Смерть в маске

      Людям свойственно чувствовать страх. Это с детства знакомое каждому ощущение, которое может заползать в грудь холодной змеей, обвивая внутренности и помалу сдавливая в удушающих объятиях, воздействует практически неразличимо, но сдвигает собой грань нормы, утягивая за нее так незаметно, что понимаешь, только когда уже не способен сделать ни одного вдоха. Оно может обрушиться лавиной, ударив мутным потоком по темечку, согнуть своей тяжестью к земле, пока хватаешь ртом воздух. Но дышать невозможно, ведь все внутренности превратились в звенящее ничто, в черную дыру, и вот уже падаешь в нее целиком, потеряв равновесие. И остается только два варианта — или рухнуть, поддавшись силе притяжения, рядом с которой становишься маленьким и незначительным, букашкой с оборванными крылышками. Или же рвануть прочь, спасая свою жизнь, перебирать крошечными лапками в надежде ускользнуть от нависшей над головой тени.       И Гермиона сейчас, замерев на верхней ступеньке лестницы в собственном доме, что казался раньше оплотом стабильности, непоколебимости и нормальности во всем том мире, которому она теперь принадлежит и который иногда подкидывает внезапные сюрпризы, выбирала из этих двух вариантов. Подсознание кричало и билось в агонии, захлебывалось истерическим воплем: «Беги!» — но разум, который всегда был ее главной гордостью, с дикой скоростью выстраивал цепочки в поисках оптимального решения, пока до боли знакомый голос внизу произносил:       — …Чудесная, истинно летняя погода, не так ли, миссис Грейнджер? Да, мы собирались с Гермионой в кино, неужели она не предупредила? Вот так незадача… Вы же не против, если я зайду и немного потороплю ее? Уверен, она уже одевается, а у хорошеньких девушек это процесс небыстрый…       Голос Тома, когда-то ее Тома, был сейчас вполне материальным, сжимал ее горло своим металлом, что прятался под нарочитым бархатом.       — Уже достаточно поздно. Думаю, ты мог бы подождать здесь, пока я схожу наверх и узнаю у нее, хорошо?.. — в словах Гермиона расслышала легкое напряжение, заметное только ей.       Она обратила внимание, что при первом знакомстве Том матери не очень-то понравился, но списала это на естественную настороженность по отношению к бойфренду драгоценной и единственной дочери, однако теперь становилось очевидно, что дело не только в этом. Возможно, мама за пять минут знакомства разглядела то, что она сама не увидела за полгода отношений с этим человеком. Идиотка.       Страх, который захватил ее тело и разум, внезапно обрел и третье проявление — уколол холодным острием куда-то в сердце. Что этот Том, не привычный ей милый вежливый мальчик, а тот монстр, что прячется за маской, может сделать с ее родителями, если им вздумается встать на его пути? Ведь стоило прикрытию упасть, и обнажилось его истинное лицо — хладнокровного хищника, чьи глаза отливали багрянцем, когда он говорил ей все эти ужасные вещи: про совершенные без колебаний убийства, про темную магию, которой он не чурается, про безграничную власть, к которой стремится. Про то, что убить ее как лишнюю свидетельницу было бы самым простым и логичным выбором.       Она не может подвергнуть такой опасности мать и отца, не обладающих силами и способностями, чтобы остаться в живых после встречи с тигром. Она обязана увести его прочь, лишь бы не дать им пострадать. Как только выбор был сделан, страх отступил на задний план перед горячей решимостью. Она спустилась на несколько ступенек, появляясь в поле зрения.

Продолжение следует…