Вкус тофу и горечи жизни

Глазурные лилии, одуванчики, цветки–сахарки, цинь синь — всё смешалось в единый цветочный ковёр. Глаза слепило от необычайно яркого солнца. В спину дул лёгкий ветерок, будто подталкивая вперёд. Под ногами ощущалась необычайная мягкость цветочного ковра, а нос щекотала пыльца. Сяо крутился волчком, поглядывая то налево, то направо, пока не заметил вдалеке фигуру. Пробираясь сквозь цветастое поле, Сяо с опаской оглядывал женский силуэт: огненно–рыжие украшенные цветами волосы развевались на ветру, белое длинное платье уходило цветочным шлейфом куда–то вдаль. Девушка плела венок, напевая незамысловатую мелодию, а колокольчики вокруг звенели ей в такт. Она подняла голову и улыбнулась, вытягивая руки вперёд. — Нана! — Сяо с радостным возгласом кинулся в объятья. Колокольчики недовольно всколыхнулись, вызывая у девушки смешок. — Мой дорогой Алатус, ты так вырос с нашей последней встречи. — А вот ты совсем не изменилась, — Сяо перебрался головой на колени, устраиваясь поудобнее. Девушка ласково провела ладонью по его волосам и продолжила доделывать венок. — Должно быть, случилось что–то хорошее? — Да. То есть нет. Я не уверен… — Сяо заёрзал на месте, сминая под собой цветы. Он схватил один цветок–сахарок и принялся рассказывать о произошедших изменениях, крутя его в руке. Тёплая улыбка девушки согревала и дарила умиротворение. Ласковый ветер трепал волосы, цветы шушукались на своём цветочном и быстро замолкали, когда Сяо кидал на них сердитый взглядотлич среди рассказа. Говорил он не переставая: о новом месте обитания, о странном мужчине с холодными глазами, о дружелюбной девочке с болезнью, о высоком дубе за окном, о странном, но приятном вкусе тофу… — Алатус, — внимательно слушавшая девушка внезапно устремила свой взгляд на Сяо. В её голубых глазах читалось то, что он упорно игнорировал, пытаясь продолжить болтовню, — мне нужно идти. — Уже? Так быстро пролетело время, — в отличие от кошмаров, редкие хорошие сны, как этот, пролетали слишком стремительно, что б Сяо успел ими насладиться. Одна из вещей, которая сдерживала внутреннего демона в клетке. Капля воды для одинокого путника в холодной ночной пустыне. — Когда мы увидимся в следующий раз? — Алатус, — лицо девушки смягчилось, а мышцы на лице Сяо напряглись. Он медленно встал с колен, заглядывая в бездонную глазурь глаз, — тебе нужно двигаться дальше. — Что это значит? — девушка тоже поднялась, отряхивая платье. Сяо вцепился ногтями в её плечи, будто боясь потерять последнюю опору. — Что это значит, Нана? — Ты нашёл новый дом. Теперь я могу отдохнуть, зная, что ты счастлив, — Сяо хотелось стереть эту приторную улыбку. Ветер усиливался с каждой секундой, развивая огненные волосы. Цветы активно зашуршали и попрятали головки. — Я не буду счастлив без тебя, Нана, — Сяо отчаянно хватался то за ткань платья, то за открытые участки кожи, оставляя отметины. В его глазах начали скапливаться маленькие слезинки. — Не бросай меня, Нана! — Я всегда буду с тобой, мой дорогой Алатус. Вот здесь, — она снова ласково провела по растрёпанным волосам юноши, спускаясь ниже на грудную клетку и останавливая ладонь в области сердца. Сяо чувствовал, как девушку уносит ветровыми потоками. Она медленно отдалялась, словно невесомая пушинка. — Нет, нет, Нана, не бросай меня, — он отчаянно хватался за её руки, торопливо следуя за ветром, но тот издевался намеренно и не давал юноше сдвинуться. Девушку уносило всё дальше за горизонт, её улыбка не исчезала, и Сяо ненавидел её за это. За то, что она ушла вот так бесцеремонно и бросила его на растерзание внутренним демонам. Сяо медленно осел на землю, всё ещё протягивая вперёд руки, хоть девушка давно скрылась за далью цветочного поля. Солёная слеза слетела с трепещущих ресниц вниз по щеке. Сяо посмотрел на свои руки. Созданные, чтобы причинять боль на потеху другим. Запятнанные кроваво–красным без возможности отмыться.

Омерзительно.

Юноша с трудом разлепил тяжёлые веки. Щёки горели огнём, а тело ощущалось чугунным. Кажется, он снова разбудил хозяина своими криками. На месте Чжун Ли Сяо бы уже выкинул себя за дверь. Но Чжун Ли заботливо сменял на лбу у подопечного уже высохшее полотенце влажным. — Снова плохой сон? — Сяо кивнул и зарылся дальше под одеяло. Чувство стыда съедало сильнее внешнего пожара. — Должно быть жар. Побочный эффект от лекарства, скоро пройдёт. Сяо повернул голову в сторону голоса. Чжун Ли присел на стул, вымачивая в небольшой мисочке ещё несколько полотенец. Он выглядел довольно уставшим. Закатанные рукава рубашки то и дело сползали вниз, Чжун Ли поправлял их обратно, стараясь не мочить, но ткань уже пропиталась травным раствором. Должно быть, Сяо снова отключился в машине. Как бы в привычку не вошло. — Ты звал Нану. Это кто–то близкий для тебя? — Это моя сестра, — Сяо быстро отвернулся, сдерживая нахлынувшую волну горьких слёз. Лучше бы он не просыпался. — Не расскажешь подробнее? — Чжун Ли закинул ногу на ногу, выжидающие испепеляя глазами. И вопрос звучал скорее как требование, нежели просьба. Сяо сделал глубокий вдох, несколько раз быстро моргнув. — Она была старшей. Учила нас читать и писать. У неё был красивый почерк, — начал тихонько юноша. Настенные часы выстукивали свой ритм, а за окном жалобно завывал ветер. В комнате горела одна настольная лампа, но этого тусклого света вполне хватало. — И она сама была очень красивая… И он тоже так считал. Часто забирал к себе. Она говорила, что помогает по дому или что–то такое, но я видел отметины на её теле. Так только животные помечают. Даже будучи уже в могиле, он продолжает отравлять жизнь: в воспоминаниях, во снах, в мыслях. Сяо хочется стереть себе память ластиком и начать с нового листа. Вот только… — Она всегда улыбалась и приносила книжки с картинками. Говорила, что всё будет хорошо… Потом у неё начал расти живот, и он забрал Нану от нас. Она приходила всё реже. Я видел, что ей больно… И ничего не мог сделать. Сяо всхлипнул, и пелена из слёз накрыла глаза. Блики от света прыгали перед лицом, выстраиваясь в перекрученные узоры. Он старался не узнать в них что–то знакомое. Так странно ощущать солёную влагу на щеках. Раньше Сяо было непозволительно плакать, ведь слёзы — это признак слабости, а Сяо должен быть сильным. Ради них. — Она родила нам братика, а через несколько дней… Умерла. Голос дрожал из-за всхлипов, тело накрывало ещё большим жаром. Сяо казалось, что вены расплавятся и вся кровь вытечет наружу. Чжун Ли молча слушал, периодически поправляя съезжавшее полотенце в надежде, что это хоть как–то поможет от жара. — Нана назвала его Меногиас. Но вскоре его забрали. Никто его больше не видел. А он запретил вспоминать что–либо о Нане. Если б я только перерезал ему горло раньше… Не будь тело весом с чугунное корыто, Сяо б ударил что–нибудь кулаком. Юноша напоминал загнанного в угол, испуганного и терявшегося зверька. Напоминает, что Чжун Ли был таким же когда–то. Напоминает, что у Чжун Ли ещё остались чувства. Заставляет что–то трепыхаться в груди. Пробуждает давным–давно забытое. Чжун Ли ведёт рукой ниже к щеке, еле касаясь, растирая подсохшие слезинки. Сяо этого, кажется, не замечает — продолжает глотать слова в схлипах. Руки у Чжун Ли тёплые, не обжигающие горячие, а будто нагретые летним солнцем, и шершавые, без перчаток ощущаются совсем по–другому. Сяо инстинктивно тянется к этому теплу, даже не поворачивая головы, трётся о подушечки пальцев и прикрывает глаза. Веки слипаются, но спать он не хочет — боится нового кошмара, от того и активно сопротивляется усталости. — Можешь сегодня поспать в моей комнате, — Чжун Ли наблюдает эту картину с внутренним восторгом, но стоит ему открыть рот, и Сяо распахивает глаза и отшатывается, как от пожара, прячась под одеялом и что–то мямля про недостойного. Чжун Ли от чего–то становится тоскливо. Не то, что б он никогда не принимал отказы, тем более довольно личного характера, но ведь он очень старается наладить контакт, неужели это так незаметно? Чжун Ли желает спокойной ночи и гасит настольную лампу. Ещё раз окидывает подопечного взглядом и удаляется в свои покои. Сяо тоже становится тоскливо. Он осторожно выглядывает из–под одеяла, убеждаясь, что остался один в кромешной тьме. Кажется, хозяин выглядел не очень довольным его словами. Возможно стоило согласиться… Или это значило что–то большее? Но что мешало завладеть хрупким безоружным телом прямо здесь и сейчас? Или ему доставляет особое удовольствие, когда подчинённые сами приходят унижаться? От этих мыслей у Сяо загудела голова. Он потёр виски и перевернулся на бок. В конце концов ночь должна закончиться рано или поздно. Но стрелки на часах предательски громко тикали и шли слишком медленно. Сяо крутился с бока на бок, переворачивался на живот и на спину, жмурил глаза, но сон никак хотел завладевать его разумом. Как будто потерял всякий интерес, хоть юноша был порядком измотан. Во тьме мерещились жутковатые силуэты. Не то, что б Сяо верил во всякую паранормальщину, но точно знал, что его разум способен вытворять всякое. Особенно когда Сяо с ним один на один. По стене прыгнула вытянутая тень и тут же исчезла. Юноша уловил её лишь боковым зрением, а когда повернул голову, ничего не обнаружил. Через несколько минут за окном завыл ветер громче положенного. Или это волки воют? А водятся ли они здесь вообще? Эти игры разума начали порядком надоедать. Оставаться в этой комнате хотелось всё меньше и меньше. Сяо сгрёб в охапку подушку и поплёлся в соседнюю в надежде, что хозяин ещё не передумал. С каждым приближающимся шагом идти было всё сложнее и сложнее. А что если хозяин не так поймёт? Или подумает, что Сяо слишком своенравный и вовсе прогонит прочь? Юноша тихонько приоткрыл дверь — проверить спит ли уже тот, но Чжун Ли был повёрнут на бок и сказать точно было сложно. Сяо потоптался некоторое время в дверном проёме и хотел уже бросить эту затею, но полусонный голос заставил его развернуться: — Не стой в проходе, — юноша не сразу понял было ли это приглашением войти или же приказ удалиться, но Чжун Ли повернулся к нему лицом. Раскиданные по постели полосы, съехавший с плеча халат и снова этот испепеляюще-выжидающий взгляд… Сяо сглотнул скопившуюся слюну и тихими шагами пошёл вперёд, не забывая закрыть за собой дверь. С каждым шагом глаза Чжун Ли будто светились всё ярче и ярче, пока юноша не достиг края кровати, не зная стоил ли ему ложиться рядом с хозяином. — Быть подле вас уже награда, — Сяо опустился на пол, уже собравшись принять позу эмбриона, как голос сверху снова привлёк внимание: — У меня ещё есть желание выспаться, так что, будь добр, ложись нормально, — Чжун Ли показательно пододвинулся, и Сяо готов поклясться, что тот цокнул. Юноша быстро залез на кровать, не смея более встречаться с холодными огнями корляписовых глаз, стараясь занять как можно меньше места на уголке. Но когда его притянули почти что на середину кровати, ещё и сгребая в охапку, Сяо казалось, что сердце его на секунду остановилось. Не смея повернуться, он смотрел чётко перед собой в стену застывшими зрачками. Он весь будто превратился в неподвижную статую. Над ухом доносилось тихое умиротворённое сопение. Сзади обёртывало тепло тела, а спереди — рук. Оказывается, не только они у Чжун Ли тёплые, он сам весь будто прогретый солнцем камень. И бежать даже не хочется… Хочется окунуться в эту теплоту с головой и оставаться так навечно. Кошмары этой ночью больше не мучали Сяо.