Bad Blood in My Veins

Замок Димитреску не зря считают центром деревни. Он высокомерно возвышается над каждой постройкой, и даже горы на его фоне смотрятся песчаными дюнами. Его коридоры поглощают людей, и временами создаётся ощущение, будто блуждаешь по желудку толстого кита, где, кроме тебя, находятся в хаотичном порядке другие проглоченные вещи. Шкафы, низенькие столики с закрученными ножками, разбитый сервиз — всё свалено в кучу, осталось чиркнуть спичкой, и костёр готов. И хотя сквозь большинство комнат словно пронёсся ураган, статуи и доспехи местами продолжают молчаливо впитывать душный сладковатый воздух. На лбу маленького мраморного ангела даже проступило подобие испарины от концентрации горьких благовоний. Единственная смущающая деталь — низкие лакированные арки из дорогих пород дерева. Их будто вырезали семь гномов, стоя друг на друге. Вряд ли строители замка вообще видели вживую заказчика. В противном случае, они бы не промахнулись в пару метров, и госпоже Димитреску не пришлось бы ползать с прогибом из комнаты в комнату. Нетрудно представить, как Альсина появляется на семейном завтраке. Сначала её голова в чёрной широкополой шляпе грациозно выплывает из-за спины горничной, сгорбившейся с грудой полотенец как шахматный конь, а затем в дверной проём протискивается бюст. Довольно странно, что вампирша с её необузданным характером до сих пор не разобралась с такой досадной проблемой. На собраниях она производит впечатление женщины, привыкшей всё держать под контролем, тем временем как дома у неё мышь повесилась. — Я так понимаю, апокалипсис решил начаться отсюда, — девушка подхватила отрубленную ножку кресла и повертела как жезл. На удивление, кругом оставалось тише, чем в школе для глухонемых. Только свечи шипели в канделябрах и разносили по залу запах расплавленного воска. — Осталось выяснить, где скрывается наш кот Шрёдингера. Делаю ставку в пятьдесят процентов, что он до сих пор жив, и ровно столько же на то, что он мёртв. «Будешь так топать — сюда весь ад сбежится» Асгерд наморщила брови в ответ на замечание. «Спокойно. Обнаружить Уинтерса не сложнее, чем сосчитать в уме до десяти, если подключить логику. Только взгляни, сколько следов он оставил. Разве что знак «SOS» из камней не выложил для ясности, пока рой плотоядных мушек гнал его в сторону башни» — Выходит, здесь поработала троица? Тогда лучше сразу нырнуть в тот скафандр, зная их талант менять форму, — Асгерд посмотрела в щель рыцарского шлема, пытаясь припомнить лицо Даниэлы, которая игриво улыбалась ей, выбирая, куда воткнуть серп. Но образ ведьмы успел выветриться из головы, оставив лишь смазанное чёрное пятно. Многие события того вечера застелил плотный красный туман, и незначительные детали утонули в нём. А вот светловолосая Бэла, наоборот, отпечаталась в её сознании, словно яркое блюдце луны на мрачном зимнем небе. Из всех дочерей Димитреску она казалась наиболее отстранённой и рассудительной, правда довольно быстро подхватывала азарт сестёр, и кокон скромности с треском распадался, выпуская наружу толпу бесноватых мух. В такие моменты Асгерд чувствовала тонкую ниточку связи со своим врагом. Она тоже не выбирала судьбу и окружение, но предпочла адаптироваться. Что-то гадкое свернулось под рёбрами змеиным клубком и затрещало хуже оголённых проводов. Не секрет, что в семье Миранды понятия «любовь» и «взаимопонимание» очень условны и притянуты за уши. Женщина в рясе никогда не отличалась душевной теплотой. Статус здесь определяется умением приносить пользу и лгать. Это правило автоматически делает каждого лорда пешкой, а сколько ходов ей предназначено — не знает никто, кроме главного «игрока». «Альсина привыкла доверять Миранде. Тогда почему же она прячет драгоценных дочерей в своей тени и никогда не берёт их на собрания? У всех троих язык подвешен не хуже матери» Додумать свою мысль Асгерд не успела. Прозвучавший вдалеке взрыв раскачал люстру, и она рассыпалась волной осколков на плиты пола. Девушка чудом не приняла удар на себя, вовремя отскакивая подальше от места поражения. Всё произошло настолько неожиданно, что ей попросту повезло, хотя сердце по ощущениям до сих пор бежало марафон. Волна адреналина удавкой затянулась вокруг горла, и она давилась воздухом, облокотившись на собственные коленки в позе вопросительного знака. — Фух! Последний раз меня чуть не вынесли вперёд ногами, когда в руке взорвался фен. Спасибо сохранившимся рефлексам, — выдохнула она, силой воли приводя себя в порядок. — Теперь любой громкий хлопок равен микроинфаркту. «Я могу лишь догадываться, что ты имела в виду под словом «фен». Новое название оружия в двадцать первом веке?» — аккуратно напомнила Ева. Она привыкла терять связь с Асгерд в моменты, когда та погружалась в старую городскую жизнь. Мир высоких технологий интересовал её не более, чем парней вышивание крестиком. — Простым языком — это такой гудящий прибор с проводом, который сушит волосы и, к сожалению, имеет свойство стареть и ломаться перед важным мероприятием. Если он сгорел, никакие молитвы не помогут. Рука оттянула ворот комбинезона, освобождая место для вдоха. Со стороны это выглядело, будто Асгерд решила помочь невидимой петле задушить её поскорее. Голубой камень поблёскивал тусклым светом из-под мешковатой грубой ткани, и девушка не сразу разглядела, что один его луч совсем угас, превратился в мёртвый тлеющий огрызок. Новый толчок рёвом откликнулся в коридорах. Все антикварные предметы по очереди покинули свои места и устремились на пол, стеллаж с книгами привалился к боку камина, а его содержимое едва не зацепило облако искр. — Звук, будто Альсина забралась на башню как Кинг-Конг и крушит всё подряд. Других объяснений происходящему у меня пока нет. Сомневаюсь, что кто-то в этом доме просто решил устроить пиротехническое шоу. «По крайней мере, у тебя есть две здоровые ноги сходить и выяснить это, пока замок не взлетел на воздух. Только постарайся, Бога ради, больше так не топать» — Я атеист. «Я ещё с прошлого раза поняла» — огрызнулась Ева. «Просто пытаюсь помочь по возможности» — Радует твой оптимизм, но моё тело не выковано из закалённой стали, чтобы летать на минах. Нам придётся пойти более приземлённым путём. Широкими пружинящими скачками девушка пересекла второй зал, припадая правым ухом к тяжёлым узорчатым дверям. После двух ощутимых толчков наступило затишье, и бдительность предательски ослабла, поэтому Асгерд никак не могла предугадать, что сквозь дверь без предупреждения пройдёт лезвие серпа в сантиметре от её носа в лучших традициях боевиков. Жужжание оповестило её о возвращении старых знакомых, которые в буквальном смысле подпирали единственный выход, не завершающийся глухим тупиком. Болтая с дочерью Миранды, она упустила момент, когда ведьмы из её головы материализовались во вполне реальных, и угроза приобрела живую форму. — Выходи, мышонок, — пропела одна из сестёр в дырку, оставшуюся от серпа. — Не заставляй нас гонять тебя по всему замку. Кровь, смешанная с потом, отвратительна на вкус. — А дулю вам на троих не организовать? У меня в расписании не стоит семейный ужин. Асгерд отпрянула от двери на почтительное расстояние и кинулась бежать к ближайшему укрытию. Из приемлемых вариантов оказалась только толстая высокая ваза, где на дне до сих пор валялись засушенные бутоны. Когда вопрос встаёт ребром посреди жизни и смерти, выбирать между приступом клаустрофобии и сёстрами Димитреску не приходится. — Слышите писк? Мышка искала сыр и попала хвостом в мышеловку, — голос явно принадлежал Даниэле. Ведьма ещё помнила, как девчонка болталась на её серпе и скулила, словно щенок с перебитой лапой, пока Гейзенберг не встал на её защиту. Сейчас рядом с ней нет её спасителя, а значит, никто не способен помешать ей расплатиться за свою дерзость в полном размере. Ваза с «секретом» стояла на видном месте, только дурак пройдёт мимо и не обратит внимания. Асгерд сидела в ней как пробка горлышке бутылки, скрестив пальцы, и перебирала в голове запасные варианты бегства. — Маме нужен Уинтерс, а не одичалая безкультурщина. Напоминаю, мы не подбираем объедки с фабрики, — вклинилась хладнокровно Кассандра, открывая дверь, но сестра опередила её, преграждая путь. — Скучища. Бесят сломанные игрушки. Ведьма уже настолько расписала себе расправу над быстроногой девчонкой, что охота за одиноким папашей казалась ей пустой тратой времени. Гораздо интереснее развлекаться с ещё сопротивляющимися телами, чем пинать мертвеца в надежде получить хоть какую-то реакцию. Судя по звуку, трио встало в круг посреди зала и устроило оживлённые дебаты. — Бэла, а ты что скажешь? — вопила с одной стороны неугомонная Даниэла. — Да, нам всем не жить без твоего мнения, — абсолютно безэмоционально подчеркнула Кассандра с другой, взмахивая серпом и любуясь, как заточенное лезвие опасно блестит в свете ламп. Бэла проигнорировала её раздражение, прекрасно зная, чем оно вызвано. У Кассандры был шанс проявить себя в поимке Уинтерса, который она благополучно свалила в преисподнюю, и сейчас ей больше всего на свете хотелось отыграть этот раунд, а не гоняться по всему замку за какой-то прыгучей вошью. Пусть радуется, что Миранда разглядела в ней ценность до ритуала и решила сохранить её ничтожную жизнь, иначе давно болталась бы на крюке рядом с такими же доходягами. — Будет логичнее разделиться. Тот, кому больше всех не терпится хлебнуть крови чужака, отправится помогать матери, — Кассандра Димитреску несколько помрачнела, встречая широкую улыбку сестры, но с деланным равнодушием продолжила слушать, — остальные займутся гостьей. Дадим ей небольшую фору, сёстры. Отсюда ещё никто не уходил по-английски. Надеюсь, дядя Карл не против, если его подопечная задержится. — Пусть ищет свои вещи сам. Нам какое дело? — снова откликнулась Даниэла, в предвкушении погони. — Что упало, то пропало. Почему этому бородатому грубияну всегда должна доставаться самая молодая и чистая кровь? Мы найдём ей более достойное применение, чем бродить по округе как бесприютная. — Поддерживаю. Кажется, мама чётко и ясно обозначила ему позицию по поводу его собственности на нашей территории. Всё, что пересекает порог замка автоматически теряет неприкосновенность и приобретает статус нашего. «А всё что попадает тебе на язык автоматически озвучивается без сортировки» — мысленно съязвила Асгерд, затылком чувствуя приятный холод фарфора, который за все пять минут, что она тут сидела, не впитал ни капли тепла. «Значит большая мать решила заняться Итаном лично, а дочери потерпели неудачу. Карты перетасовались» Когда троица, рассыпавшись роем мух, разлетелась в разных направлениях, девушка осмелилась высунуться из тайника. Хоть какая-то польза от этой дорогой урны. Сюда, в лучшем случае, лет сто назад ставили цветы. Остатки сухоцветов на дне вполне можно считать раритетом наравне с останками динозавров. — Горизонт чист, — беглянка покрутила шеей по сторонам, разминая затёкшие мышцы, и прокралась туда, где буквально недавно прогуливались сестрицы. Удивительно, с какой готовностью они уступили ей дорогу, хотя след обрывался в комнате. Пусть гоняют ветер себе в удовольствие. Скелеты в шкафах с радостью составят им компанию. — Ola, свобода. (с порт. «Привет») Я будто вышла из Алькатраса спустя несколько лет заключения. «И со свистом попадёшь обратно, если вести себя тихо для тебя невыполнимая миссия. Подумаешь, надурила тройку ведьм. Они не глупы, быстро смекнут, что к чему, когда услышат эту проникновенную победную речь» — Ладно, шутки в сторону. Взрывы раздались оттуда, — Асгерд ткнула пальцем в продолговатый коридор с расшитым красным ковром. — Обход этой части замка займёт у сестёр некоторое время, пока они не упрутся во все тупики, так что мы выиграли реальный шанс унести отсюда ноги. Должно быть, Альсина загнала Итана в соседнюю пристройку. Будь дверь столовой не заперта, я прошла бы через внутренний двор, но тогда ведьмы волочились бы у меня на хвосте. «Куда-куда, а на улицу они за тобой не последуют. Свежий воздух плохо влияет на существ, всю бессмертную жизнь проживших в склепе» Внимательно прислушиваясь к каждому шороху, Асгерд ступила на ковровую дорожку. Портрет леди Димитреску, выполненный во весь рост, фиксировал каждый её шаг строгим взглядом. Сделай одно неверное телодвижение, и метровые когти выползут из стены, чтобы поучить тебя этикету. Поёжившись в очередной раз от вибрации в плитах пола, девушка набралась решимости и рванула вперёд к огромной лестнице. Мимо мелькали дороговизной ещё какие-то заманчивые вещички, но она пришла не зевать по сторонам на чужое богатство. Хотя глазами так и прикидывала, за сколько долларов можно продать на аукционе любой позолоченный подсвечник. — Я слышу голоса. «Любое психическое расстройство начинается с этих слов» — Думаю, я пока в состоянии отличить бас Альсины от начинающейся шизофрении. Отдалённый шум вывел её прямиком на длинный балкон с толстыми перилами, где под потолком зала висел большой колокол. Теперь ясно, кто первый попадёт в список подозреваемых в краже церковного имущества. Асгерд вспомнила зияющую дыру в заброшенной постройке, в которой привыкли собираться лорды, и прыснула от смеха с нелепости всей ситуации. Зачем кому-то вроде леди Димитреску понадобился старый колокол? Устраивать церковные службы? То ли она как сорока таскает в гнездо всё, что блестит, то ли Асгерд накладывает на неё ложные обвинения в преступлении, которое она не совершала. Что и не говори, владыки призваны были помогать в управлении деревней, а они привели её в ещё больший упадок. Притом неизвестно, кто постарался сильнее. — Не приближайся к моим прекрасным скульптурам, чудовище, — снизу с королевской осанкой шагала Альсина, подстригая когтями свои же засохшие сорняки, которые гордо назывались плющом несколько лет назад. Вероятно, даже такое неприхотливое растение зачахло, не выдержав поливки кровавым вином из графина. — Невоспитанный хамоватый мужлан. Как ты посмел ворваться в мой дом, тянуть свои похабные ручонки к моим девочкам! Так ты платишь за наше гостеприимство? С высоты Итан, зажавшийся с пистолетом к статуе, выглядел мячиком на огромном поле для гольфа. Один точный удар по цели обеспечит ему очень долгий полёт. У Асгерд по спине прошёлся холодок при виде его осунувшегося землистого лица, настроенного решительно. Кровь пропитала каждый сантиметр одежды, ссохлась коркой как черепаший панцирь, но мужчина продолжал бороться. — Сука, — ругнулся Уинтерс, зажимая свежую рану в боку и заплющивая один глаз от боли. — У тебя прицел сбился. Колотишь всё вокруг, — он источал последние капли уверенности, откровенно заигрывая перед врагом, хотя вероятность угодить в нарезку росла с каждым шагом Альсины по направлению к середине зала. — Каков наглец! Подбирай выражения. Я передам Матери твой прах на блюдечке. — Передай тогда ещё и мой средний палец, — челюсть Итана ходила взад-вперёд от бешенства, выстреливая каждое слово, будто патрон из заряженного револьвера. В его груди металось пламя протеста от одной только мысли навсегда потерять дочь. — Думаете, что это забавно? Что заставите меня кланяться ей в ноги? Найдите другие развлечения, фрики! Капли крови скатились по подбородку, и леди Димитреску победно растянула губы. Она чувствовала, что израненный мужчина ей не ровня, и намеренно медленно, словно крадущийся тигр, приближалась к жертве. В её движениях отчётливо читалось скорее облегчение, смешанное со скорбью, чем тот ослепляющий азарт, который движет её дочерьми. Этот нахальный чужак разорил её дом, и теперь она защищает последнее что имеет. Своих детей. Оба не собираются проигрывать всухую, когда исход сражения вот-вот решится, притом не в пользу Альсины. Здоровой ладонью Итан убирает пистолет и вынимает кинжал, шипит, пропитывая отравленное лезвие клинка горячей кровью. — Время заканчивать игры, — выдыхают его обветрившиеся губы. — Не задерживай неизбежное. Смерть давно на твоём пороге, и не имеет значения, откроешь ты ей дверь или нет. Я верну Розу! Она — не игрушка для вашей сбредившей секты! Перед Асгерд всплыл едва уловимый образ Анхен, стоящей на коленях перед Евой. Зеркально схожая ситуация посеяла в её душе горечь. — Бедный папаша. Ты так эгоистично рвёшься к своей дочери, что готов убивать без разбора. — Альсина не сводит глаз с острия ножа. — У тебя нет ни сердца, ни сострадания, ни совести! Абсолютный калека, — статуя рассыпалась от удара, поражённая в грудь стальным когтем. Итан поднырнул под поваленную колонну, чтобы скрыться от волны осколков. Перебинтованная рука, где виднелось алое пятно свежей крови, была поджата ко лбу в защитном жесте. — Чтобы заполучить львицу, лев сначала убивает её львят. Вам и вашей твари недолго осталось. Миранда вторглась в мою семью, отняла у меня самое дорогое. О каком сострадании идёт речь? Любой отец пожертвует ради ребёнка последним, даже запачкает руки по локоть в крови. В двух глазах цвета расплавленного золота промелькнуло нечто, схожее с пониманием, будто Димитреску и вправду обдумывала услышанное. Но её дальнейшие действия вырвали Асгерд из заблуждения. Какую бы правду сейчас не вытряхнул на неё Уинтерс, это не снимет с неё розовые очки. Она останется предана Миранде и не свернёт с намеченного пути, даже если по итогу пернатая ведьма избавится от неё наравне с остальными лордами. Вампирша взревела и в бешенстве рубанула колонну, под которой в позе эмбриона свернулась её жертва. Крик боли вырвался из горла мужчины, и он схватился за кровоточащую культю, оставшуюся от руки. — Этого хотел? Получи, смертник, — брызги крови застилали Итану глаза, он лежал беспомощно на полу и сквозь мутную алую пелену пытался сконцентрироваться на Альсине. Расстояние между ними стремительно сокращалось, и Асгерд поняла, что жить бедолаге осталось ровно три метровых шага. — У тебя был шанс сдохнуть в лабиринте, но, похоже, ловушки этого безумного шляпника только на словах так хороши, как он их рисует. Не удивлена. Мой брат никогда не отличался уровнем интеллекта во всём, что касается живых тел. Поэтому Матерь дала мне полную свободу действий. — Зато ты отличилась! Собственные слуги шугаются тебя как чумной крысы. — О. Нашёл подружку среди этого отребья? Она дожидается твоего возвращения в дегустационной, — Димитреску, покачивая бёдрами, пнула в сторону безносую голову статуи. — Мои девочки хорошо над ней потрудились. C'est La Vie, Итан. (с франц. «Такова жизнь»). Скоро вы встретитесь. Альсина сдвинула красивые изящные брови к переносице и поправила шляпу, прежде чем занести руку в перчатке для нового удара. Лезвия со свистом рассекли воздух, но Итан вовремя откатился в сторону, ковыряясь в рюкзаке забинтованной ладонью. Затравленно поглядывая то на Димитреску, то по сторонам, он открутил крышку и полил культю прозрачной жидкостью из бутылька, приставляя к ней отрубленную конечность. Порванные мышцы принялись как по волшебству стремительно срастаться, словно изрубленные корни дерева. — Эй, ты не говорила мне, что он так умеет, — Асгерд вытянула шею, чтобы получше разглядеть происходящее. Идея оказалась не особо удачной, так как отколовшийся от купола кусок мозаичного стекла пролетел в сантиметре от её головы. — Где он взял святую воду? «Подозреваю, что в том же месте, где Гейзенберг покупает те гадкие сигары. Там всё чудаковатое» — Он идёт против законов науки и медицины. «Не ты одна здесь с особенностями тела, помни» — Безобразник! Прекрати регенерировать как ящерица, — взревела леди Димитреску, явно недовольная таким поворотом событий. Только рука приросла обратно на законное место, Уинтерс подобрал кинжал с готовностью завершить начатое. Маневрируя между обломками, он со всего размаху воткнул лезвие в ногу враждебно настроенной Альсины и рыбой проскользнул на безопасное расстояние. Казалось бы, такой удар для вампирши — всё равно что потыкать великана зубочисткой, но её лицо изменилось в выражении. На длинном белом платье не проступило ни следа крови, и, когда Альсина схватилась за место ранения, её руки посерели, словно два куска гранита. Синие вены вздулись и отчётливо проступили на коже, из горла вырвался громкий рёв. А с ней закричала и Асгерд, хватаясь за грудь. Что-то терзало зубами её сердце, словно оголодавший пёс, металось и искало выход наружу. — Нет! Хватит! — она повалилась на землю, чувствуя, как старый кошмар настигает её заново. За одним лишь исключением, теперь в нём фигурировали не сёстры, а их мать. Кровь наполнила лавой каждую венку, кишки связались в морской узел. Девушка ощутила ни с чем не сравнимую агонию. «Останови его, немедленно!» — плаксиво взвыла Ева. — Что ты творишь? — неожиданный приступ сумасшествия, хлынувший порцией боли в тело, вывел Асгерд из себя. «Спаси мою семью! Она не должна погибнуть» — Тогда прекрати испытывать меня и мои внутренности на прочность! Асгерд каталась по полу как умалишённая и завывала. Страдания Евы разрывали её тело, а где-то снизу им вторила Альсина. Совсем рядом послышалось жужжание, и девушка, ослеплённая болью, приподнялась над гладкими плитами балкона, чтобы убедиться в реальности происходящего. На помощь матери роем неслась Кассандра Димитреску. Прятаться от неё было слишком поздно, ведьма давно заметила её и прекрасно расслышала её крик. События приняли вполне ожидаемый разворот. Утирая струящуюся из носа кровь, Асгерд потянула стеллаж за ножку и забаррикадировала им узкий проход. Продержится конструкция недолго, но она искренне надеялась, что её жизнеспособности хватит хотя бы на пару минут. Снизу расстановка сил оказалась не лучше. Альсину согнуло как осину в ураган, а Итан на последнем издыхании метил в неё ножом. Судорожно соображая, каким образом телепортировать себя подальше от злополучного балкона, Асгерд случайно наткнулась на верёвку колокола, перекинутую через перила. Крылья она так и не отрастила, поэтому выбор был очевиден. Далёкая от веры в высшие силы, она впервые готова была по-настоящему поверить хотя бы в силу собственной логики.

***

Звон огласил зал, словно монах ударил в огромный гонг на вершине горы. Как по команде из всех щелей сбежались твари в капюшонах, прыжками залетая через дыры, образовавшиеся в застеклённом потолке от сильной вибрации. Асгерд никогда не видела, чтобы по фабрике разгуливали такие странные монстры: щуплые, с уродливыми лицами и длинными языками, все в лохмотьях и с серпами в руках, будто ограбили целый колхоз, собирающий урожай на поле. Она в какой-то момент и вовсе зажмурилась, чтобы не видеть, как земля раскачивается у неё под ногами, проплывая ритмично взад-вперёд с двумя застывшими в изумлении фигурами. Её настолько оглушило грохотом колокола, что слова Альсины Димитреску так и не достигли её ушей, хотя девушка была на сто процентов уверена, что там прозвучало нечто в духе «не усвоила прошлый урок, паршивое отродье?». Правда более лиричным языком. Как ни старалась Асгерд удержаться на верёвке, руки предательски слабели, скатывая её всё ниже и ниже к краю. Монстры бесновались и отвлекали её своими криками, с потолка сыпалось битое стекло, а под конец откуда-то сверху свалилась уродливая статуэтка козы, разлетаясь на части под ногами настрадавшегося Итана. Асгерд в последний раз раскачалась и отпустила руки, налетая на полном ходу на лицо опешившей Димитреску. — Что ты себе позволяешь, необузданное создание! — рявкнула Альсина, уже не особо волнуясь о приличии, но тут же замолчала, когда тело девушки обмякло в её стальной хватке. Голубые глаза потухли и заволоклись болью. Вампирша ощутила резкий запах крови, облаком распространяющийся вокруг. Сердце Димитреску билось в грудь Асгерд, а с обратной стороны торчала рукоять кинжала, насквозь пробившего плоть таким образом, что окровавленное острие едва касалось белой ткани платья. Уинтерс, никак не ожидающий подобного исхода, стоял в стороне и округлившимися глазами оценивал масштаб бедствия. Меткостью он никогда не отличался, но кто ж мог предугадать, что в самый разгар битвы вылетит какая-то девчонка и спиной заслонит свою госпожу. Неужели одна из служанок? Он в задумчивости почесал затылок. Тогда почему одета как строитель? Теперь Итан знал, как выглядят объятия смерти. Асгерд беспомощно обхватила плечи вампирши и прислонилась щекой к её шее, истекая кровью. — Похоже те, кого ты ещё недавно смешала с грязью, всё ещё готовы отдать за тебя жизнь, — мужчина сгрёб рюкзак и подобрался на ноги. Ему не нужно было повторять дважды. Судьба дала ему отличный шанс побыстрее унести ноги из проигранной схватки. Асгерд слышала его удаляющиеся шаги и чувствовала, как напряглась Альсина, глядя вслед ускользающей добыче. Рана пульсировала и горела, но она понимала, что должна срочно догнать беглеца. Их дорогам ещё слишком рано расходиться. Сознание по крупице начало покидать измученную голову. Пребывая в тумане, Асгерд почувствовала нежное тепло ладони на своём лбу — последнее воспоминание, прежде чем темнота выхватила её из реальности.