и только то, что в Полесье жили оборотни разных видов, формировало подобные бредни. С другой стороны, и хорошо — меньше людей, меньше проблем. Заодно и Лес не вырубают, потому что нельзя — но это уже не из-за дурацких поверий, а по договору после Великой войны. Так и получается, что гномы живут в горах на севере, спокойно орудуя в своих копях, русалки и мавки Акарина живут в южном Ипрадионовом море, оборотни — на востоке в лесах Полесья, а эльфы и гамаюны — на западе, в лесах Авермектина. И только люди, втайне боящиеся существ, отличающихся от них, живут в центре в городах, строя всё новые и новые каменные стены, прячась от внешнего мира в высоких башнях. Конечно, некоторые представители магических рас тоже поселяются в городах, но это в основном либо торговцы, которым необходимо сбывать продукцию под привлекающей внимание маркировкой «экзотические фрукты эльфов» или «свежайшая рыба, выловленная мавками сегодня на рассвете», либо те, кому не нашлось места в их родных землях. Сам Антон всего пару раз выезжал в Глифос, проезжая по пути более мелкие города Акарина, и ему не понравился ни один. Да, они были больше их деревни, да, там было много всего интересного, начиная библиотеками, заканчивая трактирами, да в городах чувствовался прогресс, но, что важнее — магия, потому что именно в городах жили главные чародеи и ремесленники. Это всё кружило голову и заставляло восторгаться городским бытом, но всё же Антону была немыслима сама идея о том, чтобы жить вдали от Леса, чтобы не мочь обращаться в любой момент, когда захочется, чтобы из своего пусть небольшого, но родного деревянного домишки с черепичной крышей переехать в крохотную квартирку в этажном доме из камня. Ну и ещё Антону не очень нравились люди. Он понимал, разумеется, что люди, как и оборотни, бывают разные: хорошие и плохие, умные и глупые, щедрые и жадные, но те, кого он встречал, в основном попадали во вторую категорию из каждого названного пункта. И в целом, людям никогда не понять, каково это — быть оборотнем, находить радость в медленной жизни среди Леса, летом купаться в студёных реках, а после лежать и греться на солнце, слушая щебетание птиц, а зимой бегать сквозь огромные сугробы, разгребая лапами снег, чтобы после лежать дома у печи, вспоминая старые сказки под треск поленьев. Людям надо быть постоянно занятыми, постоянно работать, чтобы зарабатывать, чтобы тратить. Люди боятся остановиться и послушать, да и нечего им слушать в их городе: только цоканье лошадей по мостовым, да крики с рынков и мастерских. Из-за этой разницы в мировоззрениях, ну и, конечно, немного из-за того, что волки-оборотни в человеческих легендах считались опасными подонками, которых интересует только плоть младенцев, их стая никогда особо не ладила с людьми. С русалками они не слишком контактировали просто в силу разных сред обитания, с эльфами в целом никто не общался, потому что те были занудными снобами (хотя сейчас Антон поймал себя на мысли, что надо спросить у Арсения, как тот относится к эльфам), зато с гномами у стаи были отличные отношения — во время Великой войны те даже отказались предоставлять людям оружие и уголь. Оборотни других видов, в основном, правда, лисы и кабаны, зачастую нормально общались с людьми и чаще других жили в городах. А вот рыси и медведи людей остерегались. Хоть и легенд про них было меньше, чем про волков. Оборотни-пантеры в Полесье были редкостью, поэтому всё, что о них было известно, это то, что они были одиночками, и даже семью создавали редко. Возможно, поэтому как раз их и было мало. Антон делает себе пометку расспросить у Арсения про их вид. Если только эта плутовка захочет с ним разговаривать, понятное дело. Антон снова раздражается, думая об этом. В первую очередь, естественно, на себя. Он подходит к главной площади, на которой находится дом Вожака, школа и гостиница, в которой почти никогда не бывает посетителей, но она существует благодаря небольшой таверне внизу, и в этот момент чувствует запах взмыленной лошади, в котором он различает другой — знакомый. — Антон, дорогой мой волчок! Развернувшись в полкорпуса, Антон с улыбкой наблюдает, как к нему на небольшой гнедой лошадке подъезжает оборотень-лиса. — Паша! — радостно восклицает он, наблюдая за тем, как тот спешивается и, кинув поводья, быстрым шагом подходит к нему, чтобы обнять. — Сколько лет, сколько зим! Погляди на себя, как подрос! — Паша весело кладёт ладони ему на предплечья и крутит перед собой. — А сам! Откуда эти морщины и седые волосы? — Антон даже почти не утрирует: Паша правда выглядит сильно старше, хотя на деле их разница — чуть больше волчьего года. Но Паша уже семьянин, отец и главный альфа лисов. — Ну ты детей попробуй нарожать, а потом воспитывать каждый день, посмотрим, сохранишь ли ты свою прекрасную шелковистую шерсть, — фыркает Паша. — Рожал не ты, а Ляся, так что не надо тут, — смеётся Антон, а сам думает о том, как сильно семья меняет человека. Это ведь именно с Пашей он в последний раз ездил в Глифос, с семь или пять человечьих лет назад, и тогда тот был душой компании, отпускал скабрезные шуточки и ухлёстывал за человеческими девушками в тавернах, поучая Антона, как правильно ухаживать и не только. Ругательствам Антона тоже он научил. А сейчас Паша приехал на Собрание как представитель своего вида, с солидными слегка седыми висками и морщинами на лбу и вокруг рта. — Почти то же самое — мы же с ней одно целое, — вскидывает палец в воздух Паша, а потом серьёзнеет. — Я безумно рад тебя видеть, но при таких обстоятельствах… — Антон сразу мрачнеет, вспоминая о недавно убитых лисятах. Паша со своими новорождёнными наверняка воспринимает их не просто как случайных жертв. — Ты не знаешь, что Дмитрий планирует делать? Антону всегда было немного неловко, если Вожака называли просто по имени. Тот никогда не запрещал это делать и внутри стаи, но в сознании ещё с детства укоренилось, что он Вожак, и никак иначе. — Нет. Он только говорил о том, что приедет чародей из Глифоса, и что всё надо решать сообща. Паша морщится. — Если уж у царя этим заинтересовались… С другой стороны, давно пора. Ты же знаешь, сколько уже было жертв? Антон жестом подзывает одного из волчат, сидящих прямо на ступеньках школы и наблюдающих за их разговором — сегодня не учебный день. — Отведи коня в общее стойло, — просит он мальчонку и кивком головы указывает Паше следовать за ним к Лесу. — Я слышал о восьми случаях, считая последних лисят. И почти все разных видов. — Антон впервые задумывается об этом, когда произносит вслух. Действительно: если не считать Арсения, который едва не умер, мёртвыми находили медведей, лисиц, рысей, кабанов… — И ни одного волка, — вкрадчиво добавляет Паша, будто бы читая его мысли. — Что ты хочешь этим сказать? — непонятно почему мгновенно ощеривается Антон. — Ничего, — спокойно отвечает Паша. — Просто это совпадение мне кажется странным. — Мы не ходим по Лесу одни, — бурчит Антон, сам понимая, что это не совсем правда. Некоторое время они идут к Поляне в молчании. Антон раздумывает над тем, почему никто не нападает на волков. Да, они действительно редко уходят в Лес в одиночку, но уходят же. Да и вокруг деревни нет никакого магического барьера, всё, что их защищает — граница Леса. А волчата порой вообще тренируются где-то на опушках, да, недалеко от деревни, но всё же. Антон думает, что надо поговорить об этом с Вожаком — наверняка у того есть мысли на этот счёт. — Я слышал, у вас тут живёт раненая пантера? — нарушает молчание Паша. — Кажется, он был первым, кого нашли? И он выжил? — Я его нашёл, — рассеянно объясняет Антон. — Он был при смерти, и, если бы мы ему не помогли, он бы точно умер. — Да, действительно повезло. А почему он так надолго у вас задержался? Из всего, что я знаю о пантерах, он должен был уйти уже сразу после того, как встал на ноги. Антон чувствует, как почему-то краснеет, хотя поводов нет. — Ему у нас нравится, — бормочет он. — Ну, наверное, мне так кажется. Паша вскидывает бровь, и его лисье лицо приобретает ещё более хитрое выражение. — А он омега, да? — проницательно спрашивает он. — Ага, — стараясь звучать как можно более безразлично, бросает Антон. — О, смотри, почти подошли, — быстро меняет тему он, прежде чем Паша успел бы сказать что-то шутливо-провокаторское. Они правда почти подходят к Поляне, и Паша моментально серьёзнеет. Поляна — сокровенное место для стаи, которое при этом ничем особенным не выделяется, кроме более светлой и мягкой травы. Но здесь, как правило, проходят общестайные собрания и решаются все основные вопросы. Несмотря на то, что у стаи есть Вожак, он всегда выслушивает общую позицию, принимая в учёт все возможные точки зрения, и именно на Поляне каждый волк имеет право высказаться и быть выслушанным. Это необходимо для того, чтобы чувствовать, что твоё мнение важно — ты важен для стаи, для семьи. Сейчас на Поляне в почти сформированном кругу находятся представители оборотней практически всех видов Полесья. Антон пристыженно опускает голову, ловя на себе взгляд Вожака и понимая, что они с Пашей пришли едва ли не последними. Паша же абсолютно спокойно кивает всем знакомым, пока они с Антоном проходят и становятся на свои места — Антон старается сдержать рвущуюся наружу счастливую улыбку, когда осознаёт, что Вожак поставил его справа от себя во главе общего круга. Арсений стоит практически напротив и выглядит довольно напряжённым — от пантер на Собрании только он, да и из омег он всего лишь один из двух. Антон старательно ловит его взгляд и как можно более ободряюще улыбается. Арсений закатывает глаза, но улыбается в ответ, и Антоново сердце колотится быстрее. Он переводит взгляд на стоящего рядом с Арсением Пашу, и теперь его очередь закатить глаза от слишком довольной ухмылки того. Антон знает всех присутствующих: они часто пересекаются по разным делам (на самом деле, Антона просто часто отправляют посыльным, потому что бешеной собаке семь вёрст не крюк, а Антон, хоть и волк, та ещё собака сутулая). От медведей пришли альфы Руслан с Тимуром, которых Антон очень уважает в силу возраста и опыта, но не очень любит в силу характера — хотя казалось бы, из всех оборотней именно с медведями у волков должно быть больше всего общего. От рысей — альфа Нурик — с ним и ещё парочкой друзей среди волков, рысей и кабанов Антон в совсем пушистой юности напивался спизженной взрослой браги, выбирался за границу Полесья и устраивал игры, пугая живущих рядом с границей селян, — и омега Оля, с которой Антон никогда особо не общался, но знал про неё, что она имела непонятное влияние на всех рысей, несмотря на то, что иногда казалась немного глупенькой. От кабанов были альфы Серёжа, с которым Антон часто глумился над всем и всеми, кого они видели, когда встречались, но пуще всего — друг над другом, и Ира, которая по строгости не уступала Вожаку и которую Антон втайне опасался, несмотря на то, что она была всего лишь кабанихой. От росомах пришли альфы Андрей и Марина — постоянно цапающаяся парочка, в которой Андрей Антону нравился, в основном благодаря своему обаянию и юмору, неприсущему обычно этому виду, а вот Марина казалась ему доставучей и бесючей. И, наконец, от орлов — альфа Азамат, с которым Антон был знаком хуже всего, потому что сложно дружить с кем-то, кто больше времени проводит на небе, чем на земле. Оглядывая их ещё раз, Антон отмечает, что у всех напряжённые или задумчивые лица, а некоторые отводят взгляд, что кажется ему странным. Даже не обращаясь, Антон чувствует, как сильно волнуется Лес от такого Собрания. — Мы рады приветствовать всех вас, — значительно начинает Вожак. — К сожалению, повод для нашего Собрания неутешительный. Я бы хотел выразить соболезнования всем, у кого погибли близкие. Также я знаю, что всем нам намного удобнее было бы обратиться и общаться так, как мы привыкли, что заняло бы и меньше времени, и было бы куда более продуктивно, однако к нам обещался присоединиться глифосатский чародей, который, к сожалению, не сможет разделить нашу беседу, если она будет проходить в такой манере. — Что за чародей, Дмитрий? — подаёт голос Руслан. Для медведя он слишком скрипучий, и Антон всегда давил смешки, когда слышал, как тот разговаривает. — Мой давний знакомый, не разделяющий бытующие у людей и даже, что удивительно, более просвещённых в этом отношении магов, стереотипы об оборотнях. Его зовут Александр. В юности мы с ним были отличными друзьями. — Тот самый Александр, с которым вы пытались выпарить Трифлуралиновое озеро, чтобы проверить, возможно ли это? — скептично хмыкает Ира, и Антон переводит ошарашенный взгляд на Вожака, который выглядит совершенно хладнокровно, лишь тень улыбки мелькает в его тёмных серых глазах. — Тот самый. Он был единственным чародеем, кто всё же откликнулся на мою просьбу о помощи. Антон слышит неодобрение в голосе Вожака, и думает о том, что тот тоже придерживается не слишком высокого мнения о людях в принципе и царских чародеях в частности. — Я в целом не считаю, что у нас есть необходимость обращаться к ним за помощью, — презрительно хмыкает Руслан. — Я согласен, — басит Тимур, а Нурик кивает. — А, по-моему, Дмитрий прав, и нам необходимо вмешательство магов, — тянет Паша. — Вообще, Руслан, помощь, она такая штука, которая никогда не повредит, знаешь ли. Руслан закатывает глаза. — Я согласен с Пашей, но сколько нам ещё его ждать? — вмешивается Азамат. — Мы же можем обратиться сейчас, пока его нет, и начать обсуждение. Именно в этот момент они все дёргаются и оборачиваются на шум — из Леса, громко дыша и топая, вываливается невысокого роста человек. Антон с интересом оглядывает его и отмечает взъерошенные русые волосы, короткую бороду с лёгкой проседью и тёмно-голубые глаза навыкате. В одежде у него нет ничего примечательного — ничего, что выдавало бы в нём мага, а принюхавшись, среди резких и отталкивающих запахов присутствующих альф и слишком яркого Арсения, Антон понимает, что от пришедшего не пахнет ровным счётом ничем, что несвойственно даже простым людям, а тем более чародеям, от которых, как правило, за версту веет магией. — Ох, простите, что я припозднился, — активно принимается извиняться прибывший. — Всё не мог до вас телепортнуться. — Он оглядывает присутствующих и, выцепив Вожака, с широкой улыбкой направляется к нему. — Саша! — радостно приветствует его Вожак и раскрывает руки для объятий. Чародей мнётся пару секунд, а потом крепко обнимает его в ответ. — Ты забыл, что ли, что на Поляне и на Водопаде у нас стоят барьеры? Александр отстраняется и выглядит один в один как человек, который мог такое забыть. — Совсем вылетело из головы, можешь себе вообразить! С памятью в последнее время беды… Антон мысленно фыркает и ловит смеющийся взгляд Арсения — подобное начало явно не добавляет чародею авторитета. — Господа, позвольте вам представить Александра Пушиного, царского чародея, магистра Верховного магического круга, декана Акаринской Чародейской школы и, что важнее, моего старого друга. Александр неловко кланяется всем представителям, и он смотрится несколько смешно, но Антону нравится, что он не проявляет ни страха, ни пренебрежения, которое обычно проступает на лицах людей, когда они узнают, что имеют дело с оборотнями. На Арсении чародей почему-то задерживается — буквально на доли секунд, но Антон замечает. Видимо, раз оборотни-пантеры считаются редкими даже для Полесья, среди людей они вообще являются чуть ли не легендами. Хотя стоп, каким образом Александр понял, что Арсений — пантера? Антон мотает головой — он надумывает лишнего, и, возможно, чародей просто тоже заметил, какой Арсений красивый. — Кхм… Да. Дмитрий назвал все мои регалии, хотя мог бы этого и не делать, — на этих словах Александр кидает неодобрительно-весёлый взгляд на Вожака, — но я рад познакомиться со всеми вами, — заключает он, обводя присутствующих руками, а после прячет их за спиной. — Он сообщил мне о ряде подозрительных смертей, произошедших в Полесье за последние месяцы, и о том, что вы весьма обеспокоены происходящим. — Так и есть, — вступает в разговор Азамат. — Сначала мы не обращали внимания, в лесу всякое может произойти, особенно если ты заходишь в чащу в одиночку. Совпадения и неосторожность. Но убийство орла… И такие раны… В тот момент мы впервые подумали о том, что это не случайность. Все закивали, и Антон вспоминает, как узнал о том, что в ста вёрстах на западе от деревни был обнаружен мёртвый оборотень-орёл. Это стало потрясением, особенно учитывая то, что оборотень погиб от рваных ран. Кто их мог оставить, и как убийце удалось добраться до птицы? — А последними были убиты перевёртыши-лисята, верно? — задумчиво спрашивает Александр. — И все жертвы найдены с одинаковыми ранами? — Да, у всех одинаковые рваные раны на шее и часто на груди, — жёстко отвечает Ира. — Похожие на что? Удары от оружия, магические раны, что? — цепко уточняет Александр. Антон чувствует лёгкое изменение атмосферы, и по лицам оборотней пробегает тень, они все переглядываются, и Антон напрягается. — Они похожи на волчьи укусы, — мрачно берёт на себя ответственность озвучить то, что не решаются признать вслух остальные, Паша.