Смерть в маске

      Темнота окружала, мягко обволакивая кожу. Мелкие белые снежинки опускались сверху и тут же таяли, соприкоснувшись с горячим лицом. Издалека доносились звуки органа, пробирающие своими низкими модуляциями гораздо сильнее, чем мороз. Том передернул плечами от тяжелой пафосной музыки, неприятно отдающейся ноющей болью где-то в груди, и осмотрелся. Прямо перед ним светилась яркими огнями в кромешной тьме обычная небольшая церковь. А под ногами была каменная плита чьей-то могилы. Он стоял на кладбище.       Том невесело усмехнулся от поэтичности того места, где он оказался. Сколько человек уже на его личном кладбище? Шесть. Он еще считал. А сколько их будет? Десятки? Сотня? Он не считал…       Он пошел вдоль рядов едва заметных в кромешной тьме могильных камней, стоящих с трудом угадывающимися силуэтами, разглядывая их в холодном голубоватом свете Люмоса. Кому-то это место могло показаться пугающим… Но не ему. Зачем бояться мертвых? Все эти имена и фамилии принадлежали когда-то жившим людям, а их кости находились где-то внизу, под его ногами. Помнил ли их еще кто-то, значили ли эти имена больше, чем бессмысленный набор звуков, отпечатались ли каким-либо образом в истории?.. Он не знал. И хотел ли знать? Станет ли он сам бессмысленным набором звуков когда-то? Хотелось бы верить, что нет. Что он будет жить в веках… Но не так, прыгая из тела в тело, сменяя маску. Но как тогда?       Полустершиеся буквы плыли перед глазами, сливаясь своими кривыми линиями, не складываясь в слова. А если складывались, то выглядели бессмыслицей. Аббот, Поттер, Певерелл, Дамблдор. Что за чушь, хотел бы он увидеть этого старика в могиле. Не мог же он ненароком шагнуть в будущее? Маховик по-прежнему был надежно спрятан в висящей на плече сумке. Усмехнувшись плодам своего бредящего от переизбытка незнакомых эмоций мозга, он двинулся дальше, к черной кованой ограде, и, небрежно хлопнув калиткой, вышел с кладбища. Обойдя небольшую провинциальную церковь, сложенную из серых камней, он оказался на главной улице. Ряд аккуратных домиков навевал мысли о Мерлином забытой деревушке где-то на отшибе цивилизации. Изображение перед глазами почему-то двоилось. Он подошел к указателю у церкви, с трудом фокусируясь на буквах. Годрикова впадина, Главная улица.       Это было почти смешно. Он, потомок Салазара Слизерина, пожелав оказаться где угодно, перенесся именно сюда, в колыбель Годрика Гриффиндора, извечного противника своего предка. Хотя, говорят, когда-то они были друзьями… И что с того? Друзей у него нет, и никогда не было. Союзники, поклонники, приспешники. Но он не знал, что такое дружба, что такое любовь. Есть только выгода, использование других в своих целях. Все люди мира занимаются именно этим, прикрываясь высокопарными речами о чувствах.       Но он знал, как это выглядит на самом деле — грандиозным обманом. Возможно, они и сами верили в это, верили, что их помыслы чисты, а сердце горячо. Но это было лишь самовнушением, желанием казаться лучше, чем они есть. На самом деле они ничем не отличались от него, лишь тем, что он был достаточно смел, чтобы признаться в этом самому себе. Признаться в том, что люди — то еще дерьмо, любви не существует, а миром правит жажда. Жажда жизни, способная втоптать противников в грязь; жажда ресурсов, требующая овладеть вещами, отобрать их у конкурентов; жажда признания своих заслуг, чтобы восхищенные взгляды ласкали кожу, а собственное имя срывалось с чужих губ с придыханием.       Зачем он здесь? У него было какое-то дело. Имеет ли оно еще смысл? Он не знал. Каковы причины и следствия, зачем он должен выполнять чужие повеления? Так будет лучше. Но для кого? Будет ли так лучше для него? Наверно, если он оказался здесь. К черту все. На площади на ветру покачивалась рождественская ель, из паба неподалеку вырывалось громогласное пьяное пение. Ноги сами несли вдоль аккуратных домиков главной улицы. На некоторых светилась маггловская рождественская иллюминация, стояли фигуры Санты и оленей, впряженных в сани, мигающих своими красными дурацкими носами. На иных лужайках мерцали магические огоньки, носясь над присыпанными снежной крупой газонами и движущимися скульптурами. Последний дом на окраине деревни, он зачем-то шел к нему. Может, там есть кто-то, с кем он хотел оказаться рядом? Кто мог бы понять… Что за чушь.       Он остановился перед последним коттеджем, с виду ничем не отличающимся от других, и толкнул калитку в легкой кованой ограде. Чувство дежавю, призрачное и ненатуральное, захлестнуло с головой. На секунду он увидел разрушенный, будто от взрыва, фасад на уровне второго этажа. Он сморгнул, и видение вставшей перед глазами старой колдографии ушло, являя аккуратные кирпичи кладки. Он уже был здесь, когда-то в прошлой жизни. Или то был не он?       Он почувствовал, как волосы на затылке непроизвольно встали дыбом от потока энергии, когда сработали сигнальные чары, предупреждая хозяев о вторжении. Но это прошло на грани сознания — ему было плевать. Когда он подошел ко входной двери, она уже распахнулась ему навстречу.       Черноволосый парень, сжимающий палочку в руке, окинул его взглядом сверху вниз. Опознав неожиданного гостя, Поттер поджал губы.       — Какого черта ты сюда явился? — поинтересовался он.       — Ты забыл отозвать свое приглашение, — криво усмехнулся Том, машинально поправляя свою зимнюю мантию.       — И? До тебя не дошло, что я буду не рад тебя видеть?       — Это я осознаю хорошо, — Том рассеянно скользнул взглядом по припорошенному снегом крыльцу и стоящим на нем миниатюрным елочкам в горшочках. — Я… Я сам не знаю, почему я здесь. Наверно, я хотел… Извиниться?       — То есть ты думаешь, что извинения тут помогут? После того, что ты сотворил? — разъяренный взгляд из-под круглых очков уперся в него.       — Я знаю, что ты не хочешь меня слушать, — печально вздохнул Том. — Но я чувствовал, что мне просто необходимо сказать тебе. Сказать тебе, что я не намеревался так поступать, и что все произошедшее — ужасная нелепица. И что мне очень жаль, что так вышло.       — Ты не выглядел как человек, который не намеревался так поступать, — упрямо качнул головой Гарри. — Даже если и нет, ты все равно это сделал. Ты прекрасно знал, как мне нравится Джинни, и это совсем не помешало тебе… — он замолчал, презрительно скривившись.       — Вообще-то, помешало, — тихо заметил Том. — Ты сам видел, что я уже уходил. Я ее и пальцем бы не тронул по своей воле.       — Ты делаешь только хуже! — взвился Гарри. — Ты хочешь сказать, что она целовалась со мной, а потом тут же повисла на тебя?! Настолько я ей не нужен?       — Я не это хотел сказать, — устало ответил Том, проводя рукой по лицу. Как-то все сложно выходило. Зря он вообще сюда пришел. И о чем он только думал? А, да, он же не думал, а действовал по наитию, пожалуй, впервые в жизни. Урок на будущее, что из такого ничего хорошего не выходит.       — Гарри? Что за шум? — на крыльце показалась рыжеволосая женщина и оглядела их, нахмурившись. Взгляд скользнул по ее аккуратному зеленому домашнему платью и лопаточке для пирога в ее руке. — Том?       — Вы знакомы? — Гарри удивленно обернулся на мать.       — Да, имел удовольствие познакомиться с миссис Поттер вчера, — пробормотал Том. Воздух будто разом покинул легкие, а на тело навалилась непривычная усталость.       — На вечеринке у Малфоев? — презрительно фыркнул Поттер. — А, ну да, дружки тебе под стать.       — Гарри! — возмутилась Лили, переводя гневный взгляд на сына. — Так невежливо! Северус вот дружит с Люциусом. И ты мог бы уже найти общий язык с Драко. Что вообще у вас стряслось такого? — она перевела взгляд на Тома.       — Я же говорил, недоразумение, — утомленно пожал плечами он. — Я извинился, но раз мои извинения не приняты, я, пожалуй, пойду… — он развернулся к калитке и сделал шаг на мощеную каменными плитками дорожку.       — Недоразумение?! — вспыхнул Гарри. — Ты увел у меня девушку!       — Том, стой, — раздраженно поморщилась Лили. Он замер и нехотя развернулся обратно. Участвовать в балагане с выяснением отношений не было ни сил, ни желания. Хотелось лишь лечь и проспать ближайшие… пару лет уж точно. — Девушку? Какую девушку?! — переспросила сына Лили, экспрессивно взмахнув лопаточкой. Эта новость явно стала для нее неожиданностью.       — Джинни Уизли, — нехотя пояснил Гарри. — Мы встречались, точнее, начали. Ну, я так планировал после вечеринки. И Том об этом прекрасно знал, но все равно зажал Джинни в коридоре, — он разве что не сплюнул, столько яда было в его голосе.       — Том, этот милейший вежливый мальчик? Зажал? — удивленно подняла брови Лили. — Ту самую Джинни, которая встречается с Невиллом? С каких это пор она твоя девушка?       — Она уже встречалась не с Невиллом, а с Дином, — раздраженно отмахнулся Гарри. — С Невиллом они расстались еще после Святочного бала. Но не суть, они с Дином тоже расстались, и я думал, она будет со мной…       — То есть Джинни встречалась с Невиллом, только чтобы сходить на Святочный бал? — хмыкнула Лили, уперев руку в бок. Том не мог оторвать взгляда от лопаточки для пирога, дерзко торчащей у ее бедра. — А теперь еще и с Дином, это же твой одноклассник? А потом с тобой, а потом с Томом? Ты уверен, что тебе нужна такая девушка свободных нравов?       — Ну мам!... — возмущенно воскликнул Гарри. — Сейчас это нормально!       — Да-да, мама слишком старая, — передразнила Лили, тряхнув рыжей копной волос, — и ничего не понимает. Она-то встречалась в школе только с твоим отцом, как допотопно! Как несовременно!       — Да я не про это!       — Так, мальчики, — развела руками Лили. — Хватит стоять на пороге и лаяться на радость соседям. Пойдемте в дом, там и поговорим. Тем более сегодня Рождество, негоже ругаться. По моему мнению, вы вляпались в какую-то глупость, оба. Придумаем вместе, как из нее теперь выбраться.       — Я не желаю видеть его в нашем доме! — взвился Гарри.       — Да, понимаю… — протянул Том, плавая взглядом по аккуратному газону. — Я лучше все-таки пойду…       Лили сделала шаг вперед, напряженно вглядываясь в его лицо. Затем протянула руку и дотронулась ладонью его лба, отведя в сторону волнистые волосы. Том не успел отшатнуться — реакции оказались внезапно замедленными, — только вздрогнул от неожиданного прикосновения.       — Боже, Том, да ты весь горишь! — удивленно воскликнула она. — У тебя жар, и сильный.       — Это ничего, — Том вяло пожал плечами. Жар? Он не болел уже давно, а когда болел, то старался не подавать вида, не показывать слабости. Всегда переносил на ногах. И когда только успел простыть? Наверно, не стоило так долго ругаться с Гонтом на балконе почти раздетым в мороз. Но теперь едва соображающий мозг сумел свести концы с концами и осознал причину своего состояния.       — Ничего это не «ничего»! И как ты еще на ногах стоишь? Пошли, я налью тебе бодроперцового зелья, собственного рецепта, пар из ушей почти не идет. И тебе надо лечь!       Том нехотя дернул плечом, но хватка ее руки была слишком уверенной. Отметины ногтей Беллатрисы неприятно саднили под пальцами другой женщины.       — Пошли, пошли, — Лили настойчиво подтолкнула его к открытой входной двери. Двери, из которой лился уютный яркий желтый свет, и откуда так заманчиво пахло рождественским пудингом. Гарри смерил его неприязненным взглядом, но говорить ничего не стал, лишь молча посторонился. Вздохнув, Том решил, что проще сдаться, все равно не было никаких сил бороться. И он сделал этот неуверенный шаг вперед.

***

      Том не запомнил, как он оказался на диване, завернутый в плед. Почему-то было очень холодно; он натянул колючую шерстяную ткань почти до носа, но это не помогало. Его знобило, а зубы непроизвольно стучали. Во рту еще горело после острого зелья. Кости словно выворачивало из суставов. Над ним мелькнуло какое-то черное большое пятно, похожее на дементора. Может, он и был дементором? Казалось, всю радость жизни высосали, а возможно, ее никогда и не было. Но сил сопротивляться все равно не имелось, и он лишь повыше поднял плед. Кончик чьей-то палочки прошелся по лбу.       — Грипп, — констатировал смутно знакомый холодный мужской голос. — Может, подхватил вирус вчера на приеме. Ничего с ним не будет, судя по диагностике, крепкий как конь. Завтра уже очухается, тем более после твоего зелья.       Пятно с голосом Снейпа исчезло. Том на какое-то время провалился в мутный водоворот из мелькающих образов. Он не мог разобрать ни лиц, ни обрывков воспоминаний, все сливалось в сплошную гулкую пелену. Когда он в следующий раз открыл глаза, снова кто-то чужой был слишком близко, сидел на том же диване почти вплотную. Он вздрогнул от неожиданности и попробовал отшатнуться, но уперся в спинку дивана.       — Тише-тише, — успокаивающе пробормотал женский голос, а прохладная рука легла на лоб. Он тут же вцепился пальцами в тонкое запястье. — Все в порядке, это я, Лили.       Он медленно отпустил ее руку. Как она может быть здесь, она же мертва? Или нет? Он бредит? Решив, что вопрос слишком сложный, он уставился на ее округлое лицо, обрамленное рыжими волосами, которое слегка двоилось, и кивнул.       — И как ты вообще оказался здесь в подобном состоянии? Один, в такой день? — вздохнула она.       — Поссорился с… отцом, — нехотя выдавил он, с трудом вспоминая события, благодаря которым оказался в этой точке. — Ненавижу Рождество. Я сам не знал, куда иду.       — Похоже, чутье привело тебя куда надо, — улыбнулась она.       — Почему вы возитесь со мной? — недоуменно спросил он. — Я же вам никто…       Вместо ответа прохладная рука начала поглаживать его лоб, изредка зарываясь кончиками пальцев в волосы. Он какое-то время настороженно прислушивался к непривычным ощущениям. Решив, что вряд ли ему что-то угрожает, он наконец расслабился. Это было даже приятно, и отвлекало от болезненной ломоты в костях, облегчало пожар в больном мозгу. Закрыв глаза, он разве что не замурлыкал от удовольствия.       — Не похоже, что у тебя дружная семья, да? — поинтересовалась женщина.       — Смотря в каком смысле, — невесело усмехнулся он. — Использовать друг друга мы всегда горазды. В этом плане наши связи теснее, чем можно себе представить…       — Семья строится на другом, — она качнула головой. — На взаимном уважении, на доверии, на любви.       — Доверять нельзя никому, — возразил он. — Все хотят лишь что-то поиметь. А любовь — это иллюзия.       — Любовь — это прекрасное чувство, — мягко улыбнулась она. — Когда хочешь сделать другого счастливым, можешь даже отдать за него свою жизнь. А тебя так же любят в ответ. И ты знаешь, что человек тоже отдаст жизнь за тебя, не потому, что должен, а потому что ты для него дороже этой жизни. Понимаешь?       — Не может быть ничего дороже жизни. Но я знаю, что вы на это способны, а не пустословите, как остальные. И я еще не решил, большая это глупость или великая сила характера… — пробормотал он.       — Не понимаю, с чего ты это взял, мы знакомы всего ничего. Вероятно, ты бредишь из-за жара, но сочту за комплимент, — рука, на секунду остановившаяся, вновь продолжила поглаживать его лоб. Том приоткрыл глаза, которые были такими сухими, словно в них насыпали песка, и посмотрел на женщину из-под опущенных ресниц.       — Я больше не попадусь в эту ловушку. И не только потому, что знаю наперед… Я не хочу причинить вам вреда. Вы странная, и я вас не понимаю… Но это чем-то завораживает.       Лили вздохнула где-то сверху.       — Тебе надо поспать, чтобы прийти в себя. Хочешь «сна без сновидений»?       Он лишь поморщился при мысли о зелье и отрицательно качнул головой. Рука пропала с его лба, но он не глядя потянулся следом, стремясь сохранить контакт, и положил горячую ладонь на ее обтянутое домашним платьем колено.       — Почему вы так хорошо ко мне относитесь? После всего, что я сделал? И что еще сделаю. Я не понимаю, никакой логики…       — Я не знаю, почему ты считаешь себя плохим человеком, Том. Мне так не кажется. И я верю, что каждый заслуживает любви и поддержки.       — Посидите со мной еще немного… — тихо попросил он, убирая руку.       — Хорошо, я побуду рядом, пока ты не уснешь, — пальцы вновь вернулись в его волосы, поглаживая по голове и даря чудесные ощущения. Он удовлетворенно закрыл глаза и вскоре провалился в забытье.

***

      По непривычно низкому простому белому потолку полз золотистый лучик солнца. Том задумчиво уставился на него. Где он и что произошло? Мысли в голове двигались медленно и со скрипом, но вчерашние события начали потихоньку всплывать в памяти. Бурный секс с Беллатрисой; скандал с Томасом и накатывающая горечь; бездумная аппарация хоть куда-нибудь подальше от самого себя и ночная прогулка по кладбищу; рыжеволосая женщина, сидящая у его постели, нежная рука в его волосах. Все казалось какой-то бессмыслицей. Но явно было реальностью, не признать того, что он в Годриковой впадине, в доме Поттеров, он не мог.       — Проснулся, спящая красавица?       Он нехотя повернул голову, концентрируясь на Гарри, небрежно оперевшемся на косяк открытой двери. Тот смотрел на него недовольно, но уже без прежней ненависти. Том приподнялся в сидячее положение.       — Где моя сумка? — поинтересовался он, оглядывая помещение. Ему явно выделили одну из гостевых спален — небольшую светлую комнату с раскладывающимся диваном, на котором он и спал прямо в одежде, письменным столом у окна да платяным шкафом. Поттер кивнул на стоящий перед столом стул.       — Я вон туда повесил. Никто не лазил, не волнуйся. Я же знаю, что у тебя там и змея сидеть может.       Том с облегчением взглянул на сумку на спинке стула.       — Спасибо. Змею я уже брату подарил, но я ценю твое понимание.       — Он, наверно, был в восторге.       — Ага, особенно в восторге была мачеха.       Поттер не сдержался и фыркнул, по-своему представив себе эту сцену. Том перевел взгляд на табуретку у дивана, на которой стояло несколько пузырьков с разноцветными жидкостями.       — Мама сказала, чтобы ты выпил еще бодроперцового и, если голова болит, обезболивающего, — прокомментировал Гарри, увидев направление его взгляда. — Я только не знаю, где какое. Она сама внизу, на кухне, обед готовит.       — Бодроперцовое красное, — определил Том и взял в руки пузырек. Вытянув пробку, он поднес его к носу. — Здесь должен быть рог двурога и недотрога. И дикое количество красного перца, разумеется. Но, подозреваю, Лили модифицировала зелье, поскольку вот этого перламутрового мерцания быть не должно. Что же это? — недолго поколебавшись, он опрокинул в себя пузырек и прислушался к ощущениям. — Похоже, уменьшает жжение… Капсаицин жирорастворим, я бы предположил, что она использовала нечто вроде жира дромарога. Это же гениально!       Сдавленный смех стал ответом его умозаключениям. Он медленно опустил пузырек, который все еще разглядывал, и вопросительно обернулся к Поттеру. Тот прикрывал рот рукой, но сдержаться не мог. Взглянув на Тома еще раз, он согнулся пополам от смеха.       — Книззл тебя дери, на тебя даже злиться не получается, когда ты несешь свою заумную околесицу с таким серьезным видом, а у тебя из ушей при этом идет пар, — наконец заключил он, отсмеявшись.       — Гарри, — Том сделал максимально несчастный вид, изображая раскаяние по своему разумению и очень надеясь, что он не переигрывает. Кажется, момент, когда Поттер в более-менее благодушном настроении, был подходящим, чтобы попробовать еще раз. — Я ведь вчера говорил вполне искренне. Я крупно облажался, мне жаль, что такое произошло. И я очень не хочу тебя терять. Ты почему-то стал мне дорог…       — Да уж, раз ты приперся ко мне в таком состоянии… — фыркнул тот. — Что имеем — не храним. Знаешь, я бы сказал, куда тебе засунуть свои извинения. Но боюсь, что тогда еще откуда-нибудь у тебя дым пойдет, — Поттер внезапно расхохотался, довольный своей шуткой. Том вопросительно поднял брови. Это «нет»? Или такое странное «да»?       — Будем считать, что ты прощен, если пообещаешь впредь поблизости от меня держать свой член в штанах, — поморщился Гарри, смахивая из-под очков слезы, выступившие от смеха. — А себя — в руках, только не перепутай. Жрать хочешь?       — Готов съесть слона целиком, — признался Том, прислушавшись к ощущениям. Лишь сейчас он вспомнил, что не ел уже почти сутки. Когда температура отступила под воздействием зелья, он понял, насколько голоден.       — Слона нет, придется обойтись индюшкой, — отбрил Гарри. — Встать можешь? Сюда тебе, принцессе, не понесу. И чур ножки мои!

***

      Пожалуй, каждый следующий обед Тома бил все рекорды абсурдности по сравнению с предыдущим. Казалось бы, что может быть страннее, чем трапезничать с самим собой более старшей версии, своей будущей женой и сыном, который младше лишь на десять лет? Но теперь пальму первенства перехватывал этот обед, за круглым столом в небольшой уютной гостиной.       Том поднял взгляд от тарелки, на которой нарезал индюшачье мясо простыми столовыми приборами из нержавейки, и встретился с зелеными глазами женщины, которую когда-то убил. Он вежливо улыбнулся:       — Очень вкусно, миссис Поттер, — и положил в рот кусочек ароматного мяса.       — Можно просто Лили, — поправила она, бросив короткий взгляд на сидящего рядом с ней мужчину в черном. На человека, которого Том тоже убил в прошлой версии реальности. Снейп не изменял своим привычкам в одежде даже дома, расхаживая в черных брюках и рубашке, хорошо хоть без развевающейся за плечами мантии. Тот сделал вид, что его эта фраза никак не касалась, и продолжил орудовать ножом и вилкой. — Я рада, что вы с Гарри помирились, — отметила она.       — Да, я думал полночи над твоими словами, — пространно заявил Гарри, гоняя картофелину по тарелке. — И решил, что ты права, и мне все-таки нужна другая девушка, эта себя дискредитировала. А друзья на дороге не валяются. Только в следующий раз Тома я не буду просить о помощи в подобных вопросах, — добавил Поттер, сверкнув на него глазами. Человек, который должен был его убить. А он увел у него девушку, сам того не желая. Забавно.       — По моему мнению, Реддл действительно оказал тебе услугу, — саркастически фыркнул Снейп, которому Лили явно вкратце пересказала произошедшее. — Младшая Уизли не дотягивает даже до твоего интеллектуального уровня.       — Сочту за комплимент, — рыкнул Гарри, бросив на Снейпа взгляд исподлобья.       — И не хотелось бы потом варить тебе зелье от триппера.       Краска поползла по щекам Гарри.       — А ты, однако, знаток… — едко начал он.       — Мальчики, — закатила глаза Лили, прерывая сына. — Ну можно хоть поесть спокойно?       — А меня весьма впечатлила ваша модификация бодроперцового зелья, — не очень изящно перевел тему Том, спасая ситуацию. — Жир дромарога, верно? Растворяет капсаицин и уменьшает жгучесть.       — А ты действительно хорош в зельях, раз заметил, — подняла брови Лили. — Да, мне нравится находить нестандартные выходы и доводить до совершенства рецепты, шлифовать неровности. Это у нас с Северусом общее, он тоже увлекается зельеварением, еще со школы, и очень в этом преуспел, — она с любовью взглянула на своего мужчину. Тот слегка приосанился, хотя и попробовал изобразить равнодушие к комплименту. Перепалка с Гарри уже была забыта. Том задумчиво возил вилкой по тарелке, пока какая-то невнятная мысль крутилась на грани сознания: мозг соображал все еще туго. Шлифовать неровности… Со школы…       — Жаль, что я не могу уделять хобби столько времени, сколько хотелось бы, — кивнул Снейп. — Кстати, как там зелье для нашего пушистого друга?       — Остался последний этап, завтра потребуется твоя помощь, — отозвалась Лили. — Когда поедем к Сириусу, там и передам. Как раз по времени…       Снейп поморщился от упоминания своего заклятого приятеля. Интересно, что же произошло между этими двумя? И можно ли как-то использовать их недружественные отношения? Том отложил эту мысль в список «обдумать позже».       — Завтра Рон собирался заскочить в гости, — встрепенулся Гарри. — Хотели погонять в квиддич на поле за речкой. Том, ты с нами?       — Пожалуй, нет, — он передернул плечами. — Еще не чувствую в себе достаточно сил. Да и мы с Уизли никак не можем найти общий язык.       Квиддич, еще чего. Снейп, взглянув на него, понимающе хмыкнул. Вряд ли он тоже был фанатом полетов на метлах, или же рыжего семейства.       — Ну ладно. Он, конечно, наверняка еще злится на тебя за… Ну ты понял. Но я знаю, какое общее занятие способно вас сблизить, — хитро усмехнулся Гарри.       — Я уже боюсь твоих гениальных идей, — вздохнул Том и потянулся за рождественским пудингом. Лили на эту фразу заливисто рассмеялась. Он поднял глаза и слабо улыбнулся женщине в ответ. Определенно, это были самые странные зимние каникулы в его жизни. Куда уж дальше?