Здесь и сейчас

Кирито знает тело Асуны как свои пять пальцев: запах, вкус и крохотный шрам на бедре — Кирито не раз трогал все это, гладил и целовал, задыхаясь желанием, каждый раз — как первый. Кирито никогда не наскучит это знакомое, родное до последней родинки тело, к которому влечет и тянет, снова и снова. Кирито никогда не касался Асуны — настоящей, реальной Асуны — вольнее, чем ласковым объятием. Подержать за руку, прижать к себе, иногда — погладить по голове почти родительским жестом… это все, что они могут позволить себе здесь, в реале; тот первый, свободный и жадный — совсем как в том мире — поцелуй, что случился у них в больнице, когда Асуна вернулась в реальность, не в счет. Потому что он так и остался единственным. Асуна тогда была ошеломлена и полностью открыта — и Кирито пил, пил запах и вкус ее губ, их нежность и податливость, такие знакомые и такие новые, совсем не как в вирте. Воспоминания об этом поцелуе преследуют его до сих пор, чаще всего — ночами, когда Кирито возвращается из игры и снова сталкивается с реальностью, где его ждет одинокая кровать с прохладными простынями и едва слышное жужжание компьютера над ухом. Кирито ложится на спину, смотрит в знакомый с детства потолок своей комнаты и пытается унять — то, жаркое и голодное, разбуженное в нем проклятой смертоносной игрой, в которой заместитель командира гильдии и сильнейший мечник-одиночка считались достаточно взрослыми, чтобы заниматься чем угодно, даже сексом. Впрочем, мысли об этом он прячет, как и воспоминания об их ночах в маленьком домике на двадцать втором уровне — иначе жар и голод поглотят его с головой. Это не страшно здесь и сейчас, в своем доме, но Кирито боится, что желание захлестнет его рядом с Асуной, и тогда он уже не сможет остановиться, шагнет за ту черту, что легла между ними. Черту эту, невидимую, но совершенно непреодолимую, провела Асуна, в их вторую — в реальности — встречу, в той самой больничной палате, куда Кирито приходил каждый день почти два месяца после своего возвращения из САО. Его тогда целых четыре дня не пускали к пробудившейся Асуне, а когда он наконец смог попасть к ней, то увидел усталые глаза и бледную улыбку. Впрочем, Асуна тут же взяла себя в руки и улыбнулась ему по-настоящему, открыто и радостно, как обычно; Кирито сделал вид, что не заметил ее мимолетной слабости, и сел на стул рядом с кроватью, как было предложено, а хотелось прямо на одеяло, как недавней ночью, и прижать ее — тонкую, почти прозрачную, и такую родную — к себе, ощутить всем телом, почувствовать, что вот она, здесь, живая, его… Асуна накрыла его руку своей ладонью — не прерывая разговора, как раз посредине рассказа о недавнем визите родителей. Пальцы у Асуны были прохладные и легкие, и слабые еще, и Кирито всем телом почувствовал, как бывало не однажды в бою: дальше нельзя. Там и тогда он улыбнулся и сжал ладонь своей любимой в ответ, молчаливо принимая и подтверждая этот невысказанный запрет. Здесь и сейчас, одинокими ночами в своей кровати, он иногда жалеет, что не пошел дальше. Не обнял и не поцеловал, как хотелось. Но это только ночами, когда жажда тела становится совсем невыносимой. Днями Кирито почти счастлив. Потому что у него есть школа, в которой можно не пытаться притворяться обычным подростком, сестра, с которой можно быть старше — как раз настолько, насколько состарили его два года игры на выживание, — и Асуна. По-прежнему только его, даже не думающая, — Кирито знает это, чувствует всем сердцем — о ком-то другом. И пусть здесь, в реале, они позволяют себе только держаться за руки, не более, Кирито рад и этому. Потому что помнит, все еще помнит, слишком ярко, слишком отчетливо, как ее аватар рассыпался на осколки в его руках, как таяло в воздухе прощальное «Прости», и после этого мир вокруг накрывала глухая, холодная пустота. Кирито помнит, а потому радуется и этим крохам близости, тем более, что на самом деле почти ничего не изменилось: у него есть Асуна, и он готов сделать для нее все и даже больше, а все желания растущего организма можно оставить на потом, когда Асуна сама решится сделать первый шаг за черту. Два года в САО научили Кирито сражаться, ждать и радоваться любому доступному счастью. Кирито хорошо усвоил этот урок. *** Асуна знает Кирито как свои пять пальцев — его манеру улыбаться, его скрытое за невинным взглядом ехидство, его надежную силу, которая готова поддержать ее в любую минуту. Здесь, в реальности, все это не исчезло никуда, и Асуна машинально называет своего любимого игровым ником, а он уже давно не пытается ее поправлять. «Кирито» — звучит привычно и знакомо, как раньше. И Кирито откликается — такой же, как всегда. Вот только сама Асуна изменилась. Реальность медленно и верно перекраивает ее, Асуна чувствует это каждый вечер, возвращаясь из игры, открывая глаза в своей аккуратной девичьей комнате. В шкафу ровными рядами висит приличествующая ее возрасту и положению одежда, в которой уж точно не побегаешь от монстров и не помашешь рапирой, а в столовой на первом этаже ждет сервированный по всем правилам ужин. Мать привычно молчит, а отец отводит глаза, все еще не простив себе попытку выдать находившуюся в коме дочь замуж. Асуна переодевается и спускается вниз, к своей старой и когда-то — единственно верной и возможной жизни. Тишина родного дома давит на плечи, хочется развернуться и убежать, но Асуна — хорошая девочка из хорошей семьи, примерная дочь и отрада своих родителей, об этом мать напомнила ей еще в больнице, при первом же визите. Вечера проходят однообразно, ничего не меняется, и Асуна все больше молчит, даже не пытаясь рассказать родным о своей другой жизни — совсем другой, такой ненастоящей в стенах этого дома. Ночами она лежит в своей кровати и думает о хорошем: о школе, в которой многие знают ее как Асуну-Молнию, и о Кирито, который никуда не делся, остался рядом, как обещал, и можно подержать его за руку, поговорить обо всем или просто помолчать вместе. О большем — об их поцелуях и ночах в маленьком домике на двадцать втором уровне — Асуна старательно не вспоминает. Потому что она никогда не решится на такое здесь и сейчас — реальность уже оплела ее по рукам и ногам, напомнила о рамках, для которых там, в смертельной игре, не было места и времени. Единственной отдушиной для Асуны становится виртуальность, и пусть «Альвхейм онлайн» — совсем не САО, но у нее все еще есть битвы, муж и дочь-программа. И можно положить голову на плечо любимому человеку, забыв о приличиях, насколько способна забыть о них примерная девочка Асуна. Может, она шагнула бы и дальше — здесь и сейчас, в этом новом, но все таком же свободном мире, — но Кирито каждый раз замирает, даже не пытаясь обнять ее в ответ, и молчит, словно ждет от нее какого-то знака, и Асуна замирает тоже, не решаясь сделать шаг за черту, которую обозначила сама. Иногда, одинокими ночами, Асуна плачет в подушку и шепчет тихое «люблю», адресованное одному-единственному человеку — то «люблю», что не имеет права на существование в размеренной жизни ее семьи. *** Встреча с бывшим «гробовщиком» в «Ган гейл онлайн» встряхивает жизнь Кирито, напоминая о том, о чем никогда не стоило забывать. Кирито просыпается ночами от кошмаров и стискивает подушку, унимая заходящееся в груди сердце. Кровавые образы убитых им людей тают, дыхание выравнивается, и Кирито лежит, тоскливо думая, что САО дало ему слишком много, и груз этого опыта придется нести еще долго, всю жизнь. Снайпер Синон, его случайная напарница по ГГО, несет то же бремя, и Кирито выговаривается ей — прямо посреди схватки на выживание, не в силах больше сдержать те боль и ужас, что терзают его каждую ночь. И горько усмехается, слыша надрывное: «Ты такой сильный». Он не сильный, ему просто некуда деваться от свалившегося на него долга, но объяснять это напуганной девушке, как минимум, бессмысленно. Победа в «Мясорубке» дается Кирито тяжелее, чем над большинством боссов когда-то, потому что здесь и сейчас он сражается больше с призраками прошлого, чем с реальным врагом. Вот только взрыв гранаты в конце битвы превращает ее в подобие фарса — ему, игроку САО, до сих пор не совсем приемлема мысль о добровольной смерти в игре. Очнувшись в больничной палате, Кирито видит радостное лицо Асуны, слышит голос Юи из коммуникатора любимой и чувствует небывалое, почти непередаваемое облегчение — он вернулся туда, куда должен, туда, где его ждут. И только тут понимает, что Асуна сжимает его руку, крепко, почти до боли. И сразу же чувствует укол вины — за то, что заставил ее волноваться, за то, что не рассказал всей правды, за то, что не поделился своими страхами и болью… и тут же, всего несколько мгновений спустя, накрывает мысль о том, что ничего еще не закончено, и девушке по имени Сино Асада, живущей неподалеку, может грозить вполне реальная опасность. Асуна понимает все с полуслова, она вообще всегда все понимает, и Юи высвечивает на экран схему кратчайшего пути, пока Кирито торопливо одевается, сорвав с себя все датчики. Аки-сан осуждающе качает головой и желает удачи, Асуна и Юи вторят ей в один голос. Кирито кивает и выбегает из палаты. Он успевает вовремя, пусть и толку от его появления нет — Сине Асаде приходится спасать его самого. Когда она плачет, сгорбившись на полу, Кирито гладит ее по спине и думает, что виртуальность порой — слишком страшная штука. И что многим было бы лучше жить без нее. А еще он думает о том, что завтра, прямо утром, на первой же перемене в школе, расскажет обо всем Асуне, и что она обязательно поймет. А вечером можно будет вернуть свой аккаунт в «Альвхейм онлайн», снова увидеть жену и дочь, и больше никаких длинных волос, лазерных мечей и снайперских пуль. Настала пора возвращаться домой. Этой ночью ему не снится ничего. *** Без Кирито «Альвхейм» словно выцветает — Асуна никак не может сосредоточиться на реальности вокруг. Пропускает мимо ушей вопросы подруг и непозволительно медлит вовремя битвы. Смутный червячок тревоги гложет изнутри, толкает под руку — позвонить, связаться, узнать, как там Кирито… Асуна гонит прочь ненужные мысли и улыбается дочке, заверяющей, что папа скоро вернется. Когда Кляйн опознает бывшего «гробовщика» на экране, транслирующем бой из «Ган гейл онлайн», Асуна понимает: червячок точил ее не зря. И корит сама себя за нерешительность — надо было вызвонить, пробиться, не ждать, пока он скажет сам, ведь знает же, что не скажет, ее Кирито такой, как она могла забыть об этом… Внутри уже включается привычный, наработанный за два года, режим, в котором Асуна-Молния когда-то планировала рейды на боссов и строила суровых проходчиков. Асуна выходит из игры, вылавливает нанимателя Кирито и заставляет его зайти в АЛО, чтобы узнать всю правду… и понять всю серьезность ситуации. А потом, уже в реале, несется через город в больницу, где когда-то ее Кирито возвращался к жизни после САО. И молится об одном — успеть бы, потому что чутье, натренированное сотнями смертельных боев, теребит, гонит, колотится в ушах стуком заходящегося сердца. Ее Кирито сражается, как раньше, как бывало не раз, и она может лишь смотреть, потому что он снова оставил ее в стороне, в безопасности. И Асуна застывает у его кровати, вцепившись в руку любимого, едва сдерживая слезы бессилия, застывшие комком в горле. Когда Кирито приходит в себя, Асуну накрывает таким облегчением, что она почти готова броситься ему на шею — как когда-то в САО, в данже семьдесят четвертого уровня, — но не успевает, потому что бой Кирито еще не закончен, он еще должен проведать ту девочку, что сражалась вместе с ним. Асуна отлично понимает силу этого «должен» и только кивает и желает удачи. Кирито убегает, а она остается, почти без сил от свалившегося на нее облегчения, и Юи, как всегда отлично чувствующая состояние своей мамы, утешает ее звонким голосом, а Аки-сан понимающе молчит, отключая аппаратуру. И лишь наутро, стоя на крыше школы и слушая рассказ Кирито, Асуна чувствует — все, отпустило. Вернулся наконец. И ловит за его сдержанными словами, какую боль, какой страх он пережил там, в этой игре, потому что сама порой просыпается от кошмаров, напоминающих о САО. Ей хочется обнять его, прижаться, показать, что она все понимает, поддержать — пусть только сейчас, когда все уже закончилось, — но вокруг утро и школа, и Асуна всего лишь берет Кирито за руку, а он улыбается в ответ и сжимает ее пальцы. В эту минуту Асуна просто счастлива. *** Дом на двадцать втором уровне нового Айнкрада почти ничем не отличается от их дома в САО. И Кирито решительно кладет ладонь на руку Асуны, замершей над терминалом, — этот дом, их дом, дает надежду, что его ожидание скоро закончится. Что черта, возникшая между ними, исчезнет. Видя слезы Асуны, застывшей посреди пустой еще, но практически такой же, как была, гостиной, Кирито понимает — его жена тоже хочет вернуться туда, в старые добрые дни, когда они просто были вместе и счастливы, не оглядываясь на реал и остальных. Кирито ничем не может ей помочь, он все еще чувствует — рано. И все еще ждет. Они закупают мебель и обставляют дом, и остальные — Кирито сейчас как никогда благодарен друзьям за понимание — даже не пытаются связаться с ними. Асуна смеется, а Юи носится вокруг, давая советы, и Кирито невольно улыбается, потому что именно сейчас он — на своем месте и с самыми дорогими ему людьми, и в этом и есть счастье. Когда мебель наконец расставлена, картины развешены, посуда стоит на своих местах и в печке в гостиной трещит огонь, они замирают на диване, все втроем: с левого бока Кирито спит Юи в своем человеческом облике, свернувшись клубочком и тихо сопя, а с правого прижалась, задремав, Асуна, и Кирито обнимает ее за плечи. От волос его жены пахнет солнцем и ветром, и Кирито осторожно касается их губами, чтобы не разбудить. Асуна вздыхает и прижимается еще плотнее, и будь они сейчас в САО, Кирито провел бы пальцем по ее щеке, чтобы посмотреть, как она откроет глаза и улыбнется, встретившись с ним взглядом, но времена САО прошли, черта все еще не исчезла, и Кирито просто закрывает глаза и впитывает — запах, тепло, ощущение гладкого платья под пальцами, ровное дыхание… открыв глаза, он встречает понимающий, совершенно не сонный взгляд дочери. «Все будет хорошо, папа», — шепчет Юи едва слышно, и Кирито кивает — все и правда будет хорошо, надо только подождать еще немного. Асуна подскакивает под боком и смотрит виновато. «Мама зовет», — поясняет она, и Кирито понимающе улыбается — у Асуны очень строгая мать, он уже разговаривал с ней как-то в больнице, и кажется, Юки-старшая осталась не в восторге от его персоны. Асуна торопливо прощается с Юи и выходит из игры, а Кирито еще какое-то время сидит на диване, гладя по волосам лежащую рядом дочь. Юи довольно жмурится, совсем как большой котенок, а Кирито думает о том, что не только он не любит перекладывать свои проблемы на плечи дорогих ему людей, и что Асуна последнее время почти не говорит о своей семье. Кирито знает — его Асуна сильная, она справится, она гораздо сильнее его самого, им с Юи остается только поддержать их маму. А ночью ему снится, как он все-таки будит свою жену, там, в их доме, и Юи совсем нет рядом, а Асуна улыбается и тянется к нему за поцелуем, и пальцы ее, тонкие, прохладные, перебирают его волосы и скользят по шее, и от ее губ, ее запаха его накрывает с головой и ведет. Кирито уже сам не помнит, как вызвал меню и убрал с себя одежду, и Асуна уже обнажена, вся такая открытая и доверчивая, и смотрит только в глаза, и волосы — рыжие волосы — рассыпались по зеленой обивке дивана… Кирито просыпается мокрый и возбужденный в своей кровати, а пальцы и губы еще помнят — ощущают — знакомое до боли тепло чужого тела… Он стискивает зубы и остервенело дрочит, совсем не долго, кончая прямо в руку, а потом идет в душ и долго отмывается под горячими струями, кривя губы. Если бы Асуна сейчас видела его… Внутри пусто и горько, и хочется побиться головой об стену, но это все равно не поможет. *** Тот вечер в их домике — сразу после покупки — оказывается единственным. Кирито постоянно занят в реале, у него много домашних заданий по мехатронике и прочим, таким же сложным предметам, которые он изучает дополнительно, и Асуна старается не мешать, тихонько мечтая хотя бы о совместном походе в очередной данж. Кирито будто чувствует — вызывает ее в игру двадцать восьмого декабря, накануне отъезда в Киото. Асуна почти счастлива, вот только им так и не удается остаться наедине, ни во время квеста, ни после, во время совместной гулянки. Но Кирито улыбается — у него теперь есть легендарный меч, и он попробовал новые навыки, снова удивив всех вокруг, — и Асуна улыбается в ответ, ловя его веселый взгляд. А после она уезжает в Киото, и реальная жизнь захлестывает ее с головой, затягивая в тяжелое праздничное кимоно и заставляя выпрямить спину и держать лицо. В Киото нет вай-фая, и амусфера совершенно бесполезна, а у приглашенных на прием молодых наследников — хищные, оценивающие взгляды. Асуна мимолетно хмурится, но тут же улыбается в ответ — приличия обязывают, она же воспитанная девушка… А потом слушает уверенный монолог очередного претендента, смотрит на его расслабленные, почти хозяйские жесты, и чувствует, как горло захлестывает знакомая удавка. Хочется сказать что-нибудь резкое и обидное, как не раз бывало со слишком наглыми ребятами в САО, встать из-за стола и уйти, но это не вирт, здесь так нельзя, не положено, и Асуна молча слушает весь этот бред про ее красоту и вероятные перспективы их брака. Этим вечером она запирается у себя в домике и тихо плачет, лежа ничком на футоне. А после вновь и вновь перечитывает поздравительное сообщение от Кирито и давит желание позвонить ему — просто чтобы услышать его голос. Кирито совсем не нужны проблемы из ее реальной жизни, с ними ей надо разбираться самой. Вернувшись в Токио, Асуна первым делом выбирается в АЛО, в их дом. Кирито приходит тоже, а еще Лиз, и Лифа, и Силика, и Синон, и они вместе с девочками делают домашнюю работу, заданную на каникулы, а Кирито устраивается с Юи в кресле и беседует с ней о чем-то. Асуна иногда ловит его взгляд и улыбку и улыбается в ответ. Очень хочется остаться с ним наедине, посидеть рядышком, как до отъезда, почувствовать его спокойствие и уверенность… «У нас еще будет время, — думает Асуна, глядя, как ее муж и дочь вместе дремлют в кресле, — у нас еще будет уйма времени». И торопливо прощается с Лиз, увидев, сколько уже натикало в реале. Лифа будит Кирито, а Юи рассказывает папе, что ему разрисовали все лицо, пока он спал. Асуна вздыхает и выходит из игры, не сказав Кирито «до свидания», потому что собирается позвонить ему позже вечером и поговорить еще немного. Дома в полутемной столовой ждет мать, недовольная ее опозданием к ужину, еда уже успела почти остыть, и Асуна молча ковыряется в тарелке, думая о предстоящем разговоре и о завтрашнем дне… А потом реальная жизнь накрывает ее, выставляя ультиматум — маминым голосом. И в голосе этом столько металла и непреклонности, что Асуна даже не пытается спорить. Все уже расписано: и ее новая школа, и университет, и предстоящий брак, и вся будущая — такая правильная — жизнь. В которой совсем нет места ни для Кирито, ни для Юи, ни для виртуальности. Асуна сворачивается клубком на своей кровати и плачет. У нее совсем не осталось сил бороться со всем этим: с перспективами, распорядком, приличиями… со своей матерью и привычной жизнью. И конечно, она совсем не может позвонить Кирито сейчас — точно не в таком состоянии, он же увидит и поймет, и обязательно придет помогать… и все станет только хуже. Это ее бой, и Асуна-Молния смогла бы решить эти проблемы и настоять на своем, и объясниться с матерью, но той Асуны больше нет, а правильная девочка, которой ей сейчас приходится быть, слишком слаба, чтобы противостоять всему этому. Наконец Асуна успокаивается и засыпает. Снится ей их дом на двадцать втором уровне и Кирито, играющий с Юи. Просыпаться поутру почти больно. *** Кирито сразу замечает, что у Асуны проблемы, он давно уже научился чувствовать ее настроение. Но Асуна молчит, и он молчит тоже, даже когда она устало прислоняется головой к его плечу. «Я рядом, — думает Кирито. — И ты знаешь об этом». А потом его Асуна уходит сражаться на дуэли с абсолютным мастером меча Дзеккеном, веселой озорной девчушкой, за движениями которой не поспевал даже сам Кирито. В самом начале боя он ловит взгляд жены — беззащитный и растерянный, совсем как у нее бывает порой в реале, — но затем Асуна собирается, и Кирито невольно улыбается, узнавая движения. Асуна-Молния сражается с Дзеккеном на равных, и ветер, поднятый их ударами, отбрасывает большинство зрителей назад, заставляя Кирито щуриться. Асуна прекрасна сейчас, как бывала только там, в САО, во времена смертоносных битв. Прекрасна и опасна, однако Дзеккен сильнее, и Асуна проигрывает, но Кирито чувствует — его жена довольна. Когда девчушка по прозвищу Дзеккен — с простым ником Юки — утаскивает Асуну куда-то в небо, после минутной растерянности Кирито и Юи начинают искать… нет, не Асуну — Асуна вернется, в этом они оба уверены, — а информацию об этой самой девушке. Гильдия «Спящие рыцари» и их лидер Юки… Юи рассказывает об их попытках победить боссов предыдущих уровней, а Кирито слушает ее и почти догадывается, что за этим всем стоит. Потому что Дзеккен, похоже, действительно живет здесь, в виртуальности. Кирито совсем не удивлен, когда узнает, что Асуна решила помочь ребятам — узнает через Юи, потому что сама Асуна ему об этом не сообщает. Он не удивлен, но его тревожит состояние любимой — Кирито помнит тот растерянный взгляд в начале схватки и ее грустное молчание, когда они были вдвоем. У Асуны проблемы, а значит, он должен быть готов помочь. И Кирито просит Юи отслеживать действия «Рыцарей». Вечером он пытается позвонить Асуне, но она не отвечает, и Кирито долго сидит за компьютером, бездумно глядя на формулы с расчетом переносного интерфейса для Юи, над которым он бьется все эти дни. Ночью ему снится Асуна, они сидят на диване в их доме и молчат — вместе. Просыпается Кирито с улыбкой. *** Последние пару дней Асуне кажется, что у нее появилась младшая сестра — ей так легко с Юки, словно они знают друг друга всю жизнь. Возможно, потому, что Юки держит дистанцию, не рассказывая о себе, и Асуна может просто забыть о своих проблемах в реале — они не касаются людей вокруг. А возможно, потому, что Юки нужна именно Асуна-Молния, опытный воин и командир, у которой просто не может быть всех тех сомнений, что грызут Асуну день за днем. Как бы то ни было, Асуна остается со «Спящими рыцарями». И не связывается с Кирито, потому что проблемы ее реальной жизни и отношений с матерью никуда не делись, а скрыть все это от любимого она просто не в силах. Это не слишком честно по отношению к Кирито, и Асуна-Молния никогда бы так не поступила, но Асуна слишком слаба — здесь и сейчас. Когда «Спящих рыцарей» зажимают в клещи перед покоями босса и Кирито появляется словно ниоткуда, преградив дорогу подходящему отряду, Асуна вспоминает то, что успела забыть за год реальной жизни — раньше Кирито всегда прикрывал ей спину. Сейчас, слыша его «У вас есть три минуты», Асуна вспоминает — о Черном мечнике, с которым было не страшно идти в любой данж. И кажется, влюбляется в него еще больше, если это вообще возможно. Проблемы реала становятся не важны, и Асуна — та, которую когда-то звали Молнией, — с головой уходит в упоение битвой. Она жива — здесь и сейчас, она сильна, она любит и любима. Этот же кураж — щекочущие отголоски недавнего веселья — подталкивает ее, чтобы пригласить «Спящих рыцарей» в их с Кирито дом. Теперь Асуна готова встретиться с мужем, она знает — все будет хорошо. Но Кирито, как обычно, предусмотрел и это: дом пуст, но стол накрыт, и на краю его лежит поздравительная записка. Асуна смотрит на смешную рисованную подпись и улыбается. Нежность и признательность поднимаются внутри теплой волной, и будь Кирито и Юи сейчас здесь, Асуна непременно обняла бы свою семью. Асуна общается с гостями и думает, что все будет хорошо, даже если она вступит в эту гильдию, даже если Кирито ненадолго останется в стороне — он все равно все поймет, как всегда. И поддержит, как обычно. *** Кирито узнает, что Дзеккен — она же Юки — исчезла из сети. И даже догадывается, почему. Кирито знает, что Асуна ищет эту девочку по всему Альвхейму, вновь и вновь посылая ей сообщения. Кирито знает, хотя Асуна и не говорит ему об этом. А еще Кирито помнит, что его Асуна очень сильная. И именно поэтому он приглашает ее на крышу школы на перемене. Асуна выглядит потерянной и измученной, и когда она устало утыкается в его плечо — открыто, на самой грани непролитых слез — Кирито очень хочется обнять ее и не отпускать, но он позвал Асуну не за этим. И Кирито позволяет себе всего лишь погладить ее по голове, поддержать хотя бы так, а потом дает адрес, который сумел найти. Кирито понимает, что правда о Юки — смертельно больной девочке, доживающей свою жизнь в вирте, — причинит его любимой боль. Но он верит, что Асуна справится. А еще он верит, что она должна решать сама. Вечером Кирито заходит в игру и ждет в их доме. Горит огонь, Юи сидит на плече и рассказывает подсмотренные в сети новости, а Кирито слушает ее, напряженно ловя краем уха, не послышится ли шум из комнаты, на которую у Асуны настроен вход. Когда в коридоре раздаются шаги, он оборачивается, готовый поддержать, утешить, выслушать… у Асуны — собранный, целеустремленный вид, и Кирито расслабляется и улыбается — он все сделал правильно, так гораздо лучше, чем утром в школе. Асуна здоровается с дочкой и сразу же спрашивает, можно ли использовать интерфейс, над которым он работает, для подключения человека. Кирито мгновение медлит, прикидывая возможные проблемы с настройками и техническим воплощением, а потом кивает — похоже, он сможет помочь и Асуне, и Юки. Асуна расцветает улыбкой и бросается ему на шею, и Кирито замирает, прижимая ее к себе, утыкаясь лицом в волосы, впитывая ее тепло и запах. Он скучал, он просто невозможно соскучился по ней за эти дни на расстоянии. Но Асуна отстраняется, и Кирито послушно опускает руки. Она сидит на его коленях, совсем близко, глядя прямо в глаза, и Кирито видит, как ее зрачки расширяются. Еще немного, еще мгновение, и Кирито сам поцелует Асуну, попросту ломая остатки той черты, что еще держатся между ними… — Мама, папа, — напоминает о себе Юи, и Асуна буквально слетает с колен Кирито, краснея почти до корней волос. Кирито на мгновение жмурится, давя разочарование, но не может сердиться на дочку, а потому открывает глаза и улыбается успокаивающе. — Я принесу чаю, — говорит Асуна и уходит из гостиной. — Я помешала, — расстроено поникает Юи. — Конечно, нет, — качает головой Кирито, — дело совсем не в тебе. И это совершенная правда. Выйдя из игры, Кирито долго сидит за своим компьютером, снова и снова проверяя работу собранной на живую нитку конструкции из камеры, микрофона, гирокомпаса и пары моторчиков. Все вроде бы работает, и он наконец ложится спать, успокоенный. Асуна была бы не против, поцелуй он ее сегодня. Мысль об этом бьется на дне сознания, но Кирито гонит ее. Надо ждать, говорит чутье. Еще немного. *** Асуна признательна и благодарна Кирито за Юки, которая теперь может побывать в школе. Это словно чудо — ее любимый, сумевший исполнить желание смертельно больной девочки. О последнем Асуна старается не думать, не желая вспоминать, что Юки осталось совсем немного. Это неважно сейчас — ведь она здесь, рядом, пусть и в виде забавной штуковины, прикрепленной у Асуны на плече. Главное, они могут общаться, и Асуна может показать Юки все, что та пожелает: и школу, и уроки, и старый дом, в котором Юки когда-то жила и который, оказывается, скоро совсем переделают. Юки — сильная, она смеется и шутит, и Асуна в который раз поражается ее воле и выдержке. И неожиданно даже для себя самой рассказывает, что никак не может договориться с самым родным человеком — собственной матерью. Юки выслушивает и дает совет. Хороший совет, но для выполнения его нужна смелость. Через пару дней Асуна все-таки собирается с духом — сроки, установленные матерью, истекают, и совсем скоро Асуну могут перевести в другую школу, а она просто не способна покинуть место, в котором учится Кирито и где всегда рады видеть Юки, пусть даже и в виде смешного приспособления на плече. Асуна собирает всю свою смелость и идет к матери с амусферой в руках. Здесь, в реале, они никогда не смогут поговорить откровенно, здесь слишком много рамок и правил, но там, в вирте, все может быть совсем иначе. Чудо случается, и мать соглашается зайти в игру на пять минут. Асуна уверена — этого будет достаточно. Она обязательно найдет нужные слова. После, стоя у окна их с Кирито дома, Асуна гладит по спине плачущую маму и понимает — чудо свершилось дважды. Потому что она достучалась. А утром мама смотрит на нее каким-то новым, мягким взглядом и спрашивает: «Значит, ты нашла того, кого готова поддерживать всю жизнь?» — и Асуна просто кивает. Мама больше не спорит и не говорит о неправильном выборе и недопустимых кандидатурах, и о переводе в другую школу не говорит тоже. Ставит лишь одно условие — подтянуть оценки. Но это такая мелочь, Асуна готова заниматься сутками напролет, лишь бы ей разрешили остаться рядом с Кирито и остальными. В школе Асуну ждет Юки, и впервые за все время после возвращения из САО Асуна с радостью выскакивает из дома, уверенно бросив напоследок: «Скоро вернусь!». Теперь ей действительно хочется сюда возвращаться. *** Асуна выпадает из жизни Кирито. Нет, они не прекращают встречаться, ни в школе, ни в игре, но все свое свободное время Асуна проводит с Юки — и в реале, и в вирте. Кирито все понимает, он и сам чувствует, как тикают часы, отмеряя отведенное Юки время, а поэтому старается не мешать, насколько это возможно. И в игру выходит, только когда Асуна или Лифа зовут. Все остальное время Кирито проводит в реале, снова и снова пытаясь улучшить свою конструкцию. Надо отдать должное Юки — она тоже помогает, рассказывает, что сработало не так и что бы хотелось переделать. Кирито слушает и дорабатывает, снова и снова — для Юки сейчас и для Юи потом. Время летит незаметно, в реале и в вирте, в совместных квестах со всеми «Спящими рыцарями» и с их честной компанией. Порой Кирито очень хочется побыть наедине с Асуной, но он понимает — позже. Асуна счастлива сейчас, и этого достаточно. Спит он мало, загоняя себя почти до изнеможения, и совсем не видит снов. Через три месяца Юки умирает — внезапно, словно исчерпав все силы. Кирито прилетает попрощаться с ней — прямо в Альвхейме, вместе со всеми, и остается рядом с совершенно бесцветной Асуной до самого конца. После, когда аватар Юки рассыпается блескучими осколками, и феи, пришедшие почтить последние мгновения великого мастера клинка, разлетаются, Асуна выходит из игры. Кирито тут же возвращается в реал и, скинув короткое сообщение, мчится к больнице, в которой лежала Юки, — чтобы забрать Асуну. Он просто не может оставить ее одну сейчас. Асуна выходит из больницы молча и даже не плачет. Берет шлем, садится за спиной Кирито и судорожно вцепляется в его талию, прижимаясь к нему всем телом. Кирито так же молча газует и выруливает боковыми улочками на шоссе — Асуна еще не готова вернуться домой, он чувствует это. Ветер бьет в лицо, и они несутся, обгоняя машины, на самом пределе разрешенной скорости. Когда Асуна перестает дрожать, Кирито сворачивает на ближайшей развилке и съезжает на обочину. Останавливается и слезает с сиденья, утягивая Асуну за собой. Снимает шлемы, свой и ее, и долго гладит Асуну по рассыпавшимся волосам, прижимая к себе и закрывая от всего мира — насколько он вообще на это способен. Асуна пахнет больницей и горем, Кирито чувствует, как ей больно сейчас, и молчит — слова не нужны, достаточно просто быть рядом, он знает это. Наконец Асуна поднимает голову и коротко улыбается, благодаря одним взглядом за все. — Отвези меня домой, — просит она, и Кирито послушно садится на мотоцикл. Весь путь до своего дома Асуна снова молчит, но руки ее лежат на талии Кирито гораздо спокойнее и увереннее. Прощаются они, так и не сказав друг другу ни слова. Когда Асуна отдает шлем, Кирито накрывает ее ладонь своей и коротко сжимает. Асуна кивает в ответ. Кирито едет домой и думает, что они оба стали немного взрослее — еще на одну пережитую ими чужую смерть. Дома ждет сестра, амусфера и Юи, которая тоже волнуется за свою маму. *** Какое-то время после смерти Юки Асуна проводит одна, не выходя в игру и общаясь с подругами только в школе. Ей надо пережить эту потерю, принять и привыкнуть к новой жизни без Юки, с которой она успела сродниться как с младшей сестрой. Кирито тоже держится в стороне — Лифа рассказывает, что брат набрал дополнительных заданий в школе и полностью ушел в занятия, даже в игру почти не выходит, Асуна в ответ на это только кивает. Каждый вечер она получает короткое «Спокойной ночи» и отвечает таким же: «И тебе». А потом засыпает, сжимая коммуникатор и вспоминая Юки. После прощальной церемонии Кирито первый раз за это время звонит сам. И зовет не в игру, в парк на пикник. Асуна соглашается — она уже почти совсем оправилась и готова встретиться со всеми. А еще, увидев Кирито на прощальной церемонии, она понимает, как соскучилась по нему и по Юи. И по остальным — тоже. Кирито встречает ее возле входа в парк, как и в прошлый раз, только ни на нем, ни на ней теперь нет «привычных» цветов, словно оба, сговорившись, оделись наперекор своим обычным вкусам. На плече Кирито красуется знакомая Асуне конструкция. Укол боли проходит мгновенно, когда Асуна слышит радостное: «Здравствуй, мама!». Асуна широко улыбается и позволяет Кирито прицепить камеру к себе на плечо, как бывало раньше. Они гуляют по дорожкам между деревьев, и Юи задает кучу вопросов, а Асуна с Кирито отвечают — то по очереди, то в один голос. А потом выходят на знакомую лужайку в центре парка, и Кирито садится прямо на траву. Асуна опускается рядом. Юи открыто радуется всему вокруг, от статуй до цветущей вишни, а Кирито привычно щурится на солнце, и под деревом неподалеку начинает собираться вся их компания. Ребята машут Асуне, а она улыбается в ответ, и Юи смеется, и Асуне кажется, что их дочь-программа сидит у нее на плече, совсем как это бывало в вирте. А потом Кирито говорит, буднично и спокойно, как он это делает обычно: «Будь всегда рядом со мной, Асуна. А я буду с тобой». Асуна замирает на мгновение от острого, щемящего счастья и кивает, и черта, что была между ними все это время, исчезает. Ребята зовут к себе, фотографироваться, и Кирито, вставая с земли, подает руку. Асуна улыбается и привычно сжимает его такую родную и знакомую ладонь. И когда они бегут рядом, держась за руки, Асуна вдруг понимает — разделение на нее-из-реала и на Асуну-Молнию исчезло. Образ правильной девочки из хорошей семьи окончательно рассыпался, перестав держать ее в своих рамках. Она смеется, легко и свободно, а после, усевшись на расстеленный плед, кладет голову на плечо Кирито. Он, помедлив, обнимает ее в ответ. И никого вокруг совершенно не удивляет этот жест. *** Весь остаток пикника для Кирито проходит, как в тумане — в тонкой полупрозрачной дымке, наполненной запахом Асуны, теплом ее тела под рукой и щекотным прикосновением ее волос к своей шее… Асуна рядом, совсем близко, и черты больше нет, он чувствует это. Чтобы воспринимать все остальное, приходится сосредотачиваться. Наверное, Эгиль первым понимает, в чем дело. Потому что он поднимается и говорит, что, пожалуй, всем пора домой, и Юи в том числе, а Кирито, как настоящий джентльмен, должен проводить Асуну до дома и никак иначе. Кирито и не собирается иначе, он просто не в силах расстаться с Асуной прямо сейчас, и недовольное ворчание остальных встречает улыбкой. Потому что действительно — пора. А потом ловит ехидный взгляд сестры и думает, что, наверное, у него сейчас совершенно шалый вид. Но Кирито все равно. Юи тоже все понимает, их дочка вообще не по годам умна, — она весело прощается со всеми и отключается. Кирито снимает с Асуны интерфейс — мимолетно коснувшись ее волос — и отдает Лифе, которая собирается прямо домой, «вместе с девчонками и остатками еды, ты же не против, братик?». Кирито соглашается на все. До дома Асуны они добираются молча, шагая, как всегда, рядом, и только пальцы переплетены, тоже… как всегда. Но границы между ними больше нет, Кирито чувствует, как дрожат пальцы Асуны, и кажется, эта дрожь постепенно передается ему. — Зайдешь? — говорит Асуна перед своим домом, не глядя на Кирито. Кирито кивает. У него сейчас совсем нет слов, он молча тянется вслед за Асуной — через холл, по лестнице на второй этаж и по коридору до ее комнаты, в которой ни разу не был. Асуна отпускает его руку, чтобы открыть дверь, и Кирито заходит — в маленькую, совершенно девичью комнату. В глаза бросается большое зеркало и амусфера на полке рядом с кроватью. Асуна закрывает за его спиной дверь, Кирито отчетливо слышит щелчок и оборачивается. Она стоит возле порога, опустив голову и глядя на ковер, и Кирито надо сделать всего пару шагов, чтобы оказаться рядом. — Родители уехали в Киото, — говорит Асуна, алый румянец накрывает ее щеки и уши. — А брат в командировке. И поднимает голову. Кирито судорожно вдыхает, встречаясь с ней взглядом, и кажется, забывает выдохнуть. Зрачки у Асуны огромные, черные-черные, и Кирито словно проваливается в эту черноту. Шаг вперед они делают одновременно. Губы Асуны горячие, почти обжигающие, а руки — холодные, Кирито прижимает ее ладони к своей груди и целует, целует… совсем как много раз до этого там, в вирте. Поцелуй получается слишком весомым, слишком… ярким, он оглушает, Кирито тонет в ощущениях и в затапливающем тело желании, и сейчас это можно, это — правильно. Он уже не понимает, что делает, — руки, словно сами собой, скользят под платье, трогая тонкую девичью спину, — и чувствует прохладные пальцы на своей груди, прямо под кофтой и футболкой. Это внове для них обоих — в САО просто невозможно было залезть под одежду. И они замирают, прервав поцелуй и глядя друг другу в глаза. Асуна коротко сглатывает, и Кирито понимает, что она вся дрожит, и сам он — тоже. Кирито длинно выдыхает, пытаясь успокоиться, и слегка отодвигается, чувствуя, как исчезает прикосновение пальцев, от этого ему почти больно. Кирито подхватывает Асуну на руки — она тяжелее, чем в вирте, точнее, это он гораздо слабее в реальности, — и несет к кровати. Асуна замирает у его груди, и Кирито думает, что им обоим сейчас страшно. «Все будет хорошо», — принято говорить в таких случаях, вспоминает Кирито, опуская Асуну на кровать. Она цепляется за его шею, заставляя лечь следом. На миг они застывают, прижимаясь друг к другу, полностью одетые, и Кирито просто не может сейчас сказать правильных слов. Асуна, как всегда, понимает его. И как всегда в постели — как бывало в САО не раз — оказывается смелее и увереннее. Она берет его лицо в ладони, как сделала это когда-то давно на балконе их дома, и шепчет тихо: — Я нашла тебя и снова влюбилась. И Кирито вздрагивает, отпуская себя. А пуговицы ужасно неудобно расстегивать, когда целуешься, понимают они позже. И с бюстгальтером Кирито так и не может справиться, слишком дрожат пальцы, Асуна расстегивает и снимает его сама. И входя в нее — как делал это не раз, как никогда прежде — Кирито осознает, насколько секс в вирте бесцветнее настоящего. Потому что его захлестывает — запахом, вкусом, жаром… желанием быть ближе, еще ближе… и Асуна тонко стонет, выгибаясь, и мир вокруг взрывается — рано, слишком рано, думает Кирито. Но он просто не может больше. А после они лежат рядом, мокрые и горячие, и Кирито часто дышит, приходя в себя, а Асуна гладит его пальцами по груди, по плечам, по животу… и Кирито понимает, что ей было мало. — Прости, — шепчет он пересохшими губами. — Дурак, — улыбается она, наклоняясь над ним, и пряди волос щекочут его тело, поднимая где-то внутри новый приступ жара. Он вплетается пальцами в эти длинные, шелковистые пряди и тянет Асуну на себя, целуя. Асуна трется об него всем телом, как кошка, и тихо стонет в его рот — Кирито вздрагивает от этого звука, он никогда не слышал такого от своей любимой. И чувствует, что у него снова встает. Он ждал, он долго ждал ее, желая ее тела, близости с ней, и теперь Кирито заворожено смотрит, как Асуна прогибается и садится сверху, вбирая его член в себя. А после медленно двигается, глядя на него темными, почти черными глазами. Волосы ее скользят по его груди и бедрам, щекоча, и Кирито вздрагивает всем телом — это слишком ярко, слишком много. Вслепую — он видит сейчас только глаза Асуны, только ее взгляд — Кирито находит ее руки и сжимает, переплетая пальцы, цепляясь за нее, потому что его захлестывает ощущениями и эмоциями, Кирито просто теряется в них. Асуна вскрикивает снова и наклоняется к нему, прижимая его руки к постели и двигаясь плавно и гибко. — Асуна… — беспомощно выдыхает Кирито, сам уже не зная, чего просит. Но она понимает: приподнимается выше и резко опускается вниз, вбирая его член в себя до конца. Кирито словно пронзает током, он выгибается и тянется к Асуне губами, она послушно наклоняется навстречу. Они знают тела друг друга, как свои пять пальцев. Они занимались сексом не раз там, в вирте. Это все не значит ничего. Они оба тонут, думает Кирито, жадно впиваясь в губы Асуны и чувствуя такой же требовательный поцелуй. Их языки встречаются, их тела трутся друг о друга, и Кирито уже совсем не понимает, где он и что он делает — есть только Асуна, Асуна, Асуна... — Асуна, — шепчет он в перерыве между поцелуями. — Асуна, — повторяет он, оглаживая ее спину и грудь, лаская соски, — Асуна тонко дрожит, замерев на нем и не двигаясь, потому что они оба на грани, и оба чувствуют это, оттягивая финал до конца. — Асуна, — бьется в его ушах током крови. — Я люблю тебя, — слышит Кирито почти беззвучное, когда мир вокруг снова рассыпается. — Кирито, — выдыхает Асуна тихонько, пристраивая голову на его плече, и Кирито прижимает ее к себе. Они оба мокрые и липкие — еще одно отличие от виртуального секса — и надо бы сходить в душ, но сил никаких нет, сон подкатывает мягкой волной, и Кирито успевает лишь шепнуть: — Я тоже тебя люблю. Последнее, что он чувствует, проваливаясь в сон, — улыбку Асуны. Все наконец абсолютно правильно в этом мире.