Пленники рая

      О том, что в город приехал большой караван, возвестили сигнальные рога со стен – их было слышно даже во дворце. Джон и раньше слышал эти звуки, но до сих пор не придавал большого значения. Мало ли о чем трубят в городе! А теперь сразу понял – это оно. И еле удержался, чтобы не броситься сразу к Роджеру и Юсуфу, напоминать об обещании. Пришел не спеша после обеда. Якобы поинтересоваться, не помирился ли Роджер с сахибом.       Пару дней назад Роджер рассказал ему, что сахиб его выгнал, когда он помешал его занятиям музыкой с Брайаном. Роджер решил, что не будет пока сам настаивать на встрече, лишь через Хабиби передал свои извинения, а евнух заверил его, что сахиб уже и думать забыл, и сам позовет его снова в скором времени. Но пока не звал.       Джон в этой истории увидел дурной знак, хотя ничего не стал говорить товарищу. Он сходил проведать брата Брайана, но прямо про Роджера не спросил, а тот сам ничего не стал говорить. И вообще практически ничего не говорил о сахибе. Больше пытался расспрашивать, как Джон поживает и все ли у него хорошо. Да еще рассказывал о своих тренировках с охранниками. И пообещал замолвить словечко за Джона, чтобы ему тоже разрешили иногда приходить тренироваться. Джон поблагодарил, хоть и не озвучил, что это может быть полезно для его плана: и возможность узнать предполагаемых противников, и возможность украсть оружие перед побегом. Но только возможность – четкого плана у него пока еще не было. А надо было бы поторопиться.       И вот как раз караван. Только бы Юсуф вспомнил о своем обещании и смог вывести их в город сегодня!              Юсуф вспомнил. Как Роджер и предсказывал – а он, видимо, хорошо изучил своего маленького друга – мальчишка сам заявил, что страсть как хочет пойти и поскорее посмотреть, какие диковинки им привезли в этот раз. И закончив свои дела – еще даже до заката – потащил Роджера и Джона к воротам.       – Они точно выпустить мы? – спросил Роджер на своем жутком арабском.       – Конечно, – убежденно ответил Юсуф.       – Ты спросил сахиб для разрешение?       – Зачем? Я уже взрослый и могу сам ходить в город.       – А мы?       – А вы со мной.       – Может, все-таки…       – Сахибу сейчас не до нас! – отмахнулся Юсуф. – Он занят всеми этими важными и скучными делами с приезжими. Все главы торговых кланов, которые приехали, идут к нему, чтобы засвидетельствовать почтение, заплатить налоги, получить разрешение на торговлю, сказать, как надолго они остаются. И рассказать все новости, которые знают. Сахиб устраивает для них ужин. И они там еще продолжают долго и скучно говорить. Если мы ему скажем, что идем в город, он нам только завидовать будет.       – Так уж и завидовать, – пробормотал Джон по-английски.       – Он мне сам так говорил как-то. – Юсуф услышал и понял, но продолжил говорить на арабском. – Он предпочел бы ходить со мной на рынок и веселиться. Эти важные люди, которых он принимает, веселиться не умеют. И мы ходили несколько раз, когда я еще маленький был. И Салима с собой брали, он следил, чтобы с нами ничего не случилось. Но ничего не случилось. Мы просто пели и танцевали вместе с другими людьми на улице… Но сахиб уже год, наверное, никуда не выходит. Говорит, что ему некогда. Что поделать – служба! Я бы такое не выдержал. Хорошо, что я никогда не стану наместником.       – Может, еще станешь, какие твои годы! – подбодрил Джон.       – Чтобы стать важным господином, надо родиться законным сыном, – возразил Юсуф. – А мне рассчитывать не на что.       – У нас, чтобы на что-то рассчитывать, надо еще и первым сыном родиться, – усмехнулся Роджер.       – А ты какой? – спросил Джон.       – Третий. И никогда ни на кого кроме себя не рассчитывал.       – Я второй, – сказал Джон. – И мне обещали небольшое наследство, если я удачно… – он замолк, вспомнив, что среди сарацин лучше не стоит говорить о цели крестовых походов. Впрочем, Юсуф, кажется, не обратил внимания – да и вряд ли знал еще такие подробности.       – А Брайан вообще единственный сын, – быстро перевел тему Роджер. – И отец у него богатый.       – Как иронично, – фыркнул Джон. – Единственный, кому наследство не пригодится.       – Потому что он не вернуться? – встрял Юсуф.       – Нет, – сказал Роджер. – Он дал клятву, что откажется от наследства, даже если вернется. А мы вернемся все вместе – сахиб обещал, что отпустит нас.       – Если вы хотеть, – напомнил Юсуф. – Но Брай не хотеть.       Роджер и Джон удивленно переглянулись, но уточить не успели – как раз подошли к воротам, ведущим из дворца в город.       Как ни странно, мальчишка оказался прав. Его слов: «Я иду на рынок, эти двое со мной» оказалось достаточно, чтобы их выпустили.       И они оказались на шумной людной улице, словно с головой нырнули в быструю бурную реку.       После размеренной и, в общем-то, тихой жизни дворца здесь все поражало воображение. Яркие краски, громкие звуки, сильные запахи. Джон поймал себя на том, что успел уже забыть все это. И желание вырваться на свободу еще больше охватило его. Прям хоть сейчас беги к основным воротам и выбирайся прочь. Эх, в родной Англии он бы так и сделал. Спрятался бы в лесах – они бы его надежно укрыли, дали еду и кров. Но здесь лесов нет. Здесь все враждебно для христианина. Поэтому надо набраться терпения.              Они бродили по городу-рынку и дивились на все подряд. Юсуф то и дело, увидев нечто интересное, будь то простенькая кухонная утварь или роскошный персидский ковер, начинал торговаться. Но исключительно для развлечения, а может, чтобы произвести впечатление на англичан. Денег у него при себе не было. Почти. Несколько монеток, нашедшиеся в поясной сумке, он потратил на сладости, которыми щедро поделился со своими спутниками. Джон и Роджер к подобным угощениями были привычные – принц не жалел для них яств со своего стола, но купленное на рынке у торговца из дальних стран даже им показалось вкуснее.       Дольше всего они задержались около лавки оружейника. Ни Джон, ни Роджер с тех пор, как попали в плен, не держали в руках оружия – что, в общем-то, было понятно. А здесь их никто не знал в лицо, их ошейники, скрытые платками, не бросались в глаза. И бойкий торговец, правильно прочитав блеск в их глазах, сам стал предлагать им взять тот или иной клинок, нахваливая и рассказывая про каждый.       Роджеру явно понравился длинный, чуть изогнутый меч шамшир, похожий на фальшион, которым хорошо рубить с размаху. Джон присматривался к более практичным кинжалам, которые торговец назвал ханджар. Меньше локтя длиной, с чуть загнутым лезвием и ладной рукоятью без гарды. Носить его предполагалось на поясе в удивительно загнутых ножнах, похожих на те, которые носил Салим. Но клинок начальника стражи был массивнее, ножны богаче украшены.       – Волос на лету рассекает! – торговец буквально сунул в руки Джону кинжал, чтобы тот попробовал его. – Горло врагу разрежет – он понять не успеет!       – У нас тут нет врагов, – возразил Роджер.       – Враги есть всегда, – заявил торговец. – Ты не знаешь, а он смотрит за тобой, – и показал куда-то себе за спину.       Джон тут же испуганно вскинулся. А вдруг действительно за ними кто-то смотрит? А они тут оружием размахивают. Но, кажется, ни одного знакомого лица не заметил. Однако клинок все-таки вернул торговцу.       – Бери, – возразил тот, – я тебе дешевле отдам. Это персидский. Все, что хочешь, лучшего – из Персии, – добавил он тихо, словно по секрету.       – Да, у нас есть один хороший друг… из Персии, – сказал Роджер, кладя шамшир на прилавок.       – Вот! Надо подарить хорошему другу хороший клинок!       – Денег с собой мало, – с сожалением ответил Джон. – В другой раз вернемся.       – Эх… – торговец махнул рукой.       Он явно не поверил в это обещание и принялся убирать товар по местам.       – А кто друг из Персии? – удивленно спросил Юсуф, когда они отошли.       – Так сахиб же, – ответил Роджер. – Он сам рассказывал, что в нем персидская кровь.       – Ух ты! – вытаращил глаза мальчишка и чему-то радостно заулыбался.              Наконец они вышли на главную площадь, где раскинулись шатры бродячих артистов, некоторые из которых уже во всю показывали свои представления. Такого в Европе не видали никогда. И оба англичанина, как малые дети, смотрели, открыв рты, на фокусников, которые глотали огонь, исчезали из закрытых корзин и распиливали людей, которые при этом хохотали и пели песни, а потом уходили, как ни в чем не бывало.       Когда окончательно стемнело, и площадь расцветилась множеством огней, стало еще веселее. Гулко застучали барабаны, запели дудочки… Юсуф бросился проталкиваться через толпу, плотно окружившую место перед ярко украшенным шатром. Роджер и Джон протиснулись за ним в первый ряд. Здесь играли и танцевали негры – черные, как ночь, с ярко-раскрашенными лицами, а одежду им во многом заменяли пышные перья.       – Африканцы! – восхищенно сказал Юсуф.       Джон перекрестился на всякий случай – незаметно для окружающих. Слишком уж все это напоминало праздник Дьявола. Впрочем, осталось потерпеть немного. Скоро он отсюда сбежит. И скорее – если не будет разинув рот пялиться на эти непотребства, а будет думать, как можно их использовать себе во благо. Господь ведь ничего не посылает просто так. Эти страшные танцоры, и музыканты, и фокусники… Джон осмотрелся, глядя уже не на артистов, а на то, что их окружало: шатер, повозка, стоящая за ним, верблюды и какие-то люди рядом…       – Роджер, – шепотом позвал Джон. Но его товарищ услышал лишь с третьего раза – так его захватило представление. – Роджер, ты говорил, брат Брайан развлекает нашего принца песнями?       – Ну да. – Роджер, не переставая хлопать в ладоши, повернулся к нему.       – И хорошо поет?       – Поет неплохо. А играет просто волшебно, а ты не слышал сам? Ах, ну да, мы же в лагере с тобой не были знакомы… А что?       – Надо будет вытащить его сюда. С лютней или как тут это называется. А мы с тобой подыгрывать будем. Если он так хорошо играет, это должно понравится народу. А потом найти тех, кто согласится взять нас в свой караван. Расскажем какие-нибудь страшные истории, почему мы сбежать хотим… Или… не знаю. Я, наверное, действительно плохой лжец, придумай ты. Главное, сделать это перед самым отправлением каравана отсюда. Чтобы нас не успели хватиться.       – За один день договориться? И чтобы нам сразу поверили?       – Можно не за один. Надо обсудить. Я и предлагаю…       – А что потом? Вдруг нас эти жонглеры не захотят отпускать? Скажут, мол, мы вас вытащили, давайте расплачивайтесь с нами. А у нас же нет ничего кроме ошейников…       – Ну… значит… – Джон задумчиво покусал губы. – У сахиба много чего есть. Напрошусь к нему в спальню, стащу несколько колец.       – С ума сошел?       – Он не заметит. Он не из тех, кто считает каждый камушек! Я знаю, какие побрякушки у него любимые – их я брать не буду.       – Тебе руку отрубят, если поймают.       – Если поймают, отрубят сразу голову. А деньги нам все равно будут нужны, так что взять придется. А если удастся взять много, можно и не играть ничего – сразу предложить заплатить, чтобы нас вывезли. Хотя лучше все-таки прикинуться бродячими музыкантами. Вроде как при деле.       – Джон, тише, – шикнул Роджер.       – Я тихо говорю. И по-английски. Здесь никто не понимает.       – Да у тебя на лице написано, что ты не танцорами восторгаешься. А за нами, вон, парень смотрит. И, сдается мне, я видел его среди дворцовой охраны…       Джон, который и в самом деле уже забыл, где он, поднял глаза и встретился взглядом с человеком, о котором говорил Роджер. И правда, лицо знакомое. Джон видел его, когда искал брата Брайана и нашел отрабатывающим удары с подручными Салима.       – Следит за нами? – выдавил Джон, спешно отведя глаза.       – Может, просто, как и мы, пришел поразвлечься… – ответил Роджер и дотянулся до Юсуфа, который, весь поглощенный зрелищем, выбрался совсем вперед. – Слушай, этот парень напротив мне кажется знакомым…       – Азиз! – громко воскликнул мальчишка, заметив стража, и махнул ему рукой.       Азиз словно этого и ждал, стал пробираться к ним.       – Зачем?! – прошипел Джон в ухо Роджеру.       – Пусть лучше видит, что мы тут не одни, – быстро шепнул в ответ Роджер.       Азиз поздоровался за руку с Юсуфом и, даже не скрывая любопытства, уставился на англичан.       – Что вы здесь делаете?       – Я взял их с собой, посмотреть на рынок, – ответил Юсуф. – У них дома такого нет.       – А сахиб знает?       – Ммм… – замычал мальчишка, отведя взгляд.       – Салим?       – Нет. Они заняты сегодня весь день. Я решил не отвлекать их по пустякам! – взмахнул руками Юсуф.       – Ты решил! Кто ты такой, чтобы решать? – фыркнул Азиз. Впрочем, злобы в его голосе не было. Скорее – желание повоспитывать взявшего на себя слишком много молокососа. – Твой отец слишком жалеет тебя. Меня в твоем возрасте мой отец чуть ли не каждый день порол.       – Наябедничаешь ему? – насупился Юсуф.       – Вот еще! Сам узнает. И Салим узнает. Может, даже выпорет. Хотя вряд ли.       Юсуф фыркнул на него и отвернулся глядеть на артистов. Азиз смерил взглядом Роджера и Джона, которые не вмешивались – не в последнюю очередь потому, что плоховато знали язык и не могли сказать все, что хотелось.       – Вы бы возвращались, – сказал Азиз, снова повернувшись к Юсуфу, – пока вас не хватились. А то мало ли…       Мальчишка тяжко вздохнул и кивнул.       – Пойдемте, в самом деле, – сказал он Джону и Роджеру. – Мать ругаться будет, что меня долго нет…       – Маму нельзя расстраивать, – поддержал его Роджер.       Джон просто молча оглянулся и пошел следом за ними, спиной чувствуя пристальный взгляд Азиза. Конечно, он сказал, что не будет рассказывать… Но можно ли верить сарацину?