Monsters

— Чертовы машины! — заорал Майк и со всей дури зарядил битой по боковому стеклу старенького форда. Ледяной звон эхом прокатился по заводскому помещению – меня аж передернуло. Майк вскочил на багажник: — Чертова! Цивилизация! — и с хорошим замахом ударил древком по гладкой поверхности. Потом еще раз, и еще, пока не осталась вмятина. Это были не первые приступы истерики, которые нам с командой приходилось терпеть, и уж поверьте, не самые страшные. А то, что шуму наделал – ну что ж, бледные по ночам дрыхнут, вряд ли вопли Майка способны вырвать их из объятий Морфея. Набесившись, Майк остановился и вытер лицо краем футболки. На его одежде досыхала чужая кровь – последствия утренней стычки с мертвыми (теперь уже наверняка) прохожими. Я проследил за дорожкой черных волос, спускающейся к резинке трусов, пока Майки промакивал пот (штаны сидели на Майке так, будто вот-вот свалятся), и вернулся взглядом к его раскрасневшемуся злому довольному лицу. Глаза сияли фанатичным блеском, на лбу вздулась У-образная вена. Не будь ее, мы бы решили, что Майк не человек вовсе, а компьютерный герой с набором навыков и здоровья 80-ого уровня. Вздувающаяся вена сигнализировала о скачущем давлении нашего предводителя, а значит, и о том, что сердце, несмотря на звериную жестокость и цинизм, у него все-таки было. Виолетта пнула меня носком кроссовки, и мы продолжили спуск со второго этажа, вдвоем ухватившись за края мешка. Ей не терпелось продемонстрировать трофей нашему вожаку. Он, тем временем, поудобнее перехватил биту и направился к лобовому стеклу. Неужели ударит? — Майк, что ты делаешь?! — взвизгнула Виолетта, выпустила ткань, и я тоже едва не заорал: мешок с инструментами грохнулся аккурат мне на ногу. Под звон металла и мое шипение Виолетта ураганом слетела со ступенек. — Нам на ней ехать! Стоит ли говорить, что я обладаю ангельским терпением, и если мне и захотелось кинуть чем-то тяжелым в Виолетту, то я решил повременить с расправой до возвращения в убежище. — Расслабься, — Майк размашисто ухмыльнулся, сел на задницу и соскользнул с бампера. Биту из рук он, впрочем, не выпустил. — Что нашли? — Инструменты, — прохрипел я и подергал мешок. Тот весил килограммов пятьдесят, а я ужасно питался последние два месяца. Майк закинул биту в чехол на спине, живо напомнив мне при этом Ведьмака из игры, и поспешил на помощь. От него кисло пахло потом, и когда он нагнулся вместе со мной за мешком, дыхание, коснувшееся моего лица, тоже было несвежее. Что уж совсем не радует в гибели мира – отсутствие нормальных дантистов, или вообще – каких-нибудь. Август вот пару недель мучился от зубной боли, пока Виолетта с помощью двери и нитки не вырвала ему больной зуб. И хотя тот крошился и шатался, сделать это удалось не с первого раза. Да и десна воспалилась. Бедный Август. — Раз, два… На «три» мы с Майком подхватили добычу и поволокли к машине. Я решил, что подходящий момент проинформировать вожака о содержимом мешка настал. — Удлинители, торцевые головки, гаечные ключи, кусачки, — похоже, у меня открылось второе дыхание, — клещи-зажимы, плоскогубцы… — Майкл потел и как-то странно на меня косился. Виолетта тем временем обходила машину и цокала языком — вмятина ей не понравилась. — …переносной люминесцентный светильник, три разных молотка, набор отверток, напильники… — Пила, — подсказала Виолетта, ныряя в салон через водительское окно. Как бы не поранилась! — Про пилу скажи, Майку это понравится. Мне показалось, она издевается. У Майка была еще одна особенность: он никогда не играл в покер. Его лицо очень красноречиво отражало мысли и чувства и, похоже, ему было плевать на ножовочную пилу, которую я откопал среди завалов и рухляди. Но список мой на этом не кончался. Оно-то и славно, но, видно, не своевременно. — Пригодится, — перебил Майк, открыл погнутую крышку багажника и, поднатужившись, свалил туда мешок с инструментами. Попа Виолетты торчала из водительского окна. Кнопку блока дверей заклинило, что ли? Или она ключи в салоне искала? Я едва сдержался, чтобы не шлепнуть ее по ягодицам. — Нашла! – в воздух взметнулась рука с ключами. На них болтался смешной брелок. — Что с баком? — поинтересовался плохой игрок в покер. Виолетта прищурилась на датчик топлива. — Хватит на пару часов езды. Мне вдруг стало неуютно. К горлу подкатила тошнота, в животе заболело и забулькало. Я напрягся всем телом. — Чак? Опять это дурацкое прозвище. Но обижаться что-то не хотелось. — Давайте поторопимся, — у меня пересохли губы и глотка. Мир перед глазами покачнулся. Майки пересекся со мной взглядами. А потом мы услышали их. Конечно. Можно было догадаться. Меня же всегда мучают приступы несварения за миг до того, как появляются монстры. Не то, чтобы это давало нам большую фору… Никто не двигался с места, все напрягали слух. А может, пронесет? Заскрежетали ворота. Зашаркали шаги. Массивные, благоухающие селедкой туши передвигались по верхнему этажу. Захрипели, разлепляясь, легкие, набрали воздуха в прогнившее нутро. Раскрылись рты, без доброго десятка зубов, с капающей зеленоватой слюной – я будто видел их, хотя они еще не показались – вдох – визг. Я бы сравнил этот визг с воплями гоблинов из «Властелина колец», или с криками девчонок, но то были просто неприятные звуки, а этот – вымораживал до костей. — Не может быть! — жалостливо протянула Виолетта. — Они же спят по ночам, спят! Она вытянула шею, пытаясь разглядеть бледных на верхнем этаже, чем живо напомнила мне сурка. Я хохотнул, но наткнулся на острые черные глаза Майка и заткнулся. Живот крутило нещадно. Да, Виолетта, ночью твари должны спать. Мы совершили не одну вылазку за два месяца, и ежечасно убеждались, что по ночам бледные не бродили. Их тянуло к свету, но аварийные светильники с аккумуляторами, которые висели на этажах литейного завода, не вызывали интереса даже у мотыльков. В общем, мы специально выбрали ночь для налета на завод и не готовы были к вечеринке-сюрпризу. — Живо внутрь, — распорядился Майк и скользнул на заднее сидение. Разобраться, почему зомби не соблюдают режим, можно было и после. Он нагнулся и смахнул рукавом осколки с водительского сидения. — Едем! Но Виолетта не откликалась. Девчонка застыла истуканом. Ее била крупная дрожь. Глаза судорожно метались от одной металлической двери к другой, словно пытались определить, откуда полезет первая тварь. Майк уже вознамерился силой затащить ее в машину, но вести она бы в таком состоянии не смогла. Я водить не умел, разве что в теории, у моего отца машины не было, в отличие от папаши Майка. Предводителя нашего тоже за руль не следовало сажать. Мы уже дважды попадали из-за него в аварию. В пустынном, черт возьми, городе. И вдруг – осенило. Я решительно распахнул водительскую дверь и с энтузиазмом предложил: — Поведу я! Блеф — мой козырь. Я-то — король покера. Мое предложение подействовало, как пощечина. Да чтобы мисс Борегард, самая молодая гонщица штата, уступила водительский трон дилетанту? — Нет! — совсем не по-женски рявкнула Виолетта и прыгнула за руль. — Вот и умница, — Майк наклонился и надел на девушку свое изобретение — очки с прибором ночного видения. Как-то Виолетта пожаловалась, что скучает по своей машине. Все задумались о том, где достать трансфер, а Майк похлопотал о деталях. Конечно, бледные по ночам спали (так мы думали до сегодняшнего инцидента), но эти твари тянулись к свету, а поездка без фар по бездорожью вряд ли завершилась бы успехом. Даже с навыками нашей замечательной гонщицы. — Чарли, отомри, дурень! В ноздри с новой силой ударил запах помоев. Черти вывалились на лестницу. Бывшие охранники, судя по форме, с мерзкими оплывшими рожами. Мутные глаза уперлись прямо в меня, проникли внутрь, ощупали, как в лавке у мясника. Меня передернуло. Нижние челюсти отвисли, обнажая провалы ртов. Мотор зарычал, и охранники сорвались с места. Резво поскакали вниз по лестнице, как собаки, которые соскучились по хозяину. А вопли их были преисполнены ликования. — Чак! Опять дебильное прозвище. Я перетек в салон как раз вовремя: что-то врезалось в горло, я поперхнулся воздухом и понял, что меня схватили за шкирку. В голове кроме мата ничего не осталось, не знаю, как я извернулся, но мне удалось юркнуть в салон и прищемить дверцей вонючие мясистые пальцы "охранника". Взвизгнули шины. Машина крутанулась – я больно приложился головой о стекло и едва не вывалился из авто: дверь неплотно закрылась. Потом нас подкинуло – это мы переехали одного из увальней, и, зацепив по инерции ворота, вырвались в черную хлябь ночи. Я наконец-то закрыл дурацкую дверь. Топот и рев за спиной смолкли. Погони не было. За окном мелькали темные верхушки сосен. Темнота больше не таила в себе опасности. Я откинулся назад и шумно выдохнул. Живот все еще немилосердно крутило. Вскоре мы съехали с трассы и запрыгали по лесным ухабам. Виолетта весьма сносно вела машину и лавировала между деревьями. Дорогу она видела, надо полагать, прекрасно. Я не мог рассмотреть ее лица в темноте, но чувствовал исходящую от нее уверенность. — Итак, бледные могут передвигаться ночью, — умозаключил Майк с заднего сидения. Его голос, точнее, беспечная самоуверенность его интонаций, меня окончательно успокоила. — Вот так сюрприз. Не то слово. Мы так старательно собирали информацию эти два месяца, были осторожны, как никогда, и… так тупо прокололись. Но как мы могли проверить наверняка? Стучаться во все двери и проводить опрос среди бледных? «Простите, а до которого часа вы бодрствуете? Часто встаете по нужде?». На какой же риск мы пошли, покинув Фабрику. Подвергли опасности друзей, оставшихся там, практически безоружных. Два дня пехом до литейного завода по открытой местности — черт возьми, да нас могли сожрать раз двадцать. Но нет, посмотрите, кто теперь у руля? Ускользнули, не вступив ни с кем в схватку. Как тени. Скоро голодные животы перестанут урчать, а багажник и салон забьются под завязку всем, чем только душа пожелает — из того, что мы найдем в супермаркете, конечно. Виолетта сбросила скорость и попросила Майка свериться с картой. Карта находилась в самом надежном месте — у Майка в голове. Как это можно вызубрить наизусть? Спросите кого другого. — По моим расчетам, в радиусе тридцати километров от завода находится три супермаркета и заправка. Сколько мы уже проехали? — Половину. — Прекрасно, — сзади забрезжил слабый свет — Майк включил фонарик, и прикрыл его тканью футболки, чтобы не засветить прибор на голове Виолетты. — Притормози, крошка. Отлить хочу. Мотор не глуши. Виолетта послушно остановилась. Хлопнула дверца — Майк вышел из машины, обошел ее и побарабанил пальцами по моему окну: — Подержишь? — Подержу. Ссать поодиночке никто не ходил. Да мы друг друга и не стеснялись. Я накинул капюшон и выбрался в ночь. Было сыро и холодно, но безветренно. Желудок больше не крутило, что неимоверно радовало. Когда днище рвет прямо перед схваткой, я становлюсь не самым надежным бойцом. Можете себе представить, сколько дерьмовых насмешек я выслушал, прежде чем Майкл угомонился и даже увидел пользу в моих приступах диареи. Да, Майкл был самым умным из нас. И самым, блять, невыносимым. Еще это прозвище выдумал: «Чак». Я поудобнее перехватил биту, которую Майк попросил подержать, и жадно втянул носом воздух: пахло дождем и соснами, а еще — сладко так! — корой и мокрым грунтом. Со стороны Майка засвистело и зажурчало. Он всегда насвистывал себе под нос, когда опорожнялся. Говорил, это помогает расслабиться. Я не проверял. Вжикнула молния на штанах. — Отдай детку, полезай в багажник. Я вернул Майку его «детку» — чудовищную биту с металлическим стержнем, снаружи перетянутую колючей проволокой. И как он не ранился, когда закидывал ее в чехол на спине? Глядя на садистские игрушки друга, я подозревал, что тот рад концу света и только ждет возможности, чтоб размозжить кому-то голову или выпустить кишки; и тут же себя одергивал: без Майка нам не выжить. Уж не знаю, где он этому нахватался: в компьютерных играх, скаутском лагере или при прохождении военной подготовки, да только Майкл знал все азы выживания и неплохо пока что справлялся. Майк был для нас ценнее золота (хотя металлы уже потеряли свою ценность, Майкл был для нас важнее провианта, дороже памяти о близких). Спал он меньше всех, а спину гнул за десятерых: организовывал вылазки, собирал информацию, добывал продукты, распределял обязанности. И ничего не могло выбить его из колеи. Идея организовать штаб-квартиру на заброшенной шоколадной фабрике тоже принадлежала ему. Пока из нас пятерых еще никого не сожрали и не обратили. Пока… Мы снова ехали вдоль дороги, особо не приближаясь к трассе, но и не уходя далеко в лес. Деревья становились все реже: мы приближались к городу. Майк с головой залез в мешок, который я извлек из багажника («Отдай детку, полезай в багажник») и перетащил на заднее сидение. Теперь Майк копошился там, с маниакальным восторгом ощупывая добычу. Я опустил стекло и закурил. Сигарет у нас было валом с прошлой вылазки, но таяли они быстро и незаметно. Вот и я разочаровано потряс пустую пачку, прежде чем спрятать ее в карман – пригодится для розжига. Экономить на куреве я не умел. Кроме меня чадила только Верука, и в этом мы были с ней похожи, как близнецы. Дым вырывался из моих легких и надолго зависал во влажном воздухе, но машина ехала быстро, и полюбоваться серыми завитушками я не успевал. Темнота опоясывала нас и скрывала от враждебных глаз. Все еще не верилось, что бледные могли передвигаться по ночам. Это открытие угнетало. — Весь салон мне задымил, — пожаловалась гонщица. Я скромно затушил сигарету и спрятал окурок в пустую пачку – еще на две затяжки хватит. С заднего сидения присвистнули – Майкл нашел ножовочную пилу. — Маньяк. Наконец, показались первые здания. Виолетта спрятала очки, чтобы не засветить прибор ночного видения фонарями и сбросила скорость. Машина теперь ползла 40 км/час, позволяя пассажирам насладиться открывающимся ландшафтом. Пустые остановки. Безлюдные улицы. Не пойми откуда взявшийся сквозняк шуршит мусором в подворотнях. И больше — ни звука. Никаких признаков жизни. Светофоры продолжают работать, вывески — светиться, и даже в некоторых окнах горит свет, но людей нет, как будто они просто встали однажды и покинули город. Удивительно, как в один миг все переменилось, и одновременно осталось прежним: рассветы и закаты были так же прекрасны, моря не закипели, деревья цвели и пахли. Тучи поливали землю дождем, птицы кричали и гадили. Даже электричество продолжало исправно работать, но как — этого не мог объяснить даже Майк. «Может, зомбаки по привычке пашут на электростанциях, — схохмил как-то Август, — Ну, на уровне инстинктов!». «Над шуткой стоит еще поработать», — сухо отозвался тогда Майк и игнорировал Августа целый день. Паясничать позволялось только ему, и точка. А когда они обсуждали серьезные темы — и вовсе никому нельзя было шутить. Виолетта притормозила возле супермаркета и тут же выскочила из машины. Кто тормоз – тот стережет авто. Майк не хотел пропустить такого веселья: а как же погромить полки, покатать девчонку на тележке, размозжить голову охраннику, если бледные и там сегодня бодрствуют. — Веди себя прилично, Чаки, — наставительно сказал Майк, вытаскивая следом за собой неизменную подругу-биту, — и папочка, может, возьмет тебе пива. — Извращенцы, — скривилась Виолетта. Она-то пива не пила. — Возьми мне лучше сигареты, папочка, — губы мои сами собой разъехались в улыбке. Я потянулся к карману и демонстративно подкурил припасенный бычок. — С ванилью. Я отработаю. Глаза Майка заблестели. Виолетта переминалась с одной длинной ноги на другую, и я ее в принципе понимал: все хотели есть. — Дядя Фрейд разъяснил бы тебе, почему ты так много куришь, сынок, — Майк заставил на себя посмотреть, просунув руку в окошко и прихватив меня за подбородок двумя пальцами: большим и указательным. Холодные, — отметил я про себя, и постарался не думать о том, что под ногтями Майка не грязь, а запекшаяся кровь. Вместо ответа я выпустил колечко дыма в лицо Майку, на манер воздушного поцелуя, и мы заржали. — Я бы с удовольствием послушала, как дядя Фрейд объяснит тот пиздец, что происходит вокруг, — заметила Виолетта и принялась подгонять Майка. — А я тебе расскажу, хочешь? — Майк приобнял ее за талию и повел в супермаркет — нет, ну просто парочка на свидании! Неторопливые такие! Я что, вечность торчать тут должен? — В основах психоанализа… Виолетта скинула его руку, которая успела переползти на попу, и ускорила шаг. Майк обернулся и развел руками. На губах у него играла глумливая улыбка. ***