Heaven As We Knew Has Perished

Остаться с тобой означало бы потерять себя.

Есть несколько вещей в этой жизни, приносящих Чонгуку полное удовлетворение. Он не находит его в обычных вещах, таких как симметрия или когда фигуристы исполняют идеальный поворот, вонзаясь в лёд с одного прыжка. То, что действительно доставляет ему удовольствие, так это заставать людей врасплох, наблюдать, как они демонстрируют именно то поведение, которое он от них ожидает, тщательно его извлекая. Хосок ничем не отличается. Его черты лица так восхитительно искажаются в удивлении и опасении, когда вместо Чимина, которого он ожидал увидеть, появляется незнакомец. — Чимин дома? — спрашивает он, хмуря брови с подозрением. Какой же тупой вопрос. Полный идиот. Конечно, он дома. С чего бы тогда Чонгуку тут стоять, источая запах секса? — Он спит. Ты кто? — беспечно спрашивает Чонгук, словно видит его впервые. Хосок поднимает бровь, выглядя так, словно обиделся. — Я его лучший друг. Чонгук никак особо не реагирует, всё ещё смотря на Хосока, как будто ему тут не рады. А ему не рады. — Ага, я понял. Чимин пригласил тебя? — спрашивает Чонгук. Чимин говорил, что не приглашал, но парень захотел убедиться, что тот не солгал. Он не поощряет ложь. — Ему и не нужно, — без колебаний отвечает Хосок. — Он сказал, что собирается провести ночь в одиночестве. Я решил составить ему компанию. — Вот оно что, — говорит Чонгук. Он поцелует Чимина за то, что тот сказал правду. Он должен был доверять ему с самого начала, знать, что он не собирается быть неверным. В конце концов, Чимин тот ещё шутник. Должно быть, решил, что будет мило сказать небольшую выдумку, чтобы вызвать ревность — скорее всего, он не подозревал о последствиях. И всё же предпринятые меры были необходимы. Он предпочёл бы предотвратить что-либо, пока это не произошло. Дисциплина должна быть с самого начала. — Так ты бойфренд, да? — спрашивает Хосок осторожным тоном. Чонгук всё ещё стоит на середине прохода, не собираясь двигаться, чтобы впустить его. — Он самый. Я чем-то могу ещё помочь? — Чонгук неискренне улыбается. Хосок видит его насквозь, напрягая челюсть. — Мне не нужно, чтобы ты мне с чем-либо помогал. Я лучший друг Чимина и хочу его увидеть, — в его тоне отчётливо слышится возмущение, а также провинциальный акцент. Он явно пытается это скрыть, но стрессовая ситуация его выдаёт. Чонгук удивляется. — Ты всегда приходишь без приглашения к чьим-то парням, когда они одни? Глаза Хосока расширяются от этого заявления. — Я не знаю, кем ты, чёрт возьми, себя тут возомнил… — Чонгук? — голос Чимина заставляет их обоих замолчать. Чонгук разворачивается, всё ещё стоя в проходе, прикрывая собой юношу в случае, если тот окажется обнажённым. Но на нём оказываются пара серых спортивок и белая футболка, подозрительно похожая на футболку Чонгука. Взгляд парня напрягается, выражая злость на то, что Чимин проснулся. Он должен отдохнуть. Это всё по вине Хосока. — Детка, — говорит он, улыбаясь, как только руки Чимина обнимают его сзади, а лицом он утыкается в спину. Хосок смотрит на руки юноши, что обхватывают Чонгука на талии, и глаза отражают то, что безошибочно можно назвать «разбитым сердцем». Знай своё место, думает Чонгук. — Кто там? Я проголодался, — сонно говорит юноша. — Это я, Чимин, — произносит Хосок мягким и нежным голосом. Как будто того венома, с которым разговаривал Чонгук, никогда не существовало. В тоне от него не осталось и следа. — Хоби-хён! — удивлённо говорит Чимин и отлипает от спины Чонгука, чтобы открыть дверь. Второго потеря контакта раздражает, заставляя стиснуть зубы. В тот момент, когда Чимин видит своего друга, его глаза расширяются, прежде чем он вновь смотрит на Чонгука. — Клянусь, я не… — начинает отчаянно говорить Чимин. Возможно, он думает, что снова накосячил. — Я знаю, дорогой. Ты бы не солгал мне, — мягко произносит Чонгук, обвивая рукой талию юноши, и целует его в лоб. Он заметно расслабляется, и Чонгук почти чувствует поводок в своих руках, связанный с симпатичным ошейником на шее Чимина. — Почему ты не познакомил нас раньше? — спрашивает Хосок, входя в квартиру, когда Чимин приглашает его жестом. Он устраивается на диване, как будто это его место. Чимин закрывает дверь и идёт за ним, устраиваясь рядом. Чонгук стоит у двери и смотрит, как юноша прихрамывает, чему довольствуется. — Я не знаю, должно быть, не было возможности? Наши планы в основном спонтанные, поэтому я об этом не думал, — отвечает Чимин, его кожа поблёскивает. Волосы всё ещё растрепаны, а губы опухшие. Если Хосок и замечает, то решает не комментировать. — Я пойду сделаю нам чаю, — добавляет он, вставая и направляясь на кухню. Чонгук идёт в спальню и натягивает рубашку, затем возвращается в гостиную и садится на одно из кресел. Чимин оставляет чай завариваться и возвращается, вновь усаживаясь на диван. Парень бросает на него пристальный взгляд, в результате чего Чимин пересаживается к нему, втискиваясь в кресло. Хосок прищуривается, наблюдая за их взаимодействием. — Почему ты здесь, хён? Я думал, ты будешь гулять со своими друзьями, — рассеяно спрашивает Чимин, свернувшись калачиком рядом. Он всё ещё выглядит немного ошеломлённым тем, что произошло ранее. Чонгук, должно быть, вытрахал ему все мозги. — Я отменил встречу. Подумал, что приду сюда и составлю тебе компанию, — отвечает Хосок. — Оу, тебе не нужно было, хён. Я, возможно, заснул бы, если бы Чонгук не пришёл. Ничего особенного, — улыбаясь, говорит Чимин, переводя взгляд на своего парня. — Детка, это Хосок. Мой лучший друг, о котором я тебе рассказывал. Я хотел познакомить вас, ребята. Ещё есть Джин-хён, но ты увидишь его позже. — Понятно, — произносит Чонгук, улыбаясь Хосоку так, словно они не хотели перегрызть друг другу глотки секунду назад. Хосока, кажется, смутила эта смена настроения, и он смотрит на него, как на психопата. Недалеко ушёл. — Хён, а это Чонгук. Мы начали встречаться пару недель назад. — Да, Минни. Ты говорил мне, — говорит Хосок. — Он отличается от того, как ты его описывал. — Неужели? — спрашивает Чонгук, смотря на юношу. — Как ты описал меня, ангел? — его руки скользят вверх и вниз по бокам Чимина. — Я-я… — начинает он, а его щеки краснеют. — Он сказал, что ты милый и очаровательный. Очень дружелюбный. Чонгук фыркает, прижимаясь влажным поцелуем к щеке Чимина. — Не знал, что обо мне такие восторженные отзывы, — поддразнивает он, сжимая руки на его талии. Чимин ничего не говорит, лишь смущенно наклоняется к нему. Милый. Хосок встаёт. — Думаю, мне пора домой, — говорит он, накидывая пальто. Чимин хмурится. — Останься на чай, мы с Чонгуком собирались заказать еду. — Да, оставайся, — добавляет Чонгук, улыбаясь Хосоку со своего места. Хосок же смотрит на него, как на дикое животное, с каждой секундой выглядя всё более сбитым с толку. — В другой раз. — Но ты проделал весь этот путь… — надувается Чимин. — Всё в порядке. Давайте все вместе поужинаем через несколько дней, можем позвонить Джин-хёну, — более уверенно говорит Хосок. — Конечно! Звучит здорово, — улыбается Чимин. Он проводит Хосока до двери, обнимая его на прощание. Чонгук впивается пальцами в кресло, всё ещё растягивая улыбку на лице. — Было приятно познакомиться с тобой, Хосок, — говорит Чонгук. Другой парень смотрит на него несколько секунд взглядом, полным беспокойства и дискомфорта, прежде чем повернуться и выйти за дверь. Чимин ждёт, пока он не спустится по лестнице, после чего закрывает дверь и возвращается к Чонгуку. Он падает на его грудь, обнимая руками и ногами, как будто пытается раствориться в его теле. Чонгук и не против. — Я думал, ты ушёл от меня, — говорит Чимин. — Я бы никогда не сделал этого, — отвечает Чонгук, целуя его волосы. Чимин слабо мычит, продолжая утыкаться в него носом. — Ты пахнешь мной. Мне это нравится. — говорит юноша. — Ты — мой. Я должен тобой пахнуть, — уточняет Чонгук, чувствуя улыбку юноши на своей коже. — Твой друг. Хосок, — продолжает говорить Чонгук, гладя руками его спину и привлекая внимание. — Ты ему нравишься. — Нет, — мягко отвечает Чимин, как будто это общеизвестный факт. — Мы дружим много лет. Просто мы близки. — Я вижу то, что вижу. Ты ему нравишься. Чимин молчит какое-то время. — Это из-за сообщения? — негромко спрашивает он. — На самом деле я его не приглашал, мы просто переписывались, а потом я захотел подразнить тебя… — Я знаю, но я не об этом. Ты ведь будешь осторожен, правда? — говорит Чонгук. Чимин открывает рот, чтобы что-то сказать, но чайник на плите громко свистит, привлекая внимание. Он пузырится и жидкость проливается на стойку. Чимин спешит выключить его и отложить в сторону. — Тебе не о чем беспокоиться, — робко произносит Чимин, разливая чай по чашкам. Ситуация напоминает ему первый раз, когда он был здесь — только-только вошедший в жизнь Чимина, положивший конец его одиночеству. — Я знаю, что не нравлюсь ему. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Чонгук. — У меня были к нему чувства, когда мы были моложе. Я признался ему, когда мы были в школе, на что он сказал «нет», — очевидно, что это повлияло на него. Деликатная тема. Хосок абсолютный идиот. Чонгук не может понять этого или найти в этом какой-либо смысл. — Почему? — Он сказал, что ему не нравятся парни. Уже всё в порядке, я вырос из этого, — отмахивается Чимин, возвращаясь с двумя чашками чая. Он ставит их на стол и садится на пол между ног Чонгука. — Теперь ты мой, — говорит Чонгук, пробегая пальцами по волосам юноши. Он приглаживает кожу головы, безмолвно извиняясь за ту грубость, с которой обращался с ним ранее. — Твой, — отвечает Чимин. Остаток вечера они проводят, как и обещал Чонгук — с массажем спины и уютным ужином с просмотром фильма. После этого он заставляет Чимина принять горячую ванну, и они засыпают около трёх часов ночи. Возможно, он проверяет телефон юноши один раз, пока тот спит, чтобы убедиться в его честности. Чимин кажется более чувствительным, чем раньше, цепляется за Чонгука так, словно он центр его вселенной, единственная сдерживающая его гравитация. С Чонгуком по-другому быть и не может.

***

— Ты когда-нибудь уставал от этой жизни? — спрашивает Тэхён, садясь на диван Чонгука. Сумерки постепенно сгущались, оранжевые и пурпурные цвета заката просачивались сквозь только что вымытые окна его квартиры. Здесь только они вдвоём. Тэхён позвонил перед тем, как приехать. — Что ты имеешь в виду? — в ответ спрашивает Чонгук. Прошла неделя с того дня с Чимином. Они сблизились, и юноша стал более откровенным, говоря ему о том, где он, с кем он и что делает. Он называет Чонгука милым и заботливым только из-за обстоятельств, при которых они встретились. Чонгук задается вопросом, действительно ли Чимин не распознаёт красных флажков в его поведении? Но опять же, история свиданий юноши довольно скудна. У него было мало времени между тренировками и взрослением, и те несколько отношений были ужасными — мальчики, которые просто хотели экспериментировать и интересовались не им, а только его телом. Чонгук, должно быть, был для него как горшок с золотом, который он нашёл на конце радуги. Тэхён вздыхает, откидываясь на диван. В последнее время он ведёт себя странно — или, возможно, это продолжается в течении нескольких месяцев. Тэхён изменился, он больше не курит, большую часть времени трезв и готов сидеть наедине со своими мыслями. У Чонгука нет такой храбрости. — Устал… просто от всего. Я чувствую, что никуда не двигаюсь. Чонгуку знакомо это чувство. Он живёт в этом, но ему не нужно волноваться о крыше над головой. А Тэхён волнуется и никогда не берёт у друга деньги. Не то, чтобы он горюет по своей семье, просто хочет быть самодостаточным, чтобы не запятнать дружбу. — Тебя это волнует? — говорит Чонгук. — Да, волнует, — отвечает Тэхён, выпрямляясь. — Я чувствую, что мы начали портить свою жизнь, когда ещё были детьми. Я перестал уделять внимание своей работе, перестал делать вещи, которые любил делать. Всё, что я мог видеть — наркотики и вечеринки. Чонгук ничего не говорит. Он и не должен. Он один из тех, кто испортил Тэхёна. Он тот, кто подтолкнул Тэхёна занюхать его первую дорожку кокаина, когда тот был уже пьян. Один из тех, кто поощрял наплевательское отношение к экзаменам и угождению учителям, толкая его в свой токсичный образ жизни. Жизнь Тэхёна превратилась в шприцы и белые полосы на руках. Возможно, это было тщательно спланировано, чтобы лицезреть его падение. Тем не менее, Тэхён никогда не возражал. — Я о многом мечтал. Я думал, что пойду в колледж, возможно, буду путешествовать по миру и встречу кого-то очаровательного. Я думал, что у меня будет куча детей, классная работа и я буду уверен, что моя семья счастлива. Я знаю, что всё ещё молод, но тогда всё казалось таким возможным. А сейчас это кажется таким далёким, вне зоны досягаемости. Тэхён всегда хотел семью. Чонгук думает, это потому, что своей у него никогда не было. — И какого хрена ты собирался делать в колледже? Стать таким же безмозглым неудачником, как мой брат? — спорит Чонгук. — Может быть, это было бы не так уж и плохо, — тихо говорит Тэхён. — Ты странный. — Я такой в последнее время, Гук. Тебя просто не было рядом, — отвечает Тэхён усталым и искренним, совершенно подавленным голосом. Возможно, Чонгука действительно не было рядом. Он отметил два месяца с Чимином на прошлой неделе, и у него редко находилось время на что-то другое. Прежде чем Чонгук успевает ответить, в его дверь звонят. — Ты позвал остальных? — спрашивает он. Тэхён качает головой, пребывая в своих раздумьях. Как ни странно, ощущение счастья сменяется недостатком энергии и полнейшим, глубоким разочарованием. Его красивые черты лица искажаются, а привычно горящие глаза тускнеют из-за леденящего страха перед будущим. Чонгук встаёт и идёт к двери. Камера видеонаблюдения показывает счастливого Чимина и его сумку с вещами. Парень немедленно открывает дверь, и тот оказывается в его руках меньше, чем через секунду. — Сюрприз, — бубнит Чимин в рубашку. Чонгук целует его волосы, обнимая. — Я не ожидал тебя, — говорит он без эмоций, но с влюблённым взглядом. — Я скучал по тебе. Думал, что смогу остаться на ночь, — отвечает Чимин, отстраняясь. — Я доехал на автобусе, — добавляет он. — Я мог бы забрать тебя, — хмурясь, говорит Чонгук. Ему очень некомфортно думать о том, что Чимин пользуется общественным транспортом. Он так много раз говорил ему пользоваться такси, и это тоже не без присмотра Чонгука. Он мог бы отслеживать его местоположение. — Всё в порядке, было забавно, — отмахивается Чимин. — Здесь есть кто-то ещё? — с любопытством спрашивает он, заметив туфли Тэхёна в дверном проёме. — Ага. Тэхён, — отвечает Чонгук. Лицо Чимина загорается нетерпением. Он всегда хотел встретиться с друзьями Чонгука. Он заходит в квартиру и улыбается, когда видит Тэхёна, сидящего на том же месте, запрокинувшего голову назад с закрытыми глазами. — Здравствуй! — приветствует его Чимин, а Чонгук следует за ним, твердой хваткой держа за поясницу. Тэхён подпрыгивает от неожиданности и садится прямо, а глаза его слегка расширяются, когда он видит Чимина. — П-привет, — отвечает он. — Меня зовут Чимин, — представляется юноша, подходя к другому парню. Тэхён встаёт, возвышаясь над ним и жмёт протянутую ему ладонь. — А я Тэхён. Мы с Чонгуком вместе ходили в школу. Приятно наконец с тобой познакомиться, — вежливо говорит он, слегка улыбаясь им обоим. Его лицо немного покраснело. — Мне тоже очень приятно. Я уговаривал Чонгука познакомить меня с вами, — произносит Чимин, садясь на диван. — Забавно. Он ничего не говорил, — улыбается Тэхён, глядя на Чонгука. Его настроение, кажется, немного улучшилось. Они прекрасно ладят, и это неудивительно. Чимин, как и Тэхён, любит разговаривать с людьми и интересоваться теми вещами из их жизни, которые другие могут считать скучными. Каждый раз, когда разговор подходит к концу, Чонгук надеется, что его друг уйдет. Ему не нравится делиться вниманием Чимина. Он не уходит. Один из них начинает обсуждать что-то новое, в чём они оба заинтересованы, например, ароматические свечи или по-настоящему красивый парк в нескольких шагах от шоссе. Тэхён называет это редким сокровищем, и Чимин с энтузиазмом соглашается. Парень по-прежнему выглядит немного обмякшим, но поддерживает оживлённую беседу. Чонгук чувствует горечь. В детстве Тэхён всегда считался обездоленным мальчиком, который должен был стать для него примером для подражания. Его родители постоянно указывали на то, как он всегда набирал больше баллов, обладал более сильным характером и манерами несмотря на то, что аристократического воспитания, как такового, у него не имелось. Он был бы всё ещё зол, если бы рука Чимина не была в его, а большой пальчик не гладил его ладонь во время разговора. Как будто тот знает, насколько сильно Чонгук напряжен. — Ох, я чуть не забыл, — говорит Чимин посередине разговора, спрыгивая с дивана и поднимая свою спортивную сумку. Он достаёт конверт и возвращается к ним с улыбкой на лице. Юноша садится рядом с Чонгуком и тот обнимает его за талию, стремясь прижать к себе как можно ближе. — У меня есть билеты на наше выступление в следующем месяце, — улыбается он, открывая конверт. — Они ещё не выставлены на продажу, но у меня есть несколько для друзей и прочих, — он заканчивает, протягивая Чонгуку один билет. — Я — друзья и прочее? — дразнит его Чонгук, впиваясь пальцами в рёбра Чимина. Тот корчится, смеясь. — Да, ты «прочее», — шутит он, целуя нос парня. — У меня куча билетов. Я уже отдал два Джину и Хосоку, — улыбается Чимин. — Выступление? — спрашивает Тэхён. — Я танцор балета, — уточняет Чимин. Тэхён кивает перед тем, как его глаза на секунду расширяются, словно до него доходит сказанное. Он застывает, смотря на Чонгука. Чимин заговорил первее. — Ты хочешь прийти? У меня много билетов, — говорит юноша, протягивая один Тэхёну. — Это может показаться очень скучным, но обещаю тебе, что это не так. Тэхён выходит из транса, в котором находился и берёт билет. — Разумеется. Это совсем не звучит скучно, — отвечает он, смотря на Чонгука взглядом, означающим, что им надо будет поговорить. Они углубляются в обычный разговор, обсуждая всякое, решая заказать еду и выпить. Тэхён ставит какой-то фильм, и они устраиваются удобнее, чтобы есть во время просмотра. Парень сидит один на диване, а они вдвоём — на мягком кресле с откидной спинкой. Отсутствие болтовни со стороны Тэхёна во время фильма ощущается странно — он обычно шутит и высказывает своё непрошеное мнение, за которое Юнги ругает его. Он что-то скрывает. Это не просто экзистенциальный кризис, а чем-то спровоцированное недомогание. Тэхён никогда не был пессимистом. — О чём ты думаешь? — шепчет Чимин ему на ухо. Чонгук непроизвольно мычит, пробегая пальцами под его рубашкой, ощупывая кожу. Юноша дрожит от небольшой прохлады, прислонившись спиной к груди. Чонгук хаотично трогает его торс, лаская тонкую кожу на животе и рёбрах. — О тебе. Всегда о тебе, — отвечает он. Чимин не отвечает, просто улыбаясь. Он вытаскивает руку Чонгука из-под рубашки, переплетая ту со своей. Фильм заканчивается раньше, чем он успевает это осознать. Когда Тэхён встаёт, чтобы уйти, то спотыкается в ногах. Чимин включает свет и замечает три пустые бутылки соджу рядом с тем местом, где он сидел. — Осторожнее, — предупреждает Чимин, замечая, как он шатается. Тэхён качает головой, потирая лицо руками. — Я в порядке. Пойду домой. — Давай я вызову тебе такси, — говорит Чимин, и Чонгук чувствует, как его накрывает волна раздражения. — Нет, всё нормально. Я сам доеду. — Не будь дураком, Тэ. Просто останься тут, уйдёшь утром, — говорит Чонгук. — Окей, — без особого протеста соглашается Тэхён, пробираясь в гостевую спальню по памяти. Он закрывает за собой дверь со щелчком. Они оба смотрят на закрытую дверь. — Он похож на тебя, но также на щеночка, — говорит Чимин после нескольких секунд молчания. Чонгук покрывает его шею поцелуями, заставляя вздрогнуть. — Я лучше, — тут же отвечает парень, чувствуя себя немного обиженным, когда Чимин ничего не говорит в ответ. — Скажи это, — подначивает Чонгук, впиваясь пальцами в талию Чимина. — Мм? Я подумал, что это сказано риторически, — рассеяно говорит Чимин, безуспешно пытаясь убрать пальцы Чонгука, что были по бокам. — Скажи это, Чимин, — говорит Чонгук ему на ухо. Ему нужно услышать это, чтобы напряжение сошло на нет. Он знает, что не сможет без этого заснуть. Ему нужно это услышать. — Ты лучше, — наконец отвечает Чимин. Парень улыбается и кусает его ухо. Этой ночью Чонгук трахает Чимина нежно и медленно, затыкая ладонью рот и заставляя молчать, пока вжимает его своим телом в матрац. Он не хочет, чтобы Тэхён слышал их, слышал Чимина, когда он такой. Это заставляет его кровь закипать. Он знает, что если Чимин захочет застонать, то это будет его прихотью. Чимин не может ничего делать сам, когда Чонгук рядом. Юноша принимает его прекрасно, издавая тихие всхлипы, наполовину приглушенные большой ладонью на его губах, когда член Чонгука входит в него. Он кончает внутрь, Чимин падает на простыни, затем они принимают душ и ложатся спать. Как ни странно, следы от пальцев на бёдрах, талии и заднице Чимина — практически постоянный аксессуар. Ощущение власти вызывает у Чонгука головокружение, а Чимин так восхитительно подчиняется. Стремление юноши доставить удовольствие и предложить себя на серебряном блюде — всё, о чем он может просить. Чонгук открывает глаза только утром. Это не из-за того, что он проснулся или услышал громкий шум, а потому что кровать пуста. Чимин обычно придвигается во сне ближе, так что они засыпают вместе на одной подушке. Его рядом не оказывается. Чонгук пытается схватиться за него во сне, блуждая руками и носом в поисках сладкого запаха Чимина. Когда поиски не дают результатов, паника охватывает его с головокружительной скоростью. Он никогда ещё так быстро не просыпался — сажась с широко раскрытыми глазами и гудящей тревогой в голове. Он сдёргивает одеяло, спрыгивает с кровати и подходит к двери. Она закрыта. Прошлой ночью он запер её, как всегда, на три оборота. Чонгук открывает дверь, запах блинов и бекона — первое, что он вдыхает. Он слышит тихий разговор, смесь слов, которые сливаются воедино в его сонном сознании. Он распознает голос Чимина. Чонгук видит его, сидящим на кухонной стойке в своём свитере и в свободных штанах. Тэхён стоит у плиты и готовит какие-то сомнительно выглядящие блины. Кажется, похмелье совсем его не настигло. Он весело болтает с Чимином, переворачивая блины на сковородке. Всё, что мучило его прошлой ночью, исчезло, сменившись квадратной улыбкой и искрящимися глазами, когда он слушает Чимина. — Чимин, — произносит Чонгук грубым от сна голосом. Оба поворачивают головы в его сторону, и лицо Чимина смягчается, когда он видит парня. — Детка, — говорит он, спрыгивая со стойки, и подходит к нему, обнимая. Чонгук прижимается носом к коже, вдыхая его, и чувствует, как сердцебиение успокаивается. — Я хотел быть с тобой, когда ты проснёшься. Думал, что приду за тобой, когда завтрак будет готов, — мягко произносит Чимин, играя с непослушными прядями на затылке. Чонгук держит его достаточно крепко, чтобы пережать кровоток. Он поднимает взгляд и видит Тэхёна, который улыбается ему из кухни. — Доброе утро, Гук. Думал, мы сможем удивить тебя блинами без лактозы, сахара и глютена. Руки Чонгука собственнически обнимают юношу за поясницу, пальцы впиваются в кожу. Он смотрит пристально на Тэхёна, держа того. Улыбка друга на секунду прерывается, прежде чем он возвращается к сковородке и с помощью лопатки добавляет блин в высокую кучку. Он слышит, как на горячую сковородку наливают ещё больше жидкого теста, и отводит Чимина в спальню. — Мы не можем снова уснуть, — упрекает Чимин, когда Чонгук утаскивает его в кровать, накидывая на них одеяло. — Тэ готовит завтрак. — Тэ? — спрашивает парень. — Да, он сказал мне называть его так, — отвечает Чимин, на что Чонгук молчит несколько секунд. — Мне всё равно, — заявляет он, прижимая Чимина к груди. Это его любимая поза, в которой он может спать, спутав ноги и обняв руками юношу. Так он может чувствовать и слышать каждое его движение, мягкие звуки, которые Чимин иногда издаёт во сне, как поднимается и опускается его грудь при дыхании, немного слюны, что скользит по его расслабленной губе на руку Чонгука. Это каждый раз напоминает, что юноша принадлежит только ему. Он часто думает об этом по ночам, проводя носом по шее Чимина. Его запах опьяняет сильнее любого другого наркотика. Когда он собирается заснуть, Чимин дует на его лицо, обдавая прохладным ароматом мятной зубной пасты. Он кряхтит, не открывая глаз. — Ты свободен в следующую среду? — спрашивает Чимин. Чонгуку нравится звук его голоса. Он похож на шёлк, гипнотизирующий в момент, когда сладкая мелодия его голоса доходит до ушей. Иногда он хочет быть единственным, кто слышит его голос. — Может быть, — отвечает Чонгук, притягивая Чимина ближе. Их носы соприкасаются. — Я хочу поужинать с Джин-хёном и Хоби, — говорит юноша и голос затихает. — И с тобой, — добавляет он. Чонгук приоткрывает глаз, сталкиваясь с щенячьим взглядом Чимина. — Пожалуйста? — просит Чимин, нежно поглаживая брови Чонгука пальцем. — Один раз, — уступает парень. Чимин радуется, прижимаясь к его груди. Когда они наконец встают с постели, Тэхёна уже нет. Еда стоит на столе, прикрытая крышкой, чтобы содержимое оставалось теплым. Никакой записки нет.

***

Чонгук открывает дверь своей квартиры и заходит, дуя тёплым воздухом на руки, чтобы согреть их. Он, как и обычно, снимает обувь и бросает пальто прямо возле двери. Он не станет его поднимать, зная, что горничная или Чимин подберут его позже. Он заходит в свою спальню, открывает шкаф и выдвигает отделение с семейными фотографиями. Чонгук берёт ту, что была сделана восемь лет назад в день свадьбы его брата. Она в хорошем состоянии, деревянная рамка гладкая и отполированная, а на стекле нет царапин. Он замечает, что стоит на ней рядом со своим хёном. Чонгук выглядит идиотом — он пытается казаться чопорным и правильным в идеально сшитом костюме, который кажется свободным на его худощавой фигуре. Выражение лица такое, как будто он пытался соответствовать хёну, даже в день его свадьбы. Брат Чонгука гордо стоит рядом с ним, превосходя его во всех отношениях. Безупречные волосы, властная аура. Он крепко обнимает тогда ещё узкие плечи Чонгука, относясь к младшему брату с любовью. Он был чрезвычайно привлекательным — ровный, хладнокровный ум, никогда не стрессующий и воспринимающий жизнь такой, какая она есть. Чонгук же, напротив, был закрытым и тихим, мелким, опасным, с большими глазами, в которых не было души. Он сомневается, была ли у него она вообще. Его взгляд перемещается к невестке, челюсть сжимается. Типичный брак по расчёту, который заключают семьи. Он смотрит на её безупречную улыбку, как она сжимает в руках яркий букет, а роскошное платье тянется за ней подобно крыльям лебедя. Она счастливее всего в день своей свадьбы, как и положено невесте. Чонгук не осознает, насколько сильно его большие пальцы впились в рамку, пока не ощущает, как трескает стекло, разрезая его большой палец и вытягивая из него крупные капли крови. Он почти не чувствует, как глубоко вонзаются осколки, продолжая пристально вглядываться в образ. Он не позволяет себе смотреть слишком долго. Чонгук прекращает смотреть, когда чувствует, что его глаза сохнут, а голова болит от ощущения, которое слишком хорошо ему знакомо. Он кладёт фотографию обратно в отделение с пятнами свежей крови и закрывает шкаф. Достав пузырёк из заднего кармана, он рассматривает его со всех сторон, наблюдая, как жидкость стекает в ту сторону, в которую он её поворачивает. Контроль. Он ему нравится. Чонгук удобно устраивается на своей кровати и тянется за шприцами, которые приобрёл заранее. Его вены легко заметить ещё и потому, что он тренируется. Парень наполняет шприц механическими движениями, испытывая от этого прилив ностальгии. Метамфетамин часто нюхают или курят. Чонгук же предпочитает вводить его прямо в кровь. Так он поражает его гораздо быстрее, проникая в кровь, в мозг, достигая кончиков пальцев рук и ног, обжигая заднюю часть глазных яблок и каждый мускул, которым он двигает. Игла входит гладко, ловко проникает в его кожу, и на мгновение перед ним появляется улыбающееся лицо Чимина. Был бы он счастлив? Как бы он отреагировал, увидев Чонгука принимающим наркотики, подобно тем наркоманам, которых предупреждают с детства таким не баловаться? Чонгук, как дурак, на секунду подумал, что Чимин может его исправить. Он думал, что ему станет лучше, если у него будут простые и счастливые отношения с Чимином. Но это не так. Каждая секунда кажется пыткой, неописуемой тревогой, преобладающей над всем его существом, когда они разлучены. Он становится всё более зависимым — ему нужно знать, где он, что делает, абсолютно всё. Прошлой ночью ему приснился сон, где он распорол стройный животик Чимина и засунул туда свою голову, чтобы посмотреть на него изнутри, а также разрезал его мозг, чтобы увидеть поток его сладких мыслей. После этого Чонгук проснулся в поту, но не был чересчур взволнован. Он постоянно нуждается в Чимине, а все эти наркотики и тренировки — плацебо, просто кратковременное занятие перед тем, как он полностью захватит внимание юноши собой. Он чувствует, что, если Чимин скроется из виду, его обязательно кто-то заберёт. Это основная мысль, что эхом отзывается в его голове, когда они находятся порознь. Эйфорию, которую Чонгук испытывает от метамфетамина в его организме, невозможно описать словами. Он закрывает глаза и запрокидывает голову, его тело содрогается от облегчения. Он ощущает, как его мысли успокаиваются, тело становится приятным и холодным в тех местах, где до этого была горячая пульсация. Тяжёлый вздох срывается с его губ. В комнате темно, плотные шторы задёрнуты. Не то, чтобы это имело значение. На улице один из тех самых пасмурных дней. Он слышит, как часы тикают намного громче, чем обычно. Он плавно вытаскивает шприц, поглядывая на пустой флакон на тумбочке. Ну, привет, старый друг.

***

— Ты нервничаешь? — спрашивает Чимин, протягивая ему руку. Они сидят в японском ресторане, который кажется модным, но в его глазах тот едва ли отличается от общественной забегаловки. Чимин улыбается, а Чонгук смотрит на него с желанием поглотить. — Нет, — честно отвечает он. Хосок — придурок и с ним он уже виделся. Джин немного другой. Он удивится, если парень запомнил его с того раза, когда Чонгук таращился на Чимина, словно тот был оазисом в раскалённой пустыне. Тем не менее, у него нет соперников. Чимин принадлежит ему и только ему. — Это радует. Уверяю тебя, они действительно хорошие люди, — улыбаясь, говорит Чимин. Их стулья стоят рядом, бедро юноши прижимается к его. Чонгук держит его рукой, сжимая мышцы. Чимин танцевал для него прошлой ночью. Это было милой и глупой импровизацией в его гостиной, но Чонгук был очарован каждым движением, невинно и легко рассекающим густой воздух. Чонгук попросил надеть трико и леггинсы, желая трахнуть его в них, но юноша отказался, сказав, что ему придётся подождать выступления, чтобы увидеть его в таком виде. — Ой, смотри, они здесь! — произносит взволнованно Чимин. Первым Чонгук видит Хосока, одетого в жёлтую толстовку с капюшоном и джинсы. Его лицо расслабленно, но при виде Чонгука немного напрягается. А парню всё равно, он смотрит на него с улыбкой, крепко держась за бедро Чимина. Джин входит за ним, одетый в плащ поверх белого свитера и гладкие чёрные брюки. С его аурой, привлекающей внимание, он необычайно красив, отчего другие посетители ресторана дважды бросают на него взгляд. В отличии от Хосока, который явно готовится к подобным встречам, Джин кажется уверенным, будто это бизнес. Чимин встаёт с ослепительной улыбкой на лице, как только видит их. — Хён! — зовёт он, прежде чем подойти к ним. Чонгук остаётся на месте. Хосок улыбается, когда видит его, крепко обнимая. Затем он обнимает Джина, покачиваясь на месте вместе с ним. — Я так давно тебя не видел. Ты всегда на работе, — Чонгук слышит обиженный тон Чимина. Старший в ответ смеётся. — Извини, Чимин. Но сегодня же я свободен, так? Это особый случай, — говорит Джин, переводя взгляд на Чонгука. Когда они встречаются взглядами, Джин даже не колеблется. Они садятся на свои места, а рука Чонгука тут же возвращается на бедро Чимина. Он смотрит на них, растягивая губы в улыбке. — Приятно наконец познакомиться, — говорит он Джину, ловя в ответ вежливую улыбку. — Приятно видеть тебя снова, Хосок, — добавляет парень, улыбаясь шире, когда лицо Хосока твердеет. — Взаимно, — открывая меню, говорит Джин. — Ты тот, из-за кого Чимин был таким занятым, да? — небрежно спрашивает он. — Хён, — жалуется Чимин. — Я очень много тренировался для шоу. Даже по телефону тебе об этом говорил, — он вновь дуется, хотя взгляд остаётся мягким. — Он самый, — отвечает Чонгук. Они определяются довольно быстро, заказывая один из тех групповых сетов, где есть всего понемногу. Чимин и Джин ведут разговор, а Хосок всё ещё помалкивает. Ему явно не нравится Чонгук, так что он говорит только тогда, когда это необходимо. — Мы думали пойти в караоке позже. Хотите с нами? — спрашивает Хосок, на секунду переводя взгляд на Чонгука. Чимин задумчиво мычит. — Это звучит весело! Я пропустил… — Мы не можем, — отвечает Чонгук. Хосок напрягается, а Чимин замолкает. — Чимин хотел проснуться пораньше, чтобы потренироваться перед выступлением. Ему нужно отдохнуть, — уточняет Чонгук. — Ох, да. Это так. Я совершенно забыл об этом, — мягко говорит Чимин. — Думаю, Чимин в состоянии решить сам, — возражает Джин, глядя на него снизу вверх. Одна из чёрных прядей его идеальных волос сползает ему на лоб. — Он задерживался допоздна и раньше, и тренировался. — То, что он так делал, не означает, что он должен сейчас. Джин смотрит на него, приподняв бровь. Чонгук невозмутимо встречает его взгляд. Чимин на это нервно смеётся. — Да ладно вам, ребят. Мы можем решить позже, — настаивает он, переводя тему. Он втягивает в неё Хосока, а тот уступает и поддерживает беседу о какой-то новой песне, чтобы сделать Чимина счастливым. Чонгук знает, что он не нравится Джину. Он хоть и кажется безразличным, с вежливой улыбкой на лице, но парень видит это очевидное неодобрение в его глазах. Он знает, что это нечто более глубокое, не лежащее на поверхности — ему плевать на татуировки. Это больше о том, как он себя ведёт. Джин, как и Чонгук, чутко относится к людям, как будто он может учуять след крови в бездонном океане. Они едят достаточно быстро. Еда намного лучше, чем ожидал Чонгук. Он наблюдает за тем, как ест Чимин, мило выпячивающий щеки из-за порции суши. Он ел неуверенно, но Чонгук смог убедить его, что это для его здоровья и ему следует набраться сил перед выступлением. Он похож на послушного маленького мальчика, который слушает всё, что ему говорят. — Ты молчаливый, — говорит Джин, глядя на Чонгука. — Предполагалось, что это ужин, на котором мы познакомимся друг с другом. — Я узнаю тебя, — отвечает Чонгук, нарезая свой говяжий стейк Вагю. — Я больше слушаю. — Ты? — насмешливо и с горечью спрашивает Хосок. Чимин хмурится от тона друга. — Итак, Чонгук. Чем ты занимаешься? — спрашивает Джин. Чонгук наблюдает за его гладкой кожей и ухоженными бровями, за тем, как он вписывается в их окружение и одновременно выделяется из него. Он знал много людей, похожих на него. Он вырос с теми, чьи личности были не более, чем банковским счетом или дорогой тачкой. — Раньше я работал в сфере недвижимости. Сейчас у меня есть несколько объектов, — отвечает Чонгук. С самого детства он владел целым имуществом, записанным на его имя. Арендная плата поступает на его банковский счёт ежемесячно в дополнение к его огромному пособию и целевому фонду от его семьи. — Интересно. А какая фирма? — вновь спрашивает Джин. — «Jeon Realty». — Вот как, — отвечает Джин, улыбаясь официантам, когда они приходят убирать свои тарелки. — Мой отец дружит с председателем, — продолжает он. Чонгук чувствует, как от слов парня на него накатывает волна льда, хотя на лице сохраняется безразличие. — Чонгук — его сын! — взволнованно говорит Чимин, так бездумно. Его челюсть сжимается. Персонал начинает приносить десерты под атмосферную музыку ресторана. — Правда? — удивлённо спрашивает Джин. — Я не знал, что у него есть ещё один сын. Я думал, что у него двое детей, их я тоже встречал, — он продолжает говорить, выглядя сбитым с толку, хотя Чонгук подозревает, что он прекрасно знает, о чём говорит. Он чувствует, как его грудная клетка твердеет внутри, уменьшаясь, пальцы сжимаются и разжимаются. Только когда Чимин кладёт руку поверх его, он понимает, что впился ногтями в бедро. — Мы больше не общаемся, — отвечает Чонгук. Джин замолкает, поднимая бровь. Чимин тоже смотрит на него, более озабоченным взглядом, нежели любопытным. Тёплый свет ресторана делает черты его лица мягче, нежнее. Если бы Чонгук не был на грани срыва, это бы снова его загипнотизировало. — Это потому, что он гей. Семья Чонгука не слишком довольна этим, — Чимин говорит за него, сжимая руку Чонгука, утешая без слов. Это ошеломляет его. На секунду парня захлёстывает волна любви и шока от безоговорочной лояльности Чимина. Даже в таких неоднозначных ситуациях, он действует быстро, чтобы защитить Чонгука от неудобной ситуации. Он очень благодарен ему за это. Ему в миллионный раз напомнили о том, что он здесь делает и почему его мир перевернулся с ног на голову. Джин понимающе кивает, хотя выглядит это неубедительно. — Очень жаль, — говорит он, ловко съедая кусочек мороженого. После этого они углубляются в обычную беседу, рассказывая о разном. Чонгук не может много думать об этом, его ум сосредотачивается только на взаимодействии и разговоре. Он подавлен, зависимость перешла на ступень выше. Всё, что он хочет — остановить время, потому что нет другого желания, кроме того, чтобы быть с Чимином наедине. Ему хочется впиться зубами в его ярёмную вену, обхватить руками горло, прижать большой палец к кадыку. Он хочет затеряться в его лёгких, раствориться в ритме его дыхания, что напоминает мелодию, отвечающую за его существование. Чонгук ненавидит его друзей. Испытывает беспрецедентное чувство язвительной ненависти. К Хосоку, потому что он неудачник, а к Джину, потому что он явно что-то знает. Чонгук ненавидит неизвестность того, что происходит вокруг него. Он не уверен, знает ли Джин о том, кто он, о его неудачах или отчуждении от семьи. Он не знает, сможет ли Джин узнать его, видит ли он в Чонгуке угрозу. Отсутствие контроля над ситуацией — вот, что его беспокоит и разъедает каждую клеточку его существа. Неуверенность вкрадывается в его разум с каждой секундой, проведённой на этом ужине. Джин оплачивает счёт до того, как кто-либо из них начнёт протестовать, прикладывая к серверу чёрную кредитную карту. Вскоре они выходят из ресторана, останавливаясь под его неоновой вывеской, свет от которой тускло отражался на тротуаре. — Итак, караоке? — спрашивает Хосок, нежно смотря на Чимина. Чонгук замечает, как глаза юноши загораются. — Я… — Чимин, завтра тренировка, — напоминает Чонгук, кладя руку ему на поясницу. — Ах, точно. Не думаю, что смогу, Хоби, — тихо говорит Чимин. Чонгук хочет, чтобы сегодня вечером он был с ним дома. — Если Чонгук не хочет идти, то ему не нужно, — быстро говорит Хосок. — Мы всегда ходим в караоке. Мы не выйдем оттуда поздно, ты ещё успеешь хорошо отдохнуть, — настаивает друг, мягко смотря на Чимина, как будто он ребёнок. Хосок говорит не с тем. Чонгук — тот, кто принимает здесь решения. Чимин выглядит так, будто стоит на перепутье. Его нижняя губа зажата между зубами, разум погружён в мысли. Хосок и Джин смотрят на него, ожидая ответа. Чонгук поднимает руку и кладёт на шею Чимина, сжимая ту. Это безмолвное предупреждение. Джин следит за немым обменом мнениями, сужая взгляд. Чимин отвлекается, смущённо качая головой. — Может быть в другой раз, ребята. Я немного хочу спать, — говорит он, а рука Чонгука всё ещё покоится на его шее, большой палец проходится по затылку. — Чимин… — снова настаивает Хосок. — Всё в порядке, Хоби. В другой раз, — Джин говорит, на что Чимин скромно кивает. Чонгук улыбается. Вскоре после этого они расходятся, но Хосок немного задерживается. По дороге домой Чимин заводит разговор. Он сворачивается калачиком на пассажирском сиденье. Взгляд, как обычно, прикован к окну. — Они тебе не нравятся, — утверждающе говорит он. — Ничего подобного, — отвечает Чонгук, скрывая правду. — Мне всё равно. Я потерплю их ради тебя. — Ты расскажешь мне о своей семье? — спрашивает Чимин и Чонгук сжимает руль в десять раз сильнее. — Может быть, скоро. Для меня это сложная тема, — отвечает парень. Он чувствует, как маленькая рука Чимина ложится на его бедро. — Хорошо. Когда будешь готов, — говорит юноша. Он слышит лёгкую улыбку в его сладком и мягком тоне. — Конечно, детка, — произносит Чонгук. Он переплетает их пальцы, сосредотачиваясь на дороге. Чимин засыпает вскоре после того, как они приходят домой. Он лежит на груди Чонгука, голова повёрнута набок, дыхание прерывистое и умеренное. Чонгук держит палец перед его носом, чтобы почувствовать мягкое дыхание, думая о лёгких Чимина, которые усердно работают каждый день, чтобы удерживать юношу рядом с ним. Он не может уснуть. Не тогда, когда ему интересно, кто такой Джин и откуда он знает его семью. Чонгук берёт телефон Чимина и заходит в его инстаграм. Он замечает несколько продуктов в его списке сохранённых товаров, поэтому покупает их все и списывает плату со своей карты. Это будет приятный сюрприз для его малыша. Он заходит на профиль Джина и находит его полное имя. Ким Сокджин. Хм. Он набирает имя в Google. Он сын сенатора. Это объясняет связи. Он не кажется вовлечённым в политику, скорее отстранённым от неё, но всё же в жизни его устроили неплохо. Зарабатывает на жизнь инвестициями. Чонгук прокручивает ленту Чимина и останавливается, когда в его ленте появляется один из постов Тэхёна. Он даже не знал, что они подписаны друг на друга. На изображении чашка чая в фильтре «сепия», тёмные облака видны на заднем фоне. Чонгук читает подпись:

Начало всего и в то же время конец всего. Как мы, люди, делаем наш выбор? Всегда что-то ставится на карту. Новое счастье — это потеря чего-то старого и настоящего.

Он не разговаривал с Тэхёном с того дня, как он был у него. Тот тоже не появлялся. Держать такую дистанцию необычно для Тэхёна. Он продолжает рассеянно листать ленту Чимина, пока не видит, что ему приходят сообщения. Чонгук улыбается, открывая их. 10.01.21 22:30: Джин Хён: Чимин, ты здесь? 10.01.21 22:30: Джин Хён: Нам нужно поговорить. Это важно. Пальцы Чонгука скользят по виртуальной клавиатуре, быстро отправляя ответ.

10.01.21 22:32: От меня: Привет, хён! Я тут.

10.01.21 22:33: Джин Хён: Это хорошо. Ты должно быть устал. Чонгук с тобой?

10.01.21 22:33: От меня: Нет, его сейчас нет.

10.01.21 22:34: Джин Хён: Хорошо. 10.01.21 22:34: Джин Хён: Я просто буду честен. 10.01.21 22:34: Джин Хён: Я не думаю, что он тебе подходит. Чонгук улыбается.

10.01.21 22:35: От меня: Что ты имеешь в виду?

10.01.21 22:35: Джин Хён: С ним что-то не так. Хосок тоже сказал мне. Он был с ним совершенно другим, не таким, как с тобой. 10.01.21 22:35: Джин Хён: Я не уверен, но я думаю, что он следил за тобой. Я видел его несколько месяцев назад, когда мы гуляли. Сначала я не заметил этого, но теперь вспомнил. 10.01.21 22:36: Джин Хён: Он не дает тебе увидеть картину целиком. Я покопаюсь и скоро всё узнаю. Он опасен. Чонгук смотрит на спящее лицо Чимина, утопающее в счастливых снах и блаженном неведении. Приходит еще одно сообщение. 10.01.21 22:38: Джин Хён: Чимин, ты здесь? Я только хочу, чтобы ты был в безопасности.

10.01.21 22:38: От меня: Я здесь, хён.

10.01.21 22:38: От меня: Мне грустно из-за твоих слов.

10.01.21 22:39: Джин Хён:???? Нет.

10.01.21 22:39: От меня: Почему ты не хочешь, чтобы я был счастлив, хён?

10.01.21 22:39: Джин Хён: Чимин? В чем дело?

10.01.21 22:40: От меня: Я устал от того, что меня не любят. Даже Хосок не смог меня полюбить.

10.01.21 22:40: Джин Хён: Детка, это неправда, и ты это знаешь.

10.01.21 22:41: От меня: Мне надоело быть одному. Чонгук — это то, что мне нужно.

10.01.21 22:41: Джин Хён: Я не знаю, какие вещи он вбил тебе в голову, но ты не одинок. С ним что-то не так, Минни. Нам нужно встретиться лично, чтобы поговорить об этом.

10.01.21 22:42: От меня: Не хочу. Ты меня расстраиваешь. Не хочу грустить перед своим выступлением. Или ты думаешь, что это тоже плохо для меня?

10.01.21 22:42: Джин Хён: Чимин, конечно, нет…

10.01.21 22:43: От меня: Я не хочу разговаривать, хён. Я счастлив прямо сейчас.

10.01.21 22:44: От меня: Пожалуйста, больше не говори со мной об этом.

Чонгук наблюдает, как текстовое облако Джина появляется на экране, прежде чем полностью исчезнуть. Он стирает весь разговор, убирает телефон Чимина и прижимает его к себе, решая тоже заснуть. Шрам от шприца пульсирует под его одеждой.

***

Для Чимина дни становятся всё более и более трудными. Он проводит больше ночей в танцевальной студии, а его ноги болят всякий раз, когда Чонгук приезжает забрать его ранним утром. Он волнуется и немного нервничает. В последнее время он встречал Чонгука с усталой улыбкой. Они трахаются не так часто, потому что тело Чимина не выдерживает. Это влияет на его равновесие и осанку, бёдра и задница болят при каждом малейшем движении во время тренировки. Чонгуку приходится находить ему альтернативные методы снятия стресса. Он позволяет Чимину лениво себе отсасывать, пока проверяет телефон, или дрочит юноше до тех пор, пока тот не заплачет. Иногда проникает в него пальцами, если тот нуждается в дополнительных ощущениях. Чимин всегда гибок, когда восседает на его коленях, утыкаясь лицом в шею, пока Чонгук о нём заботится. Он пристрастился к ощущению выпирающих рёбер юноши, когда тот выгибается в спине и кончает. Гримаса кажется неземной, когда его рот открывается, глаза зажмуриваются, а черты лица искажаются в блаженстве. И всё это в руках Чонгука. Ему нравится, как мягкие бёдра Чимина обхватывают его голову, когда он отсасывает или вылизывает его, наслаждаясь тем, как тело юноши дрожит от каждого прикосновения. Его чувствительный малыш всегда так быстро кончает. Чонгук прогрессирует. Чимин в данный момент готовит ужин — какой-то сэндвич, который он привык делать себе тайком, когда был помладше. У него кружилась голова, поэтому он решил добавить сахара. Он делает гигантский сэндвич из печенья, мороженого, посыпки и кекса. Чонгук слышит, как он радостно напевает что-то на кухне, пока собирает «монстра», оголяя бёдра, что были в отметинах. Он наблюдает за Чимином с балкона, пока курит сигарету. Косяки он курил, когда Чимина не было рядом и только на балконе, чтобы запах не задерживался. Парень прижимает телефон к уху, когда голос человека звучит на другом конце линии. — Я следил за ним позавчера. Он ходил в гей-клуб. Чонгук с интересом хмыкает. — Он был один? — Да, но ушёл с компанией. — Сделал фотографии? — Да. Три из них сомнительные, а пять — откровенные. Он пошёл во все тяжкие, был вдрызг пьяным. Выглядел так, словно его что-то беспокоило. — Отлично. Что насчёт семьи? — Христиане-традиционалисты. Двоюродный брат пошёл на репаративную терапию. Они были довольно близки. Являются основными акционерами развлекательной компании, где он занимается хореографией большую часть времени. — Когда ты можешь скинуть фотографии? — Завтра. — Отлично. Деньги будут переведены на твой счёт в течении двух часов. — Бывай. Чонгук кладёт трубку и поднимает взгляд, наблюдая, как Чимин расставляет еду на столе. Его задница выглядывает из-под старой футболки Чонгука, открывая вид на тонкую линию голубого хлопкового белья, которое он ему купил. Чонгук возвращается в квартиру, гладя рукой поясницу Чимина. — Выглядит хорошо, — произносит он, оценивая еду. На сэндвиче нет взбитых сливок, лишь немного спелой клубники розового и ярко-красного оттенков. Чимин улыбается, целуя его в щеку. Они едят довольно быстро. Чимин счастливо улыбается, доедая весь свой шоколад. Он всегда был сладкоежкой. Жаль, что редко себя балует. — Счастлив? — нежно спрашивает Чонгук. — Мгм, — согласно мычит Чимин, слизывая соус с уголка губ. Чонгук следит за этим движением потемневшим взглядом. — Хотел бы я, чтобы это не отражалось на мне плохо. — Тёмный шоколад полезен для тебя, — отвечает Чонгук. — Он помогает улучшать кровообращение. — М-м, не сомневаюсь, — мямлит Чимин. — Я чувствую себя намного лучше. Честно говоря, я думал, что отключусь на сегодняшней тренировке. Чонгук поднимает на него обеспокоенный взгляд. — Тебе следовало позвонить мне. Я бы сразу забрал тебя. — Я не хотел тебя беспокоить, — отмахивается Чимин. — Ты — мой. Я должен заботиться о том, что принадлежит мне, — твёрдо говорит Чонгук. — Ты уже это делаешь, — улыбаясь, отвечает юноша. — Иногда я не понимаю, что заставляет тебя оставаться рядом. — тише добавляет он. Чонгук поднимает бровь, вопросительно смотря на него. — Раньше никто не оставался. Никто никогда не хотел меня так сильно, как ты. Я чувствую, что теперь смотрю на жизнь по-другому. — Я по-другому посмотрел на жизнь в тот момент, когда впервые увидел тебя. Чимин смотрит на него удивлённо, а щёки краснеют. — Думаю, мне следует сказать это сейчас, — говорит Чонгук, проводя пальцами по поверхности стола. Юноша выглядит растерянным, держа у рта свои липкие пальцы, измазанные в шоколаде. — Я люблю тебя, — заявляет Чонгук. Чимин резко вздыхает, глядя на Чонгука искрящимся взглядом. Его розовые волосы растрёпаны, у корней виден появляющийся тёмный оттенок. Он выглядит абсолютно обескураженным, с безупречной бледно-румяной кожей. — Я-я… — Я знаю, что ты тоже меня любишь. Ты говорил это во сне, — продолжает Чонгук. У Чимина есть очаровательная привычка бормотать во сне чепуху, милые и невнятные слоги. Он заметил, что иногда Чимин шепелявит, когда нервничает. Эту его привычку, её детское подобие и уязвимость — всё это он хочет сохранить. Чимин молчит, его лицо краснеет сильнее. Чонгук решает зайти дальше, раскрыв то, о чём он думает уже некоторое время. — Ты также называл меня «папочкой». Это случилось однажды после секса, именно тогда, когда Чимин собирался заснуть. Оговорился, когда Чонгук пожелал ему спокойной ночи. — Нет, н-нет, я не…- тут же выпаливает Чимин. Его отчаяние и паника — всё, что нужно было услышать Чонгуку — Малыш любит своего папочку, а? — дразняще спрашивает Чонгук, вставая с места, и подходит к Чимину. Юноша сжимается, становясь меньше. — Скажи это, милый, — подначивает его Чонгук, приподнимая лицо юноши за подбородок. — Скажи папочке, как сильно ты его любишь. Лицо Чимина горит от смущения, вишнёвые губы то открываются, то закрываются, пока он готовится сказать эти слова. Сейчас он понимает — если ослушается, то будут последствия. У него нет другого выхода, только сдаться. Был один день, когда он забыл позвонить Чонгуку перед сном, из-за чего его маленький член был отшлёпан до фиолетового оттенка. Чонгук до сих пор помнит, как юноша достиг кульминации. Ошеломляющий оргазм настиг его при последнем ударе по его розовому члену. — Я люблю тебя, — говорит Чимин, отводя взгляд. — Скажи, как следует, — подсказывает Чонгук, крепче сжимая его подбородок. Чимин встречает его взгляд. — Я люблю тебя, папочка. Чонгук чувствует, как что-то пробуждается внутри него от этих слов, а их сила и значение пронизывают его целиком. Член напрягается в его спортивных штанах, заметно выпирая. — Ты мой мальчик, верно? Только мой? — спрашивает Чонгук, его голова кружится от ощущения контроля. Чимин тоже не в себе. По его реакции видно, что это давно было у него на уме, но он стеснялся сказать об этом. Чонгук накажет его за то, что он это скрывал, но позже. — Да, папочка, — без колебаний отвечает Чимин, его зрачки расширяются. Чонгук поднимает его рывком на руки, втягивая в поцелуй. Чимин обвивает ногами его талию, целует в ответ с таким же пылом и срывает вздох с губ, когда его спина врезается в стену. Парень облизывает его губы, а рука тянется вниз, чтобы отодвинуть ткань белья в сторону. Ему всё равно. Он собирается трахнуть Чимина сегодня до полусмерти. Будь проклято его выступление. — Нет, не внутрь, у меня ведь тренировка, спектакль… — жалобно сопротивляется Чимин. — Ты — мой. Я могу трахнуть тебя, когда захочу, — мягко отвечает Чонгук. Он надавливает сухим пальцем на сфинктер, и Чимин стонет, когда Чонгук кусает его губу, достаточно сильно для того, чтобы появилась кровь. Звуки, которые он издаёт, как минимум непристойны. — Слишком сухо, слишком, — бормочет Чимин, пытаясь деться куда-то от пальца Чонгука, что обводил его дырочку. Чонгук чувствует, как влажное пятно на его белье впитывается в футболку. — Мне будет больно! — скулит юноша, отчаянно цепляясь руками за плечи Чонгука. Его дыхание тяжелое. — Хочешь на сухую? — спрашивает парень, оставляя поцелуи на шее Чимина, впиваясь в его ярёмную вену. — Или чтобы было мокро и влажно? — продолжает говорить он, слушая стоны Чимина, когда губы оставляют тёмные следы на его шее. — Мокро и в-влажно, — немедленно отвечает Чимин, вздыхая, когда Чонгук относит его в спальню. Парень торопится, не собираясь церемониться с ним. Он пачкает пальцы в смазке и начинает входить ими в дырочку Чимина, не останавливаясь, даже когда юноша говорит, что третий палец использовать ещё рано. — П-помедленнее, пожалуйста… — шумно выдыхает он, сжав пальцами простыни. Чонгук чувствует себя озверевшим, желающим укусить Чимина за ухо, потому что тот начинает болтать. — Ты можешь принять их, правда же? Будешь хорошим малышом для папочки? — спрашивает Чонгук. Зрачки едва были видны в его потемневших глазах. Они даже не удосужились раздеться. — Я м-могу… — соглашается Чимин, шире раздвигая ноги. Чонгук подготавливает его быстро, раздвигая пальцы ножницами и играя с простатой при каждом толчке внутрь. Тело Чимина сжимается, и он издаёт приглушённые стоны каждый раз, когда пальцы Чонгука пронзают его. Как только юноша растянут достаточно, Чонгук берет бутылочку смазки. Чимин находится в прострации и тяжело дышит. Он не замечает, как парень вставил горлышко бутылочки в его дырочку, пока не ощущает холодную смазку, что льётся прямо в него оттуда. — Ч-что ты… — выдыхает Чимин, чувствуя, как скользкая жидкость покрывает его стенки изнутри. Чонгук с хлюпающим звуком вытаскивает горлышко, используя оставшуюся жидкость, чтобы покрыть ею свой член. Когда он толкается внутрь, раздаётся непристойный хлюпающий звук. Скольжение настолько мокрое и грязное, что это заставляет их обоих простонать. Ощущения намного лучше из-за узости Чимина, и эта узость изо всех сил пытается поглотить его целиком. Смазка пачкает ягодицы и член Чонгука, когда он вынимает его, ощущая липкость на бёдрах. Это совершенно грязно. Воздух вокруг них наполняется влажными шлепками, когда Чонгук начинает вбиваться в него. — Как будто киска, — смеётся парень, впиваясь пальцами в бёдра Чимина. — У малыша такая тугая киска для его папочки, верно, детка? Чимин выглядит совершенно смущённым его словами и закрывает маленькими ладошками лицо. Чонгук отрывает их, хватая его за запястья. Это, должно быть, болезненно, потому что Чимин морщится. — Расскажи мне, детка. Почему ты называл меня во сне папочкой? — спрашивает Чонгук, толкаясь бёдрами в дырочку Чимина. Юноша не отвечает, по-прежнему издавая сдавленные стоны, пока его трахают и растягивают. Чонгуку достаточно той позиции, в которой они находятся, чтобы поднять Чимина за его бёдра и прижать к стене их спальни. Он начинает трахать его сильнее, отчего Чимин долго и громко стонет из-за глубокого угла проникновения. — Ответь мне, — настаивает Чонгук твёрдым голосом. Его ноги упираются в пол, и он входит в Чимина с такой силой, что тот отскакивает от стены при каждом толчке. Осторожность перед выступлением канула в небытие. Смазка густая и липкая, она делает скольжение простым и мучительно приятным. Чимин зажмуривается, приоткрывая рот шире оттого, насколько долго его ноги раздвинуты в такой позиции. Бёдра дрожат в крепкой хватке Чонгука. Парень жадно наблюдает за ним, впитывает каждый момент и запоминает. Он искренне считает, что Чимин был рождён для того, чтобы его трахали — такого непостижимо красивого, как будто вышедшего из сказки. — Ты п-просто всё делаешь для м-меня, это п-просто случайность, — дрожащим голосом отвечает Чимин, издавая высокие стоны, когда Чонгук особо жёстко вбивается в его простату. Чонгук выглядит диким, врезаясь в юношу с таким остервенением, что у того, должно быть, болят бёдра. — Тебе нравится это? — спрашивает Чонгук. — Тебе нравится быть маленькой глупой деткой для меня? Не умеющей ничего, кроме как принимать в себя член папочки? — произносит он, делая акцент на каждом слове, пока отрывисто вдалбливается в его тело. Амплитуда толчков безумна. Он действительно решает всё за Чимина — что он ест, во сколько ложится спать, как проводит свободное время. Чимин кивает, хотя Чонгук не уверен, что он понимает, с чем соглашается. Его короткие ногти впиваются в плечи парня, соски влажные и покрасневшие там, где они трутся о грудь Чонгука при каждом шлепке их бёдер. — Ты будешь чувствовать меня завтра, когда начнёшь танцевать. Как маленькая хорошенькая фея, — выплёвывает Чонгук, чувствуя неописуемое удовлетворение, когда слова срываются с губ. — Ты запомнишь меня. Запомнишь, как папочка заполнил твою киску, использовав её этой ночью. Чимин что-то беспорядочно говорит, а после его губы покидает пронзительный крик, когда член трётся о живот Чонгука. Он вздрагивает в конвульсиях от накрывшего его оргазма и запрокидывает голову назад, позволяя вырываться мягким стонам, пока Чонгук продолжает трахать его, со стиснутыми зубами и потемневшим взглядом. — Я люблю тебя, Чимин, — ухмыляется Чонгук, будучи безнадёжно влюблённым, и наблюдает, как глаза Чимина не могут ни на чём сфокусироваться. Его губы помятые и покусанные. Танцор молча принимает член Чонгука, смирившись с тем, что его прижимают к стене. — Скажи это в ответ, — почти рычит Чонгук. Он уверен, что на бёдрах останутся следы от его ногтей. — Я люблю тебя, — тихо и коротко отвечает Чимин. Чонгук толкается в него ещё несколько раз, прежде чем кончает настолько сильно, что едва не падает в обморок, изливаясь глубоко внутри Чимина, всё ещё находящимся в его руках, подобно тряпичной кукле. После того как Чонгук успокаивает дыхание, он отстраняется и ставит Чимина обратно на пол, тут же поддерживая его крепкой хваткой на бёдрах. Он наблюдает, как липкая смесь спермы и смазки течёт по его бедру, неспеша образуя лужу на кафельном полу. Он собирает смесь, двумя пальцами засовывая обратно в дырочку. Чимин шипит от чрезмерной чувствительности. — Хочешь принять ванную? — спрашивает Чонгук, целуя его в лоб. Чимин кивает, чуть склонив голову вбок, когда парень нежно целует его шею. Когда они лежат в пенистой ванной с ароматом розы, Чонгук замечает, насколько Чимин молчаливый. Его дыхание прерывистое, лицо без эмоций, пока парень втирает мыло в его кожу. Чонгук хватает его унылое лицо двумя пальцами, поворачивая к себе. Чимин не смотрит ему в глаза. Юноша уклоняется от поцелуя, который Чонгук пытается оставить на его губах. Вместо этого поцелуй остается на щеке. — Малыш? — спрашивает Чонгук, поглаживая живот Чимина. Он проводит по линиям его пресса, ощущая мягкую кожу. — Что не так? — добавляет он. — Мы не должны были заниматься сексом до моего выступления, — тихо говорит Чимин. — Осталась всего неделя. — Чимин… — Я изначально сказал «нет». Почему ты не остановился? — спросил юноша. — Ты знаешь, как это важно для меня. — Тебе не кажется, что я лучше знаю, что для тебя лучше? — укоризненно и резко в ответ парирует Чонгук. Внезапное изменение атмосферы, мягко говоря, шокирует. Он чувствует, как Чимин напрягается в его руках. — Мы только что признались друг другу в любви, и это то, о чём ты хочешь поговорить? Чимин молчит. — Я отвожу тебя на тренировки. Я делаю тебе массаж и ухаживаю за тобой. Я покупаю тебе всё, чего бы ты ни захотел. Я делаю для тебя всё, — говорит Чонгук, зная, что играет на чувствах Чимина, словно на скрипке. — Жаль, что ты не так относишься ко мне. — Это неправда! — настаивает Чимин, слегка поворачиваясь к нему лицом. — Я действительно так отношусь к тебе. Я люблю тебя. — Тогда почему тебя расстраивает то, что я хочу заняться с тобой любовью? — требовательно спрашивает Чонгук. Взгляд Чимина смягчается, становится печальным. — Нет, детка. Конечно, нет. Я не расстроен из-за этого, извини… — говорит Чимин, держа ладонями лицо Чонгука. Он нежно целует его. — Я не знаю, что сказал. Мне очень жаль. — Я бы никогда не причинил тебе вреда, Чимин, — отвечает Чонгук. — Я знаю, что для тебя лучше. Я забочусь о тебе. — Я знаю, дорогой, я знаю, — мягко говорит Чимин, опуская руки в воду, чтобы переплести их пальцы, лежащих на его плоском животе. Чонгук целует юношу в затылок, взгляд его темнеет. Они засыпают вскоре после этого. Наутро, когда Чонгук подвозит его, он не слушает жалобы Чимина, даже когда тот хромает, поднимаясь по лестнице на работу.

***

На улице холодно. Чонгук ненавидит холод. Или нет. Он толком сам не знает. В любом случае, на улице холодно. Его день прошёл, как и обычно — он отвёз Чимина на работу и вернулся домой только для того, чтобы позже забрать юношу или навестить его посреди дня. Однако сегодня в его распорядке дня есть что-то новое. Что-то, чего он с нетерпением ждал. Чонгук расслабленно сидит на диване, разглядывая распечатанные фотографии в руке. День был пасмурный, и он только что пообедал, получив сообщение Чимина о том, что он тоже поел. Он смотрит на первую фотографию, проводя пальцами по краю снимка, где Хосок танцует с каким-то мальчишкой в гей-клубе, положив руки ему на талию. Свет от стробоскопов проходит сквозь его блестящие каштановые пряди, а его глаза затуманены алкоголем. Прикосновения совсем не платонические. Он смотрит на следующую фотографию, на которой Хосок садится в такси с тем же парнем. Чонгук оценивает вид его спутника на ночь, с ухмылкой замечая его сходство с Чимином. У них похожий рост и телосложение, только этот парень совсем не такой, как Чимин — в откровенной одежде и с плохо окрашенными волосами. Ничего из того, что напоминало бы его ангела. У них также схожи черты лица. Нос парня и особенно губы были похожи на губы его малыша. Остальное — серия снимков, где они занимались сексом, снятые через окно спальни. Возможно, Чонгук недоплатил следователю. Он смотрит на кадры, где Хосок трахает мальчика, нежно касаясь его. Он, должно быть, воображал вместо него Чимина. Отказ Хосока от Чимина теперь становится более понятным. Скрытный, глубоко закрытый в себе, желающий получить то, что иметь не может. Возможно, Чимин нравился ему всегда, если снимки, которые следователь отправлял ему последние несколько недель, вообще имели хоть какое-то значение. Хосок тайно встречался с парнями и все они имели какое-то сходство с Чимином. Все маленькие, симпатичные парни, одевающиеся в пастельные тона, с очаровательными улыбками и красивыми волосами. Трус, — думает Чонгук. В последнее время он спит с кем-либо намного чаще. Скорее всего, потому что Чимин занят. Он вынужден представлять, насколько хорошо за тем ухаживают всякий раз, когда видит отметины Чонгука на своём любимом друге. Чонгук издаёт смешок. Его нос всё ещё покалывает от недавней дозы, которую он занюхал. Он собирает фотографии и кладёт их в большой коричневый конверт, который приобрёл специально для этого случая. Он бережно обращается с ним в перчатках, чтобы не оставлять следы, тщательно закрепляя его скотчем. Парень дважды проверяет, правильно ли написан адрес на конверте. Чонгук с улыбкой на лице бросает его в почтовый ящик по дороге за Чимином.

***

Ему здесь не место. Это первое, что он осознаёт, когда приходит на выступление Чимина. Все здесь одеты в строгие рубашки и брюки, и лишь иногда виднеются пиджаки с галстуками. Взволнованные родители, братья и сёстры, близкие, друзья, фанаты индустрии, критики и таланты — восхитительное сочетание богатства и помпезности. Чонгук никому не нравится. Он одет в стандартную чёрную футболку и джинсы с ботинками, у него есть татуировки на руках. Парень делает вид, что не чувствует на себе любопытных взглядов. Некоторые из них настороженные и подозрительные. Это место красивое. Высокое здание из белого мрамора, построенное в стиле греческой архитектуры. Было время, когда Чонгук с пристрастием изучал различные стили в архитектуре, чтобы превзойти своего старшего брата, проводя много времени в их семейной библиотеке. Это давно не представляло для него никакого интереса, однако полученные знания оказались полезными. Он проверяет телефон и замечает, что прошло пятнадцать минут с тех пор, как он отправил Чимину сообщение о своём прибытии. Обычно он отвечает в течении пяти минут, но сегодня Чонгук решает спустить ему это с рук, так как его малыш скорее всего занят. Он представляет, как его наряжают в обтягивающий костюм, делают блестящий макияж, от которого он кажется ещё более неземным. Болтовня людей, напоминающая жужжание, заполняет собой всё помещение. Чонгук на мгновение поднимает взгляд, когда видит, что кто-то входит в зал. Он дважды оглядывается, прежде чем узнаёт человека. Это Тэхён. Но он не похож на себя. Чонгук бы не узнал его, если бы его глаза не уловили плавный изгиб выдающегося носа и резкость кошачьих черт. На нём белоснежная классическая рубашка и чёрные брюки, а привычно непослушные волосы зачёсаны назад. Рукава рубашки скрывают его татуировки, отчего видно лишь малую часть рисунков. Что выделялось действительно сильно, так это массивный букет цветов в его руках. Он красочный, в нём смесь фиолетовых, розовых и красных цветов. Все любимые цвета Чимина. Чонгук подходит к нему медленной и расслабленной походкой, в то время как его мысли превращаются в хаос. Он давно нормально не разговаривал с Тэхёном. Они переписывались, обмениваясь поверхностными и короткими фразами, совсем не так, как было раньше. Им не хватает тепла и обычного юмора. Парень знает, что он встречался недавно с Юнги и Намджуном, поэтому зациклился на том, что между ними происходит. — Тэхён, — зовёт Чонгук, останавливаясь перед ним и привлекает к себе внимание. Тэхён дёргается, поворачиваясь к нему. Сегодня вечером он пугающе красив, грубые черты лица бросаются в глаза из-за его причёски. Он выглядит изысканно. — Чонгук. Привет, — отвечает Тэхён, выглядя немного встревоженно. — Как ты? Что ты здесь делаешь? — спрашивает Чонгук, замечая, как длинные пальцы друга теребят основание букета. — Выступление Чимина, — говорит Тэхён. — Он пригласил меня, помнишь? — Да, точно, — отвечает он и оглядывает его с ног до головы. — А ты подготовился. — Это спектакль. Хотел быть частью. — И частью конкретно чего ты хотел быть, покупая моему парню цветы? — подняв бровь, спрашивает Чонгук. — Это его первое соло выступление. Цветы — обычное дело, — отвечает он мягким тоном, но в голосе прослеживается лёгкая нервозность. — Где ты был, Тэ? — Чонгук знает, что спрашивает. — Я был занят, Гук, — вздыхает друг. — Я знаю, что мы давно не общались. Чонгук смотрит на него, изучая. Хоть Тэхён и выглядит нервным, ему кажется, что другу лучше. Под глазами больше нет мешков, кожа гладкая и здоровая. Прошло больше месяца с их последней встречи, и разница заметна невооружённым взглядом. Прежде чем они могут продолжить разговор, дверь открывается. Они занимают свои места, Тэхён садится позади него. Чонгук замечает Джина, сидящего с другими людьми, которых он смутно знает из социальных сетей Чимина. Хосока нигде не видно. Представление начинается, и общий свет в зале гаснет, оставляя свой единственный источник в лучах прожектора. Музыка создаёт впечатление сказки, что отражается в эмоциях и грации выступающих артистов на сцене. Мелодия почти что зловещая, тревожная. Не каждому будет понятен смысл таких представлений, но Чонгук понимает. Он чувствует историю, которая передаётся музыкой, светом и каждым движением, каждым изящным изгибом и вращением на сцене. Музыка медленно, но неуклонно набирает темп, интенсивности которой прибавляет оркестровая скрипка. Совершеннолетие, потеря невинности. Это тот тип представления, когда ты не уверен, сколько времени проходит, часы или минуты. Публика настолько глубоко погружается в сказку, что время словно сливается в некое подобие вакуума. Чонгук наблюдает за историей, слыша стук собственного сердца, пока глаза ищут его любовь. Чимин появляется в кульминационный момент грустной баллады. Чонгук узнает его, когда он выходит на сцену. Как будто что-то крадёт дыхание из его лёгких, а пара острых когтей впивается в грудную клетку, удерживая его сердце, чтобы оно не могло биться, оставаясь неподвижным. Музыка для него исчезает, и остается лишь глухой звон в ушах. Это всё, что он может ощущать, пока Чимин держит на себе его внимание. Танцующий Чимин — это не тот Чимин, которого он знает и любит каждый день. Он похож на лисицу, парящую на сцене с харизмой и плавной грацией, не имеющей себе равных среди всех остальных. Его лицо подобно фарфору, нежное, и каждый дюйм его мимики искажается в унисон его грации. Он танцует так, словно гравитации не существует. Словно он держит глубоко в своих хрупких рёбрах центр вселенной. Он — Феникс, восставший из пепла. Лицо Чимина искусно покрывает тёмно-розовый оттенок, не тот розовый, что олицетворяет невинность, а зрелый и уверенный цвет. Глаза в блёстках и золоте. Чонгук никогда не видел его в этом костюме и теперь понимает, почему — сюрприз бы сразил наповал. Он впитывает каждый момент. Как рёбра юноши выделяются сквозь плотную ткань всякий раз, когда спина выгибается во время высокого звучания мелодии. Как чётко он движется в своих пуантах. Как напрягаются его мышцы, когда он делает повороты в такт безжалостной симфонии. Публика замирает в восторженном молчании. Чимин исполняет роль взрослого и испорченного персонажа. Но Чонгук знает, что он совсем не такой. Парень брал его разными способами, но он по-прежнему оставался чистым, неприкосновенным и готовым к тому, чтобы легко доверять и влюбляться. Пальцы Чонгука сжимаются. Звон в ушах становится громче, отчего музыку он больше не слышит. На висках выступает пот, а сердце бьётся так быстро, что пульсация отдаётся в грудной клетке. Он уверен, что сидящая рядом пожилая женщина его слышит. Чимин на сцене. Его видят все. Они смотрят на него и поглощают его искусство. Ногти Чонгука впиваются в его ладонь, и он не останавливается даже тогда, когда чувствует влагу от выступающих капелек крови. Они смотрят, как он своим танцем рассказывает сказку. Он там, наверху, так далеко от Чонгука. Пока эти мысли овладевают парнем, Чимин продолжает танцевать, забирая каждый вздох из его лёгких. Это сводит с ума, и Чонгук чувствует почти что каждый шаг маленьких ножек на сцене, чувствует, как его пальцы рассекают воздух. Глубоко укоренившаяся, ледяная тревога пробирается сквозь него, подступая к горлу. Все присутствующие здесь люди хотят его. Они хотят его. Он мой. Только мой. Они заберут его. Его ноги болят. Он хочет встать со своего места, подбежать к сцене, схватить юношу и отвести его домой, где они будут в безопасности от посторонних глаз. Как я мог позволить этому случиться? Партия Чимина заканчивается прежде, чем Чонгук это осознаёт. Он исчезает со сцены так же плавно, как появился на ней. В следующем акте выступает новая группа танцоров. Мир медленно приобретает прежние звуки, цвета и ощущения. Он вновь чувствует присутствие остальных, ощущает прохладный воздух от кондиционера. Музыка начинает снова играть, и давление в его ушах сменяется на тупое жужжание. Его разум успокаивается, хоть и медленно. Дальше сюжет кажется размытым, потому что Чонгук теряет интерес. Он иссякает, когда Чимин уходит со сцены за те массивные занавески, через которые парень так сильно хочет пройти. Он хочет быть с ним, прикоснуться к нему, вдохнуть его запах, почувствовать биение его сердца. Тут включается свет, и занавески открываются. На сцену выходит вся группа танцоров. Выкрашенный в золото зрительный зал заполняется оглушительными аплодисментами. Неудивительно, что аплодируют они стоя. Чимин стоит в центре, розовощёкий и блистательный — такой же, каким Чонгук увидел его несколько месяцев назад. Он кланяется, ярко улыбаясь, отчего аплодисменты усиливаются. Взгляд Чимина проходит по аудитории, прежде чем останавливается на Чонгуке. Для него время словно прерывается. Он улыбается шире, переполненный радостью, а его глаза блестят от слёз и счастья. Чонгук улыбается в ответ, удовлетворённый тем, что Чимин смотрит на него с видом необузданного, чистого счастья. После выступления он ждёт его снаружи здания, выкуривая сигарету, чтобы успокоить нервы. За пределами зала всё забито людьми. Все кажутся счастливыми, и воздух заряжён энергией, накатывающей, как от просмотра захватывающего фильма, после которого вам нужно снова спуститься мыслями на землю. Яркий свет помещения почти дезориентирует. Некоторые люди смотрят на парня с презрением из-за запаха сигаретного дыма, но он не обращает на них внимания, сверля взглядом дверь, из которой должны выйти выступающие. По итогу Чимин появляется в бледно-лиловом свитере и джинсах. Он в первую очередь замечает Джина, который подходит к нему с широкой улыбкой, а затем группу людей, в которых Чонгук распознаёт его друзей. Они разговаривают какое-то время, обнимаются и осыпают Чимина заслуженными комплиментами. Он следит за руками, которые блуждают по его телу: на плече, пояснице и талии. Чимин расцветает от каждого прикосновения. — Чонгук? — спрашивает знакомый голос позади него. Он оборачивается и видит Сохён, которая смотрит на него настороженно. Чонгук не заметил её на выступлении. — Привет, Сохён. — Что ты здесь делаешь? — тревожно спрашивает она. Он видит следы от макияжа на её скулах. Лицо похудело там, где оно было мягким и круглым, когда они ещё были вместе. — Пришёл на выступление, полагаю, — с пустым лицом отвечает Чонгук. Взгляд у неё пристальный и внимательный. — Прошёл год. Не знаю, чего ты ожидаешь, но между нами всё кончено. Я думала, что ясно дала понять, я больше не хочу… — Я здесь не ради тебя, — говорит Чонгук, фактически перебивая. Её черты лица искажаются от замешательства. — О чём ты? — спрашивает она. Чонгук смотрит на Чимина, и она следует за его взглядом. Лицо бледнеет, когда она замечает танцора. Девушка возвращает на него свой взгляд, полный гнева и недоверия. — Нет, не смей. Только не он, — плюёт она, не скрывая попыток защитить. Ревность в тоне не ощущается. — Не смей я что? — Ты недостаточно хорош для Чимина. Он заслуживает кого-то получше, чем ты, — резко говорит она. Если бы она только видела, как Чимин любит и цепляется за него, словно он — ключ к его существованию. Любовь Чонгука к Чимину можно растянуть на несколько жизней. Юноша зависит от него, ведь ему нужно знать, что его любят и ценят. Что окружающие не предадут его. — Я нужен ему, — небрежно отвечает Чонгук, хотя слова звучат правдоподобно. — То, что я не мог любить тебя, не значит, что я не могу любить его. — Ты не способен любить, — плавно отвечает она. Чонгук искренне удивлён, что она выросла из того зависимого, вечно угождающего человека и теперь готова на всё, чтобы он её услышал. Разговор прерывается, когда друзья Сохён зовут её, чтобы сесть в такси. Они явно собираются праздновать. Она выглядит очень противоречиво, как будто не уверена, уйти ей или остаться. Друзья вновь зовут её, и она закрывает глаза, делая глубокий вдох. — Держись подальше от Чимина. Мне нужно уйти, но мы ещё не закончили, — говорит она, кидая взгляд на Чимина. — Повеселись. — Пошёл ты на хуй, — ядовито плюёт девушка, и Чонгук улыбается, наблюдая, как она уходит к своим друзьям. — Выглядело ужасно, — говорит Тэхён, появившийся из неоткуда. Чонгук фыркает от смеха. — Забавная она. Решила, что я ради неё припёрся. Тэхён в ответ мычит. Они оба смотрят на то, как Чимин обнимает Джина и остальных на прощание. Высокий парень начинает уходить, кидая мимолётный взгляд на Чонгука. Он слегка запинается, черты лица твердеют, но он продолжает свой путь. Чимин замечает их через некоторое время и бежит в объятья Чонгука. Он всё ещё воодушевлён, энергия так и плещет, и Чонгук наконец вдыхает его запах, обнимая крепко руками за поясницу. Он чувствует, что тревога, появившаяся из-за долгой разлуки, начинает утихать. — Тебе понравилось выступление? — спрашивает он на ухо мягким голосом и с надеждой. — Конечно, мне понравилось. Я не мог оторвать от тебя глаз. — Это потому, что я был единственный на сцене, — дразнит его Чимин, отстраняясь. Он поворачивается к Тэхёну, широко раскрывая глаза от удивления. — Ты пришёл! Я думал, что ты не сможешь! — восклицает Чимин, прежде чем обнять его. Щёки Тэхёна краснеют от прикосновения, но он всё равно обнимает его в ответ. Чонгук щурит свой взгляд. — Ты купил мне цветы? — изумлённо спрашивает Чимин, глядя на букет в его руках. Тэхён не отвечает, переводя взгляд на окаменевшее лицо Чонгука. — Эм, нет. Они от Чонгука. Я просто держал их, — ложь слетает с его языка. Он протягивает букет Чимину и тот берёт его с сияющими глазами. — Детка, не нужно было! Они такие красивые, — с удивлением говорит Чимин, разглядывая цветы. Чонгук в ответ как-то странно улыбается. — Пойдём домой? — спрашивает Чонгук, крепко обнимая Чимина за талию. Танцор всё ещё увлечён цветами, уткнувшись носом в бутоны. Щёки невольно розовеют, когда он вдыхает их сладкий аромат. Тэхён одаривает его мягким взглядом. Они идут на улицу, где Чонгук пытается поймать такси. — Где твоя машина? — спрашивает Тэхён. Чимин не обращает внимание на разговор, лениво играя с пальцами Чонгука своими. — В сервисе, — отвечает он. — Я заберу её завтра. — Я отвезу вас домой, ребят, — предлагает Тэхён. — Не стоит. — Может, мы и не общались какое-то время, но я всё ещё твой лучший друг, — тихо произносит Тэхён. В конце концов парень соглашается, и они идут к машине Тэхёна, припаркованной на улице. Чимин садится сзади, Чонгук на пассажирское сидение, а Тэхён включает радио и выезжает на дорогу. Поездка проходит тихо, если не считать болтовни Чимина, жужжания двигателя и приглушённых звуков транспорта за окном. Тэхён не выбирает музыку во время поездки, что само по себе подтверждает его подозрительное поведение. Он погружён в свои мысли и о чём-то беспокоится, бессознательно облизывая губы, продолжая пробираться сквозь поток машин и сжимать руль тонкими пальцами. Чимин на заднем сиденье болтает о выступлении, всё ещё испытывая головокружение и нервозность, рассуждая о нахождении на сцене, как о самом лучшем чувстве в его жизни. Чонгук слушает, наблюдая за светящимся от счастья Чимином через зеркало заднего вида. Он чувствует, как волна любви снова захлёстывает его от осознания того, что Чимин — его, сидит всего в нескольких футах. И он не может себя остановить. Чонгук поворачивается назад, рванувшись к юноше, чтобы молча втянуть его в грубый поцелуй, используя язык. Чимин удивлённо пищит, прерывая свою речь. Это выглядит неуклюже, учитывая положение и Чонгука, который наклоняется к нему с переднего сиденья. Однако Чимин утопает в поцелуе, нежно кладя руку на щёку парня. Кажется, что это длится вечность. Звуки грязные и непристойные, тихие вздохи и стоны Чимина кажутся громкими в тесном пространстве машины. Никто не заботится о присутствии третьего человека в салоне. Тэхён молчит и не сводит глаз с дороги. Когда Чонгук отстраняется, Чимин кажется ошеломлённым. Он откидывается на пассажирское сиденье, пристёгивая ремень безопасности. У него появляется шанс взглянуть на своего лучшего друга, лицо которого — как мрамор, всё ещё сосредоточено на вождении. Он решает промолчать. Вскоре они подъезжают к дому Чонгука, собираясь выйти из машины. В воздухе витает прохлада, почти зловещая. — Увидимся позже, ребята. Доброй ночи, — говорит Тэхён. Чонгук игнорирует его, глядя на Чимина. — Детка, почему бы тебе не подняться наверх? Мне нужно поговорить с Тэхёном. Код от двери ты знаешь. Юноша неуверенно смотрит на него. — Я просто подожду снаружи. Хочу подняться с тобой. — Иди, милый, я скоро приду. На улице холодно, — говорит Чонгук, не собираясь идти на компромисс. Тэхён, сидящий рядом, молчит. — Хорошо… — тихо говорит Чимин. — Спокойной ночи, Тэхён. Спасибо, что пришёл, — он прощается, прежде чем пойти в сторону здания. Чонгук следит за его изящной походкой до тех пор, пока он не исчезает из виду, находя привлекательным даже то, как юноша плавно нажимает кнопку лифта. Он оставляет всё это в своей памяти. Когда дверь лифта наконец закрывается, Чонгук поворачивается к Тэхёну. — Выкладывай, — говорит без эмоций Чонгук. — Что? — спрашивает Тэхён. — Что ты от меня скрываешь? У тебя это, кстати, плохо получается. Тэхён молчит, на что Чонгук разочарованно вздыхает. — Ты виделся с другими, но не со мной. Ты странно ведёшь себя из-за моих отношений с Чимином. Ты сам не свой, ходишь вокруг меня на цыпочках. — Мы все обеспокоены. Все мы, — устало отвечает Тэхён. — Ты действительно думаешь, что я не узнал в Чимине того самого парня, на которого ты наткнулся в инстаграме Сохён? Сначала он показался знакомым, а потом это стало очевидно. Чонгук молча смотрит на него. — Чем ты занимаешься, Гук? — спрашивает Тэхён. — Тебя не было дома несколько дней, а потом ты внезапно появился рядом с ним, когда его хотели ограбить? Он живёт так далеко от тебя. Что ты вообще там делал? — К чему ты клонишь? — Я ни к чему не клоню. Ответь на вопрос. Чонгук вздыхает. — Это просто совпадение. Он живёт не так далеко от Юнги. Рядом есть ресторан, который мне нравится, и я решил поужинать там. Тогда я увидел, что кто-то идёт за ним. Я даже не узнал его сначала, — говорит он, отвечая на вопрос. Тэхён пристально смотрит на него. — Ты видел, как я сидел один в том ресторане. Я кучу раз ходил туда один. Он просто оказался там, — уточняет Чонгук. Друг смотрит на него, не зная, что ответить. Принимать ли его слова за правду. — Хорошо, я верю тебе, — Тэхён вздыхает, не будучи до конца убеждённым. — Доброй ночи. — Нет. Ещё нет, Тэхён. Из тебя выходит дерьмовый лжец. Что ты от меня скрываешь? Я знаю, что что-то есть. Тэхён выглядит расстроенным его словами больше, чем когда-либо. Он сжимает пальцами руль, хмуря брови. — Просто, блять, скажи мне, — настаивает Чонгук. — Я собираюсь в колледж, — говорит Тэхён и его слова срываются громче запланированного. Он смотрит на Чонгука, сжав челюсти. — Я подал заявку и поступил. Начинаю следующей весной. Токийский филиал. Чонгук шокирован, однако на друга он смотрит с непроницаемым выражением лица. — Я был тогда занят, потому что тоже учился. У меня было меньше смен, поэтому и денег не хватало. Я так хотел этого, Гук. Мне чертовски надоело так жить. — Почему ты просто не сказал мне? — спрашивает Чонгук. Но ответ он уже знает. Он знает это, потому что Тэхён не хотел, чтобы он чувствовал себя плохо, чтобы не нанести очередной тошнотворный удар по его эго. У Чонгука нет амбиций. Он потерял всё, что у него было много лет назад. Прогресс по жизни — болезненная для него тема, и всем вокруг это известно. — Я… — Есть что-то ещё, не так ли? — подначивает его Чонгук. Тэхён ни за что не смог бы держать это в секрете. Он ждёт, когда ему на голову выльют ведро со льдом. Выражение лица Тэхёна нужно поставить в рамку, ибо то, как он бледнеет от его слов, выглядит красноречиво. — Чёрт возьми, говори уже. — Просто помни о том, что у меня не было выбора. — Я в этом сомневаюсь, но продолжай, — парирует Чонгук, его сердце бешено бьётся. Он чувствует, как страх елозит под кожей, а челюсть сжата так сильно, что начинает болеть. — Твоя семья спонсирует это — моё образование и расходы. Лицо Чонгука остаётся непоколебимым, хотя его внутренности совершают кульбит. Слова выливаются на него подобно яду, и он представляет, как тянется к Тэхёну, душит его, пока лицо не становится багровым, ударяет его снова и снова головой об руль. Звон в ушах вернулся. — Что? — всё, что ему удаётся сказать. — Я п-поступил, но не смог бы себе этого позволить. Вот, почему я был так подавлен, — объясняет Тэхён, выглядя безумно. — Твой отец позвонил мне на следующий день после того, как остановился у тебя. Мой отец, — думает Чонгук. Его отец, которому плевать на существование Чонгука. Его отец, который всегда предпочитал старшего брата ему. Его отец, который всегда хотел, чтобы Тэхён был его сыном. — Он каким-то образом узнал об этом, я не знаю, как. Попросил о встрече, и я согласился. Его слова повторяются в голове Чонгука, окутанные туманной дымкой. — Он сказал, что покроет расходы на еду, обучение, аренду и авиабилеты. — Что ещё он сказал? — спрашивает Чонгук, роя себе могилу. Он слышит свой голос глухим эхом глубоко в своей голове, как будто не присутствует в разговоре. Он знает своего отца. Знает, что тот не упустил бы возможность сказать нечто большее, что вонзит кинжал поглубже. — Чонгук… — когда Тэхён произносит его имя, Чонгука начинает тошнить. Это обжигает его уши подобно кислоте. — Скажи мне каждое слово или я больше никогда с тобой не заговорю, — Чонгук усмехается. — В точности то, что он, блять, сказал, Тэ. Тэхён всё ещё выглядит безумно, охваченный сомнением. — Он сказал, что… — он начинает. — Сказал, что не хочет видеть, как ты разрушаешь две жизни, и что он всегда возлагал на меня большие надежды, — говорит Тэхён с таким выражением лица, как будто ему физически больно произносить это. Чонгук этого не ощущает. Лишь оцепенелую злость, похожую на разбитое сердце. Разрушить две жизни. Большие надежды на Тэхёна. Тэхён — сын, которого я всегда хотел. Мальчик с сильным характером. Казалось, петля туго затягивается на его шее, грубая верёвка натирает кожу, а стул, поставленный под ноги для поддержки, сбивают. Он воображает это — его семья, Тэхён, возможно, даже Намджун и Юнги, смеются, когда он делает свой последний вздох, а лицо становится синим. Он воображает, что последним, кого он увидит, будет Чимин. А может и нет. Чимин будет повешен с ним. — Чонгук, ты же знаешь, что я не согласен с ним, верно? Я сказал ему, что я всё ещё твой лучший друг, я пытался убедить его. Он молчит. — Я не мог, блять, сказать нет. Я не мог, и мне очень жаль. Я так хотел этого, — Тэхён вздыхает, его взгляд полон эмоций. — Это ведь моя жизнь, Гук. Парню кажется, что он тонет. Нос под водой, лёгкие полны густой и мутной жидкости, каждый вздох ощущается, как наждачная бумага. — Это был мой единственный выход. Я должен был его принять. У Чонгука в голове незаметно щёлкает. На секунду ему кажется, что он сломлен. Наконец-то сломлен. Возможно, человек, которым он всегда был и кем всегда должен был стать, наконец явил себя. — Молчи, — отвечает наконец Чонгук, встречаясь взглядом с Тэхёном. — Просто заткнись, мать твою. Его лучший друг замолкает, смотря на него. — Думаешь, меня это волнует? Мне плевать на этого мудака, — говорит Чонгук непринуждённым голосом. — Чонгук… — произносит Тэхён. — Ты хочешь получить новый шанс в жизни. Я тебя не виню. Мы все хотим одного, не так ли? — его разум пуст, устрашающе безмолвен там, где раньше был поток мыслей. — Мне жаль. — Не стоит, — улыбается Чонгук. — Я бы сделал тоже самое на твоём месте. — Я пытался сказать ему… — Меня не ебёт, о чём ты пытался сказать ему, Тэхён. Это не имеет значения, — говорит Чонгук, улыбаясь шире. — Я откажусь, если ты хочешь, — внезапно говорит Тэхён. — Я откажусь. Я не буду думать дважды. Ты мой лучший друг, — он продолжает, и Чонгуку хочется смеяться. Отказаться? Отказаться от того, что его семья преподнесла ему на серебряном блюде? От доброты и заботы, которую к нему никогда не проявляли? Чёртовы привилегии. — Не волнуйся обо мне. Не отказывайся, — говорит Чонгук. — Не хочу видеть твои чёртовы сопли после. — Я не… — Я рад за тебя, Тэ. Поздравляю. С этими словами он выходит из машины и захлопывает за собой дверь. Он слышит, как Тэхён зовёт его, но не оборачивается, направляясь к лифту, спокойным и уравновешенным шагом. Двери открываются, и он входит, по инерции нажимая двадцатый этаж. Лицо без эмоций, тело онемело. Он не чувствует своих пальцев. Не чувствует, когда поднимает брови, или открывает рот, или щиплет свою татуированную кожу. Лифт тихо поднимается, звук эхом отзывается в голове Чонгука, становясь всё громче и громче. Внутри него что-то растёт. Чонгук выходит из лифта и идёт к своей двери, единственной на просторном этаже. Он вводит код и открывает дверь, замечая, насколько темно и тихо в квартире. Чимин обычно включает свет и иногда музыку. Он снимает обувь и заходит внутрь. — Что это за хрень? — он слышит голос Чимина и оборачивается. Его голос напоминает яд, а не тягучую сладость, как это было раньше. Чимин стоит в гостиной с шокированным лицом, слёзы текут по его щекам. Он держит один из пакетиков Чонгука с кокаином, а другой рукой шприцы и ампулы с метамфетамином. Чонгук смотрит на него без эмоций. — Что это? — громче спрашивает Чимин. Он поднимает пакетик выше, чтобы Чонгук его видел. — Пожалуйста, только не говори мне, что ты принимаешь наркотики. В квартире устрашающе тихо. Движение транспорта и огни города за окном — единственные источники света и шума. Лучи просачиваются в пространство квартиры, подсвечивая слегка измученное лицо Чимина. Даже в таком настроении он красив. Его кулаки сжимают пакетики, а в глазах глупая надежда на то, что Чонгук ответит «нет». — Это имеет значение? — равнодушно спрашивает Чонгук. Он не хотел, чтобы Чимин узнал об этом, но ничего. В его разуме пустота. Чимин, кажется, пребывает в шоке. — У тебя зависимость? — спрашивает он тихим голосом, и Чонгук знает, что он боится. — Какая разница? — В этом вся разница! Как ты мог скрыть это от меня? — крик Чимина разносится в тишине квартиры. Чонгук молчит, не чувствуя потребности объясняться. — Я уйду от тебя, — говорит Чимин дрожащим голосом. — Я уйду от тебя, если ты не перестанешь. Чонгук смотрит на него несколько секунд, прежде чем начинает смеяться. Он смеётся громко, долго и радостно, превращая звук в резкий и нервный смех. Он так сильно смеётся, что чувствует, как слёзы обжигают его глаза, а лицо болит от того, как сильно он улыбается. Его лёгкие горят. Чимин наблюдает за ним, широко распахнув глаза от страха. — Прекрати! — снова кричит Чимин. — Ты меня пугаешь! Всё тело парня содрогается от смеха, который был не больше, чем реакцией на тревожность и неверие в слова, сказанные Чимином. Он всегда был непостоянен, слишком непредсказуемым даже для самого себя. Чимин стоит в центре гостиной, охваченный страхом. Чонгук, должно быть, выглядит ужасающе. В конце концов смех утихает. Он смотрит на Чимина — его любовь, улыбаясь. — Ты не можешь оставить меня. Забавно, что ты думаешь, что у тебя есть выбор. Глаза Чимина становятся только шире, его блестящие слёзы видны даже в темноте квартиры. Следующие несколько секунд кажутся размытыми. Юноша бежит к двери. Это жалкая попытка и, несомненно, самая худшая из тех, что он мог предпринять, потому что это пробуждает что-то внутри Чонгука. Чимин не делает и четырёх шагов, когда Чонгук хватает его сзади. Чимин кричит, пинаясь. Чонгук подносит руку к его горлу, сильно сжимая. Пальцы ловко перекрывают тому дыхательные пути. Движения юноши становятся более паническими, ногти царапают его руку, а пальцы ног едва касаются пола. Он точно знает, куда нажимать. Пальцы впиваются в горло и перекрывают юноше кислород. — Куда-то собрался, малыш? — смеясь, спрашивает Чонгук. Он сжимает сильнее, наслаждаясь тем, как Чимин задыхается и как из его горла вырываются нелицеприятные звуки. Пинки Чимина становятся слабее, руки соскальзывают вниз, а движения замедляются. — Твоё место здесь, — говорит Чонгук мягким, как бархат, голосом. Он целует одну сторону лица Чимина, которое быстро становится багровым, и использует пальцы другой руки, чтобы коснуться его пухлых губ. Он сразу же чувствует зубы Чимина, которыми он пытается его схватить. — Ой, малыш пытается укусить папочку? — воркует Чонгук, сильнее сжимая горло. Он с силой засовывает пальцы в его рот, заставляя болезненно подавиться. Ощущения ещё хуже с рукой, что сдавливает шею. — Тебе некуда идти. Никто тебя не любит и никогда не любил, кроме меня, — говорит Чонгук, используя страхи Чимина против него самого. Чимин как-то по глупости рассказал ему о своём искреннем страхе быть нелюбимым, не значить ничего для кого-либо. Он искренне верит, что Чонгук делает ему одолжение, оставаясь рядом, и нуждается в постоянном доказательстве того, что парень его любит. Играя этим страхом, победа ему гарантирована. Он знает об этой открытой ране в сердце Чимина, кровоточащей непреодолимым горем, жестоким обращением со стороны друзей и близких, парнями, что давали обещания, но уходили, людьми, чьи приоритеты лежат где-то в другом месте, семьёй, которую даже считать не стоит, потому что она далеко. Чонгук — это всё, что у него есть, и ему нужно это осознать. Даже если это ложь, даже если Чонгук не сможет сосчитать по пальцам обеих рук, сколько людей, которых он знает, на самом деле любят и ценят Чимина. Он нежно целует лицо Чимина, не отрывая пальцев от его горла. Его ладонь начинает мокнуть от слёз юноши. Он молчит, обмякший и висящий над полом, пока Чонгук с лёгкостью удерживает его, одной рукой обхватив красивую шею. — Хосок не любит тебя, он даже не пришёл на твоё выступление. Твоя семья не любит тебя, — Чонгук шепчет ему на ухо, кусая ушную раковину. — Ты вернёшься в свою квартиру совсем один, и никто не будет с тобой, никто не будет заботиться о тебе. Ты не сможешь выжить без меня. Чимин замирает от его слов, а Чонгук убирает пальцы, отчего с губ юноши срывается рыдание. Чонгук знает, что он его слушает. — Я буду с тобой всегда. Ты и я. Я всегда буду заботиться о тебе. Мы были так счастливы вместе, почему ты всё портишь? Почему ты оставляешь меня, когда я всегда остаюсь ради тебя? Только мы есть друг у друга, никто больше. Никто и никогда не полюбит тебя так, как я. Чимин молчит, по его щекам текут слёзы. Чонгук наклоняется, чтобы укусить. — Я люблю тебя. Я положу весь мир к твоим ногам. Ты правда хочешь бросить меня? Вернуться к жизни, в которой тебя никто не любит, где твоё существование не имеет значения? Чимин, к его неописуемому удовольствию, мотает головой. Такой предсказуемый, наивный и простой. — Я единственный, кто любит тебя, дорогой. Единственный, кто навсегда останется с тобой. Ты хочешь этого, детка? — спрашивает Чонгук, улыбаясь тому, как Чимин едва заметно кивает. Он совсем убирает хватку на горле, Чимин падает на пол и тяжело дышит, его тело содрогается от кашля, когда поток кислорода восстанавливается. Дыхание представляет собой смесь рыданий и попыток часто вдыхать воздух, его руки опущены на пол, локти дрожат от сопротивления. Он пытается удержаться, чтобы не упасть на живот. Чонгук подхватывает его, как только тот перестаёт хныкать, прижимая к груди. Чимин цепляется за него, уткнувшись лицом в шею. — Успокоился? — спрашивает Чонгук, отходя вместе с ним к дивану. Тело Чимина расслабляется, когда он садится на диван, то ли из-за покорности, то ли от страха, то ли от смирения. Он не отвечает и всё ещё пускает слёзы по щекам. Его лицо бледное, след на шее от пальцев Чонгука начинает темнеть. Противно то, как он превращается в фиолетовый синяк, портя вид привлекательной шеи Чимина. — Ты оставишь меня? — спрашивает Чонгук. Он получает ответ, когда Чимин внезапно цепляется за него сильнее, вжимаясь лицом в его кожу. Он смеётся, гладя рукой спину Чимина. — Глупый малыш. Даже если ты оставишь меня, я всегда смогу найти тебя, — говорит он с улыбкой, нежно целуя Чимина в щеку. Он проводит пальцем по гладкой руке Чимина, ища выступающую вену под бледной кожей. — Ты увидишь мир моими глазами. Станешь моим. Тогда ты больше не повторишь тех ошибок, что почти совершил. Ты поймёшь, почему я делаю это для тебя, — громче говорит Чонгук. Он тянется к пакетику, который выбросил Чимин, берёт шприц и пузырёк с метамфетамином. Он по-врачебному точен, когда наполняет жидкостью пустой шприц. Чимин по-прежнему безвольно сидит, прерывисто дыша. Чонгук берёт руку юноши, поднося иглу к нужной точке. Он мягко шикает на Чимина, когда тот скулит от проникающей иглы в кожу, и надавливает на стопор шприца, отчего химическое вещество постепенно просачивается в его чистую кровь. Тот вздрагивает, когда «лекарство» проходит через его организм и Чонгук нежно гладит его спину, когда вынимает шприц, отбрасывая его в сторону. Он поднимает лицо Чимина, прижатое к его шее, и смотрит в расширенные зрачки. — Ты только мой.