Соцветие

Цикады стрекотали, что навевало мысли о жаре, но почему-то сегодня было свежо. Небо апельсиново-оранжевого цвета понемногу темнело, солнце закатывалось в мерцающую всей теплой палитрой полоску заката. С холма открывался прекрасный вид - в арке в обрамлении деревьев далеко внизу была видна Хинамидзава, небольшая деревня, в которой и жило-то всего две тысячи человек. В окружении луга, рассеченного на секции, некоторые из которых были залиты водой, между холмами вела главная улица деревни, по бокам которой стояли аккуратные белые домики с двускатными крышами. Чуть дальше от нее отходило ответвление, где эти домики лепились уже более тесно - главная часть деревни, где находилась ратуша. Очень скоро над этой мирной деревней, затерянной между холмов, должна была сомкнуться тихая ночь. За приходом сумерек с холма наблюдали две девушки, задумчиво жевавшие охаги. Кажется, им не хотелось ни о чем говорить. Может быть, они даже чего-то ждали. Одна, с длинными зелеными волосами, собранными в конский хвост, в красной плиссированной юбке до щиколоток, белой рубашке и легкой жилетке бежевого цвета, вдруг встрепенулась и поднялась на ноги, указывая пальцем на группу людей, шествовавших вниз по улице. С холма нельзя было определить их возраста, но, кажется, все они были немолоды - во всяком случае, никого моложе шестидесяти, судя по неспешной походке и паре различимых проплешин на головах. За ними двигалась группка побольше и поживее, поминутно выбегавших по разные стороны у дороги и о чем-то переговаривавшихся. -Идут, идут! Уже скоро начнется! -Хм? Неужели наконец-то? Время дорого...хотя, а-ха-ха, о чем это я? Но не суть - это же ведь хорошо! Я думала, ты надо мной посмеяться хотела! -Когда же я в последний раз тебя подводила? Эти ребята очень скоро сделают нам все по высшему разряду! Будет весело, пустишь кораблик! -Вроде кусочек ваты? -Как хочешь! По традиции - да, но ты имеешь право придумать что-нибудь свое! Тем более...в нашем положении. Я тады тоже что-нибудь сделаю...эдакое! -А как с остальными? -Ну, кто подтянется, так хорошо, а кто нет - не больно то и хотелось! Меня больше другое... Та, вскочившая, вдруг как-то сникла и погрустнела. Ее глаза потухли, что не укрылось от ее собеседницы, проницательно на нее посматривавшей последние несколько минут. Эта девочка - невысокая, в школьной форме с мини-юбкой, тряхнула багряными волосами, отчего светло-зеленый бантик, повязанный на них, тоже поколебался воздухом. -Ну да, чего-то такого я и ждала! Думаешь, мне не трудно было первое время? В конце концов, тебе еще повезло, твой же... -Повезло?! - зеленоволосая девочка вдруг подняла голос, резко обернувшись к своей визави, - ты ведь...шутишь, д-да?, - ее голос дрогнул. Та, вторая, в ответ только устало прикрыла глаза и пожала плечами. -Не шучу. Мой мир был съеден полностью. И у него нет альтов. По крайней мере, я пока не нашла ни одного. Да и не знаю, почувствую ли его, случись мне на него наткнуться. Это же, все-таки, не совсем мой... -Ну так и это - не совсем мой! Вернее, совсем не мой! Неужели ты не понимаешь, должна же понимать! Я...я...все, все-все-все, все они просто... Зеленоволосая девочка вдруг замолчала, будто не в силах закончить начатое. Ее собеседница утомленно вздохнула, уже понимая, что в таком тонком моменте снова придется впрячься самой. -Исчезли? Это слово странно подействовало. У той девочки, что стояла, подкосились ноги. Она упала на колени и, безмолвно вздрагивая, впилась пальцами в землю с такой силой, что они побелели. -Я любила их всех! Я всех их любила, всех до одного! Мои родные! Моя семья! Друзья! Да даже тот старик - тот самый - думаешь, мне легко приходится, а? ЧТО СМОТРИШЬ?! НЕ ДЕЛАЙ ВИД, ЧТО ТЕБЕ ВСЕ РАВНО! ТЫ САМА ЧЕРЕЗ ЭТО ПРОШЛА, ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ НЕ ХОЧЕШЬ МЕНЯ ПОНЯТЬ?! Я, МОЖЕТ БЫТЬ, УМЕРЛА БЫ ПРЯМО ТАМ, РЯДОМ С НИМИ, В ЭТОМ ПЕКЛЕ! Я ДОЛЖНА БЫЛА! Я СТОЯЛА ПРЯМО ПЕРЕД...ЭТОЙ...ПРЯМО ПЕРЕД...Я НЕ ХОТЕЛА БЫТЬ ТАКОЙ! Я НЕ ВЫБИРАЛА БЫТЬ ЗДЕСЬ! Я...БОЖЕ! Кажется, фестиваль отменяется, - пронеслось в голове у той, что до сих пор, с прищуром наблюдала за рыдающей теперь зеленоволосой девочкой. Может быть, в другой раз. Что-то вспорхнуло в ветвях деревьев, послышался шелест листьев, и из согнувшихся веток вылетела...птица? Нет, не птица. Это было ясно очень хорошо. Такой звук производят крылья большого размаха, как, например, у... Шурх! Хлоп! Шаги легкие, как будто не по земле бродит, а по... -Йа-ху! Приветик! Я пролетал тут неподалеку, и вот решил....а...что случилось? -Привет, Венти. Потерпи немного. Мион вспоминает про дом. В такие моменты человека обычно стоит оставить одного... -Постой-постой, не будь так жестока к Мион! Ты же знаешь, через что она прошла! Мне хочется ей помочь, знать бы только, как?...бард печально качнул головой в зеленом берете. -Поддержи ее, если хочешь, но я бы оставила ее сейчас наедине с ее... -НЕТ! - Мион рывком подняла голову и уставилась воспаленными от слез глазами прямо в глубину переливчатых зрачков говорившей, - не видишь ты, что ли, Юри, что мне нужен кто-то, способный помочь, а не твоя отрешенность! Мне одиноко! Мне больно! Оно разъедает меня изнутри, как чертов Хаос, и мне страшно оставаться одно... Она не успела договорить. Бард, сорвавшийся с места где-то в середине ее речи, сейчас уже изо всех своих скромных сил прижимал девушку к себе, нашептывая ей в ухо что-то успокоительное. Юри только хмыкнула и отвернулась, спрятав от Мион и Венти глаза, чтобы они не прочли ее сожаление, что не решилась сама быть искренней с Мион. Разве не за этим они здесь сейчас вместе?... ...только бы не сделать больнее. Мион еще вздрагивала, без стеснения плача в заботливых руках барда, который гладил ее по волосам и уже ничего не говорил, выражая все одними прикосновениями, легкими и нежными, как вечерний ветерок. Юри помолчала еще немного - говорить не хотелось, да и смысла не было. Она уже рассказывала тысячу раз, как у них нет выбора, кроме как принять себя такими, какие они явились в свою новую и последнюю жизнь. Надо дать Мион выплеснуть свои чувства, но не смаковать горе, не упиваться им. Стоит ей дать слабину, и она попросит поддержки у Хаоса внутри себя - а вдруг его безграничная мощь позволит ей вернуть любимых? Юри слишком многое знала о том, почему Боги поворачиваются лицом к тому Хаосу, из-за которого все потеряли. И кем после этого становятся. Мион уже успокаивалась, умиротворенная беззаветным сочувствием барда, прижимавшего ее к себе. Им предстоит провести вечность вместе, подумала Юри, так что, быть может, когда-нибудь...В этот момент раздался треск, будто бы в мир с помехами прорывались очень начинающие радиолюбители. Стрекот как от переключающихся передатчиков смешался с глухим шипением включающегося старого телевизора и еще неясно с чем - Юри, кажется, даже уловила музыкальную шкатулку - Венти уже давно стоял отдельно от Мион, чтобы ее напряженные нервы не тревожили неприятные звуки, и пытался перекричать их. Орал он по какой-то причине на свое собственное запястье. Уже знает, чего ждать от Эспера. Быстро учится, можно сказать. Да и тот хорош - такой момент испортил. Да и со вкусом у него всегда были проблемы - ,,эффектное появление" живого суперкомпьютера заслуживало чего-то более значительного, чем дребезжание разваливавшейся радиолы в качестве аккомпанемента. Но что есть, то есть, а на вкус и цвет все фломастеры разные, как любил повторять сам Эспер, когда ему справедливо указывали на проблемы его собственного фломастера. Поэтому придется промолчать, а то еще нарвешься на скандал. Благо, Мион, уже, кажется, почти успокоилась. -НОВЕНЬКОЕ, НАРОД! БОЛЬШИЕ НОВОСТИ, СКОЛЬКО УГОДНО! ВНИМАЙТЕ, ВНИМАЙТЕ! - голос Эспера скрипел, будто передаваемый с помехами - как у самого настоящего суперкомпьютера, говорил он. Он выплеснулся голографическим изображением, похоже, прямо из кожи барда. Гибкий стимпанк-доспех скрывал небольшое тело, которого, как было достоподлинно известно, не существовало в материальном мире, пока Эспер сам не решал выбросить его из одного из чипов, вделанных в кожу всем или почти всем участникам Фронта. Возможно, чип был видимостью, и одушевленный автомат синхронизировался напрямую с душами участников Фронта, в котором, кстати, душа была куда менее отвлеченным понятием, чем принято считать. -Чего тебе, Эспер?! Не мог другое время выбрать?! - яростно зашипел Венти. Он находился как раз там, где его могла слышать Юри, которой бард не отказывал в проницательности, а потому не стеснялся. Мион находилась слишком далеко, чтобы разобрать хотя бы слово!... -Извиняй, вы так мило обжимались, что я слегка заревновал! - Эспер захохотал, а Венти скрипнул зубами. -Больше не сыграю тебе ничего! -Сыграешь. Напьешься, как всегда, и сыграешь. Ты и не вспомнишь, как я тебе досадил. Я знаю тебя, маленький винный наркоша, так что не-е увиливай! Ну да не суть. А СУТЬ ВОТ В ЧЕМ! МИРАРАЙД СНОВА ПРОЯВИЛ СЕБЯ! Это имя вдруг обернуло всех их упругим вакуумом. На поляне повисла удушенная тишина, и даже Эспер перестал разбрасывать искры. Мион будто забыла о своих слезах и во все глаза глядела...не на Венти - на Юри. Сейчас все зависело от нее. Ее же собственный взгляд, в котором на долю секунды промелькнуло что-то, напоминавшее сожаление, уже стал холодным и сосредоточенным, как изумрудная льдинка. -Где? -Готовит нападение на Блоссом. Эт рассказывает, что в последнее время неоднократно сталкивался с теми, из Гвардии. А недавно они так и вообще заполонили все свободное пространство. Так вот - Мирарайд вдруг врубился в Блоссом напропалую, отрезав сразу несколько сотен дименшнов одним хаотическим всплеском. Империя Эта сильно пострадала, но он сумел забаррикадировать столицу энергетикой и теперь ждет, когда мы прибудем по каналам прямо в штаб. Кажется, сейчас мы ему очень нужны, - Эспер говорил уже без кривляний, а абсолютно серьезно - кажется, он уже добился необходимого эффекта, и теперь был совершенно во власти момента. Юри отслонилась от дерева, на которое опиралась мгновение назад. -Сообщи всем, кто доступен. Пускай прибудут...немедленно. Слышишь, немедленно! И - отправляй нас, черт возьми! Сегодня Мирарайд не получит ни клочка Империи! За мной, ребята! Кто давно не отхватывал от Фронта - ну дак мы уже идем. Мы уже идем. Мы уже здесь. Вспышка - и Юри с Мион исчезли, словно глюк в системе. Венти, перед тем, как последовать за ними, в последний раз с сожалением оглянулся на Хинамидзаву, которая не заснет этой ночью, а будет праздновать Фестиваль Хлопковых Корабликов. Все уже прекрасно понимали, что не видать им этого зрелища в нынешнем году. У фронта свои фестивали. Мирарайд не любит ждать. Мирарайд любит брать то, что ему нужно. А нужен ему, конечно, вовсе не Эт.