Красный – цвет страданий

      Впечатлённый Чимин отправился по аллее, которая вела его прямо к её дому. Об этом молчать нельзя, тем более он обещал что не утаит от неё ничего важного. Время было почти полпервого ночи. Он шёл с набитыми мыслями головой. До утра не потерпит, не в этот раз. Но будет ли правильным тревожить девушку так поздно?       Да кто ж его знает. Всё равно.       И взаправду было неважно. В этот раз так точно. Он взял свой телефон и, будучи, находясь в затуманенном состоянии навис над клавиатурой.       Пошлёт. Заставит идти домой и поговорят они завтра.       Нет. Тем более это завтра наступило, просто сейчас поздновато.       Лампы всё ещё горят. Они провожают его одиночную фигуру, огибающую десятки деревьев по бокам, наступая на каменистый асфальт. Тело будто само несёт, а ветерок сзади подталкивает и кусает в лопатки. Зловеще свистит над ухом. Без куртки неожиданно холодно. Даже пальцы покраснели, а текст заполненный наполовину, в одну строку, так и застыл.       Все тяжёлые вдохи – давно подсчитаны. Голоса в голове переплетаются друг с другом. Под ногами сквозит и в груди дерёт. Что за чувство такое? Его, будто, порвали как обычную бумажку, раскидывая части по всему миру.       Он так и добрёл до её окна, вскидывая голову и буравя темноту за стеклом. Спит. Конечно, она не будет шататься в такое время по дворам, как это делал он. Да и брат перестал названивать. Понял, что бесполезно и получит он завтра таких пиздюлей, покруче отцовских. А, впрочем, какая уже разница?       Экран телефона в руке ярко горел. А прочитает ли? Если бы не такая ситуация, можно подумать что Пак это маньяк, который наблюдает за своей очередной жертвой. Ну а что? Капюшон на голове скрывает не только голову, но и его лицо. Никто не узнает кто здесь был и чем интересовался. Идеальное преступление.       Слишком многое произошло, чтобы думать о таких вещах.       Он почему-то посмотрел на небо. Россыпь ярких звёзд горели и будто следили за ним. Их столько, сколько когда-то он увидел на её теле. Именно на ключицах, и на животе их было много. Так красиво. Но на душе пусто. Ноги, вроде, держат его. И всё как надо.. Ну почти.       Вот тебе и уверенность, что провожала его вершить всякие тёмные дела и выходить сухим из воды. Куда ж она делась перед её домом? Почему так происходит?       Чимин опустил карие глаза к телефону. Экран потух, но не выключился. Он надавил большим пальцем. Клавиатура опять вылезла. Тогда напишет. Пак Чимин 00:41 ИнЁль, прости что так поздно. Я у твоего дома, ты выйдешь ко мне? Это срочно.       Он несмело отправил, перед этим зажмурившись. Так проще. Не убирая мобильник, он опять припал взглядом к окну. Пусть прочитает. Пусть выйдет.       На лице больше не щиплет. Побои может и остались. Тогда он не дал СоЁн к себе прикоснуться. Обойдётся. Можно больше не прыгать перед ней на задних и перестать миловидиться. Своё он получил, а дальше как хочет.       Телефон в руках завибрировал. Он не ожидал.

Хван ИнЁль 00:44

Ты серьёзно? На время вообще не смотрел?

Пак Чимин 00:45 Я очень серьёзно. Прошу, это касается твоей сестры.       Он знал что это подействует. Ёль ответила. Она спустится через пару минут.       Рассказать то он готов, да только не знает с чего начать. Он, как-то, не проигрывал этот диалог в голове. Походу язык будет заплетаться. Ну что ж, потерпит.       Она спустилась. Недовольная, сонная и хмурая. – Ты не представляешь как сложно ускользнуть из дома в полной тишине, в час ночи! – она с укором глянула, пока Пак прожигал в ней дыру.       Он скучал по этому осуждающему тону. Хочется взять и притянуть к себе, обнять. Она такая домашняя и живая, тёплая. Её чёрные волосы собранные в низкий хвост, сдувал ветер. Растянутая серая футболка и большого размера кофта, прикрывали её ладошки. Пижамные штаны с овечками выбивались из этого контраста, зато правда делали её уютной.       Руки тянуться сами, обволакивая её фигуру. Она зависла, почти не дыша, не понимая что это значит. Он же позвал её не за этим? Или тут есть какой-то подвох? – Чимин, что с тобой? – спросила ИнЁль, даже не притронувшись к его спине. Парень перестал её сжимать, и она увидела синяки. – Ты где был? Откуда?       Пака словно чайником огрели. Он опомнился и удрал от Хван на шаг. – Не бери в голову, – проронил он, махнув рукой. – Пустяки. – Зачем врёшь? Почему от тебя несёт сигаретами? – она принюхалась специально и поморщилась.       Брюнет не удержался и всё-таки позволил себе выкурить одну сигарету. Потому что в такие моменты, только курить и хочется. Слишком всё запутано, из-за этого и не спокойно. Ну, а кто как уже справляется со всем этим – дело только их. И оправдываться нет никакого желания, да и она не слишком наседает. – У меня есть кое-что. Это касается МиРе.

***

      Чимин взглянул на свою собеседницу, пока та набиралась решительности. – Я жду, СоЁн, – он терпеливо сложил руки на груди.       Девушка опустила глаза в пол и ещё больше зарылась в его куртку, хлюпая носом. Тело всё ещё покалывало и мелко тряслось, то-ли от холода, то-ли ни как не отойдёт от произошедшего. Взгляд Чимина морозил насквозь. Возвышаясь над её фигурой, больше не чувствуешь себя защищённой.       Запах бензина из бензоколонок неподалёку, влился в носовые проходы, от чего девушка неприятно поморщилась и почесала перегородку. – Может мы не будем возвращаться к теме о Ким Дженни? Я извинюсь перед ней, если ты так хочешь, – не смело, совсем иным голосом ответила русоволосая. Будто и не хотела этого вовсе, просто так было нужно. – Считай, что это будет твоей благодарностью за своё спасение, – отвесил он, глянув на неё исподлобья. В этот раз никак не хотел мириться и быть благосклонным, в свете недавних событий. – Поэтому ты вмешался? Тебе нужны были подробности?       У СоЁн проскочила интонация обиды. Было много мыслей об этом парне. Сначала ужасные, потом очень ужасные, и, в конце, селилась надежда, что он не такой, каким себя показывает. Но на смену разрастался ещё и ком ярости, потому что он молчит. Пак словно воды в рот набрал и продолжает сверлить тёмными омутами своих карих глаз. Они, ещё, как назло хищно блестят. Будто и у него терпение сейчас лопнет, и они поменяются ролями с бывшим парнем СоЁн. – Ты боишься рассказать? Есть что-то что и тебе может навредить? Твои выходки уже недостаточно тебя унизили? – грубо прозвучал Чимин, уже точно не сдерживаясь и не подбирая слов. – Ты знаешь о каком-то секрете Дженни и шантажируешь её. Почему именно она? Это связано как-то с тобой тоже?       Палящий взгляд Пака заставил пианистку скрежетать зубами и всё больше сжимать пальцы в кулаки. Каждое слово больно колит по эго девушки и доставляет дискомфорт. Если бы не он оказался на месте её спасителя, и не был рядом в трудные для неё минуты, она с радостью отвесила ярко алую пощёчину и убежала.       СоЁн отвернулась, стараясь унять бушующий гнев. Он точно не отстанет, да и она, вроде как, ему должна. – Если то, что я расскажу узнают другие – это будет твой последний день в школе, – процедила девушка и вновь, с вызовом посмотрела в глаза напротив. – На твои угрозы мне давно всё равно. Я тебя слушаю.       СоЁн собирала себя по осколкам разбитой души. Она позволила себе отвести глаза на ночную дорогу, словно рассказывала это темноте. Так будет проще, да и ком в горле нужно переварить. – До этого секретом Дженни было то, что она встречается с Мин Юнги из выпускного класса. Он наркоман. Мало того, что она гуляет с напрочь обдолбанным придурком, так ещё, и сидит вместе с ним на этой гадости, – наступив своей гордыни на горло, смогла выдавить пару предложений СоЁн, – но это оказались всего лишь слухи. Недавно я узнала, что Дженни и мой отец.. часто виделись..       Последние слова дались пианистки с трудом. Её, как будто, резали на куски эти неприятные подробности. Особенно было сложно улыбаться сидя за семейным столом, и, даже, на мероприятиях – делая вид, что она ничего не знает. Хотелось, чтобы это было неправдой. Злость девушки росла, словно прямая на графике и, дошла до такой точки, что она начала срываться на всех, а ещё забываться проводя время с парнем, которого знала до определённого момента, только по переписке.       Молчать о похождениях отца – была вынужденная мера. СоЁн осознаёт, как круто поменяется их жизнь с мамой стоит ей рассказать подобное. Глава семейства извиняться не станет. Он и так, бывает корит их временами, что все заслуги дочери – только благодаря ему. Послушная, красивая жена и дочь, которой стоит гордиться. Отец создал семью исходя из своих идеальных взглядов и принципов. Он всё держит под контролем и ему не составит труда отпустить – если что-то пойдёт не так. Влияние у этого человека много, отчего и грустно на душе. Ей очень жаль что она так к нему привязана, и жаль, что он способен разрушить все её достижения – за бранное поведение.       Но пианистка всё равно не справляется со своим подростковым, бунтующим характером, который всё таки, временами просыпается в ней. Она ограничила общение со своим отцом до минимума. А тот весь вскипал стоило дочери его проигнорировать. И то, что творится сейчас в их доме, можно назвать так: «затишье перед бурей».       СоЁн стала отыгрываться на Дженни ещё чаще. Угрожала ей в переписках, грозилась нанять людей, чтобы стереть её из своей жизни и родителей. Но так и не смогла, боясь за репутацию и, за то, что когда нибудь выйдет из под контроля настолько, что сотворит непоправимое, уже навсегда погрязнув во лжи, жестокости и прочей ненормальщины. Это стало ещё одной причиной убегать из дома по ночам. – Не продолжай, – остановил Пак, и у девушки, от сердца отлегло. – Но расскажи мне лучше вот что: Дженни и тот парень, с чего пошли такие слухи?       СоЁн хлюпая носом недолго вспоминала, от кого слышала подобное. Ей было невыносимо говорить про Ким, но выбора особо не было. Она подняла голову на Чимина. – Кажется от МиРе. – МиРе? Она правда утверждала это? – парень несказанно удивился, опускаясь на холодные каменные плиты рядом.       СоЁн смущённо опустила глаза, не выдержав внимательный взгляд карих глаз. Ей, казалось, будто он считал это бредом, а её ненормальной рассказчицей какой-то чепухи. – Я уверена она специально это сказала. Я видела Юнги и МиРе с друг другом чаще, чем с Дженни. – Думаешь это между ними что-то было? – Не знаю, – со вздохом ответила пианистка, – они всегда.. как будто прятались от чужих глаз. Утаивали встречи друг с другом.       Чимин впал в ступор, пытаясь сложить рассказанное друг с другом. Он ничего не знал о Мин Юнги, только то, что он одноклассник ИнЁль, не больше. Да и она особо не распространялась какой либо информации об этом парне. Никто им не интересовался, и он всегда был лишь незаметной фигурой среди сотни учеников в школе. Чимин может и видел его где-то в коридорах, отстраненным от своего класса. И признание СоЁн, что тот имел какие-то отношения с МиРе, были для мозга сложной головоломкой. – У тебя есть предположения почему именно МиРе распускала такие слухи? – он заинтересованно склонился рядом с девушкой, будто та шепчет ему какой-то секрет. – Если бы, – обронила она. – Может стеснялась? Ты его видел вообще? Ходит вечно в капюшоне с синяками под глазами. Грубит так же как и ты. – Это ни о чём не говорит, – посерьёзничал Пак, нахмурив аккуратные, густые брови. – С чего ты, вообще, взяла что он наркоман? – Он стоит на учёте. Все учителя об этом знают, но молчат, – заявила пианистка. – И он спокойно продолжает ходить в школу? – Наша школа очень любит выставлять себя в чистом свете. Именно поэтому принимает кого попало по специальным программам и льготам, – грубо, но достаточно правдиво высказалась СоЁн. – А Юнги из многодетной семьи. Также есть ещё некоторые факты, которыми я не располагаю. – Откуда ты всё это знаешь? – удивился Пак, оглядев девушку своими глазами размером с железную монету.       Она также одарила его взглядом ты-серьёзно-такое-спрашиваешь-забыл-кто-я. И после такого у Чимина вновь всё встало на свои места.       Именно от своей одноклассницы Пак и мог услышать нечто интересное и шокирующее, но чтобы было так? У СоЁн в школе много влияния. Даже такого, что позволяет ей знать о некоторых, других сторон школы и её учеников. Единственная кто обладает такой информацией и как ей самой хочется ходить в это учебное заведение? Как родители позволяют ей учиться в стенах, где присутствуют сомнительные личности. Это тоже любопытно узнать, но Чимин решил не спрашивать. Она и так рассказала даже больше, чем достаточно. – Если бы не стремление школы быть лучше, они бы уже давно его выставили. Всё таки правила для всех одинаковы. Но он выпускной класс, им осталось пару месяцев. Вот и терпят, – добавила она, хлюпая пару раз носом. – Если верить твоим словам МиРе и Юнги встречались, но утаивали это от всех. Когда пошли, возможные, слухи о связи МиРе и него, то она решила всё свалить на свою лучшую подругу Дженни. Хван не зря испугалась этих слухов, иначе есть смысл врать остальным, если бы они были беспочвенными? – Ты прав, – согласилась СоЁн, присоединившись к анализу Чимина. – Дженни и МиРе даже спорили из-за этого. – Мне вот что не понятно, – тот насупился, сводя брови вместе. – МиРе связалась с человеком, у которого не очень хорошая репутация в школе и он стоит на учёте в наркологическом центре. Ты бы поверила в такое? – спросил он, с особым беспокойством в глазах. – Нет. Я бы, честно, поверила, если он действительно встречался с Дженни. – Но что не так с Дженни? – Ты знаешь. Она сирота, живёт одна, еле сводит концы с концами. В один день Ким приходит в школу в дорогих туфлях и сумкой. Откуда? Даже если бы она и работала в какой-нибудь забегаловке, то её зарплаты не хватило бы, – пояснила пианистка, дабы освежить память своему собеседнику. – Всем этим её снабжал мой отец! – горько выплюнула девушка, чувствуя как взгляд накрывает солёная пелена. – Но в теорию о любви к этому странному парню я бы точно не поверил, – Чимин хоть и услышал её, но всё равно перевёл тему. – Может ты просто не знаешь Хван? Ты проучился с ней недолго, и как много о ней знаешь? – задала вопрос в лоб СоЁн, подозрительно глянув на него из под густых, накрашенных ресниц. Она с трудом себя сдерживала. – Я знаю её сестру. И поверь, я не взял это с неба! – отмахнулся Пак, неприязненно насупившись. – Не кипятись, – фыркнула девушка. – Ну что? Это всё что ты хотел? – внезапно СоЁн стала сердитой. – Да, – утвердительно кивнул он.       Пианистка выставила руку, положив свой подбородок на изгиб локтя. Она заглянула в глаза парня напротив, будто что-то искала. Предельно чётко проследила за тем, как он резко от неё отвернулся. – Что? – вспыхнул Чимин, не удержавшись от её нахального взора. Пианистка вернула прежнюю себя, нацепив маску невозмутимости. – Очень подозрительно. Сначала заступился за Дженни, потом сближался со мной, чтобы выпутать информацию. Для этого ты сюда приехал? – глаза льдины СоЁн строго впились в лицо парня. – Ты следил за мной! – Разве тебе неинтересно узнать почему МиРе неожиданно пропала? – Нет, – легко ответила девушка, относясь к вопросу совершенно безразлично. – Кто она мне такая, чтобы ей интересоваться? – Одноклассница! Как ты живёшь с таким чёрствым сердцем? – возмутился Пак, но потом всё таки вспомнил с кем имеет дело. Во второй раз. – Тебе ли меня за это осуждать, – серьёзно проговорила СоЁн, поднимаясь с холодного бетона. – Я поеду домой. Мне жутко от того, что ты творишь.       Девушка достала свой телефон. Принялась набирать номер такси, попутно замечая что сумки, с которой она провела весь вечер, рядом не оказалось. СоЁн вновь занервничала и немного разозлилась. – Моя сумка! Она стоит как весь этот чёртов клуб! А ещё мои вещи! – заверещала русоволосая, сжимая смартфон последней модели в руке. – Давай, вернись если хочешь. Только уже одна, – Чимин поднялся следом, саркастично оборвав от потока возмущения свою одноклассницу. – Неужели сумка важнее, чем ты сама? – Не умничай! – оскалилась СоЁн, сердито фыркнув. – Если с ней не вернусь, родители месяц мне не будут ничего покупать! – Подумаешь, – расслаблено махнул рукой Чимин. – От одной сумки твоя коллекция не пострадает. Спорим, ты забудешь о ней уже завтра? – он протянул ладонь, с усмешкой на губах. – А спорим, что ты установишь рекорд по вылету из школы за 8 часов? – парировала СоЁн, состроив перед ним гримасу. – Ничего нового придумать так и не смогла? От того что ты повторяешь одно и тоже, мне становится только смешнее. – Вот завтра и посмеёшься в кабинете директора. – Мне кажется, я и так достаточно настрадался. Взгляни на моё лицо, – брюнет указательным пальцем, заставил одноклассницу посмотреть на свежий синяк. – Если бы не я, чтобы ты делала?       СоЁн сложила руки на груди и резко умолкла. Она так и не сказала спасибо за своё спасение. И если проглотить хамство одноклассника за этот вечер, то он, вполне, заслуживает того, чтобы его не трогали. Но если вырвется хоть одно словечко в её адрес, то запас терпения может неожиданно лопнуть. – У меня есть предложение, – вновь заговорила девушка, поворачиваясь лицом к однокласснику. – Всё что произошло сегодня, так и останется в этом дне. Сделаем вид, что мы с тобой вообще не виделись этой ночью. Идёт? – с нескрываемым недоверием всё равно оглядела. – Идёт, – быстро согласился Чимин. Ему нет смысла галдеть об этом на каждом шагу, да и связываться лишний раз с медузой-горгоной нет желания.       Когда подъехало такси, СоЁн прыгнула в машину с такой скоростью, что совершенно забыла отдать куртку своему хозяину. Уже будучи в салоне, она сняла вещь парня, которая хорошо согревала. Только подумала что больше они с ним не столкнуться, как чужая вещь оказалась в руках. И теперь, она даже не знает, что лучше с ней сделать: сжечь или брезгливо кинуть ему в лицо?

***

      Хван ИнЁль и спокойствие уже далеки друг от друга. Ночи, как будто, стали длиннее и зловеще. То и дело перед глазами стояли сотни картинок, а в голове полный бардак. Разбросать самой по полочкам тяжело, почти нереально. А ещё подогревает злость. На всё, абсолютно. Всё раздражает. Начиная от капанья крана, заканчивая помехами телевизора. Теперь каждый звук вызывает непроизвольное дерганье глаза. А вот ладони начинает колоть. Это какое-то безумие.       Розе с трудом удалось до неё дозвониться. Но если не оборачиваться на то, насколько ситуация стала изо дня в день обостряться, Хван подняла трубку. Потратить столько сил, на то, чтобы добиться от неё внимания и опять всё запустить? Запасных нервов у неё нет, а последние начинают умирать. Она и так захлёбывается в этой волне под названием «пропащая МиРе».       Молодой бариста, судя по возрасту, студент, очень старался над заказом девушки со светлыми волосами. Розе сложила ладони вместе и потирала, согревая те от морозного ветра, подувшего в их сторону. ИнЁль стояла по обок. Хван вела себя тихо и непринуждённо, наблюдая за тем, как бариста щедро присыпывает ароматную корицу в латте. Молодой работник в красной кофте, отдал на пластмассовую подставку заказ девушки. Чеён радостно приняла два горячих, с воздушной пенкой кофе, оплатив и обаятельно улыбнувшись. Тот смущённо отвёл свои глаза, а брюнетка закатила свои.       Обе отправились встать неподалёку от ларька, из которого доносились разные, пряные запахи, за высокий деревянный столик.       ИнЁль пару раз втягивает носом воздух, держа в руке горячий кофе в пластиковом стаканчике. Приятный аромат тут же забивается в носовые проходы, а покрасневшие пальцы греются. Сегодня не очень холодно, но этот паршивый ветер заставляет поёжиться на месте. Лицо приняло удар, волосы сдуло назад, прогоняя прядки чёлки куда-то за пределы её поля зрения. Пак ни говоря ни слова, вручила один из стаканов, но сделала это так, будто ожидала что оно сейчас полетит в неё. Хван и не думала забывать о том, какая хрень с ними произошла.       Чеён в начале вышагивала весьма неуверенно, вовсе не подготовленная к подобному. Блондинка рядом часто отпивает и смотрит куда угодно – но только не на подругу. И странно то, что по идее, Ёль тоже должна волноваться. Ведь непонятно что конкретно та хочет сказать.       Вот и наступило то самое, неловкое молчание. Хван до этого момента, сделала глоток и опустила глаза. Она почувствовала напряжение между двумя подругами, или уже не подругами? На душе гаденько до сих пор. Выбрала Кан, а не её и теперь что? Окончательно поставит крест и похоронит несколько лет дружбы? Для этого она её позвала? Чтобы добить?       Хван уже ни в чем не уверена. А в Розе, так тем более. Весь её милый образ – уже другой. Она показала себя с новой стороны. Ту холодную Чеён, которую она прятала всё время.       Это убивает, а ещё злит. Она пришла не для того, чтобы постоять в тишине рядом с ларьком, хотя сейчас это было бы неплохо. Оставаться одной в последнее время как то.. страшно? Именно в одиночестве чувствуешь себя иначе. До пропажи сестры, быть одной для ИнЁль – счастье. Она могла собраться с мыслями, уделить время себе, а сейчас всё не так. Сейчас если ты одна, то наружу вылазит всё то, чего так боялась. Страхи съедают, пугают и сжигают.. – В чём дело? – вырывается у Хван прежде, чем она успевает обдумать. Не хватало ещё одного самокопания на сегодня.       Карие глаза скосились, затем резко опустились вниз. Чеён сделала ещё один глоток. – Тебе не нравится кофе? – спросила блондинка. – По-моему он очень старался.       ИнЁль нахмурила тёмные брови, готовая ударить себя ладонью по лбу. Было много всяких неурядиц, которые переходили в раздел «самые преглупейшие и неловкие». Эта практически выбивалась в топ 3 и сместила ту, что произошла когда то с Чимином. В один из дней, он заявился к ней под дверь и просил выйти, а затем первое, что он тогда сказал было: «Как дела»? Сейчас, конечно, без улыбки и не вспомнишь, но тогда было не до смеха. Как и конкретно в данный момент.       Ёль поставила стаканчик на высокий столик, и зажала двумя пальцами переносицу. Это полный абсурд. – Мы здесь, чтобы обсуждать кофе? Ты мне не расскажешь, зачем позвала на самом деле? – уже, наконец, спросила Ёль, утыкаясь глазами в подругу. Она заметила, как качнулась фигура Розе, и как коротко она на неё посмотрела. – Ты всё ещё злишься на меня? – не смело подала голос Пак, поджав свои накрашенные губы.       И тут Хван призадумалась. Злится? Что-то такое есть, но вопрос в том, насколько сильно? – Да, – не стала врать брюнетка, опрокидывая в себя горячую жидкость. – Я понимаю.. отчасти, – проронила она, сдавленно. Девушка сжалась, вертя свою порцию кофеина в стакане. – Если совсем честно, то мне стало жаль Юи. Она выглядела такой отчаянной, такой.. такой.. – Больной на голову? – не сдержалась Ёль, и повернулась к собеседнице лицом.       Хван почти никогда не была такой нервной и часто следила за тем, что и кому она говорит. Ей уже тошно от самой себя, что стала такой резкой. То Чимин попадёт под её руку, то подруга. А остановиться не может. – Прости, – тут же смутилась ИнЁль. – Ты подумала, я выбрала Юи? . – оборвала Пак, отводя свои карие глаза.       Вопрос, который так ожидала и одновременно с этим не желала услышать ИнЁль. Потому что, немного пораскинув мозгами, она точно не знает. Хван была решительно настроена на мысль, что подруга нашла ей замену в виде отличницы. Порой на эмоциях можно выдать и не такое. Но Ёль рада, что не стала так категорична. Хотя могла запросто оборвать все связи, а потом жалеть и убивать себя сомнениями, что всё могло сложиться по другому. Благо, обошлось. – Ты помогла ей после того, как она в наглую взяла твой телефон и бессовестно воспользовалась, этого недостаточно? – бровь брюнетки надломилась. – А меня ты игнорировала несколько дней, и не пыталась выслушать. Почему?       Розе и самой неприятно. Она понимает, как оказалась не права. И ИнЁль теперь имеет право послать её и не называть своей подругой. Но надежда есть, раз она здесь, совсем близко и всё ещё не ушла. Пак сознается, какой шторм в душе у подруги. Ёль передаёт значительным взглядом, каково её состояние на данный момент. Во всплесках карих глаз, много чего можно прочитать. Обида, злость и печаль поселились и выдавали себя.       Розе помолчала пару секунд. Её стакан с кофе, отправился на пластиковый столик, полу допитый. Она сложила руки и задумчиво посмотрела на вечернее небо. ИнЁль, даже после всего, не заслуживает этого. И у Розе внутри, по стенкам царапают кошки. Наверное, будет мало попросить прощения и как то себя огородить.. Но всё зависит только от брюнетки. – Я знаю что обошлась с тобой очень плохо. И ты права, её поведение тоже очень грубое. ИнЁль, прости что не выслушала тебя и обходила стороной. Просто я чувствовала себя несколько плохо, после твоего голосового сообщения. Юи была в тот момент со мной, мы говорили по телефону. Она убедила меня, что тебя нужно проучить, – Пак сникла, пытаясь найти подходящие слова, но все вставали костью в горле. Слишком легко обвинить, но извиняться куда сложнее. – Я видела все твои старания, и поверь я хотела поговорить, но.. – Кан Юи тебя останавливала и хорошенько так присела на уши, – сердито проговорила Ёль, вычленив из всего сказанного только это. – Не без этого, но это исключительно моя вина. Я стараюсь её не оправдывать, и мне всё ещё жаль Юи. Ей всю жизнь нужна была поддержка и хоть один друг рядом. Ты знаешь, как тяжело быть одной, – Чеён подарила подруге полный сочувствия взгляд. – Ты не думай, что я сразу прощу ей этот поступок. Нам всем для этого нужно успокоиться. – И ты хочешь продолжить с ней общаться? – выдавила через себя Ёль, с долей презрения и горечи в голосе. – Она настроила нас против друг друга. – Не знаю, – хмыкнула Пак. – Она не плохая, у всех у нас есть свои тараканы в голове. Но с тобой, – блондинка чуть улыбнулась, и подтолкнула плечом Хван, – я хочу вернуть ту нашу дружбу. ИнЁль, нам нельзя быть порознь. Я скучаю по тебе.       ИнЁль не верила своим ушам. Блондинка говорит очень убедительно и, искренности в ней, на данный момент через края. Приятно осознавать свою важность. Наверное этого ей всё время не хватало. Значит ещё не всё потеряно. Ёль и самой надоела эта долбанная ссора из за которой так тягостно и невыносимо было. Они вместе давно и пока никто не сделал что-то настолько ужасное, не заслуживая при этом прощения. Самое главное было это принять свои ошибки и извиниться. Девушка довольна тем, что Розе не осталась в стороне в этот раз. Что не идёт на поводу у кого-то и имеет храбрости признаться в своей неправоте. Она счастлива знать, что Чеён не пытается выкрутиться, делая виноватыми других. Поэтому простить девушку, не составит труда. Тем более она уже давно её простила. – Я тоже по тебе скучала. – Ёль улыбнулась подруге, вытягивая руки вперёд. Аккуратно, боясь быть отвергнутой, Розе сцепила свои пальцы за спиной девушки, притягивая к себе. ИнЁль почувствовала тепло исходившее от подруги.       Обе знают, что хоть и не сразу, но постепенно всё вернётся на круги своя.