Bad Blood in My Veins

Дождь по обыденному уныло барабанил по оконному стеклу, словно тучи над грязным и криминальным Детройтом никогда не рассеивались. Серая дымка заволокла собой шумные улочки, где люди тонули в лужах по щиколотки, торопясь по своим делам. Асгерд вздохнула и прислонилась лбом к огромному панорамному окну, вслушиваясь в отдалённый вой сирены, лишь бы отвлечься от предстоящей поездки в Мелвиндейл в компании отца и старшего брательника Аарона. Кстати о нём… — Ты точно отбитая, если решила ехать в тапочках и пижаме, — русый парнишка ехидно улыбнулся, обнажая ряд идеальных белоснежных зубов. Вот она, истинная улыбка загадочной Моны Лизы, а не то жалкое подобие, болтающееся за ограждением в Лувре. — Да я с тобой даже в магазин за хлебом не пойду, не то что в этот дурацкий Мелвиндейл. Напомнить, кто превратил мою комнату в пристанище бомжей вместе со своими дружками, пока отец уезжал по работе? — процедила Асгерд в лицо брату, глядя на него снизу-вверх. Аарон был тем ещё великаном по сравнению с ней, и только схожий сварливый характер выдавал в нём её близкого родственника. — Успокойся, Белоснежка, — фыркнул раздражённо парень. — Отец сказал поторопить тебя, вот я и пришёл, — в его руке звякнула связка ключей. — Очень надо заходить в твою мрачную нору с детскими обоями, где только семерых гномов для полного счастья не хватало, — от его слов у девушки нервно задёргалось веко. Да, она — альбинос, поэтому от природы имеет белую как мартовский снег кожу, из-за чего любой поход на пляж — сущий ад, впрочем, как и просто выход на улицу в жаркий день. Если этот напыщенный индюк Аарон загорает и выглядит как звезда с обложки журнала, то Асгерд вынуждена сидеть в тени, иначе рискует превратиться в варёного рака. И вообще, брат никогда не сталкивался и с половиной её ежедневных проблем, не то что со всеми. Трудно быть белой вороной, выделяться особенностями тела, которые даже, блядь, не выбираешь. Как её только не называли за всю жизнь. В старших классах к девушке прицепилась кличка «Каспер», в колледже одногруппники были несколько изобретательнее и переименовали её в «труп невесты», а теперь ещё и братец заладил со своей Белоснежкой. — Ещё раз назовёшь меня… — завершить свою гневную тираду ей не дала хлопнувшая дверь. — Не забудь побрызгать в душевой средством от плесени, а то здесь грибы вырастут, пока нас не будет! — крикнул он, хохоча, напоследок. «Мудак» По ступенькам затопали ноги Аарона, который спускался с чемоданом к машине. Вечно нагребёт всякого ненужного хлама, хотя едут они всего дней на пять от силы. Бабушка с дедушкой тоже не железные терпеть его вместе с музыкальной колонкой в их тихом и уютном, немного старомодном доме больше недели. Лучше бы помогал газон во дворе стричь, чем включал свой хард-металл на всю округу. Пожалуй, нет ни одной американской семьи, которая не гордилась бы наличием зелёной лужайки перед домом. Кто-то просто заменил живую траву на бездушный коврик, не нуждающийся в уходе, но да ладно. Здесь как с искусственными и живыми ёлками на Рождество — о вкусах не спорят. Асгерд небрежно сгребла заранее подготовленную одежду в рюкзак и подхватила с полки личный дневник, где частенько делала зарисовки из жизни. «Личный», конечно, громко сказано, потому что брат прочитал его от корки до корки, и всё же девушка остро нуждалась выплёскивать свои эмоции хотя бы на бумагу. В колледже её считали слишком чудаковатой, предпочитая обходить стороной, а в родной семье начался настоящий раскол после громкого развода матери с отцом. Работа полностью поглотила главу семейства, в то время как Асгерд и Аарон вот-вот должны были начать самостоятельную жизнь. Аарон окончит свой колледж и уедет вслед за матерью в Европу, чтобы начать там карьеру. По крайней мере, именно так он планировал ещё давно. А что же Асгерд? Отец, так до конца и не веря в успешность мечты сына стать известным фотографом, вынудил дочь пойти в медицину. Как будто она всю жизнь мечтала зашивать лягушачьи трупики, дёргающие лапками из-за ещё сохранившихся рефлексов. И это только вершина айсберга, дальше придётся проделывать те же манипуляции на живых людях… или на мёртвых. Когда Асгерд соизволила наконец выползти на улицу, ливень почти закончился, оставив лишь напоминание в виде мокрой травы и грязи на лужайке перед домом. Они жили в одном из самых престижных районов Детройта, и всё же после каждого дождя это место превращалось в отвратительное болото, только без соответствующей живности. Чавкая кроссовками по грязи, девушка едва удерживала равновесие, чтобы не шлёпнуться в неё. Где-то неподалёку на парковке уже явно заждался отец. Вечно она выходит запоздало как ясное солнышко, такое редкое в осеннем Детройте, что люди уже и забыли, как оно выглядит. Прохладный ветерок раздувал белоснежные пряди, неприятно сквозя по позвоночнику, от чего Асгерд морщилась, кутаясь в свой алый плащ. Она ожидала услышать что-то вроде раздражённого «Давай, шевели поршнями!», но никто не поторапливал её. На удивление, шумная улица значительно опустела. Похоже, основная масса людей разбрелась по работам, и продлится это тихое время не так уж долго. В час-пик город снова придёт в движение, словно один огромный механизм, где каждая гайка играет заранее определённую роль. Асгерд свернула на широкую парковку, выискивая знакомый семейный внедорожник, только отцовской машины нигде не было. Лишь какой-то пьяница привалился к капоту своего серого Форда и заплетающимся языком объяснял что-то копу. Женщина в фуражке кивала головой, хотя по выражению её лица было прекрасно видно, что это не первый такой «клиент», попавшийся на нарушении сегодня, а теперь качающий свои права. «Чем нужно обдолбаться настолько, чтобы припарковать свою посудину поперёк въезда?» Не обращая более никакого внимания на неадеквата по соседству, Асгерд направилась к другой части парковки. «Вечно отец паркует машину в самой заднице» В кармане раздался громкий визг телефона с бесячей мелодией, которую девушка всё порывалась поменять, однако руки никак не доходили до этого дела. Аарон в шутку называл её «плач китов», и хоть здесь их мнения с Асгерд сходились. Она небрежно сунула руку в карман, ожидая услышать на конце провода бабушку с её слегка скрипучим голосом. Та вечно любит болтать с внучкой, по меньшей мере, час, пока они едут от Детройта до Мелвиндейла. В дороге хреновая связь, но её это как-то никогда особо не останавливало. — Алло! — Асгерд приложила телефон к уху и сразу отшатнулась от него, потому что из динамика вырвался громкий несдержанный рёв отца. — Где этот чертёнок опять носится?! Нетрудно было догадаться, о ком шла речь в бурном потоке ругательств. — Весь в свою мать, — пробасил отец и тут же добавил, — такой же упрямец. Снова взял мою машину и нарезает круги по парковке? Если увидишь его, передай, что… Услышать конец угрозы было не суждено, так как резкий удар и визг тормозящего автомобиля на время заставили весь мир перевернуться с ног на голову и расплыться в непонятных волнах. Ровные ряды машин закачались, превращаясь в одну огромную размытую волну, крик женщины-копа ультразвуком полоснул по ушам Асгерд. Последнее, что она увидела — это перекошенное от ужаса лицо Аарона за рулём внедорожника, прежде чем тело мешком картошки упало на мокрый асфальт и обмякло. Раскалённый воздух с лёгким запахом бензина окатил лицо девушки, будто огромный монстр навис над ней и дышал, опаляя кожу. Поначалу она почувствовала лишь бешеный всплеск адреналина, разгоняющийся с кровью по всему телу. Каждой клеточкой Асгерд явственно ощущала, что подняться на ноги она уже не сможет. Чем дальше, тем сильнее девушка убеждалась в своём предположении. Время для неё будто остановилось, прежде чем по позвоночнику прокатился разряд жуткой боли. Среди расплывчатых пятен она увидела свою левую руку, прижатую к холодной поверхности дороги колесом автомобиля. Кто-то сверху надрывно кричал и звал на помощь. Кажется, это был Аарон, но Асгерд уже было всё равно. Огромная чёрная воронка неизбежно утягивала её в небытие. Жуткий холод сковал всё тело, вытесняя остатки тепла одновременно с осознанием происходящего. Агония прекратилась, уступая место странной лёгкости или скорее… пустоте? «Вот же ж глупенький братишка. Снова ест снег, пока мама не видит» — раздался звонкий детский голосочек. «Аарон, твоя снежная крепость больше похожа на не особо удачный свадебный торт, растёкшийся от жары» «Эй, Белоснежка! Хорош уже валяться. Вставай» — А-арон… — прошелестела Асгерд, пропуская каждое слово сквозь еле шевелящиеся губы. — Голова… кру-жит-ся. Она разлепила отяжелевшие веки, ожидая увидеть бригаду медиков, суетящуюся над её практически полностью обездвиженным телом, но, вместо них, в ветвях огромного заснеженного дуба копошилась лишь стайка ворон. Птицы громко перекликались между собой, подлетали к Асгерд и клевали её, словно подгнившую тушку оленя. Из груди вырвался сдавленный хрип, пальцы рук наконец ощутили прилив холода — все конечности вновь обретали чувствительность, что было не особо приятно. Будто мамонтёнок вышел из айсберга и смотрит на совершенно новый мир, хлопая глазами и перебирая отмороженными ножками. Одна из ворон по-хозяйски приблизилась к девушке и со всей силы клюнула её за ухо. — Ах вы! Наггетсы летающие — Асгерд подняла всё ещё слабую руку и замахнулась на птицу. Та с громким недовольным криком предпочла спасаться бегством, подарив незнакомке на прощание горстку чёрных перьев. — Аарон? Где я, чёрт возьми? В сознании начали всплывать воспоминания, заполняя собой все мысли. Один образ красочнее другого. — Стоп, это я, получается, мертва? — она поскребла руками по мёрзлой почве, сгребая снег в кучку. — Если это рай, то ангелы, наверняка, празднуют Рождество. «Не неси чепухи, ты живее всех живых» — раздался внезапно насмешливый голосок. Асгерд задёргалась, оглядываясь по сторонам, силясь разглядеть в окружающей её заснеженной чаще хоть кого-то, пока не поняла, что голос исходит из её собственной черепушки. — Почему моя голова говорит против моей воли? Не хочу быть похожей на тех шизиков из медицинских документалок! Девушка металась на снегу, сжимая руками виски, лишь бы только заставить незваную гостью замолчать. «Девятнадцать лет, а ума так и нет» — повторил голос чуть более несдержанно. «Ничего не делается просто так, пойми. Тебя ждёт множество испытаний впереди, и преодолеть их под силу лишь человеку с сильной волей» — Всё это больше похоже на сеанс у бабы Ванги, которая вдруг переселилась ко мне в мозг. «Лучше поторопись в деревню, пока не превратилась в такой же кусок льда как те подмороженные вороньи трупики» Асгерд испуганно дёрнулась, замечая тропинку, ведущую вглубь лесной чащи, где за могучими стволами высоких деревьев просачивался крошечный пучок света. Похоже, лес в той стороне обрывался, резко переходя в равнину. Хуже было осознание, что голос не соврал — вся дорога была густо усыпана выпотрошенными птичьими трупами, над которыми кружили ещё живые их собратья. Девушке и раньше приходилось видеть трупы, но над этими словно поработал Джек-потрошитель. — Нездоровый птичий фетишист или же зверь какой-то? — она отряхнулась, медленно поднимаясь на одубевшие ноги. — Вот выберусь отсюда, хрена с два Аарон ещё раз назовёт меня дурой, помешанной на сумасшедших теориях и временных петлях. Голос в голове молчал, остались лишь собственные не очень позитивные мысли, и стало даже немного некомфортно, будто девушка испытывала жуткую неловкость от нахождения с самой собой наедине. Как первое свидание, которое ярко описывают в подростковой литературе. Опыт, недоступный никогда ранее, так как парни бегали от неё как от прокажённой. Асгерд опустила подбородок и медленно побрела по сугробам в сторону предполагаемого выхода из чащи, где, по словам неизвестной, должна была находиться деревня. Она молилась лишь об одном — чтобы у людей, живущих в данной местности, была нормальная связь, и они смогли сообщить о ней в ближайший полицейский отдел. Сто процентов ведь отец с братом подняли на уши весь Детройт. Или нет… — Поверить не могу, что этот засранец меня не заметил! — нога случайно наткнулась на замёрзший вороний труп, заставив Асгерд сморщиться от отвращения. Её хрустально-голубые, типичные для всех альбиносов, глаза выискивали выход. Бежать бы отсюда без оглядки, пока чудовище, растерзавшее всех этих несчастных птиц, не вылезло на повторную кормёжку. Лес редел, пока не закончился, выводя девушку прямо к серой завесе тумана, за которой не разглядеть ни единого очертания той самой деревни. Так она и встала между лесополосой и клубящейся дымкой, не решаясь сделать шаг в неизвестность. Почему-то казалось, будто тварь, пожирающая ворон, притаилась где-то спереди и выжидает нужный момент для нападения на беззащитную чужеземку. — Эти деревья, да я, кажется, совсем не в Америке. Никогда не видела ничего подобного поблизости от Детройта. Она пошарила по карманам плаща, стуча зубами от жуткого холода, но телефона внутри, ожидаемо, не оказалось. Кажется, Асгерд выронила его ещё на парковке, когда придурок Аарон наехал на неё на отцовском внедорожнике. Он и раньше водил как мудак, только никогда ещё это не приносило таких плачевных последствий. — Эй, голос! И куда мне дальше? Может поработаешь моим навигатором? Никто не ответил ей, лишь мелкие снежные крупинки начали кружиться в воздухе, приземляясь на щёки. Холодно, голодно, а ещё жутко страшно и одиноко. Она как та Красная Шапочка из сказки, идущая в гости к любимой бабушке, только вот не дошла, да и пирожков с собой нет. А волк только и ждёт момента, чтобы сожрать её с потрохами. Завывающий ветер усиливался, грозясь перерасти в настоящую метель, поэтому, пересилив себя, Асгерд сделала пару неуверенных шагов в туман. Медленно, шаг за шагом она пробиралась в жуткую неизвестность. Мистический туман лизал её щёки могильным холодом, пока девушка не осознала, что могильный он в прямом смысле. Прямо по соседству с ней торчал и земли растрескавшийся от времени надгробный камень, а парочка ворон сидела на нём и хлопала глазами-бусинками, поглядывая на путницу. — Ебучий случай! Могильник! Словно вымышленные истории Аарона о зомби вдруг стали явью. — Я же вам не Клементина из «Ходячих мертвецов», — на грани отчаяния прохрипела Асгерд, продолжая свой извилистый путь между надгробными плитами. Лицо замёрзло, превращая её в того же мертвеца, но гораздо бледнее. Где-то поблизости что-то хрюкнуло, угрожающе хрустя снегом, и девушка наконец не выдержала. Она кинулась бегом, рассекая сугробы, пока чудовище с визгом гналось следом. Слёзы хлынули из глаз, крик застыл в груди, так и не вырвавшись наружу. Оно её сожрёт, сожрёт и не подавится. Спереди показались очертания каких-то домов, но Асгерд было плевать, страх за жизнь пульсировал в её мозгу, затмевая собой все мысли. Блондинка из последних сил рванулась вперёд, натыкаясь в воздухе на железную преграду и вместе с ней падая в сугроб. — Вот и настал мой судный день, — шепнула Асгерд, слабо ворочая языком. В горле пересохло, тело почти её не слушалось, только какая-то свинья с визгом проскакала мимо, окатив девушку снежной крошкой из-под своих копыт. Стоп, свинья? Это была свинья? Асгерд поднялась с сугроба, оглядываясь, только никаких монстров и правда не было. Железное нечто, свалившееся вместе с ней в сугроб — не что иное как обыкновенные ворота, покосившиеся от времени. Похоже, они только и ждали, что какая-то дура выбежит из леса, убегая от несуществующих монстров, и приземлится на них всей своей тушкой. Асгерд даже посмеялась с нелепости произошедшей ситуации, пока жуткий рёв не заставил кровь в её жилах обледенеть. Прямо из-за ограды на неё вышли два сгорбленных существа, смутно напоминающих зомби, но гораздо уродливее и разумнее, судя по оружию у них в лапах. Одна тварь стискивала своими скрюченными пальцами, если их вообще можно было так назвать, огромный топор, другая — волочила за спиной шипастый молот. «Чего ты ждёшь? Беги!» — вновь раздался знакомый голос. «Ликанов никогда не видела? Привыкай, их здесь больше, чем живого населения» Не помня себя от ужаса, Асгерд рванула по грязной разваленной деревенской дороге, сворачивая во все проулки, куда только могла. Сухая трава торчала из проталин и цеплялась за ноги, огромные пугала смотрели на девушку, покачивая своими уродливыми тыквенными мордами, а позади бежали уже четыре обезумевшие твари. Пару раз она была близка к падению в грязь лицом, в прямом смысле, так как покошенный частокол, через который она пыталась на бегу перескочить, ухватил её за плащ. Острые обломки досок оставили на себе щедрый клочок алой ткани. — Превосходно! Он и так не греет почти, а теперь я ещё и выгляжу как дикарка из леса. «Как будто у бабушки в Мелвиндейле лучше» — Там меня, — она закашлялась на бегу, — хотя бы не стараются убить кабан и четыре человекоподобные туши, вооружённые топорами. «Только не в замок, стой!» Асгерд её не слышала или не слушала, она упорно пробиралась через деревню, а точнее её руины, в сторону огромного, возвышающегося над всем остальным, замка. По большому счёту, было плевать, кто отгрохал себе такую домину, девушкой двигало исключительное желание выжить и вернуться домой. «Дура, я пока ещё не могу долго пребывать в твоей голове. Это твой последний шанс меня послушать» — Ну-ка выключись и не мешай мне спасать свою жизнь! Как радио тарахтишь. «Ты ещё вспомнишь мои слова» — фыркнул в последний раз голос, прежде чем вновь оставить Асгерд наедине с её мыслями, бегущую навстречу погибели через огромный деревянный мост. Задыхаясь от быстрого бега, Асгерд не сразу заметила, что монстры подозрительно стихли, а земля из-под ног уползла подобно огромному питону. Её тело зависло над пустотой, после чего камнем устремилось вниз в расступающуюся черноту. Снова порция боли, только теперь к ней прибавился неприятный хруст в груди. Как бы рёбра уцелели после полёта в яму, головой она и так уже тронулась. Кубарем скатившись со склона у самого дна, Асгерд нехило стесала кожу на щеке о выступающий камень. Кругом стояли бочки, впрочем, совершенно обыкновенные, использующиеся виноделами для выдержки вина. У бабушки таких целый погреб, и никому никогда не было до них дела, кроме Аарона. Брат частенько заходил в единственную не унылую, по его мнению, комнату. Асгерд было не совсем по вкусу тусить с винными бочками, поэтому она, пользуясь воцарившейся тишиной, запиралась в комнате и рисовала. Желая унять участившееся сердцебиение, девушка оперлась на одну из бочек, колупая пальцем прочную древесину. — А что, если… Рука скользнула к крану и осторожно повернула его. Почти сразу же наружу вырвалась алая жидкость, лужицей растекаясь под ногами Асгерд. Она, подобно кошке, воровато опустилась на четвереньки и припала губами к вину, пробуя на вкус. Терпкая, слегка отдающая металлическим жидкость, больше смахивающая на кровь, но совсем не отвратительная. Правда пить такое на постоянной основе то ещё извращение. Может, местные «выжившие» просто странноватые фрики, не пьющие ничего, кроме этого слегка забродившего вина? Повернув голову, Асгерд заметила торчащий из стены рычаг в другой части комнаты и с любопытством подкралась к нему, разглядывая необычный механизм. — Ну и как же тебя нажать? Она постучала по рычагу кулаком, повисла на нём обеими руками, прилагая все оставшиеся в её распоряжении силы. Тот упорно оставался в одном и том же положении, не реагируя на её жалкие попытки. — Надо же… — насмешливый мужской голос полоснул Асгерд по спине, лёгкими вибрациями расходясь по стенам. — Глупая мышка сама загнала себя в мышеловку? — девушка резко крутнулась на пятках своих кроссовок, разворачиваясь к незнакомцу. Асгерд уже готова была вцепиться в его потрёпанное пальто, умоляя отвести к ближайшему полицейскому участку или сразу в психлечебницу, ибо нервные клетки после пережитого не восстановишь, а ей ещё среди людей жить. Девятнадцать лет, жизнь в самом расцвете, и уже сумасшедшая… Вдруг, мужчина взмахнул рукой, и металлические предметы, небрежно раскиданные по полу, взмыли вверх. Чёрные стёкла его солнцезащитных очков коварно блеснули на ярком желтовато-белом свету. Одна рука незнакомца с нечеловеческой силой сжимала огромный молот, смастерённый из различных шестерёнок, водрузив его на довольно широкие плечи. Асгерд пискнула, поражённая такими фокусами. Что за магия? Неужели, вино так быстро стукнуло в голову? — Эмм, простите за вторжение, я… Я, кажется, немного заблудилась и потеряла телефон. Мужчина снял наконец свои окуляры, изгибая одну бровь, словно перед ним полярный медведь плясал. Теперь Асгерд смогла более-менее чётко разглядеть его лицо, полускрытое за тенью широкополой шляпы. Голубые с золотистым оттенком глаза смотрели хищно, по-хозяйски, на щеках были заметны шрамы, полученные при неизвестных обстоятельствах, однако, чертовски дополняющие его брутальный образ. В целом, обычный мужчина, с немного поседевшими волосами и взглядом Чикатило. — Не знаю, о чём ты там бормочешь, вороватая сучка, но ты точно не по адресу, — его смех гулким эхом пронёсся по погребу. — Матерь Миранда очень не любит, когда чужаки вторгаются в её обитель. Он нагло, почти по садистки, ухмыльнулся, и длинная металлическая цепь, повинуясь его силе, обвила тело несчастной девушки, стискивая в ледяных объятиях. — Психопат! — Побереги свой боевой настрой до собрания, куколка, — он вновь расхохотался. — Ты ведь не хочешь сделать своё положение ещё хуже. Асгерд закашлялась, воздуха в её лёгких катастрофически не хватало. Рёбра, и без того отбитые после падения, ещё больше трещали под натиском цепи. — Куда ещё хуже?! Отпусти, больной ублюдок! Она начинала задыхаться, но никак не могла остановить крик, рвущийся из груди одновременно с потоком ругани. Наконец, мужчина не выдержал. Его начали раздражать её визги и попытки хоть как-то задеть его самолюбие. Железные обломки иглами впились в тело жертвы, промеж цепей, рассекая жалкие клочки одежды вместе с плотью. Асгерд взвыла раненым зверем, слёзы боли хлынули по щекам потоком соли, смешиваясь с кровью, струящейся из носа, и собираясь в уголках рта. — У больного ублюдка есть имя. Карл Гейзенберг, — представился мужчина, всё также с издёвкой поглядывая на свою жертву. — Вряд ли тебе это что-нибудь даст, но… Имей в виду. С этими словами он потащил закованную в цепи девушку следом за собой, особо не церемонясь с ней. — А может лучше Карл-потрошитель? Асгерд и Карл-потрошитель — идеальный дуэт. Кому-то сейчас весело, кому-то что-то нет, — Гейзенберг лишь презрительно рыкнул, намекая, что такие колкости лучше оставить при себе. — Карл. И никак иначе, если хочешь добраться до собрания четырёх лордов со всеми своими конечностями. Чёрт, эта девчонка одним своим видом напоминала ему сучару Миранду, ненавистную ему всем его вряд ли существующим сердцем. По крайней мере, поступал он как бессердечный мудак. В отличие от Миранды, острая на язык сучка всего лишь защищалась. Что-то подсказывало Карлу, что при других обстоятельствах она куда покладистее. Даже сейчас глупая девка резко замолкла, поджав хвост. То ли угрозы наконец подействовали и заставили её всерьёз задуматься над возможными вариантами развития событий, если она не соизволит заткнуть рот, то ли жертва готовится нанести новый удар, тщательно обдумывая свой ход. — Ты можешь ослабить эти чёртовы цепи? — обессиленно прохрипела Асгерд. — А вот хер тебе! Бесполезно даже спрашивать. Действительно, а с хрена ли маньяк должен заботиться о благополучии своей жертвы? Она ж ему никто, просто дура, выбежавшая из леса. И кто, чёрт побери, те лорды, ожидающие их на собрании вместе со своей Мирандой? Секта, не иначе, помешанная на жертвоприношениях. В голове закралось не очень хорошее предчувствие на счёт тех безумцев. Если они все такие же бесчувственные скотины, готовые порубить бедную девушку на фарш, то ей несдобровать. Асгерд вновь всхлипнула, закусив треснувшую губу, слегка солёную от крови и слёз. — Да не ной ты, почти пришли.