Коты-Воители: Лесные Шорохи

────∾⌘∾────

Целительская была как никогда переполнена котами. Песочничек и Дымолапа носились с разными пахучими травами в зубах от одного раненого к другому. При такой суматохе им бы не помешал третий целитель. Естественно, все разговаривали исключительно о прошедшей битве, так как темы актуальней и новее пострадавшим воинам и придумать было нельзя. Каждый обсуждал свои травмы, состояние и сколько царапин им удалось нанести противнику. Кто-то говорил про Царапа, гадая, где он сейчас: скитается в бегах или укрылся под крыло Звездного Змея. Кстати, Горного предводителя тоже не могли обойти стороной. Его странное, одновременно потешное и пугающие поведение вызвало фурор среди воителей из всех племен. «Это же надо было разрыдаться на глазах у целой толпы!». «Совсем Звездный Змей с катушек съехал! Как думаешь, он до сих пор ревет?». Некоторые восхищались великодушием Цветочного и племени Восходящего Солнца, называя Звезду Пламени и Орехозвезда вместе с их войском настоящими героями. Многие навещали больного Ростка и делились собственными успехами в бою, а также обстановкой в племени и самочувствием других котов. Древесный предводитель их благодарил за смелость и упорство, все еще пребывая в слабости из-за недавнего отравления. Однако Дымолапа строго твердила нетерпеливым воинам, что лучше не надоедать Ростку, потому что ему нужен покой и тишина, и предводителю сейчас совершенно не до их рассказов! В лечебную палатку несмело заглянули коричнево-белые Мрамор и Полосатик. У каждого оруженосца был гостинец — толстая лесная мышка. Поискав взглядом среди множества израненных воителей своих наставниц, ученики поспешили к двум лежащим почти в самом конце палатки кошкам. Блестка и Кедровница встретили их приветливой, однако немного измученной улыбкой. Подруги слишком утомились, что было в принципе неудивительно. Мрамор и Полосатик опустили на их папоротниковые подстилки добычу и прилежно устроились рядом, неловко заминая лапы и стыдливо опустив разноцветные глаза в пол. Уши их обвисли, а хвосты волнительно дребезжали. — Хорошо, что вы не участвовали в битве, — с набитым ртом пробубнила Кедровница, откусывая первый кусок от сочной полевки, ведь голод еще с раннего утра мучил каштановую воительницу, — а то ютились бы сейчас рядом с нами. — Сильно болит? — неловко поинтересовался Мрамор, указывая розовым носом на внушительных размеров красную рану на спине пятнистой наставницы. — Немного, — поморщилась Кедровница, в гримасе отвращения сжимая губы, — но спасибо за заботу. Я это ценю. На юном белом лице Мрамора, полном темных отметин, засияла яркая эмоция счастья и гордости, а его голубой и карий глаза немного прищурились. — Когда мы сможем возобновить наши тренировки? — любопытствовал Полосатик. В интонации, с какой полосатый оруженосец произнес данный вопрос, прослеживалось ярое желание, чтобы наставницы сообщили им как можно более позднее время. Все же, выходные братья любили не меньше, чем учения. — Можете выдохнуть или наоборот расстроиться. Сегодня вас тренировать точно никто не будет, — успокоила оруженосцев Блестка, ехидно ухмыльнувшись и еле слышно цокнув языком. — Все устали, хотят есть и спать, — зевнула Кедровница укладываясь на мягкой, но тонкой подстилке поудобней, — если рана хоть чуть-чуть затянется до завтра, то утром пойдем, не переживайте. — А сегодня проверьте чистоту палаток старейшин и королевы, — серьезно наказала Мрамору и Полосатику Блестка, не собираясь оставлять непосед без занятия. Белоснежная воительница инстинктивно зажмурилась и с трудом сдержала шипение и резкий визг, когда крапчато-золотистый Песочничек приложил какую-то мокрую, желто-зеленую и дурно вонявшую кашицу к ее раненому бедру. Кровь идти давно перестала, однако глубокий след от вражеских когтей очень болел и мог запросто воспалиться. Чуть дернув лапой от неожиданного жжения, Блестка бросила жалобный взгляд шафрановых глаз вслед удаляющемуся от нее Песочничку, который уже направлялся к Снежному Вихрю. — Кто это вас так? — Полосатик с любопытством изучал багрово-красную рану на бедре наставницы, попутно наблюдая за действиями ученика целителя. — Какой-то грубый верзила из Горного племени, — с досадой косясь на слипшуюся от засохшей крови шерсть, ответила пушистая воительница, — хорошо, что Сумерка мне помогла, а то вообще бы без ноги осталась. Кедровница в это время не мигая засматривалась на светло-серого Снежного Вихря. Над ним, чуть ли не плача от огорчения, склонилась его черно-рыжая сестра Кристогривка и дрожащим, сбивчивым голосом что-то ласково шептала ему на ухо, но ответа от полосатого воина не следовало. Снежный Вихрь лежал без движения, однако все еще был жив. Кровь никак не останавливалась, а плескалась фонтаном из всех, даже самых мелких, царапинок, чем очень настораживала и ужасала целителей вместе с Кристогривкой. — Дымолапа говорит, что с такой ситуацией она сталкивалась лишь на словах, когда была ученицей, — поведала Блестка обеспокоенной подруге, — неизвестно, что будет дальше. — Юноши, можете подвинуться, — сзади оруженосцев послышались возмущенное ворчание и ропот темно-серой целительницы, — и так места не хватает! Дымолапа была зла, и нервы ее были на пределе, так что, Мрамор и Полосатик быстренько распрощались с наставницами и поспешили на выход. Они явно не горели желанием путаться под ногами рассерженной целительницы и испытывать ее шаткое терпение. Чтобы не занимать много пространства и не забивать пещеру до краев, Песочничек и Дымолапа решили отпускать тех, у кого травмы были не очень серьезные и не требующие специального ухода. Так, Львица, Ливнехвост, Кроволапа, Белая и Ивоцветница уже покинули целительскую и отправились отдыхать к себе в папоротники. Уставших котов угнетало еще и то, что Древесное племя не спало целую ночь. Сил на патрули и охоту у них уже совсем не осталось. Мощи да и желания тоже хватило лишь на неспешные ползки до постелей и крепкий беспробудный сон. Яркое, приятно слепящее желтое солнце озаряло густую лесную чащу. В нежно-голубом небе порхали звонкоголосые пташки. Их сладкие и протяжные трели разносились по всей округе, наполняя утренний воздух мелодичной песней. Стволы и ветки деревьев были покрыты новым, только недавно выпавшим белым снегом. Легкие, изящные пушинки иногда тихонько падали и медленно планировали вниз. На тропинке путались следы зверей, а в дикой глуши был слышен их крик. На лужах сверкал кривой, прозрачный, гладкий лед. Вода под ним еще жила, и если сломать твердую корку, то внутри будет бурлить освежающий морозный поток. Изможденные битвой воины отдыхали в зарослях сухого папоротника, наслаждаясь прохладным, перебирающим каждую шерстинку ветерком и свежим мягким мхом. Закрыв глаза, они тихонько замурлыкали от такого долгожданного перерыва и наслаждения. Даже настойчивый шелест желтоватых листьев папоротника не мог помешать им. Положив пепельно-серую голову на лапы, усыпанные мелкими темными веснушками, Ливнехвост готов был провалиться в медовые просторы дремы. Воитель отлично знал, что его племя в безопасности и с облегченным сердцем мог позволить себе заслуженный перерыв. Вдохнув ледяного, снежного воздуха, Ливнехвост неожиданно почуял знакомый запах. Этот чудный вкусный аромат ни с чем невозможно спутать. Это запах детской. «Наверное, это Златоглазка» — счастливая улыбка от предвкушения встречи с королевой невольно заиграла на лице Ливнехвоста, и тот приоткрыл голубые, как бледная водная гладь, глаза. Однако вместо короткой серебристой полосатой шерсти и любящего янтарного взгляда, он увидел длинный меховой и пестрый хвост. Подняв недоуменную морду наверх, пятнистого воина встретило смущенное лицо Перьехвостки. Ливнехвост, не веря тому, что видит, поднялся на лапы. Но не успев спросить ее сам, воитель первый услышал ответ от Перьехвостки: — Я больше не королева, — решительно заявила пыльно-серая кошка, но все равно в ее голосе ощущалось смятение и застенчивость, — я поняла, что перестала приносить пользу Древесному племени. Когда Медогрив приказал мне сражаться, на меня упало осознание. И теперь, — Перьехвостка встревоженно вдохнула, набрав в легкие побольше кислорода, — могу ли я попросить у вас место в палатке воителей? Ливнехвост победоносно просиял. Крапчатый воин был безумно горд за Перьехвостку. Он привык делить восторг со всеми. Уметь порадоваться за личную удачу каждого, даже того, с кем Ливнехвост в принципе не знаком. Особенно ему было приятно на душе за бывшую королеву, которая так долго не могла переступить через себя. — С удовольствием, — гостеприимно и с радушием улыбнулся Ливнехвост и пригласил пыльно-серую воительницу внутрь. Перьехвостка поскакала в самый конец палатки и загребла когтями побольше мха. Ливнехвост прекрасно помнил, что раньше это место принадлежало именно ей. И как же хорошо, что теперь оно занято его законной хозяйкой. Подставляя голову под студеный поток сквозного ветра, Янтарок вместе с товарищем Ледохвостом брели к куче с недавно пойманной дичью. Старейшины шли не торопясь, медленно ступая на сухую холодную землю. Добыча находилась между палаткой воинов и палаткой оруженосцев. Солнечные зайчики играли на примятой шерсти котов, на которой уже заметно проглядывалась серебристая седина. Их немолодые, однако все такие же ясные и чистые глаза горели добродушным блеском, а приподнятому настроению на осунувшемся лице не препятствовали больные суставы и хриплый кашель. — Эх, какие же все-таки молодцы наши воины и целители, — скрипучим голосом, но с искренним уважением и честью протянул пятнистый Янтарок, проходя мимо палатки со спящими воителями и умиляясь с Древесных трудяг, — надеюсь, мои внучата станут такими же. Оба старейшины стали невольно вспоминать свое воинское время. Товарищи так любили ненавязчивые беседы о прошлом. Именно старые, вытащенные из самых закромов памяти воспоминания веяли ностальгией и теплотой, согревали даже в ненастную погоду, смешили тогда, когда все вокруг печалились, заставляли обронить скупую, сильную слезу, пока все заливисто смеялись. Бурый с белым Янтарок с особым трепетом говорил о тех лунах, где он был быстр, бодр и красив. С самого детства все королевы называли его самым шустрым котенком. За ним невозможно было угнаться даже проворному оруженосцу. — Помню, как-то говорю Ржавчине, — с непринужденной улыбкой рассказывал внимательно слушающему другу Янтарок, тихонько мурлыкая от нахлынувших эмоций, — мы тогда еще совсем маленькие были. Ей лун шесть, мне девять, не больше. Говорю ей: «Вот мы с тобой цапаемся постоянно, а вдруг ты меня потом полюбишь и верной подругой мне станешь?». Она так расхохоталась, что весь лес содрогнулся, да и выпалила: «Ты что, мышеголовый? Я лягушку проглочу, если мы сойдемся!». А через время, когда уже воителями числились, я навещал их со Златоглазкой в детской и принес ей лягушку. Забавная история вышла. — Гляди, Янтарок, — серо-черный Ледохвост указал костлявой лапой куда-то вперед, — не твоя Златоглазка идет? Сам Ледохвост был практически слепой и мог рассмотреть лишь мутные очертания предметов. Его ясно-голубые глаза видели плохо еще с самого детства, а к зрелости покрылись липкой непрозрачной пленкой. Ледохвост отправился в палатку старейшин, хотя был еще вовсе не стар. Однако охотиться, ничего не видя дальше собственного носа, трехцветный воитель уже не мог. Поэтому, волей-неволей, его отправили тухнуть к старикам, хотя Ледохвост был даже младше Мятнохвоста и толком не успел вкусить настоящей воинской жизни. Навстречу старейшинам трусцой бежала серебристая с тонкими аккуратными полосками Златоглазка. Ее прелестные желтые, действительно словно золотые, глаза были распахнуты и горели веселым огоньком. Королева быстро перебирала лапами, но как только заметила направляющегося к ней отца, тут же переменила свой путь в обратную сторону. Златоглазка потерлась своей головой о жесткую, однако для нее все равно самую приятную в мире темную шерстку Янтарка, а тот заботливо лизнул ее в лоб. — Ты уже успела навестить воинов? — спросил бурый старик у дочери, беря из кучи с добычей маленькую белочку. — Нет, только сейчас из детской выпрыгнула, — обеспокоено тараторила та, — сейчас возьму еды и побегу обратно. Котята одни там сидят, скоро пищать начнут. — Как же обидно было наблюдать всех этих раненых! Песочничек залечивал пострадавших прямо в нашей палатке, — печально вздохнул Ледохвост, беспокойно задергав хвостом с черным кончиком и сдвинув брови. — Мне тоже так боязно было, — испуганно призналась Златоглазка, украдкой поглядывая на целительскую, — просто сердце кровью обливается, когда видишь весь ужас войны снаружи. Даже Перьехвостки со мной рядом не было. — Наша жизнь — их заслуга, — с величием и благородством отчеканил Янтарок, — когда-то мы защищали их, теперь они защитили нас. Прикоснувшись розовым носом к щеке пятнистого старика, Златоглазка напоследок заглянула в его янтарные и такие простодушные глаза и устремилась с полевкой обратно в детскую к своим ненаглядным котятам. Старейшины провожали спешащую королеву взглядом, пока она не скрылась под трухлявым пнем. Крошечные белые снежинки медленно падали с высоких веток деревьев на темно-серую длинную шерсть, а потом таяли, оставляя мокрые следы. Пушистый хвост подметал рассыпчатый снежок. Солнце пыталось пробиться сквозь тяжелые еловые ветви, однако они так тесно прижались друг к другу, что только самые проворные лучики умудрялись пролезть внутрь. Светло-голубые глаза невольно щурились от палящего света, а из порванного уха упала последняя капля крови, после чего рана окончательно перестала течь. Ветер одаривал большого, мускулистого воителя прохладой. Разгоряченное тело требовало хоть чуток свежести. Ворон устроился под пышной темно-зеленой елью. Из-под нее было просто отлично видно почти весь лагерь. Все вокруг было окутано тишиной, и только лесные звери иногда нарушали ее. Воин опустил свою голову на массивные лапы и поднял глаза вверх. Сейчас он ни о чем не думал. Его разум очистился, а душа поймала спокойствие. Маленькая хвоинка откололась от огромной ветки и легко, осторожно спикировала вниз. Ворон внимательно наблюдал за ее монотонным, однако безумно завораживающим полетом. Ворон любил Сезон Голых Деревьев. Любил падающий снег и облачное небо. Любил колючий мороз и мягкие сугробы. Это зрелище приносило ему неимоверное удовольствие. Оно так манило своей красотой и невообразимой очаровательностью. Каждые Голые Деревья Ворон выбирался в лесную глушь на очень долгие прогулки. Но сейчас воин настолько сильно устал, что мог лишь только наслаждаться холодным сезоном в тени душистой ели. Ворон машинально прошелся внимательным взглядом бледно-голубых, словно замерзшая льдина, глаз по всему Древесному лагерю. В целительской как всегда копошилась его сестра. Ворон усмехнулся. «С возрастом ничего не меняется. Все такая же». В детской было тихо, а значит ее обитатели уже спали. В воительской коты отдыхали от долгой и изнуряющей битвы. Из палатки оруженосцев показались Мрамор и Полосатик. Почти одинаковые оруженосцы направились к старейшинам. За ними вышла и бледно-черепаховая Ракушка. На ее боку виднелась большая рана, измазанная лечебной травой. Она немного огляделась, а потом стремительно удрала в глубокую лесную чащобу. Признаться честно, Ворон всегда видел в Ракушке еще несмышленую, любопытную кошечку, которая хочет сама посмотреть на все своими очаровательными лиственно-зелеными глазками. Ей было уже десять лун, а воитель все еще представлял пеструю ученицу на предводительском камне, стоящую и улыбающуюся во весь рот. Как она была горда на своем посвящении в оруженосцы. И как был доволен Ворон, что ему доверили воспитание подрастающей воительницы. Он все еще наивно полагал, что Ракушка неопытна и по-юношески глупа, что ее надо всему учить. Однако сегодня все слишком резко переменилось. В сегодняшней битве Ворон впервые заметил в Ракушке воительницу. Взрослую и самостоятельную кошку, которая сумеет защитить себя и других. Нет, она давно не маленький котенок, какой ее привык считать Ворон. Нет. Он научил ее всему что знал и умел сам, передал ей все навыки и мудрость. Теперь Ракушка должна сохранить их и поведать своим ученикам. Темно-серый Ворон глубоко вздохнул, от чего снежинки закружились в воздухе. Если он начал сомневаться в ее беспомощности, это значило лишь одно. «Признайся, Ворон — поджарый воитель поднялся на лапы и еще раз глянул на скромную палатку оруженосцев — она готова стать воительницей». И вот Ворон уже мчался в логово Древесного предводителя. Росток был тяжело болен, но все же находился в сознании и здраво мыслил. У вожака сейчас не было надоедливых гостей, и он, к счастью, был как раз свободен. Приблизившись к каменной пещере, закрытой густыми кустами малины, Ворон чинно сел и четко произнес: — Росток, Что Колышется На Ветру, можно к вам? В ответ послышалось удовлетворительное «да». Пушистый, почти черный кот протиснулся через острые и тонкие веточки кустов. В углу лежал серый, как каменная скала, предводитель с двумя коричневыми пятнами на спине и точно такого же оттенка кончиком хвоста. На лице его была легкая улыбка, а пронзительно-зеленые глаза спокойны и чуть-чуть сонливы. Росток никогда не отличался полнотой и вечно был худоват, но сейчас предводитель был действительно толщиной с тоненькую тростиночку. Возможно, если поднимется ураган, Росток действительно взмоет в воздух, словно перышко. Ворон уже начал было говорить, как из недр пещеры выкарабкалась Дымолапа со жгучими листьями крапивы. Целительница немного удивилась внезапному появлению брата, но потом Дымолапа, как ни в чем не бывало, направилась к противоположному углу, положила туда крапиву и юркнула обратно в пещерную глубину. — Она готовит мне снадобье от отравления, — объяснил Росток, поймавший непонимающий взгляд воина, — Дымолапа нам не помешает. — Росток, я пришел к вам поделиться отличными результатами наших учеников, а конкретно Ракушки. Она проявила себя героически в недавней битве, как самая настоящая воительница. Ракушка предупредила все племя о наступающих войсках Звездного Змея, а также отважно сражалась и помогала остальным. Я, как наставник, считаю, что Ракушке пора занять место воина, — твердо закончил Ворон. Предводитель приложил лапу к голове, а его ярко-зеленые глаза задумчиво уставились на землю. Но спустя мгновение Росток принял прежнее выражение лица и также оптимистично произнес: — Что ж, если Ракушка и вправду готова пополнить ряды наших воителей, то я с удовольствием проведу церемонию. — Только не сейчас, нет! — вмешалась взволнованная Дымолапа, — после приема лекарства, нужно поспать. Если хочешь проводить церемонию, то только вечером, — строго приказала целительница, словно была наставницей или даже мамой Ростка, и возражать ей предводитель не посмел. Ворон распрощался с Ростком и родной сестрой, отправляясь обратно в свое укромное местечко под елью. Воителя распирало от гордости и величия. Его ученица наконец перестала быть ученицей! Разве это не превосходно?.. Смеркалось. Оранжево-красное солнце уже плавно тонуло за горизонтом. Снег превратился из белоснежного в голубоватый с легким синим оттенком. Место желтого светила занял призрачный месяц. На полупрозрачном черном небе горела мелкая россыпь звезд. Голосистые птицы шустро упорхнули обратно в свои теплые гнездышки, а маленькие мышки зарылись в свои уютные норки. Холодный ветер ласково задувал между веток. Треск деревьев был такой расслабляющий и убаюкивающий. Коричневые стволы покрылись причудливыми узорами мороза, словно кто-то старательно расписывал их самыми разными и интересными завитками с линиями. Непроглядная чаща была неистово черна, и только слабый свет луны прокладывал тонкую тропинку редким путникам. Лагерь Древесного племени постепенно наполнялся котами. Они хорошо отдохнули за день и набрались сил. Многие успели покинуть целительскую палатку, что сильно облегчало лекарям задачу. На блестящем серебром предводительском камне с важным видом сидел Росток. Он сурово взирал свысока на все свои владения и верных подданных. У подножья устроился глашатай, смирно подняв золотистую голову. С другой стороны устроилась синеглазая Дымолапа и пшеничный Песочничек. Прочистив горло и готовясь к торжеству, Росток громко рявкнул: — Все коты, способные самостоятельно охотиться, соберитесь под предводительской скалой! Древесные воители, оруженосцы и королева сбежались на зов. В один миг под камнем уже сидела разношерстная куча котов, которые устремили свои вопросительные взгляды прямо на Ростка. — Воины, я обращаюсь к вам, — восторженно говорил предводитель, добавив в свои слова как можно больше праздничного и важного, — пора принимать в ваши ряды новичка! Ракушка, выйди в центр. Шокированная и отказывающаяся принимать происходящее черепаховая ученица робким, однако довольно частым и быстром шагом отделилась от рябой толпы и завороженно уставилась на предводителя светло-зелеными глазками. Росток продолжил речь: — Ракушка, ты упорно и старательно тренировалась у своего наставника Ворона. А недавно применила свои умения на самой настоящей практике. Ты предупредила племя о напасти и храбро сражалась в битве. Это достойный поступок! Я, Росток, Что Колышется На Ветру, властью данной мне Звездными предками посвящаю тебя в воительницы Древесного племени! И отныне твое имя будет Ракушечница! Наше племя гордится твоей смелостью и целеустремленностью! Будь сильной и отважной кошкой, смело гляди в лицо опасностями, верой и правдой служи своему племени! Чти все те знания, что подарил тебе Ворон и родное племя! Росток спрыгнул со скалы и склонил голову на черепаховое плечо к новоиспеченной воительнице. Она осторожно лизнула его. В миг все Древесное племя разразилось громкими визгами и триумфальным ликованием. — Ракушечница! Ракушечница! Ракушечница! — гремело на весь лагерь. Сама Ракушечница была безмерно рада. Трехцветная воительница с восхищением и улыбкой, сверкающей неподдельной радостью, глядела на поддерживающих ее котов. Этот день с мечтательным вздохами и нетерпением ждет каждый оруженосец. И Ракушечница не исключение. Она дождалась. Теперь она взрослая. Теперь она будет с достоинством носить свое новое воинское имя! Племя бушевало от фурора. Враг побежден, а воительская пополнилась.

────∾⌘∾────