Ночной разговор

      Мне предсказуемо не спалось. Перед глазами стоял образ лазурно-кобальтовой броши в виде расправленного павлиньего хвостика.       Дуусу, моя славная добрейшая птичка… Столько раз ты отговаривала меня от совершения безумных поступков. А ведь пытаться отговорить безумца от безумных поступков — уже само по себе безумство *.       Действительно, какое-то сумасшествие. Могла ли я когда-то представить, что буду рисковать всем ради человека, с которым у нас нет будущего? Едва ли. С каждым разом использование синей броши давалось мне всё труднее.       А огонь, который, как мне казалось, мог пылать в сердце женщины только в книгах и кинематографе, уже давно яростно сжигал меня. Я безуспешно пыталась справиться со своими чувствами, но они ни на миг не отступали и даже усиливались, стоило только мне заглянуть в его бездонные серо-голубые глаза. «Как же ты докатилась до такого, мадемуазель Санкёр», — усмехнулся мой внутренний голос, который вот уже долгое время я всеми силами пытаюсь игнорировать.       Верю ли я в его победу? Разумеется, верю. Понимаю ли я, что его победа обернётся моим поражением? О, пресвятая Шкатулка чудес, конечно же! Я прекрасно знала на что шла, но важно ли это мне? Вряд ли. Уважение и благодарность — вот и весь букет из положительных чувств, тот максимум, на который я могу от него рассчитывать. Ну, ещё, пожалуй, чувство вины за риск здоровьем ради воплощения его желания, но мне бы хотелось, чтобы оно исчезло. Разумеется, меня это не устраивает, я бы хотела большего, только прекрасно понимаю, что этого не будет. Чёрт, ну почему любить так трудно?! По крайней мере, в моём случае уж точно. Сама себе создала эту трудность на пустом месте.       Что толку без дела валяться в кровати? Я решила спуститься вниз и выпить травяной чай или хотя бы просто воды. Возможно, это поможет мне хоть немного поспать, однако ночной отдых в последнее время всё равно почти не перекрывал дневную усталость.       Когда я приблизилась к кухне, мне показалось, что я услышала какой-то приглушённый и хрипловатый писк. Кто мог находиться там в столь поздний час?       Кухня была освещена только светом из открытого холодильника, но это не помешало мне разглядеть силуэт. За столом находился Эдриан. Он аккуратно нарезал камамбер в небольшую тарелочку. Я неодобрительно покосилась на холодильник и вздохнула. Эдриан обернулся на звук и смущённо замер.       — Доброй ночи, Эдриан, — вполголоса проговорила я и щелкнула выключателем, зажигая неяркий свет по периметру комнаты. **.       — Доброй, Натали, — отозвался парнишка и со смущением прикрыл глаза, чуть залившись слабым румянцем. — Тоже не спится? Мне что-то внезапно перекусить захотелось.       Я направилась в сторону холодильника.       — Не хочу показаться занудой, но этого дружочка всё-таки лучше после опустошения закрывать, — иронично заметила я, притягивая дверцу на место, попутно доставая небольшой «заварник» и ставя воду в чайнике на подогрев.       — Я надеялся, что всё сделаю быстро, а потом пойду к себе в комнату.       — Ну хорошо, — я примиряюще кивнула. — Не обращай внимания, это я так…       Эдриан закончил с сыром и подошёл к мойке, чтобы вымыть нож, но я заботливо остановила его:       — Оставь, я потом всё заодно приберу.       Он кивнул, положил нож в мойку, сделал пару шагов в мою сторону и собрался что-то сказать, но, подняв на меня глаза, застыл с тревогой и удивлением. Видимо, у меня было нечто такое во взгляде, что эмпатичный чуткий подросток сумел заметить. Жаль: наверное, совсем потеряла хватку, а силы держаться понемногу начинают иссякать.       — Натали, ты в порядке? — голос Эдриана был спокойным, но в то же время в нём различались тревожные нотки.       Мой милый мальчик, если я и была в порядке, то только в хаотичном. Но, разумеется, я не буду навешивать эти проблемы на ребёнка. Ему и своих переживаний хватает. Некоторое время назад я и сама замечала в нём нечто такое, что испытывала сейчас сама, но тогда мне казалось, что это связано лишь со взаимоотношениями между ним и отцом. Видимо, я ошибалась.       Вместо ответа я протянула руку и невесомо, ласково, почти по-матерински, провела ею по чуть растрёпанным светлым волосам. Мне ведь это совсем не свойственно. Во-первых, из-за сдержанности в силу характера. Во-вторых, из-за более чем прохладного отношения к детям. Но ведь это его ребёнок, мальчик, которого я знала с младенчества, поэтому тёплые чувства с отца автоматически проецируются и на сына. Что ж, вполне объяснимо. Вот только Эдриану я объяснять ничего не буду.       Убрав руку, я опёрлась спиной на кромку столешницы гарнитура, кивнула и попыталась принять свой обычный вид.       Парнишка посмотрел куда-то в сторону и виновато произнёс:       — Прости, если лезу не в своё дело. Просто мне показалось, что ты гораздо более задумчивая, чем обычно. Возможно, чем-то очень расстроена…       Я вздохнула и иронично заметила:       — Давно ли ты сам был чем-то расстроен? Тоже ведь какое-то время назад ходил грустным и задумчивым, — я со слабой улыбкой испытующе посмотрела на подростка. Пусть не думает, что он единственный, кто замечает настроение жителей особняка. В этом его главное отличие от строгого, вечно замкнутого отца.       Щёлкнул вскипевший чайник. Эдриан нервно рассмеялся, в смущении завёл руку за затылок и быстро проговорил:       — Нет-нет, я вовсе не был грустным. Просто мои мысли долгое время занимал один достаточно философский вопрос для эссе, и я не мог ни в какой литературе найти доходчивого ответа.       Я хмыкнула и повернулась к чайнику.       — И какой же, если не секрет?       Из подвесного шкафчика я достала невысокую этажерку с небольшими баночками и по очереди ложкой накидала в «заварник» несколько разных трав и сортов чая. Видимо, от прерванного зрительного контакта Эдриан успокоился и более тихо продолжил:       — Да я его даже и сформулировать особо-то не могу, так… отдельные мысли, — он застыл, будто бы в нерешительности.       Я молчала, аккуратно наливая воду в заварочный чайник. Наконец, словно собравшись с мыслями, младший Агрест продолжил:       — Как думаешь, Натали… — я замерла с возвращением на место чайника на полпути, — …а любить — это всегда трудно?       Я снова вздохнула, поставила ёмкость с горячей водой на место и на пару секунд прикрыла глаза. Откуда у него в столь юном возрасте могут быть мысли, которые посетили меня наверху около получаса назад? И как мне объяснить ему то, что я сама не до конца понимаю? Натянув лёгкую улыбку, я обернулась и одобряюще глянула на парнишку.       — Ну конечно же не всегда, Эдриан. В жизни бывает всякое. Даже сказок не существует приторно-идеальных, вспомни. Как правило, перед «долго и счастливо» приходится пройти множество испытаний. Просто кому-то иногда выпадает чуть больше трудностей, кому-то — чуть меньше. Эта закономерность… — я посмотрела куда-то вверх и задумчиво развела руками, — …её очень тяжело высчитать, во всяком случае, я не знаю никого, кому бы это удалось. Несмотря на условную похожесть людей, их типажей и жизненных обстоятельств, в мире нет ни одного человека с одинаковым опытом. В этом — уникальность каждого. И иногда именно эта уникальность подкупает. Соответственно, влюбляешься именно в этого человека, и никакого другого.       Что я ещё могла ему сказать? Что существует только мрак и ужас, а краткие передышки счастья — всего лишь иллюзия? Я ведь и сама на самом деле так не думаю. Тем более, такие слова — не более, чем пережиток моего опыта. А у него всё может быть вообще по-другому.       Снова вернувшись к Эдриану после «изучения» потолка, я заметила на себе его восхищённый взгляд. Интересно, что его так поразило?       Наконец, после непродолжительной паузы он проговорил:       — Вау, Натали… А ведь и правда. Ты очень хорошо объяснила, спасибо.       Парнишка подошёл к столу, взял с него тарелочку с сыром и пошёл по направлению к выходу из кухни. Я тем временем наливала заварку в чашку. Уже почти у самого дверного проёма Эдриан обернулся, посмотрел на меня и как бы невзначай добавил:       — Это ведь не просто абстрактные слова, правда? Мне кажется, так может рассуждать только человек, переживавший нечто подобное, который и сам был влюблён, — заметив, что я никак не реагирую (несмотря на бушевавший внутри пожар) и продолжаю заниматься своими делами, Эдриан чуть тише продолжил: — Или, вернее, даже не в прошедшем времени…       Подросток продолжал сверлить меня взглядом. Ну или мне в силу своего эмоционального коктейля так показалось. Оторвавшись от чая, я обернулась в его сторону и, покосившись на сыр, иронично произнесла:       — Приятного аппетита, Эдриан, — я хмыкнула и почти подавила хитрую улыбочку. — Удачи с эссе, — а после чего снова занялась своим чаем.       — Да, спасибо, — Эдриан смутился и снова развернулся к выходу. — Доброй ночи, Натали.       — И тебе, — отозвалась я мелькнувшей за темнотой кухонного порога тени. На секунду мне опять показалось, что где-то там в темноте снова раздался тот самый хрипловатый писк.