Тишина забытого слова

       Хардин клянётся ей целых тысячу раз, что последующий долгожданный шанс, который она даст ему, он ни за что не прозевает и честно-честно превратится в человека, который достоин её любви.        Все эти тысячу раз он, как оказывается с каждым таким разом, нагло врёт ей в лицо, и следующая его подобная проделка оказывается куда хуже предыдущей.        Прежде, чем окончательно связать друг друга узами «парня и девушки», они постоянно ссорятся. И сходятся. А потом снова ссорятся. И снова сходятся.        И так по кругу, по адскому кругу без конца, как в неистовом реалити-шоу или поднадоевшей всем и каждому Санта Барбаре. Впрочем, это не означает, что после становления парой у них всё идеально, потому что, нет, у таких фриков, как они, ничего гладко идти не может.        У Хардина в такой момент просыпается древняя привычка выпивать, чтобы за пеленой опьянения не слышать, как бьёт по барабанным перепонкам кричащий возглас Тессы.        Во время ссор её голос из самого желанного звука превращается в раздражающую хрипоту умирающей гаргульи, которую хочется добить одним точным ударом.        — Ты всегда так делаешь!        Кажется, что от её крика вся посуда перебьётся. Скотт пытается внимания не обращать, только отправляет в ноющий желудок глоток горчащего бурбона.        — Ты! Именно ты! — продолжает восклицать Тесса, пусть и понимая, что её не особо-то и слушают.        Стакан с бурбоном соприкасается со столом, в ушах застывает громкий стук, а в глазах — ощутимый раж, нарисовавшийся на лице Хардина.        Несколько светло-каштановых капель алкоголя с бульканьем выплескиваются на деревянный стол и мелко окропляют юношескую ладонь.        — Да ладно, — почти в издёвке хмыкает он, делая всё, лишь бы не взорваться. — А ты у нас, значит, такая белая и пушистая, никогда не становилась причиной поссориться?        — Я пыталась удержать наши отношения, Хардин! — ахнув от его слов, возмущенно напоминает ему Янг. — Всегда пыталась, но я устала нести этот груз одна! Сколько можно?        — Снова, как всегда, — фырчит он. — Кто у нас виновен, а? Я! Кто же ещё?!        Хардину вдруг кажется, что глаза Тессы резко наливаются кровью, рот преображается в гневный оскал, а она сама, самая страшная фурия в мире, готова разорвать его на куски.        — Ты всегда так делаешь! — вновь повторяет она старую фразу, вскинув руками. — Ты вечно портишь всё то хорошее, что происходит между нами! Всё то, что я пытаюсь выстроить. Ты рушишь всё это, Хардин! Так, как будто для тебя это ничего не значит.        — Давай, обвини меня во всех бедах! — махнув ладонью, рычит Скотт. — Но знаешь, если бы я был виноват во всём, ты бы не пошла туда, куда тебе не следует. Ты бы не стала лезть, куда не просят, лишь бы показать, что мисс Мне-в-облом-послушать-моего-парня-потому-что-я-ревную способна на всякую дрянь.        — Начинается.        Вопреки тому, что её фальцет кажется спокойным, Тесса такой не выглядит.        Она вскидывает руку и прикрывает веками глаза, стараясь успокоиться.        — И так всегда. Постоянно, — не без обвинения парирует Тесса. — Мы ссоримся, я злюсь на тебя, пытаюсь уйти отсюда, а ты снова прибегаешь и клянёшься, что изменишься, что больше не сделаешь мне больно, но, посмотри, мы снова вернулись туда, где всё и начиналось!        — Да, Тесса. Мы снова вернулись на начало. А знаешь, почему? Потому что так будет всегда! — не выдержав, выкрикивает Хардин, и она видит, как от ярости набухает зелёная вена на шее. — Я навсегда останусь таким засранцем, какой я есть, и тут ты ничего не изменишь. Я всегда буду причинять всем боль, даже если не захочу этого, а ты будешь убегать от меня, но возвращаться обратно, потому что итог всегда был и будет один: ты злишься, но всё равно оказываешься со мной в постели. Ты всегда прощаешь меня, Тесса. Думаешь, будет хоть одно исключение?

***

       Он подъезжает к отцовскому дому с опозданием, потратив приличное время на то, чтобы не передумать и не примкнуть к идее нарочито проигнорировать своё обещание. Когда он оказывается совсем близко, то морщится, вспоминает, как они жили с матерью в Англии. Естественно, что богатый дом Кена Скотта и близко не похож на ту кошмарную лачугу, в которой он провёл всё детство.        Уже за это Хардину хочется ненавидеть его, и ко всему прочему добавляется то, что красивая жизнь с дорогой одеждой и ежемесячными поездками достаётся другой жене и другому сыну.        Это ведь с Карен он проводит свой долгожданный медовый месяц в солнечной Греции, пока бывшая жена с его родным сыном надрывает себе спину, пытаясь прокормиться. Карен ведь не застаёт своего второго супруга пьяницей и не вынуждена была стать жертвой того, что тот подрался с кем-то в нетрезвом состоянии.        Дверь неспешно открывается, и навстречу ему выходит чёртов Лэндон Гибсон с натренированно натянутой улыбкой.        Хардин мысленно хмыкает: по всей видимости, мать вовсю просила его хотя бы сделать вид, что он рад видеть своего блудного братца.        — Итак, если я буду вынужден послушать получасовую тираду о том, какой я непунктуальный, то до свидания, — демонстративно взмахнув рукой, Хардин делает шаг назад, однако Лэндон, шикнув, тут же хватает его за запястье и тянет внутрь.        — Не глупи, мы от тебя другого и не ждали, — ворчливо отрезает он, уволакивая его в сторону кухни.        Хардин выдыхает, тут же ощущая стремглав пробравшийся в ноздри запах чеснока. Он мельком смотрит на Карен, нарезающую сырное ассорти, и уже этот вид позволяет ему задуматься над тем, как долго он не питается нормальной пищей.        И ему вовсе не хочется думать, что не повлияй на него Тесса, то он бы ни за что не пришёл сюда поесть, пусть и наиболее частым завтраком для него служит кем-то забытая пачка чипсов.        — О, Хардин, мы так рады тебя видеть.        Карен улыбается и становится перед ним так, точно самая настоящая домохозяйка, а Хардину хочется фыркнуть и бросить что-нибудь язвительное в ответ. Он ведь знает, что в этом доме ему вряд ли кто-то да рад, а это приглашение лишь жест вежливости со стороны предателя-отца.        — А как я был удивлён, когда он согласился прийти, — не без энтузиазма обращается к матери Лэндон, и Хардин готов буркнуть что-то, когда тот хватается за его запястье.        Я тебе что, Дакота, что ли?        — Я просто хочу есть, не устраивайте из этого целое событие, — фырчит Скотт.        — Да-да, это тоже очень мило, — изрекает Лэндон, заставляя сводного брата ощутить, как его рука сжимается на его запястье.        Хардин не успевает ответить ему что-то, кинув колкую шутку, как вдруг тот, схватившись за его плечи, тащит в сторону стульев и с силой садит на один из них. Не дожидаясь, пока собеседник что-нибудь произнесёт, Лэндон поспешно садится рядом с ним и смотрит на него так, будто чего-то ждёт.        Да и выглядит он так…        Так…        — Не то, что бы мне это так интересно, но… — тянет Хардин, внимательнее оглядывая вовсю играющего с пальцами брата, — ты сегодня какой-то нервный, не находишь?        — Да нет, — отмахивается Гибсон, проронив на его реплику смешок. — Со мной всё в полном порядке. Просто устал.        — Хотелось бы верить, — негодующе ворчит Скотт.        — Если бы я тебя не знал, то подумал, что ты за меня волнуешься.        В ответ Лэндон получает многозначительный только взгляд, так и вопящий «выкинь ещё что-то подобное и ощутишь всю твёрдость моих кулаков».        Хардин смотрит на него с прищуром.        Лэндон улыбается так несвойственно ему, так натянуто, точно самый частый посетитель психбольницы, а пальцы время от времени нервно постукивают по столу.        Он то смотрит на него, подолгу разглядывает, будто у брата вторая голова торчит, и тут же резко уводит созерцание на стол, с таким странным интересом осматривая тарелку запеченных баклажанов.        И для Хардина это уже повод заволноваться.        — А теперь объясни мне, что происходит, — цедит он, схватив руку Лэндона и взглянув на него так, словно вот-вот набьёт ему рот картофелем и заставит задохнуться.        — Я… э-э-э…        Он отвлекается от ответа, услышав, как о чём-то говорит у гостиной Кен. Как он разговаривает с кем-то, по всей видимости так же приглашенным на этот ужин, и Хардин почти что готов взреветь от досады: для полного счастья ему не хватает только кого-нибудь ещё, кто будет коротать время за столом глупыми шутками и неуместными репликами.        На пару секунд он всерьёз задумывается над тем, чтобы тихо сбежать из этого ада, позвонив Вэнсу и отлучившись по выдуманной работе, но левое чутьё вдруг пересиливает это желание.        И он, кажется, начинает понимать, почему.        — Я, надеюсь, не слишком опоздала. Всё не могла завести машину, — чей-то мелодичный голос заполняет дом, пробирается в уши и заставляет сердце то ли замереть, то ли биться с новой силой.        — О, ничего страшного.        Кен Скотт продолжает что-то говорить, вовсю любезничать — «лить воду», если точнее — но Хардин отца практически не слышит за пеленой осознания.        Он ошарашенно смотрит на Лэндона, расплывающегося в нервно-кривой улыбке и отворачивающего голову, и начинает постепенно всё понимать.        Хардин хватается за свой стул, пытаясь заглушить участившееся сердцебиение, за которым и вовсе ничего не слышно. Он поднимает взгляд, смотрит, как отец ведёт за руку её, и он задумывается над тем, что в скором времени прибьёт Лэндона хотя бы за то, что его не подготавливают к такому повороту событий.        — Прошу прощения, я не предупредил вас о том, что нас будет чуть больше четырёх человек, — тут же вспомнив одну важную деталь, неловко изрекает Кен.        Тесса осматривается, будто в первый раз тут, но стоит ей посмотреть на него, как она тут же впадает в ступор и теряется, не зная, какие действия можно предпринять в этой ситуации.        Хардин смотрит на неё, на светлую шевелюру с завитыми прядями и растерянные серо-голубые глаза, хочет отвести свои же от неё, но где-то минуту не может справиться с собой.        Когда же разум услужливо напоминает ему недавние события в офисе, он резко поворачивает голову в профиль и незряче смотрит на скатерть.        Приплыли, мать твою…

***

       Тесса напряжена. Хардин, кажется, тоже.        Да и Лэндон, судя по всему, сидит так, словно боится, что сводный брат в любой момент не выдержит и оставит ему фингал под глазом за его молчание.        А вот Кен с Карен, будто вообще не в курсе произошедшего, спокойно едят, улыбаются друг другу и шутят на всевозможные темы.        Хардин мнёт пальцы, чувствуя, как в эту секунду Тесса мечтает провалиться сквозь землю. Так как все уже подавно решили, кто куда сядет, то ей приходится сидеть с ним.        Удивительно: он приходит сюда, чтобы поесть, но в свете последних событий под названием «мой брат-идиот даже предупредить не может о моей бывшей» все вокруг напрочь отбивают у него аппетит, из-за чего Хардин только бесстрастно смотрит на куриную паэлью.        — Чего вы не пробуете веллингтон? Неужели я зря столько стояла у плиты? — в словах Карен отражается фальшивая обида, но всё же часть из них понимает, что со стороны это выглядит не так культурно, как кажется. — Тесса, детка, ты в порядке?        Как бы ни было то глупо, но Хардина, словно от ревности, начинает воротить от этого слащавого «детка», потому что, чёрт возьми, только он может так называть её!        — Да, Карен, лучше некуда, — Тесса пытается улыбнуться, что выходит натянуто, и Скотт, глядя на неё периферией зрения, замечает, насколько та нервничает.        Хардин, впрочем, понимает её: он и сам ждёт, что на него сверху навалится грузовик и прекратит все эти терзания, но Тесса, в отличие от него, девушка — особь более хрупкая, и ей куда тяжелее, чем ему.        «Чёрт, Тесс, держись!»        Мельком Хардин смотрит на отца, который, уловив его взгляд на себе, сконфуженно-виновато опускает глаза на тарелку с доселе нетронутым ростбифом. Наверное, не прими обороты его забывчивость, и он бы успел подготовить себя к тому, что помимо его семейки Адамс среди них будет ещё и его бывшая, которую он всячески пытается вернуть.        И с которой он чувствует себя уж точно не в своей тарелке.        Он поглядывает на Лэндона, нервно запихивающего себе в рот впечатлительные куски сырного пирога, и на секунду Хардин опрометчиво беспокоится, что тот подавится в такой спешке.        Примечательно, но из всех присутствующих за столом наиболее спокойно ведёт себя Карен, общающаяся с Тессой — поправочка: с Тессой, которая вскоре превратится в напуганную лужицу и растечется по полу — как будто бы с родной дочерью.        — Как там стажировка у Вэнса, кстати? Тебе всё нравится?        Карен всё не унимается, задаёт самые глупые вопросы, и Хардину хочется стукнуть себя по лбу за это.        — Да, Кристиан замечательный босс, и с Кимберли мы тоже очень быстро поладили, — натянуто улыбается Тесса, поднося к губам чашку каркаде.        — Вот и отлично, — довольно изрекает Карен, расплывшись в бесхитростной улыбке. — Он нам столько о тебе рассказывал, столько хвалил. Знаю, Кристиан со своими сотрудниками не так прямолинеен, но нам он всё говорит как есть. О, он ещё говорил, что ты неплохо общаешься с коллегой.        — С Тревором? — на миг глаза Янг заинтересованно поблескивают. — Оу, да, он хороший парень. Мы часто обедаем вместе.        Она думает сказать что-то ещё, но резкое покашливание напротив заставляет Тессу промолчать и посмотреть на Хардина, пытающегося прикрыть рот и смотрящего куда-то на потолок.        — Хардин, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно интересуется Карен, и младшему Скотту хочется ответить ей самым грубым комментарием, который только существует.        — Да, вполне, — безразлично бросает он.        Мысленно же Хардин отмечает, что ежедневное желание придумать план по тому, как спихнуть с места Зеда, меняется мыслью о том, чтобы поехать в VancePublishing и набить важную задницу грёбаному Тревору.        Внезапный стук в дверь прерывает все его мысли.        Тесса практически подскакивает, выглядит то оживлённо-счастливой, то напуганной, в то время как Карен, привстав за ней, направляется к двери.        — Всё в порядке, — произносит она, — это кавалер Тессы.        Хардин почти давится горячим каркаде.        Какого?!        — Да, — затягивает гласные Тесса, дрогнув от осознания, что вечер может окончиться не так радушно, как казалось. — Мы с Карен не предупредили, но… Зед пришёл со мной.

***

       За эти пару минут, что он здесь, Хардин понимает несколько вещей: что он ненавидит Зеда Эванса, хочет его похоронить в лесу и вообще, Хардина жутко бесит то, что Тесса отодвигается от него так, что теперь между ними сидит Зед.        Ещё и этот наглец умудряется при входе взглянуть на него таким взглядом, будто напрямую потешается над его ситуацией без всяких слов!        Хардин уничтожающе смотрит на Лэндона, но последний бегло качает головой и разводит руками, мол, я ничего не знал об этом, и Скотту хочется поверить ему на слово. Вряд ли ему простят, если пасынок его отца проходит остаток жизни с разбитой головой.        — Итак, все в сборе, — произносит Карен, и для Хардина это звучит как издёвка. — Так вот, Зе…        — Хотите я расскажу вам, как прошёл наш вчерашний день с Дакотой? — резко обрывает свою мать Лэндон, удивившийся самому себе: доселе он такого не позволял себе ни разу.        Но когда напротив него сидит вспыльчивый, готовый в любой момент напасть на кого-нибудь с кулаками и перевернуть тут всё к чертям, то другого выбора у него не остаётся.        — О, — тянет Кен, наверняка думающий так же, как и его пасынок. — Да, кстати, Карен, мы давно не слышали о том, какие пичужки поют в отношениях Лэндона. Ну-ка, расскажи нам, что вы делали.        Хардин сдерживается, чтобы не замычать от бессилия, но это всё же, думает, лучше, чем слушать бессмысленный говор Зеда и его влюблённые комплименты в адрес Тессы — последнее он уж точно не стерпит. Ко всему этому, его давняя тайна о том, что он сын самого ректора CWU, распадается перед ним в многочисленные трещины.        Лэндон рассказывает обо всём и подолгу.        О том, как они с Дианой гуляют по Вашингтону, как он показывал ей мемориал Линкольна и памятник Мартину Лютеру Кингу, и про то, как они катались по ночному городу.        Хардин хмыкает про себя, слушая, куда его достопочтенный братец водит свою ну просто обожаемую спутницу. Музеи и прочая лабуда — последнее место, куда вообще стоит идти на свидания, но он напоминает себе, что в отличие от него же, Лэндон с этой Дарлой счастливы.        Они не ругаются, любят друг друга, поддерживают отношения в несколько сотен километров и готовы пересечь немало расстояние, чтобы побыть друг с другом.        — А вы знали, что рядом с Пиквиком продаются лучшие георгины? — спрашивает он под конец, демонстративно поправив галстук-бабочку.        Хардин спрашивает себя, для чего эти формальности, если они просто ужинают за одним столом, «как самая нормальная семья», но не озвучивает это вслух.        Лишь мысленно благодарит Лэндона за то, что он так умело отводит темы и увиливает от момента, когда столу, который Карен с таким упорством накрыла, придётся грандиозно перевернуться.        — Напротив Cinerama ещё дарят прекрасные розы, — вдруг добавляет кто-то за столом.        У Хардина почти дёргается глаз, когда он понимает, что голос принадлежит Зеду.        — Они как прекрасное окончание сеанса. Да, Тесса? — Эванс оборачивается, любяще взглянув на сидевшую рядом с ним девушку, пытающуюся произнести что-то вроде неуверенного «да».        Хардин сжимает кулак.        С него достаточно этого цирка.        — Вообще-то… — кашляет он, привлекая к себе внимание.        Зед медленно окидывает его взглядом, по всей видимости не ожидая, что тот решит что-то произнести за всё это время молчания.        — Вообще-то, она любит лилии, — оттопырив палец, с малой долей апломба в голосе подмечает Хардин.        Эванс же вскидывает брови, пока Тесса, чувствуя, что худшего им не миновать, дёргается и прячется за спиной своего парня.        — Интересно, — фырчит Зед, скуксившись от подобного рода замечания. — А ты-то откуда знаешь?        — Да ладно тебе, — Хардин издаёт смешок, нисколько не смущаясь тому, что всё внимание отныне направлено на них двоих. — Не делай вид, будто не знаешь.        — Не знаю о чём?        Зед всячески нажимает на последнее слово, будто сцеживает его ядом.        Хардин не выдерживает; кулак сжимается сам собой и готовится к столкновению.        — Да обо всём ты не знаешь, Эванс.

***

       Если закрыть глаза на некоторые детали происходящего, то, как думает Хардин, у него было полное право сделать это. Зед оказывается в его доме, — ну почти в его — и потому должен время от времени фильтровать свою речь.        Скотт, который с юношества привыкает решать все дела с помощью драки, понимает, когда надо дать по челюсти, а когда по глазу.        Но Зед Эванс тоже не промах, как вскоре узнаёт его противник, потому его кулак смачно заряжает ему в лицо и почти ломает к чёртовой матери всю переносицу.        Это всё происходит минут пять назад. Столу всё же по судьбе приходится оказаться перевёрнутым, всей еде доводится быть размазанной по кафельному полу, а десерт даже не дожидается момента, когда его вынесут.        Кен его хочет винить, Хардин знает об этом, видит по его осуждающим глазам, но из чувства вины отец помалкивает, лишь виновато оборачивается к раненному кавалеру Тессы и протягивает мокрую вату, которую позже они кладут на огромный синяк на щеке.        Сейчас Хардин, сплёвывая кровь на ходу, быстрым шагом выходит из этого дома. Ему хочется ненавидеть всех: и Кена с Карен, и Лэндона, и Зеда.        В воображаемый список он чуть ли не добавляет Тессу, но вовремя откидывает её оттуда.        Ей, его главной мишени, там делать нечего, и Хардин понимает, что ненавидеть её он никогда не посмеет.        — Хардин, стой!        До поры до времени.        Скотт резко останавливается от оклика и тут же делает крутой оборот, после чего видит сквозь ночную мглу, как в его сторону со всех ног несётся Тесса.        На миг он озаряется мыслью, что между ней и Зедом происходит какая-то перепалка и она отказывается от него, бежит теперь к своей первой настоящей любви с надеждой, что он спасёт её, примет обратно и сможет всё забыть.        Хардин подумывает, что она хочет броситься к нему в объятия…        …но внезапно Тесса с размаху влепляет ему ощутимую пощёчину.        Зашипев, когда удар пришёлся по не затянувшейся ране, Хардин Скотт сцепляет зубы и касается до того места, куда проходит её кулак.        — Какая агрессия, — едко произносит он, куда более ядовито, чем хочется изначально.        — Чего заслуживаешь, — фыркает Тесса.        — Я так понимаю, ты прибежала сюда не потому, что бросила этого нытика и решила вернуться ко мне, — хмуро подмечает Хардин вопреки здравому смыслу, который напоминает ему заткнуться.        Тесса возмущённо ахает, пока он тысячу раз обзывает себя всевозможными прозвищами за своё поведение. Эта фраза — последнее, что ему поможет в этой оказии.        — Ты серьёзно надеялся, что я вернусь к тебе?        Он решает умолчать ту деталь, что, да, он надеялся.        — Пфф, — Хардин сплёвывает очередной сгусток крови на траву, ощущая навязчивый привкус металла на языке. — Как там этот петух?        — Не знаю, о каком петухе идёт речь, но Зед из-за тебя теперь ходит с разбитой щекой.        — Надо же, какая жалость! — театрально огорчается Скотт. — Ну, а у меня сломаны пальцы, — спасибо твоему мужлану — но что-то это никого так не заботит.        — Заботило бы, может, не стань ты причиной этой драки. Он-то тебя не трогал, — напоминает Тесса, пронзив его усмиряющим созерцанием.        — Какого чёрта ты его вообще притащила? Что дальше? Тревор будет частью вашей оргии?        Тесса сжимает и разжимает кулаки, видимо, пытаясь побороть искушение влепить ему ещё одну пощёчину.        — Не тебе решать, с кем мне встречаться и кого-куда водить!        — Тесса!        Они оба поворачивают голову на зов, явно принадлежавший стоящему где-то вдали Зеду. В кромешной тьме и за прорвой потемневшей листвы его невидно, да и по вине расстояния голос Эванса кажется дальше, чем есть на самом деле.        Тесса как можно более невозмутимо выдыхает холодный воздух и поворачивается, чтобы уйти, и у Хардина от её действа замирает сердце.        Не думая ни о чём, ни о каких последствиях, он подрывается вперёд и хватает её за запястье, вырывая из уст Тессы полный нешуточного возмущения возглас.        — Что ты творишь?        — Не иди к нему.        Голос Хардина более не такой уверенный, каким он был минуту назад.        Он жалостлив, будто это мольба из последних сил, и ему хочется призрачно верить, что она послушает его, бросит Зеда и вернётся к нему.        Но Тесса лишь грубо вырывается из его рук, смотрит на него, как на несчастного, — и у Хардина от этого взгляда всё выворачивается внутри — и уходит прежде, чем услышит от него что-нибудь ещё.        Скотт издаёт безмолвный рык то ли гнева, то ли досады, и в ту секунду, когда она исчезает из поля зрения, бьёт по ближайшему дереву, добавляя новые царапины сломанным пальцам и кусая губу до крови: физическая боль куда менее губительная, чем внутренняя.