Господин Неудача

Главный зал был почти весь выжжен до самого потолка. Зилия восседала на измученном годами кресле и все смотрела на Вуда, будто там стоял восставший из мертвых близкий родственник, а не чудище. — Митенька? — Нет, он сдох, ты сама его убила. Забыла уже? Помнишь, как резала маленького мальчика? Помнишь, как била его? — Тебе уже было больше ста лет, Митя, ты уже был не мальчиком… Ты был чудищем… Капитулирующе вскинув руку вверх, Зилия отозвала Хвостов и медленно встала, опираясь о подлокотники. — Это не имеет разницы, мы всегда остаемся детьми, разве нет? Ты все равно меня очень жестоко наказывала. Не знаю, могла бы поставить в угол для приличия. Или выпороть. Сглотнув, Вуд перекинул двустволку через плечо. — Это большая разница, Дмитрий! Ты сам не осознаешь, что уже давно не мальчик! Посмотри, в кого ты превратился! Без меня ты запустил себя и перестал стричься! Раньше я всегда тебя стригла! И стирала одежду, Митя! — Все, что тебе нужно я писал в письмах. Признаки жизни я тебе подаю, рассказываю, как у меня дела, интересуюсь, что тут в замке. Но тебе этого мало! Тебе нужно, чтобы я всегда был тут, рядом с тобой! — Ты так и не понял, Дмитрий! Ты не должен водиться рядом с этим вампиром! Я запрещаю! И выходить без моего ведома тоже запрещаю! Зилия с трудом встала с кресла, доковыляла до Вуда и со всего маху ударила его по морде. Он стерпел удар и отвел ружье. — Простите меня, Госпожа, я не должен был покидать стены замка. Энтони запудрил мне мозги, я был не прав. Я остаюсь тут. — Он не достоин даже твоего взгляда! — воскликнула Зилия, наступая Вуду на руку. Зилия добродушно отдала ему старую темницу, где он раньше куковал столетиями. Четверо крепких Хвостов попытались поднять Вуда с каменного пола, но тот застыл на месте, крепко сжимая кулаки. Нижняя челюсть ходила ходуном от напряжения, а ноги не слушались, превращаясь в ватные комки. В темнице ничего не изменилось. Хвосты захлопнули тяжелую металлическую дверь, и облупившаяся известка на потолке посыпалась на пол тонкими белыми пластинами. Все вещи были на месте. Вот книжки его старого и горячо любимого товарища Корнея Ивановича, вот койка, вот тазы. А у маленькой форточки виднелись следы от когтей: однажды он просочился через прутья, чтобы сбежать из замка. Сбегал, но его всегда находил камердинер. Казалось, из-под земли его доставал и тащил обратно. А потом он умер, и Вуд смог сбежать. Обхватив себя за плечи, Вуд сел на край койки. За окном лил дождь, ветки деревьев постукивали о хлипкий каркас замка. Как бы Вуд не пытался измениться — он все еще чудище из замка. И не важно, как он причиняет людям боль. Ненависть к самому себе поедала изнутри и, закрыв руками свою изуродованную мерзкую морду, он откинулся на спину. Спустя столько лет налаживания и отстройки жизни заново — приходится разрушать ее. Каких-то очень хороших людишек. — Я не хотел, честно. Знаешь, Саш, тут все еще хуже, чем было. Дно достигнуто, осталось только понять, когда мы с Зилией начнем разлагаться. Когда за решетчатым окном показался блеклый свет луны, Вуд приподнялся. Сегодня в Тихонске было необычайно безветренно. Когда-то давно и они с Зилией родились и выросли в этих местах, а теперь вокруг богатый коттеджный поселок и куча современного барахла. В морду ударил прохладный осенний ветер, который обдавал влагой и запахом мха. Совсем другой ветер. Совсем другое все. В Кривом Камне пахло вкуснее, и ветер там был веселый. А этот злой, угрюмый и… Страшный. — Я не знаю, что делать… Зилия больше меня не выпустит… Помоги мне, прошу, ответь! Ответь, умоляю тебя! На колени встану, пол поцелую, только скажи мне! В ответ ветер лишь шуршал листвой елей, стоящих около замка. Но каждая иголочка будто твердила ему:

«Вставай! Действуй!»

Обернувшись, Вуд заметил в углу шевеление. Схватившись рукой за тумбочку, он замер. Несколько темных силуэтов отделились от стены, и сошли в темницу. — Чего за чертовщина такая?! — аритмия бешено заталкивала сердце в горло, еще секунда — и оно точно выпрыгнет. В лунном свете фигуры приобретали очертания изнеможенных и растерзанных людских тел. — А ты разве не помнишь? — нечеловеческий гулкий голос заставил Вуда дрожать. — Не помнишь, как лишал нас жизни? — Я уже не во власти Чернобога! Это ложь! — Нет. Ты. Это делал ты, а не Чернобог! Вспомни всех, кого ты убил своими руками и о чьей смерти не пожалел! Вуд узнавал все лица этих тварей. Он всех их помнил. Всех своих жертв. Вуд упал на пол и, скребя пальцами по деревянным половицам, забрался под койку. Среди теней не хватало двоих убитых. Двоих вампиров. Они не пришли, потому что обижены сильнее всех или пожалели его? — Зилия! Зилия! Помоги мне! Они все тут! Зилия! Нервный тремор не давал Вуду концентрироваться на собственных мыслях, а в голове бесконечной пластинкой прокручивались оборванные воспоминания всех совершенных им злодеяний. Нет, это была не совесть. Это был кто-то сильнее совести. Это был Чернобог. — Значит, я тебя выблевал… И ты, как ссаная собака прибежал обратно в замок поджав хвост?! Вуд осмелел и открыл один глаз. Чернобог не смог наколдовать Сашку и камердинера Зилии, потому что они умерли не по его воле. Вот, почему их не было тут, вместе с остальными жертвочками. — Боишься меня, Митенька? Я говорю вслух… А не в твоей голове! Теперь я тут хозяин! — И зря ты это сказал, я спать. Меня один хороший человек научил всех в жопу слать, туда тебе и дорога! Вуд показательно развернулся и так и задремал, лежа под койкой. Когда через решетку просочилась пара солнечных лучиков, Вуд аккуратно вылез, стряхивая с себя пыль. В коридоре уже стоял галдеж. — Ждите тут! — за дверью крикнула Зилия. Стуча тростью, она зашла в темницу и так изогнулась, будто страдала от артрита. — Нагулялся? — Да, — холодно ответил ей он и привстал. — Что-то нужно, моя госпожа? — Твое повиновение! — вскипела Зилия и влепила Вуду пощечину, оставляя красный след на его морде. Поджав губы, он покорно кивнул, глубоко вздыхая. Ставки повышаются, теперь против него играли двое. — Будешь выделываться и пользоваться тем, что дала тебе жизнь — я у тебя ее отниму! И больше никогда! Никогда! Не продам свою душу в обмен на тебя! Зилия елозила на койке, сдерживая себя от очередного удара. Она то ли плакала, то ли хохотала, Вуд разобрать не смог. Все лицо колдуньи было в морщинах, как у собаки шарпея. — Что я получила взамен? Где моя благодарность? — не унималась колдунья, расхаживая от одного угла к другому. — Чем этот поганец лучше меня? Разве я не заслужила твоего внимания? Почему? Я всегда видела в тебе только хорошее! А ты выбрал других людей! Вместо той, которая всегда тебе помогала! Я была рядом в трудную минуту! — Зилия, возможно, это прозвучит слегка грубовато, но мне кажется, что как раз без тебя эти минуты не были бы такими трудными! Ты… — Молчать! И Вуд снова получил по щеке. Как хорошо, что он уже годами был натренирован Энтони и теперь обычные пощечины были ему не страшны. Вампир иногда отвешивал Вуду таких люлей, что из глаз искры летели. — Ты ведь теперь у меня живой…— неожиданно сменилась Зилия и провела своей сморщенной шершавой рукой по плоской морде Вуда. Большим пальцем она оттянула губу, а остальными впилась в подбородок, переминая упругую кожу. — Когда ты был моим Митенькой, то тебе так шла эта нездоровая худоба… Но когда стал чудовищем, она помогла мне тебя разлюбить. А сейчас это просто кошмар. Ничего, я тебя приведу в форму, я тебе помогу. Как хорошо, что эта Элеонора все-таки тебя вылечила! Я думала, что ты опять солгал мне. — В этот раз я не лгал. — Зачем ты связался с ним? — непонимающе Зилия заглянула в серые глаза Вуда, катая на скулах желваки. — Ты же знаешь, что Лаверн ненадежный! И племянник точная его копия! — Я знаю. Они очень похожи, практически одинаковые, но… Тоша совсем не такой. — Ты его совсем не знаешь! Меня ты знаешь больше! Я тебе роднее! — Он еще более труслив, чем его дядя, — выдавил из себя Вуд, потирая виски кулаками. — Он не способен на то, чтобы рассказать что-то. Скорее всего, он забьется в угол, нежели пойдет драться… Зилия… Не надо больше его доставать, единственная моя просьба. Вуд с почтительным страхом повернулся к колдуне. Убедить ее было непросто. Но старая дура улыбнулась и закинула седую прядку ему за ухо. — Мне главное, чтобы ты теперь был послушным мальчиком, а то я наслышана о твоих выходках. Я надеюсь, что ты образумишься, и мы сможем начать все сначала, — похлопав Вуда по плечу, Зилия встала с койки и хромая, вышла из темницы. Чуть повернувшись, Вуд вскрикнул: острая режущая боль пронзила копчик, уходя по нервным окончаниям в позвоночник. Сжав бязевое покрывало, Вуд попытался развернуться, но шрам, зашитый джинсовыми нитками, резко завыл. — Да чтоб тебя! Ни от кого помощи не дождешься! Все по оврагам да канавам попрятались! Опираясь на прикроватную тумбу, Вуд добрался до комода. Он и сам не помнил, как в агонии открыл первый ящик и достал оттуда первое, что попалось под руку — высохшую гелиевую ручку. Со всей силы вонзив стержень в руку, Вуд стиснул зубы. Алая кровь маленькими капельками стекала с предплечья на пол. С этого дня начался отсчет его времени. Своеобразный календарь. Слизав кровь с руки, Вуд опустился на пол, пытаясь остановить дрожь в коленях. Ноги бились в нервных судорогах, в глазах то темнело, то становилось слишком ярко. Кричать было нельзя — за дверью Хвосты. Энтони сейчас бы просто вышиб эту дверь с ноги, послал бы Зилию на трех языках и придумал бы собственный, чтобы послать еще раз. А потом он бы ушел домой на Сторожиловскую. А куда бы ушел Вуд? Кто его такого безобразного пустил бы? Если даже Зилия, которая столько столетий боготворила, — теперь считала уродом. Под койкой сейчас было самое безопасное место. Вуд еле раздуплился и еще очень долго смотрел перед собой абсолютно опустошенно, разглядывая выступающие пружины старого и драного матраса. Он слышал, как в коридоре переминались с ноги на ногу Хвосты, перешептываясь о чем-то. Вуду стало уже настолько плевать на все, что он просто сделал глубокий вдох, перебирая в мыслях всевозможные варианты событий. Сбегать нельзя. Надо оставаться с Зилией. Сбегать нельзя, оставаться с Зилией. Сбегать, нельзя оставаться с Зилией. Рана в подреберье ныла, не давая ему лежать на животе, а на спине он всегда ловил сонный паралич. Вуд думал о том, каково сейчас нелюдям на Сторожиловской. Он пытался вообразить, как они будут жить счастливо, но все, на что его хватало, это смотреть в одну точку. Ему бы хотя бы на один миг увидеть солнца луч, утонуть в его теплых лучах и погреться. Но солнце очень редко посещало замок Зилии. В груди все сжималось, неприятно покалывало и тянуло к холодной стене. Вуд ошибся. Нужно было все делать не так. По-другому. Наябедничать Ловцам адрес замка или самому их сюда привести. Сдать Зилию, чтобы она не вернулась в Кривой Камень. Идиот. Придурок. Не зря Энтони его в телефонной книге забил как «придурь». Все напортил! Вуд забрался на койку, сгибаясь в позу эмбриона, — спина и рана на боку не беспокоили в этом положении. В ту ночь тени снова пришли к нему, только на этот раз вместо голосов он слышал истошные крики и мольбы о помощи. Чернобог сдавал позиции. Фантазии ему не хватало, а смотреть одно и то же каждый раз уже не пугало, а выматывало. Скука. Когда порезов на предплечье было ровно восемь, Зилия вновь зашла в темницу, приказав Хвостам стоять в другом конце коридора. Отложив плеер на тумбу, она ловко вытащила из-за спины две бутылки вина, игриво демонстрируя их Вуду, словно ничего и не было. Словно им опять по двадцать лет. — Чего же у нее такое играет… — задался вопросом Вуд, когда из наушников зашумели басы. — Я знаю, что это, конечно не совсем то, но, думаю, тебе должно понравиться! Без сигарет тебе будет тяжело, но это все ради твоей безопасности, — замялась Зилия, присаживаясь на койку. Отставив бокал на комод, Вуд прокрутил штопор, и пробка с гулом выпрыгнула из бутылки. Шипучую жидкость разлилась на пол. Практически залпом, в три захода, он опустошил стеклянную тару и швырнул ее в сторону. — Митя, я так соскучилась… — Зилия врезалась в длинное ухо своими слюнявыми губами. В нервном тике задергалось веко, но Вуд бесстрастно стоял. К горлу подкатывал ком — тошнило. Еще минута такой нежности и все выпитое выйдет наружу. Зилия не пила, но была просто безумной. Провалившись в фантазии, Вуд представил теплую двушку, где в зале стоит большой двухметровый диван, а на подоконнике ютятся горшочки с фиалками. За кухонным столом сидит хмурый блондин и что-то усердно пишет на листке. Подойдя ближе, Вуд рассмотрел, что на листе были нарисованы мужские половые органы. Он очнулся от бреда и вновь увидел перед глазами Зилию. — Я хоть и выгляжу, как противная бабка, но поверь, я все та же… Просто Чернобог все-таки одолел меня… — Не думал, что ты сдашься Черному Господину! — прошипел Вуд, отстраняясь. — Без тебя было очень тоскливо… — Так незачем было меня в клетку сажать! — Вуд стиснул зубы так сильно, что нижнюю челюсть свело, а уши двинулись несколько раз вверх. — Я сильнее, чем ты думаешь. И твои уловки можешь тестировать на детях! Если ты хочешь искупить всю свою вину передо мной — забудь про колдовство! Не вздумай меня гипнотизировать! — Как я могу забыть про колдовство, если я живу колдовством! Если ты не умеешь черпать извне, то… Раздраженно выдохнув, Зилия отмахнулась. — Митя! Как был дураком малолетним — так и остался! Ты живешь только куревом и блядками! Умудрился еще как-то спину повредить… — Ты сама меня с окна выкинула! — Точно… Я думала проучить тебя! К тому же, ты очень меня разозлил! — Я мог умереть. Я живой. — Разве? Тогда ты уже был жив? Ничего, самое главное, что тебя спас вампир. — Ты знала? Ты знала, что Тоша превращается точно так же, как и Саша? — Вуд впервые посмотрел Зилии в глаза. Ее выцветшие радужки, покрасневшие белки и тяжелые мешки казались знакомыми, но не родными. Она стала еще более древней бабкой, чем была, когда Вуд сбежал. — И он, и Лаврентий и Ромочка. Все они превращались в мышей таких размеров. Ты сам не помнишь? — Нет, не помню. Лаверна да, он при мне раза два превратился только, но я не думал, что дар передается так глубоко в поколения. Мышь Энтони отличалась ото всех его родственников не только размером, но и цветом. Он был альбиносом, белым, как снег. Зилия растерла ладони, и Вуд перевернулся на живот, подставляя ей больную спину. Вместе с позвоночником перестала болеть и рана. — Все, Митенька, теперь болеть не будет. Зилия игриво шлепнула его ладошкой по плечу, посмеиваясь. Вино начало подступать к горлу. Дождавшись, когда колдунья покинула темницу, Вуд вскочил с койки и высунул голову в форточку. Нереально хотелось курить. Хотя бы одну сигаретку. Хотя бы половинку… Солнце выглянуло из-за туч.

***

У Энтони на разрыв стал звонить телефон. Была уже глубокая ночь, и видимо, самолет приземлился в Кисловодске. — Антошенька! — кричала в трубку Елизавета. Слезы стекали по экрану телефона, капая на одежду. — Анечка убежала! Не села на самолет, куда-то пропала! Пожалуйста, найдите ее! Растолкав Эдмунда, Энтони попробовал еще раз набрать Аню.

Абонент временно недоступен.

— И чё делать будем? Погнали на Сторожей! Вариантов больше нет, куда ей ехать! Если она в самолёт, блин, не села, то, наверное, да по-любому, она дома! Энтони молча кивнул товарищу и, проскрипев раскладушкой, потянулся за штанами и курткой. По ночным улицам они шли беспокойно. Фонарик в руке вампира то и дело натыкался на бессонных синеботов и бездомных, которые валялись в разных местах дороги темными пятнами. Все, кто угодно, только не Хвосты. Непривычно было идти без ощущения преследования. Энтони успел привыкнуть, что за ним по пятам кто-то шел. Но теперь это чувство исчезло, а рядом был только Эдмунд. Охровые, почти желтые глаза оборотня подсвечивались в темноте, но видел он хуже, чем вампир. И если к гостинкам Энтони ехал на автобусе, то теперь и такси было страшно до Сторожиловской вызывать. Хвосты прознают, и их убежищу придет конец. Товарищи бежали туда пешком. Это стало большим удивлением для них обоих, но по пути с ними никто не заговорил и никто не напал. Они добрались до хрущевок в полном спокойствии. Ключ в руке вампира дрожал и в дырку он попал только с посторонней помощью. Закрыто. — Если жизнь дорога — валите нахер! — крикнула из-за двери Аня. — Аня! Твою мать! Волшебное слово подействовало, и через несколько секунд дверь отворилась. — Ты понимаешь, что ты натворила?! Энтони набросился за сестру и сжал ее тонкую ручку в своей огромной лапе. — Я буду с вами! — рыдая, Аня отпихнула Энтони от себя, в страхе прижавшись к оборотню. — Я помогу спасти Вуда от Зилии! — Ты, дура, совсем не понимаешь?! Спасать надо не его, а нас! — Энтони выплюнул слова вместе со злобой. — Того ублюдка уже ничего не спасет! Он… — Если бы у тебя был бы шанс, ты бы его спас? — тихонечко спросил Эдмунд, поглаживая по спине Аню. Переглянувшись с товарищем, вампир посмотрел вокруг: повсюду стояли стулья, на полу лежали кухонные ножи, перцовый баллончик, а на кончике швабры красовался канцелярский нож.