Над бурей поднятый маяк

— А что тогда вы здесь делаете? — Секвойя вальяжно оттопырила бедро. Она была рослой, возможно, даже выше самого Райана — снизу оценить было непросто. Ширококостная, некрасивая, какая-то вся прямоугольная… Поневоле подумалось о суфражистках, их скандально коротких стрижках и свободных взглядах вообще на все. Секвойя вписалась бы. — Слышали, что такого раньше еще не бывало, — чуть подумав, ответил Райан. — И Доктор предложил приехать. Такое нельзя было пропустить. — И как тебе? — девушка все-таки опустилась прямо на траву, привычно скрестив ноги. Райан взглянул в темное небо и полной грудью вдохнул влажный ночной воздух: — Такого у меня и правда еще никогда не бывало. — Да, — согласилась Секвойя. — Эти дни войдут в историю, — в ее голосе звучала неподдельная гордость, будто она сама, в одиночку организовала происходящее вот этими руками. — А твой друг что? Тоже не из наших? — Он… Он скорее исследователь. Ему вроде как все интересно. Он готов мир пересечь ради того, что его увлекло. — Кажется, прямо сейчас его увлек наш красавчик, — девушка мотнула головой в сторону Доктора, который улыбался, слушая сидящего рядом с ним Джастина, и кивал. — Глупости, — резко бросил Райан и осекся: прозвучало гораздо, гораздо эмоциональнее, чем ему хотелось. Секвойя понимающе фыркнула: — Ну да, я бы тоже ревновала — так и вьется вокруг твоего парня. — Он мне не парень. Мы просто друзья. — И что же тогда ты уже полчаса пытаешься испепелить Джастина взглядом? Райан посмотрел на девушку внимательнее: кажется, она была куда наблюдательнее, чем он ожидал. Не воспользоваться этим стало бы непростительной ошибкой. Можно было, конечно, действовать более тонко. Но Секвойя со своими папиросами, колкими взглядами и грубым сиплым голосом казалась прямой, как топор, так что и Райан решил ходить с козырей. — Я не испепеляю взглядом, а просто время от времени поглядываю, — произнес он последнее слово с нажимом, — на Джастина, потому что, по-моему, он не очень-то вписывается в вашу компанию. Слишком лощеный, что ли… Без обид. Девушка хохотнула: — А все правильно говоришь — мы его вообще-то какие-то несколько месяцев знаем. Ну, может, с полгода. — Правда? — осторожно уточнил Райан. — С ним, выходит, вы не с детства дружите? — Да нет, — отмахнулась Секвойя, снова ловко прикуривая, — были на мирном протесте, нас копы скрутили. Попали с ним в одну камеру, вот и познакомились и как-то подружились. Хотя не то чтобы я называла его своим другом — так, приятель. — Почему? Девушка задумчиво выпустила в воздух струйку дыма и понизила голос: — Да он мутный какой-то. Вроде бы все с ним хорошо, а все равно будто… Не из наших. Знаешь, бывает такое: все вроде нормально, свой парень, но что-то не то. Осадочек какой-то остается. — Знакомое чувство, — согласно кивнул Райан. — Но, может, ты и прав, — продолжила Секвойя, — и дело всего лишь в лощености. Райан промычал короткое «угу» и крепко задумался. Ночь была звездной, студеной, удивительно ясной. Воздух вибрировал от силы неиссякаемой музыки и взбудораженных хмельных голосов. Первая ночь разгорающегося фестиваля, конечно, и должна была стать волшебной. И принадлежать только им двоим: ему и Доктору. И еще сотням тысяч распахнутых душ, блуждающих неподалеку, сливающихся с музыкой; душ, которые уже и сами превратились в фоновый шум. Райану хотелось все видеть, все слышать, но не соприкасаться с настоящим миром даже кончиком носа. А в итоге выходило не так. Доктор во все глаза смотрел совсем на другого человека. А сам Райан вынужден был сидеть и поддерживать диалог с развеселой хиппи, которая то и дело норовила уличить его в несуществующих чувствах к лучшему другу. Впрочем, своей раздраженной мысли он моментально устыдился. Секвойя, такая нелюдимая и отчужденная поначалу, теперь казалась даже слишком болтливой, но она, в конце концов, была единственной, кто сейчас с ним разговаривал. Диалог почти превратился в монолог, и Райан отрешенно слушал, наблюдая, как сверкают глаза Доктора в свете оранжевого костра. — Ты еще тут? — Секвойя похлопала его по плечу. Ладонь у нее была большая, мясистая, с удивительно длинными пальцами и очень тяжелая. — Да, естественно, — Райан мотнул головой, отгоняя от себя морок. — У меня такое ощущение, что ты отвечаешь на мои незаданные вопросы. Или говоришь то, что, по твоему мнению, я хочу услышать. — Да я просто рассказываю, как у нас тут обстоят дела, — девушка пожала плечами. — Если станете тусоваться с нами, лучше понимать, что есть что. Райан улыбнулся: — У вас не особо строгий отбор, да? — Ага, — серьезно кивнула Секвойя. — Берем кого попало. Хотя вы, ребята, вроде ничего. — Спасибо? Наверное, — пошутил Райан. — Но, по правде говоря, мы вряд ли увидимся после того, как закончится фестиваль. — Уезжаете? — уточнила Секвойя. — Далеко? Райан услышал, что Доктор смеется. Даже не просто смеется, а хохочет так, что вино у него пошло через нос от смеха. Пальцы сильнее сжались вокруг стаканчика с вином. Вина там, впрочем, уже не было, да и теплая тяжесть в животе растаяла, как предрассветный туман. С того самого момента, когда Райан впервые вошел в ТАРДИС — спиной вперед, боясь моргнуть — они с Доктором, как два небесных тела, не разлетались друг от друга слишком далеко: их держала сила общей гравитации. От этого было тепло и спокойно. Но теперь что-то случилось. То ли подземный толчок, то ли астероид пролетел мимо, едва задев, и траектория изменилась. Доктор будто сошел с орбиты, помчался вперед, подхватив ненароком другого спутника, и все отдалялся, отдалялся… А Райан остался на орбите, не в силах преодолеть притяжения. Доктор уносило вдаль, неведомая сила тянула его в сторону. И Райан, какой бы горькой ни была эта мысль, не мог ни догнать его, ни вернуть. Даже позвать, просто окликнуть, потому что все эти нелепые размышления так поразительно напоминали глупую ревность… А спутникам ревновать не полагается. — А вино еще осталось? — громко спросил Райан, сверля глазами кудрявую макушку Джастина. Обернувшись, тот развел руками и печально покачал головой. Его наигранная печаль не казалась, а определенно была комичной и издевательской. И, похоже, никто этого не замечал. Впрочем, и замечать особо было некому: вокруг костра остались только он с Секвойей да Доктор с Джастином. Остальные, измотанные бурлящими событиями долгого дня, разбрелись по палаткам, и шум фестиваля совершенно не мешал им сладко спать или, быть может, лежать, мечтательно глядя в туго натянутую парусину палатки. Алые отсветы огня танцевали из последних сил, затухая, из последних слов борясь с ночной тьмой. — Вина нет, — подал голос Джастин, — но есть кое-что получше, — и продемонстрировал, чуть встряхнув, мутный, почти серый пакетик. Райан без труда догадался, что там — травка, конечно. Что же еще. — Это было предсказуемо, — заметил он, принимая из рук Джастина плотно скрученную папироску. — Ну ты, судя по всему, нас не осуждаешь, — хмыкнул парень, прикуривая. В воздухе поплыл сладковатый дымок. Присоединилась и Секвойя, глаза у которой почти моментально ярко заблестели, и она уже не могла сидеть на месте — встала на ноги, приплясывая, и совершала вокруг затухающего костра медленные плавные круги. Райан задумчиво рассматривал самокрутку, лежащую на ладони, когда Доктор поднялся, подтянул за спинку тонконогий раскладной стул и приземлился рядом с Райаном. — У тебя такое лицо, будто ты ужасно раздражен, — негромко сказал Доктор и протянул ему коробок спичек. — Нет, не ужасно. Просто раздражен. — Нужно расслабиться, вот и все. Это тебе поможет, — Доктор кивнул на нетронутый косяк. Да и хрен с ним, подумалось Райану. По крайней мере, это точно будет программа максимум, так что почему бы и не закурить? Какой же Вудсток без травки? Давно забытое чувство наполнило тело в считанные минуты. То самое чувство бесшабашных ночей в старшей школе, в короткие мгновения просветления, когда болела мама. И даже пары одиноких вечеров на крыльце, ведущем на задний двор. Приятно потянуло в области затылка, тепло пробежало по позвоночнику и осело внизу живота. — Лучше? — улыбаясь, спросил Доктор. В его пальцах тлел оранжевым огоньком косячок. — Лучше, — отозвался Райан, не сумев сдержать улыбку. Даже Джастин, сидевший, непонятно прищурясь, напротив, казался не таким уж и… Не таким уж и опасным.