от тебя такого не ждут

Вечер был великолепным. Аглая обожала глупые ромкомы, поэтому время, проведенное в компании «Дневника Бриджит Джонс» и вкусного ужина, исправил плохое настроение. Из-за одиночества ее единственной компанией после работы была она сама. Не то, чтобы она не пыталась найти себе пару, у нее были отношения, счастливые и продолжительные, но они заканчивались, болезненно и неприятно. Смирившись с мыслью о том, что ее время блистать еще не наступило, Аглая научилась находить в себе интересную собеседницу, умную личность, с которой очень хотелось проводить время. Часики тикали, но ей до них не было дела, пусть дальше тикают, она успеет. Ну, а если не успеет, то черт с ними, ей и одной хорошо. И друзья у Аглаи были, но после работы хотелось спрятаться от людей, остаться одной и не видеть других. Быть одной, конечно, нехорошо, даже если комфортно. И от этой зоны комфорта нужно избавляться, но когда у тебя целый день одни изнасилования, педофилия и детские самоубийства, то как-то не хочется, пусть хоть что-то в жизни будет хорошее. Поэтому сейчас она гордо ходила по квартире в черной футболке и красном кардигане и что-то напевала себе под нос. Наконец-то можно расслабиться, отпустить проблемы и забыть обо всем дерьме происходящем в мире. Она окунется в это завтра, а сейчас Бриджит Джонс варит голубой суп, и это самое главное. Завтра наступило преступно быстро, только недавно она проваливалась в сон, а сейчас мчится по утреннему Питеру* в поисках приличного, но недорогого кофе. Холодно так, что хочется спрятаться в плед и не показывать носу. Но что-то подсказывает ей, что именно сегодня ее вызовут на задание. Участок только наполнялся сотрудниками и у Аглаи было достаточно времени, чтобы узнать последние новости. — Что нового? — она подошла к кулеру, где большая толпа шепталась о чем-то. — Климова, это ты? — удивленно спросил кто-то. — Мы-то думали, что ты не интересуешься делами в отделе, — саркастичная шутка горе-юмориста вызвала взрыв пороховой бочки. Вот умора, правда? Сотрудник полиции новостями интересуется, так это еще и Климова, та самая, что ссыкун и недостойна, зачем ей новости, пусть лучше о себе думает. Ей богу, ведут себя, как кучка малолеток. — Прости, что разбила твою картину мира, — Аглая язвительно улыбнулась комментатору. — Так что у нас новенького? — Да вот, Гром поймал психа какого-то, что нашел и сжег Гречкина в собственной машине. Рядом нашли паренька, он его сестру сбил. Игорь бред какой-то несет. Говорит, что этот убийца был в костюме доктора, убей не вспомню какого. Вот, возле его стола все ему варианты дают, — рассказчик кивнул в сторону толпучки возле стола майора, тихо смеясь. — Могу представить, что у них там за варианты, — Аглая мрачнее тучи вернулась за свое место. Только вот загадочного убийцы им не хватало, и так проблем по горло. Кто-то в костюме какого-то доктора сжигает Гречкина, непонятно зачем и как. Возможно из чувства мести? Его же вчера отмазали от тюрьмы, так что это вполне логично, но как? Бензином залили? Гречкин же за свой зад трясется как никто другой, нашел бы способ сбежать. И паренек. Только детской преступности им не хватало для полного счастья, честное слово. Все как-то хорошо идет, нате вам, товарищи полицейские, проблем, а то видно расслабились. Забыли что такое бесконечные бумажки, а они по вам ой как соскучились. С каждым словом Аглая становилась все злее и злее. Ненависть поглощала ее, желая полностью ей овладеть, а мозг продолжал свою гневную тираду: И что они собрались делать с тем мальчиком? Кто-то реально думает, что он убийца? Да сама Аглая скорее по выходным работать будет, чем дети людей заживо начнут сжигать. Только вот алиби у парня нет. Нашел себе приключений на голову, когда к Гречкину один поперся. Стоп. Аглая переживала за мальчика, нарушая свое первое правило, которое так и звучало: никогда не переживать за жертв и несправедливо осужденных. Повторяю, никогда. Иначе можно умом тронуться и начать гоняться за преступниками, как Гром, тот вот тоже переживал. Начнешь сочувствовать, искать способы, чтобы им помочь и не заметишь, как затеряешься в работе. Утонешь в ней, как в трясине. Но все равно, что за абсурд судить ребенка? Они там уже совсем, что ли? Гнев взял вверх и она побежала в допросную. И что она делает, черт возьми? Это же опасно, но по другому нельзя, иначе совесть сожрет ее с потрохами. — Ильин, открывай, я к пареньку, — крикнула Аглая набегу. Он все равно откроет, даже не спросив кто это. Изоляторы пестрили своим разнообразием. Вот вам и вор, вот вам и насильник, даже того психа не забрали. И славно, пусть еще покрасуется. Среди всего этого разнообразия может сидеть он: затравленный и потерянный парнишка, оказавшийся не в том месте не в то время. Так же и Аглая чувствовала себя в отделе. Только вместо маньяков и психов был клубок ядовитых гадюк, пытающихся ее укусить, и чем больнее, тем круче. Игра у них такая — «затрави Климову» называется. Скучная если честно, на седьмой кон у нее выработался иммунитет. А мальчик там и впрямь сидел, и впрямь затравленный и потерянный. А еще злой. Или радостный. Непонятно, граница между этими чувствами очень тонкая и ее сложно порой бывает уловить. На вид ему лет 16, а насколько знает девушка, он потерял родителей и сестру. Аглая мысленно ущипнула себя. Не жалеть, не сочувствовать, хватит с тебя того, что ты здесь вообще стоишь. Он вопрошающе поглядел на Климову, словно интересовался, что ей от него нужно. Аглая впала в панику. Обезумев от злости на несправедливость, она даже не подумала, что именно ей надо от него. Его уже точно допрашивали и не один раз, что ей еще надо от него узнать? И просто уйти не вариант, так как она посеет еще больше сомнений и будет выглядеть странно. Приняв решение смотреть на задержанного, будто она точно знает что сказать, но просто держит пафосную паузу, она начала лихорадочно думать. Эта клоунада могла продолжаться еще очень долго, как вдруг в допросную зашел Гром. С одной стороны, это облегчило ей задачу, ведь теперь она выглядит так, будто просто ждала напарника. А с другой напарник не догадывается, что его ждали и может выгнать, что породит еще больше вопросов. — Климова! — крикнул ей Прокопенко. Черт, еще хуже, теперь и начальник заинтересуется ее выходкой. — Выходи, чего ты тут делаешь? — Игоря жду, Федор Иванович, — в голове Аглаи родился гениальный план, — спросить его надо. — Спрашивай тогда и выходи, — начальник выжидающе посмотрел на нее. — Хорошо, Федор Иванович, — Климова повернулась к Грому и быстро зашептала ему на ухо, — дай мне остаться, и я забуду три тысячи, которые ты мне с нового года должен. Сработало. Игорь тратил всю свою зарплату на взятки свидетелям, поэтому вынужден брать в долг. У коллег не хотелось, он бы сразу потерял авторитет, а вот до Аглаи никому не было дела, поэтому она выдавала ему деньги, попутно ставя свои условия и манипулируя ими же, в выгодных для нее же ситуациях. Это, конечно же, подло. Добро надо делать безвозмездно, но это не имело для нее никакого значения. Хочешь жить — умей вертеться, вот был ее девиз. — Хорошо, — скрипя сердцем и чуть ли плюясь ядом, ответил Гром.ь— Но чтобы слова от тебя не слышал. — Без проблем. — Аглая подняла руки в примирительном жесте и улыбнулась. — Федор Иванович, она со мной, — Игорь закрыл дверь и в комнате остались только они втроем. Конечно, допрашивать Гром — мастер, с этим не поспоришь. Грубо, жестко и с криками. А если без последнего, то со страхом. Аглая искренне удивилась тому, что паренек не струсил и вполне спокойно отвечал на вопросы. «Тот кто это сделал — настоящий герой». С одной стороны, с этим не поспоришь, такая тварь, как Гречкин не особо заслуживает жить. Но Аглае не нравился герой-поджигатель, действующий слишком жестоко. Грому тоже не понравилось, после этих слов он пулей выскочил из допросной, прихватив с собой напарницу. На выходе из изолятора их встретил Максименко, довольный как черт. — Ну что Игорь, закрываем дело? — горе полицейский улыбался во весь рот и явно думал, что все сам раскрыл, — Мотив у парня есть, алиби нет, все ясно. Гром зло посмотрел на самого догадливого и хотел высказать ему все, что он думает, но Аглая его остановила, зашептав ему на ухо. — Ты иди, я с этим имбицилом сама разберусь, — и повернувшись к Максименко, толкнула Игоря по направлению к столам. — Нет, не закрываем, все еще расследуем. А особо догадливых просим вернуться к работе и подумать о том, как детдомовец смог смастерить огнеметы, меньше, чем за шесть часов, — и ушла, осыпаемая проклятиями. Ведьма, ссыкун и недостойная, да и вообще, что ты понимаешь в бравом деле полицейского? Аглая тяжело вздохнула. С этими идиотами ей работать всю жизнь. Этот день больше не преподнес ей сюрпризов. Бесконечные бумажки, заявления и много, очень много волокиты. Идя в работу, Аглая мечтала о погонях, дерзких преступлениях и об опасных операциях. К сожалению, эти мечты развеялись, не успев осуществиться. Никто не берет новенькую на задания, никому не нужна еще одна обуза. А когда настало ее время блистать на сцене криминалистики, все ее зачатки энтузиазма были задушены. Где-то ходить, что-то охранять, но ничего не трогать, за вас все потрогают судмедэксперты. А ты просто стой, даже интервью нельзя давать. Работа надоела. Пальцы засохли от бумаг, хотелось спать, кричать и плакать одновременно, поэтому Аглая решила сделать небольшой перерыв, тем более сейчас обед. В такое время мало кто остается в участке, все расходятся по бизнес-ланчам или просто в парк, посидеть на лавочке и мрачно пожевать бутерброд. Климова честно не понимала зачем. Зачем тратить час своего времени на еду, если можно поработать, а потом уехать домой и поесть там. Но это же обед, все идут в кафе на ланч, значит и она пойдет. Тем более, это центральный отдел полиции, люди здесь важные и требуют отдых. У кофемашины ей снова встретился Гром, который тоже уже без сил решил отвлечься от бесконечных статей про месть и огонь. — Аглая, я как раз тебя икал, — Гром изобразил искреннюю радость и удивление. Безуспешно, хуже него актера нет. Даже если сравнивать с артистами из российских комедий. — У меня для тебя одна просьба, можешь ли ты посидеть с Лешей в допросной? Я боюсь за него, он там один в запертой комнате, а у него и так с психикой дела не очень, — Игорь продолжал корчить из себя благодарность и заботу, не преуспевая ни в одном, ни в другом. — А сам почему не можешь? — Аглая начала пить свой кофе. — Ты же его давно знаешь, а я его только сегодня увидела. — Ну ты добрее выглядишь, да и вообще, — майор смущенно начал мямлить, — Да и вообще, ты же женщина, а женщины лучше находят общий язык с детьми. — Гром сконфуженно посмотрел на Аглаю. — А еще женщины говорят нет. — Аглая сердито посмотрела на него. Женщина, женщина. Такое чувство, что если она обладает яйцеклеткой, то все техники воспитания ей доступны авансом. — Я никогда не работаю с детьми, это одно из моих правил. От того, чтобы вести дело я отказаться не смогу, но и добровольно я этого делать не буду. Особенно, если к этому привязывают мой пол, — последние слова прозвучали железо-бетонно, давая понять, что дальнейшие объяснения она даже слушать не собирается. К сожалению, Гром не владел даже толикой знаний об интонациях. — Но он же там совсем один, затравленный и потерянный, ему нужна чья-то помощь, ты не можешь оставить его вот так, — для вечно серьезного и строгого Игоря, такая эмоциональная тирада была настоящим откровением. — Нет, могу. — Аглая сказала это без тени сомнения в голосе, про себя думая, что она настоящая тварь. Оставлять ребенка без поддержки, совершенно одного в страшной комнате неправильно, зло и просто отвратительно. Но выбирая между собой и кем-то другим, Климова всегда выберет себя. Мальчику может и станет лучше, но Аглая будет мучаться, смотря на это несчастное дитя. Да, это эгоистично, но зато лучше для нее самой. Да, это неправильно, но она привыкла закрывать на эти поступки глаза. Так правильно для нее.