Господин Неудача

Пятнадцать порезов на предплечье.

Зилия разрешила выходить в коридор и посещать столовую вместе с остальной прислугой. Повара готовили богомерзкие котлеты из каких-то очень невкусных зверей, так что Вуд предпочитал вовсе там не питаться. Его привязали как собачонку на крепкий поводок, и колдунья выгуливала его раз в три дня в саду около центрального входа. Вместо привычного в понимании нормальных людей сада, Вуд с Зилией гуляли по кладбищу, усеянному цветами. Одуванчики. Они выросли за один день и заполонили собой все земли вокруг замка. — Прыткое чудище, которое кошмарило одним своим видом весь замок теперь превратилось в мешок с дерьмом, — Хвосты подпирали стену и ржали. Раньше они были тупые и более молчаливые. Новое поколение совсем распоясалось. — Меня как-то приставили его комнату мыть, так мы вчетвером там чуть не сдохли от вонищи! — поддакивал второй. — Зилия говорит, что надеется на что-то. Мол, щас он тут очумеет и опять в свой анабиоз впадет. Хвосты морщили носы, кривили губы, обсуждая между собой что-то, вероятно, очень нехорошее. Один из них, сплюнув на землю, подошел ближе, разминая плечи. — Как оно, вашего ничего? Вуд молчал, отойдя в сторону. — Сказать нечего? Так ты порычи! Позлись, мы хоть посмотрим на тебя! — замахнувшись, Хвост ударил Вуда в ребро. Оскалившись, Вуд подкосился, хватаясь руками за ушибленное место. Из глаз сыпанули искры, когда он снова получил по тому же месту. Другие Хвосты, которые до этого весело общались на другом конце сада, заткнулись. По тропинке медленно ковыляла Зилия, цепляя подолом желтые головки одуванчиков. Она нещадно топтала невинные цветы своими убогими ботинками. — Что тут происходит? — Ничего такого, госпожа! Мы знакомимся с вашим чудищем, дорогая госпожа! Вуд знал, что тут никаких дел у колдуньи не было. Она специально наворачивала круги вокруг замка, чтобы посмотреть на него. Или выслеживала, чтобы он никого тут не пожрал. А очень хотелось. Хвосты изменились, в замке практически не осталось старичков — большинство полегло в Кривом Камне. Раньше все Хвосты его уважали, а он их не трогал. Теперь тут все было по-другому. Как и на любой другой зоне — тут были свои авторитеты, свои законы и правила. Несправедливость кишела во всем замке, сидела в каждом камушке, поджидала за углом и давила на совесть. Рука с порезами кровоточила, ныла. Сквозь светлые повязки просачивалась алые пятна. Ткань прилипала к коже вместе с засохшей кровью, зудела и постоянно чесалась. Спина была вся исполосована шрамами от плетей. На Зилию злоба находила волнами: она то отыгрывалась на нем, обвиняя в грехах, то жалела, спрашивая, где же его так избили. И теперь уже Вуд среди всех них казался добрым. Ему никогда не было скучно в одиночестве: яркие картинки и случайные песни возникали в его дурной голове сами по себе. Он мог часами вести беседы с воображаемым Сашкой, который никогда ему не отвечал, а когда надоедало, то считал кресты и камни. Манящий запах отвлек Вуда. Родной и запретный, невероятный и желанный. Тело забило в истерической агонии. Хвосты будто специально курила за забором, пуская клубы никотинового дыма. Перед глазами все пульсировало, покалывая виски. Агрессия переполняла: хотелось разорвать сначала цепи, а потом всех курящих в замке, обмазаться их внутренностями и скурить все сигареты.

«Курить. Курить. Курить. Курить».

Эти непристойные мысли оборвал гнусавый низкий голос: — И что там видно? Горбатый Хвост нагнулся, рассматривая Вуда сверху вниз. Чем их Зилия кормила? Стероидами? Еще лет двадцать назад они перебивались крысами да кашей, а тут какие-то шибко громадные стали… — Чудище оглохло! — обрадованно закричал Хвост во всю глотку и повернулся к своим сородичам. Вымученно опустив руки, Вуд развернулся, осматривая Хвоста. Ничего хорошего он там не увидел: гнилые желтые зубы, лысая голова, кривой длинный нос, ломавшийся не раз и грязный рабочий фартук, вымазанный не то говном, не то остатками обеда. Пах он тоже соответствующе. — Идите дальше своей работой занимайтесь, любезный. Сейчас набегут охранники, и ты, то есть, вы, выйдете отсюда досрочно: вперед ногами. — Ой-ой-ой! А голосок то у тебя совсем другой! Я-то думал, что если ты мелкий, то и пищать будешь, как комарик! А ты вон как забасил! Баркас не лодка! — Так у меня стаж курения триста сорок лет, вот и все! Уходи, пока есть на чем идти, потом ножек-ручек не будет — будешь плакать. Чтобы найти силы и оскалиться, Вуд потратил последнюю энергию. Он рассчитывал продержаться еще немного, но сдавал позиции. Он уже не в том возрасте, чтобы драться изо дня в день, не в том состоянии, чтобы хотеть резни. — Чего? Да я тут местный авторитет! Меня все боятся! Я Зилии и Ивашке помогаю! Местные авторитеты, баркас. Все стало понятно. Своими мозгами Хвосты думали плохо, поэтому чаще всего впитывали в себя чужую речь, и, судя по всему, недавними гостями замка были зэки. — Чего услышал, то и сказал. Возможно, у вас проблемы со слухом? Обратитесь к местному лекарю, — быть вежливым он заставлял сам себя. На примере Энтони Вуд понял, что чем добрее отвечаешь на злость, тем сильнее раздражается собеседник. Длина поводка не позволяла ему особо разгуляться, но вообразив невидимый квадрат, Вуд старался из него выходить. Это стало его своеобразным укрытием, домиком. Хвост запищал от ярости, схватил Вуда за волосы и притянул к себе. Кисти рук Вуда застряли в наручниках, тупая боль пробежала до самой шеи. — Ты доигрался, ушастый! Мне нечего тебя уважать! Ты мне не господин! — А ху-ху не хо-хо? Вуд резко выставил ногу вперед, ударив Хвоста под коленом, а когда тот ослабил хватку, выбрался и отошел назад. Ящер вскочил, и по своей невнимательности зашел в зону квадрата. «Иди ко мне. Твоя цель здесь», — звал Хвоста чужой голос. Небо вмиг затянули темные тучи, и сквозь них прорезались несколько гигантских изумрудных глаз, заметных лишь одному Хвосту. Бдительность разума притупилась, трава и косой забор поплыли волнами. Теперь в голове Хвоста сидел кто-то чужой. Вуд злорадно улыбнулся, растягивая уголки широкой пасти до самых ушей. Был у него еще порох в пороховнице, не забыл, не растерял навык. Он размахнулся, раскачивая поводок скакалкой. Ящер один раз перепрыгнул, и будто сам удивился такому случаю. Второй удачной попытки не случилось, Хвост упал ничком прямо перед сапогами Вуда. — Еб твою мать! — Нет, уж лучше твою! — Вуд приглашающе кивнул головой. А потом вспомнил, кто его создатель и скривился в осознании. Зилия была их матерью, пускай и некровной. Отчаянно взревев, Хвост вновь рванул вперед. Сложив руки, Вуд подпрыгнул, поднимая в воздух клубы пыли. Ящер и сам не понял, как на его плечи крест-накрест упал ремешок поводка. Лицо Хвоста начало краснеть, ящер бился в припадках, пытаясь выкарабкаться из ловушки. Но Вуд, приоткрыв пасть, только медленнее душил его. Хвост повалился на землю и Вуд со всей силы наступил на ремень. Сделав последний вдох, Хвост умер. — Увиденную ситуацию всосали — и рассосались отсюда, — Вуд поклонился всем, кто пришел на его выступление. Хвосты были напуганы до смерти. Они просили чудище, но получили только самую малость из того, что мог предложить им Вуд. То, что Зилия не наказала бывшего возлюбленного за смерть очередного незаменимого авторитета, стало просто чудом из чудес! Никаких плеток, пыток, голодовок. Она пощадила его… Для того, чтобы он потом пощадил ее? Бесцельная ходьба из одного конца коридора в другой приобрела какой-то смысл! Вуд уже начал думать, что именно для этого он и вернулся сюда: помочь Зилии с уборкой, просматривать коридоры и следить за несносными Хвостами. Раньше этим занимался другой человек, но он умер, и теперь Вуд занял его место. — Ну что? Нравится тебе так жить? — он не слышал этот голос очень давно. Ему наконец-то ответили. Вздрогнув от неожиданности, Вуд отполз назад, пытаясь понять, где находится и кто с ним говорил. — Отстань от меня, ты и так все прекрасно знаешь. Я тебе каждый свой шаг рассказывал, а ты молчал! А как я замолк, так ты объявился! — на выдохе произнес Вуд, опираясь руками о холодный каменный пол. — Зачем ты вернулся? — Так надо, — Вуд отмахнулся от невидимого собеседника. — Если я буду рядом с Зилией, она их не тронет. — С каких пор чудище заступается за кого-то? У чудища появились друзья? И что ты им наплел? Как долго гипнотизировал? — Они меня поймали и сказали с ними дружить, — Вуд улыбнулся уголком рваного рта, вспоминая эту бесноватую семейку. Это их надо бояться, а не чудища. — Я приятно удивлен. Значит, мои советы не прошли мимо тебя. — Ты учил меня доброте, только ее я им не показывал, а они все равно за мной бежали три километра, чтобы сказать, какой я ужасный. И в итоге я несколько раз у них в гостях бывал. Там хорошо.

***

Семнадцать порезов на предплечье.

Зилия выделила ему просторные покои рядом со своей комнатой. Когда-то тут жил камердинер с портным. Теперь не приходилось тусоваться с отбросами общества, доказывая во дворе, кто же главный. Теперь колдунья еще больше ему доверяла. Поверила ему! Проходя по знакомому узкому коридору, ведущему к арене, Вуд вновь остановился около железной двери. Прислонившись, он медленно опустился на пол и, подняв очки, закрыл лицо руками. — Опять ты? — прошептал голос. — Опять я, — вымученно пролепетал Вуд, потирая больное колено, которое ему чуть не выбили Хвосты на днях. — Посидеть мне больше негде, вот я назло к тебе и прихожу. Авось чего путного скажешь! — Не буду я тебе ничего говорить. Вечно тебе все подсказывать надо. Не уж-то, тебе список дел надо вперед на сто лет составлять? — Если сильно захочу, то буду разговаривать с тобой целую вечность! Теперь-то мы с тобой как следует поговорим! — Вуд злорадно посмеялся, стуча когтями друг о друга. Что-то влекло его в пустующую камеру напротив. — Дима. Меня нет, и никто тебе не отвечает. Приоткрытая дверь скрипела от сквозняка и, встав на четвереньки, Вуд подполз ближе. — Можно было и не напоминать мне, что я схожу с ума. Притворился бы, что на самом деле в замке, за той дверью! Я бы… Мне было бы легче… Настороженно ощупав ребристые полы, Вуд залез внутрь, чуть качнув дверцу бедрами. В самом дальнем углу небрежно лежали два холщовых мешка. — Удавиться мне, что ли, в этом мешке? — Вуд поднял его, вытаскивая шнурок. Жабры расширились, втягивая запах ягодных духов, который сохранился на ткани. Этот перемешавшийся с сыростью сладкий аромат невозможно было перепутать с чем-то другим. Он въелся в стены, в саму камеру. Вуд встал, не веря увиденному. Огромные стодвадцатилитровые мешки спрятали в себе частичку… Голова закружилась от резкого подъема. В руках появилась мелкая дрожь, перед глазами забегала полупрозрачная рябь. Вуд не успел опереться о дверной косяк и повалился на пол. Он чувствовал, как его тащили куда-то. Слышал чужие крики, знакомые голоса. Наверное, это была какая-то ловушка Зилии, и на самом деле он надышался яду. Какое облегчение! — Митенька! Посмотри, кто приехал к нам в гости! — голос Зилии привел его в чувства. Перед ним стояли пленники. — Можешь сказать что-нибудь своим экс-товарищам! Я позволю тебе распорядиться их судьбами, милый мой Митенька! — старуха приобняла Вуда за плечо, а на ее лице засияла улыбка. — Они теперь точно нам не помешают! Я убедилась, что ты вернулся! Мой Митя вернулся! Вуд сморщился и присмотрелся: Энтони снова с побитым лицом, Эдмунд с двумя большими царапинами на щеке и зареванная Аня, забившаяся в угол. При виде знакомых силуэтов, внутри что-то неприятно и больно дрогнуло. Маска, которую он до этого старался держать, чуть не слетела с его страшной морды. — Милый?! — Энтони замер. Его скрутили и опустили на колени. Их глаза оказались практически на одном уровне. Вуд наблюдал, как дрожали губы вампира, как краска спадала с вытянутого лица, как желваки ходили по скулам. — Сука! Ненавижу! Чтоб ты сдох! Сдохни! Сдохни! Хвосты едва сдерживали Энтони, но их мотыляло из стороны в сторону. Они пытались его повалить, но были всего лишь жалкими лилипутами, желающими подчинить Гулливера. Вуд заложил обе руки за спину, притворно ухмыляясь: — Мне нужно было завладеть вашим доверием, чтобы вы не сдали меня и мою госпожу Ловцам. Хороший план, не так ли? Как я тебе в черном одеянии, мон амур? Оно же мне больше идет, да? — Тебе идет сгнить в земле! А я буду топтаться на твоей поганой могиле! Ублюдок! Нет, ты не ублюдок, ты — уебок! Я выйду и убью тебя! Убью! — орал Энтони, пытаясь вырваться из плотных пут. Вуд только наблюдал, как напрягаются мышцы на бледных, почти аристократских, руках Энтони, как острые клыки показываются наружу, как длинные ноги скользят по полу. Эдмунд кашлянул, как бы невзначай напоминая о своем присутствии. Капли крови все еще стекали на его порванную, скорее всего, в драке, футболку. Он внимательно, почти сканируя, разглядывал Вуда. В невинном взгляде оборотня читалось четкое: «быть того не может», а в злорадных омутах Вуда: «еще как может». — Белобрысого — в коровник — пусть дерьмо за животными убирает. Рыжего — в прислугу, пусть тапочки госпоже приносит. А девку оставьте мне для плотских утех! — Нет! Не смей, сука! Я убью тебя! — Энтони кричал до хрипоты, и с каждым его новым выпадом все больше Хвостов хваталось его держать. — Плотских утех?! А ничего не треснет? Я тебе предлагала себя, и ты не захотел! — злобно шепнула ему на ухо Зилия, наиграно улыбаясь на публику. — Мне двадцать, а тебе триста пятьдесят восемь! Не бери на себя слишком много, — волнительно застучав ногой, Вуд попытался улыбнуться. — Мне нужна молодая кровь, красивое теплое тело… Это же не ради забавы! — Вуд оттянул колдунью за рукав. — Это чтобы показать им всем, кто тут главный! — Главная тут я, — констатировала Зилия. — Без всяких сомнений! Но ты же хочешь, чтобы я отдохнул? Или продолжишь мучать меня в саду? — Ладно-ладно, я тебя услышала. Зилии не нравилась эта затея. Это было видно по ее перекосившемуся лицу, по напряженным мышцам, по тому, как светлые склеры наливались кровью. Вуд только наблюдал за бьющимся в судорогах Энтони. Вампир поверил ему, и сам невольно стал актером нового представления. Он пыхтел от распирающей злости, тянулся вперед, в попытках схватить Вуда. — Я сказал, сейчас же уведите пленников! Чего вы застыли, как к полу прилипшие?! — рык разморозил Хвостов на миг, огромная люстра на потолке слабо пошатнулась. — Стоять! — колдунья жестом остановила Хвостов. — А я хочу, чтобы Энтони смотрел, как ты надругаешься над девчонкой, — прошипела сквозь зубы Зилия, буравя взглядом вампира. — Я вижу, как ты глядишь на этого дрянного мальчишку! В друзья набиться успел? Вуд замер, страшная пасть приоткрылась в удивлении. Что-то срочно нужно было придумать. От ужаса все гениальные мысли покинули его отбитые мозги, что было очень некстати. Вдруг, Вуд зацепился взором за Эдмунда, в голову будто пришло озарение: — А я не смогу заниматься непотребством, когда на меня смотрят. К тому же, — Вуд прочистил горло, утыкаясь носком сапога в пол, — вампир мне не даст настроиться! Он собьет мне все своим присутствием! И даже, скорее всего, покалечит! Ты вообще знала, сколько в нем дури? Он уже однажды… Нет, несколько раз мне так врезал, что я потом три дня ходил никакой! Ты хочешь, чтобы меня покалечили? Я-то думал, что ты любишь меня так же сильно, как и я тебя… Зилия охнула, возмущенно подбочениваясь: — Чего городишь, полоумный? Конечно, люблю! И не дам никому тебя покалечить! — Тогда пусть они уводят пленников и отдадут мне девку! Хвосты, очнувшись от гнева, потащили вампира и оборотня к выходу. Еще в коридоре Вуд слышал приглушенный вой Энтони, который как-то находил силы, чтобы кричать и сопротивляться. — Непокорный вампир. Может быть сильнее, чем он думает, чем я думаю. Он нас всех еще удивит, — взгляд Вуда споткнулся о вампиршу, стоявшую около Хвостов.

***

Вытащив Аню за шкварник, Хвосты силой затолкали ее в просторную комнату. Было видно невооруженным взглядом, что тут никто и не жил, не спал и не ел. Декорации. И окно в решетках, спрыгнуть даже не выйдет. Но живой она не дастся, это Аня знала еще, когда их привезли к покосившемуся замку. Вуд забежал в комнату, плотно захлопнув за собой дверь. И только лишь убедившись, что за ним никто не гонится, выдохнул. Он игриво наклонил голову, с любопытством осматривая потекшую тушь на щеках вампирши: — А чего это мы слезы льем? Она не могла выдавить из себя ни звука. То ли злость, то ли страх овладели ей. Аня все порывалась найти хоть что-то, чем можно было запустить в эту поганую толстую рожу. Стул. Подхватив резной и обшитый красивой тканью стул со спинкой, Аня замахнулась для удара. Вокруг Вуда образовался мутный барьер, и глухо стукнувшись об него, стул рассыпался на черный пепел, оставляя в напряженных руках вампирши лишь деревянные частички. Вуд сделал аккуратный шаг навстречу, двигался слегка пригнувшись, уменьшаясь в размерах. Он не охотился на жертву, а наоборот… Больше походил на перепуганного оленя, который пытался скрыться между кустов от тигра. — Н-не подходи ко мне! — Аня громко шмыгнула носом, проглатывая сопли. — Я тебе голову оторву! За себя не отвечаю! — Тю-ю! Даже руку мне не пожмешь? — Вуд переметнулся на кровать, оставляя на заправленном и выглаженном одеяле действительно звериные следы. Он звал ее к себе, не используя гипноз. Аня не могла понять, он играет с ней или действительно сейчас схватит и завалит, чтобы надругаться? Пока не проверит, не узнает. Она подскочила так быстро, что Вуд даже дернулся. Аня крепко сжала ледяную руку Вуда, подтягивая его к себе. Завалившись на живот, он издал еле слышный и очень смешной стон. «Мадмазел Тепл… Я же тебе не груша для битья! Осторожней… Меня и так тут… Не жалуют… Надо выбираться отсюда, вам в первую очередь!» Аня упала рядом на кровать, нагло вытирая подступившие слезы о пододеяльник. Обманщик. Эмоции сильной бурей стучали изнутри, и справиться в одиночку с ними было совсем невозможно. Она подползла ближе и сжала Вуда в своих объятиях. Бедный что-то кряхтел, старчески причитал и брыкался, но сильные вампирские ручонки не собирались его выпускать. Аня зарылась в кудрявые белокурые локоны, все рыдая и рыдая. Единственная радость за сегодня — этот лживый придурок вновь притворялся. Оставшийся час Вуд лежал смирно, солдатиком. — Тоха спецом Хвостов искал в Камне, чтобы они помогли тебя найти. Банками в них кидал, жопу даже один раз показал. Они потом сами нас в гостинках Эдика нашли и потащили! У них тоже какое-то колдовство было, как у Эдика сферы, только не сферы! «Что сделал?!» — Жопу показал. «Досадно. В смысле, что вас все же схватили, досадно». — Зря ты о нем так плохо думаешь, Тоха еще и не так умеет. Он просто стесняется! Хвосты молча стояли за дверью. Вуд с Аней переглянулись, и практически синхронно кивнули. Вампирша нервно пригладила отросшие светлые корни к голове. Чтобы волосы не мешались, ей пришлось завязать их в небрежный толстый пучок. «Тоша точно восемь шкур с меня снимет, когда мы выберемся! А мы выберемся! — Аня лишь вопросительно посмотрела на него в ответ. — А чего ты так смотришь? Я вас сюда притащил — я и вытащу! У меня ваше семейство уже в печенках сидит!» — Ненавижу тебя! — в театр Аню бы точно не взяли. Разве что только актрисой на Второй канал. Так худо играть неприязнь еще надо постараться! Когда ей нужно было рыдать от страха, вампирша безостановочно ржала, а когда в комнату заходила охрана на проверку, она еле сдерживалась, чтобы не ударить кого-нибудь от всей души. Как же Ане хотелось встретиться с Энтони и Эдмундом! Рассказать им, что это все не взаправду! Нужно просто подыграть! Но, к сожалению, они были разделены. Анька разместилась на кровати, а вот Вуд смиренно спал на полу, ближе ко входу. И если вампирша засыпала быстро, то Вуд редко прикрывал глаза. Острые зрачки смотрели на тени сапог, которые мелькали в коридоре через дверную щель.

***

Еле сдерживая рвотные позывы, Энтони с трудом греб лопатой навоз в коровнике Зилии. Он еще не мог оправиться после очередного приступа, но руки, к счастью, двигались как надо. Никакие перчатки не спасали от отвратительных ощущений. Говно хлюпало под сапогами, а вонища впиталась в одежду и волосы. Ему хотелось добраться до этого ушастого предателя… И растоптать, скинуть с высокой башни, распотрошить на ветру… У вампира впервые закралась мысль об убийстве. — Сначала дядя, теперь этот охреневший… — Энтони понимал, что никого он не убьет. И максимум, что он сделает, так это охрипнет от собственного крика, а потом его завалят или застрелят. Или он так много будет плакать, что высохнет и умрет от обезвоживания. Драться он не умел, искусных боевых приемов он не знал, да и как применять их, тоже. Пули на лету останавливать он не мог, потрясающим даром избранного тоже не обладал. Зачем он им нужен, если от него не зависит спасение мира? Во всяком случае, ему уже далеко не одиннадцать, чтобы попадать в волшебные замки и не семнадцать, чтобы спасать планету от гнева греческих Богов. Обычный, почти, среднестатистический бухгалтер, который просто хотел спокойно пожить. Хотя бы лет десять. И на том спасибо. Великой магией, которая тайно передалась от какого-то очень дальнего и, разумеется, очень великого родственника, тоже не имелось. Вот Аня тут бы не помешала! Она бы раскидала всех Хвостов, спасла и его и Эдмунда заодно. Сестра словно сошла со страниц подросткового романа, где главным героям все нипочем, они смелые и сильные. Злость откатила волной, когда краем глаза Энтони увидел из окошка сарая ярко-рыжую шевелюру товарища. Сердце разрывалось на сотни маленьких летучих мышей, наблюдая за тем, как охрана глумилась над оборотнем. И как Эдмунд давал сдачи, а потом сразу же падал вниз, скрючившись от сильного удара. — Эй, вы, хуесосы хвостатые! — Энтони онемел, когда Хвосты повернулись в его сторону. Что говорить дальше он совершенно не знал. Его и так вчера пороли, как Сидорову козу и, видимо, завтра тоже придется встретиться с плетью. — Да-да! Я вам говорю! Энтони выставил лопату вперед, а Хвосты не стали долго ждать, отстали от Эдмунда и переключились на вампира. Отступать было некуда: повсюду сараи, кладбища, заборы. Только, если на Луну ретироваться. Из штанов килограммами можно было вытаскивать кирпичи. Энтони вцепился в черенок, но и он его подвел — раскололся на части и попадал рядом. Теперь и лопатой не отбиться. Голос разума подсказывал Энтони обратиться огромной мышью и улетать скорее, поджав куцый хвост. Но вампир оставался на месте. — Забери свои слова назад! Еще несколько Хвостов повылезали из укрытий. Они вооружились тяпками и граблями. Тут мало у кого был настоящий огнестрел. — Не буду! Пошел в жопу! И ты пошел! Все пошли в жопу! Глубоко и надолго! А хотя… ВЫ УЖЕ В ЖОПЕ! Энтони сглотнул. Слюна не спускалась ниже, а возвращалась обратно на язык. Коленные чашечки заболели от трясучки, и если Хвост подойдет ближе, то что-то у вампира точно вывалится наружу. — Ты, глиста белобрысая… Ты как со своими хозяевами разговариваешь? Эдмунд подбежал к одному ящеру со спины и, схватившись за основание тяпки, перекинул ее через шею Хвоста. Они рухнули наземь и принялись кататься из стороны в сторону. — Это товарищ мой, а не глиста! Щас ты за глисту ответишь! Оборотень был в несколько раз крупнее и сильнее задохлого ящера, и их драка закончилась быстрее, чем Энтони успел сообразить, что к чему. Оставшийся кусок от лопаты Энтони метнул другому Хвосту в голову. Вампир знал, что в случае чего и белке со ста метров в глаз попадет, и сейчас не ошибется. Хвост принял шеей и сразу же потерял сознание. — Хозяин глистов нашелся, лучше бы по сторонам смотрел, — вампир вытер руки о фартук, будто это он только что валялся в грязи с чумазым Хвостом. Эдмунд будто всю жизнь ждал, когда ему предоставится возможность помахать кулаками во дворе с какими-то быдланами. Синяя ветровка мелькала то там, то тут, Энтони не мог уследить. Один Хвост отправился отдыхать к стене хлева, другой лежал под ногами оборотня, третий опирался о бочку с зерном. — Все, заканчиваем. Пусть отдыхают, набираются сил, и мы тоже пойдем, Эдик! Подобрав товарища под руку, Энтони потащил его в сарай. — Они же ваще, блин! Обалдевшие! Тоха, я завтра им подлянку устрою! Я им покажу!

***

Днем Вуд приказал принести в покои шесть бутылок вина, три из которых должны быть в ведерке со льдом. Как только выпивку доставили, Вуд громко открыл первую бутылку, чтобы ящеры за дверью точно услышали. — Я так рад, что ты наконец-то поняла: меня нужно во всем слушаться! — Конечно, Султан Сулейман! — Аню распирало от восторга. Она играла в этой спасательной операции очень важную роль: главный спасатель. Выпустив воздух через отверстия на ключице, Вуд с трудом сдержался, и только очень, очень строго посмотрел на Анну. Он опустил брови, и мысленно взмолился. Хвосты другие, уже умные ящеры, так просто их не проведешь. Одна ошибка может повлечь за собой вереницу плохих последствий. Там, где-то на улице был Энтони. Ничего не мешало Зилии казнить его в наказание для Вуда. Половину бутылки Вуд вылил на себя, остальным окропил кровать. Вино тоже красное. Как и кровь. Очень плохо вскрикнув, Аня разбила еще одну бутылку о край кровати. Повезло, что у камердинера она была просторная двуспальная и деревянная. Вуд с трудом присел и увалился на пол в неестественной позе ногами вперед, а Аня спряталась за дверью с вином и ведерком. В комнату сразу же вбежали вооруженные одной винтовкой на двоих Хвосты. Они суетливо рыскали желтыми глазами в поисках вампирши, но никак не могли ее отыскать. Выставив руки вверх, с пола, прямо как Панночка из гроба*, приподнялся Вуд. У них с Аней была всего одна попытка. Свобода или смерть. Хвостов обвили толстые черные путы, и ящеры молча растворились, обращаясь пеплом. — И как мы дальше? Пропажу заметят! В коридоре тоже эти рептилии! Аня отставила ведерко. Оно ей не пригодилось. Вампирша шмыгнула носом и покосилась на дверь. — Спрячь волосы, возьми винтовку и накинь плащ… Ты высокая и вполне сойдешь за Хвоста. Только сгорбиться надо обязательно. Коричневые штаны, рубашка с кучей карманов и зеленый вонючий плащ. Аня влезла в одежду, как в свою родную. Светлые волосы она завязала гулькой и повязала сверху тряпку-бандану. Покрутив винтовку, вампирша шуточно прицелилась и пальнула воображаемыми пулями по двери. — А ведь это хорошая идея! Вуд выудил из кармана Хвоста сигареты. Покрутив пачку в руках, он вопросительно вскинул бровь: — Петр Первый*?! Это вот так наши стражники богато живут? Вот теперь-то натянутая ранее маска точно слетела. Вуд так распереживался, что Аню кто-нибудь заметит, рассмотрит вблизи и поймет, что это не убогий Хвост, а вампирша. Аня шагала, как настоящий солдат, с левой ноги и держа винтовку у плеча. Вуд шел так деревянно и подозрительно, что Хвосты притормозили. Аня тоже остановилась и скукожилась, горбя спину. Уголки длинного рта натянулись, отчего-то прошел жар от груди до пяток. Нервы тут были очень некстати. За себя Вуд никогда не переживал. Он даже не переживал на тот счет, что будет переживать. Руки, покоившиеся в карманах, сильно сжали ткань брюк, во рту скомкался сухой язык. Шаркнув ботинком, Аня на некоторое время смогла привлечь внимание Вуда. Сверкнув глазами, Вуд дернул мордой так, что Хвосты пошатнулись от неожиданности. — Мой зайчик попал под трамвай*! — Вуд схватил за грудки одного из Хвостов, встряхивая. — Мой зайчик, мой мальчик! Попал под трамвайчик! — Он бежал по дорожке, и ему перерезало ножки! — не переставая наседать на Хвоста, кричал Вуд. Второй ящер схватил его за рукав, оттягивая в сторону, но Вуд накинулся и на него, закружив в странном танце. Вуд, словно дирижер, водил руками по воздуху, командуя послушной толпой. — Ай, спасибо, Айболит! Ай, спасибо, Айболит! Мы теперь здоровы, как быки и коровы! — хором пела охрана, кружась в радостном хороводе. У них есть примерно десять минут, а может, еще меньше, пока Хвосты отойдут от морока и придут в себя. Вуд выглянул и сощурился, осматривая местность. Заметив Хвоста, Вуд присел на корточки, подбираясь практически бесшумно, как настоящий хищник. Он вел рукой по стенке сарая, придерживаясь то ли от бессилия, то ли для прыжка. Ему только не хватало хвоста за спиной. Настоящее чудище. Во дворе, сидя на корточках, работал Эдмунд. Он старательно выкрашивал молодые деревья белой известью у корней. Ветровка и фирменные спортивные штаны с тремя полосами измазались в грязи и краске. В рыжей бороде торчал листок. Вуд бесшумно нагнулся и осторожно коснулся Эдмунда подбородка. — Эдюша! Заканчивай и собираемся домой! Надо вытаскивать нашего белокрылого. — Ёханый отъёханный! Епонский бох! — Эдмунд загреб Аню и Вуда в крепкие и костохрустящие объятия. — Нет времени нежиться! Я и так тут почти неделю отжимаюсь от пола до кровати и обратно! — Погодите, я тут ещё не со всем закончил! — Эдмунд макнул кисточку в банку. — Ты что, с ума сошел? Вуд наклонил морду и посмотрел на оборотня поверх очков. Помимо покраски деревьев Зилия повесила на Эдмунда еще и починку сараев, и побелку потолков. Судя по тому, как слепили белые потолки и ровным строем стояли сараи — он тут только и делал, что что-то делал. — Какие деревья, Эдик, мы домой летим! Пнув банку с известью, Вуд толкнул Эдмунда к забору. За ним виднелось кладбище и куча Хвостов. Аня держала палец на спусковом крючке. Узкие ладошки дрожали и колебались. Она незамедлительно откроет огонь, если понадобится. Если Хвосты только дадут повод. Вуд был уверен в Ане, как в себе. — Где белобрысый, шаврик? Хвост в панике указал пальцем в сторону. Оставив Эдмунда на стреме, Вуд крался в сторону хлева. Разруха и уныние сопровождали его по пути, а ведь это даже не они разбомбили двор. Так и было изначально. Так было всегда. С тех пор, как заброшенное каменное здание стало отстраиваться в высокий замок, здесь ничего не менялось. Все та же куча Хвостов, которые абы как следили за хозяйством, все та же чокнутая старуха, которая очень уж не хотела выпускать свое чудище. Нет, не так. Отдавать чудище. — Все, цирк закончился, едем домой! — махнув рукой, Вуд сразу развернулся, видимо, рассчитывая, что Энтони побежит за ним следом и будет молча радоваться. Но Энтони только удивленно вскинул темные брови, а потом сразу же ударил Вуда по голове. Твердый и костлявый кулак врезался в мягкую и нежную щеку Вуда. Из-за спасительного угла выглянула Аня и, поманив брата рукой, указала на самодельные огромные часы, которые были криво прибиты к одной из стен замка. — Я не верю ни единому твоему слову, сука! Да знаешь, что? Да знаешь, кто ты? — Тоша, я знаю кто! И ты тоже знаешь! Мы сейчас будем шарады загадывать? — заметив растерянный взгляд Энтони, Вуд тяжело вздохнул. — Файф о клок, гоу хоум энд дринк грин тиа*! Эти сомнения были оправданы: сначала чудовище падает ему на голову, объясняет, что оно хорошее, все ему верят и живут дружно, потом чудище ржет, мол, ха-ха, я вас всех обманул. А потом опять говорит, я вас обманул, пойдем домой. В пять часов вечера прилетали Елизавета и Сара. Нужно быть настоящим психом, чтобы успеть выбраться из плена старой сумасшедшей колдуньи до того, как Елизавета вернется домой. Двенадцать часов дня. Как хорошо, что все присутствующие тут — настоящие психи.