Господин Неудача

Стажировка — страшное слово, наводящее ужас на вампира каждый раз, когда он задумывался о нем по утрам. Боязнь ошибиться, накосячить, разочаровать этого дурного Кузнецова. Скрипя зубами, приходилось внимательно вникать в то, что пыталась донести старушка-бухгалтерша, явно в этой жизни повидавшая всякое дерьмо. Знания, которые вампир успел получить за все четыре курса бухгалтера-экономиста, не особо пригодились на практике, хотя и облегчили понимание некоторых деталей. Было безумно обидно, что до защиты диплома оставалось всего ничего… Подготовка документов и отчеты в налоговую, кому и какая зарплата пришла (или не пришла), сколько буйных тварей поймали, сколько передали Ловцам — это все, что нужно было делать на стажировке. — Откуда такие вселенские цифры? Они деньги печатают, что ли? — возмущался Энтони, перелистывая листы с расчетными данными заработной платы сотрудников Волшебной милиции. — Лучше бы на такую сумму дорогу нормальную сделали! И персонал на КПП обучили хотя бы банальному этикету! Понаберут хрен знает кого… Кузнецов иногда заходил в кабинет, расспрашивал Энтони о всяком, подозрительно вглядывался в него, а потом разворачивался и уходил. — Этот Борис, что с ним? У него явно проблемы с чувством такта, — Энтони пренебрежительно посмотрел на женщину. — Он уже давно так, где-то года два, наверное. Нервничать начал много. Плохо ему, болеет сильно. Головой болеет! Говорит, что его каждый день черт мучает! Энтони развернулся на кресле, сощурившись: — А как это? — Да вот так! Волосы, говорит, чернющие, глаза зеленющие! Покоя ему не дает! — старушка вздохнула, перебирая бумаги. — Постоянно бормочет что-то ему на ухо в рифму! В общем, сплошная бесовщина… — А лечиться? — испуганно вопросил Энтони, нервно сжимая ручку. — Он уже где только не лечился! Ему только одно говорят — порча это, да мощная. А мучитель его — самая настоящая нечисть! — оговорившись, старуха покосилась на Энтони. — Не такая, как ты, конечно. Ты вообще какой-то странный. — Почему это? — Да не знаю. Кажется… Она молча продолжала работу, как ни в чем не бывало, а Энтони задумался, не может ли эта зараза и на него перейти? Неужели тут настолько тяжело? Но по-настоящему тяжело Энтони становилось, когда после стажировки он мчал в булочную на работу, бесконечно раскладывал выпечку на полки, а в конце дня мыл полы. Дома его ждал еще больший кавардак — маленький, вечно задающий вопросы ребенок, который хотел внимания. — А когда уже мама с папой приедут? Мне грустно без них! Тут не с кем играть, а ты постоянно работаешь! Анька ходила по пятам за старшим братом и путалась в его длинных ногах, изредка дергая за штанину. — Заткнись! Закрой рот, наконец! Ты разве не понимаешь, что они уже никогда… Никогда не приедут? — вампир ударил по стене так, что чашка на столе пошатнулась. Анино еще некогда радостное лицо покрылось красными пятнами, маленькие губы задрожали, а ручки сжались в плотный кулак. Она бы врезала ему прямо сейчас без колебаний. Конечно же, Аня не понимала, почему родители больше не приедут, почему старший брат кричит на нее, почему они совсем одни. И это раздражало еще больше. Взвизгнув, Анька убежала и спряталась под раскладушку, где начала рыдать навзрыд. Свои мозги не вложишь. — Они бросили тебя, потому что ты мелкая и противная гадина! Иди! Плачь дальше! Дел же больше нет! Давай! Вперед! Ты мелкая, и все равно ничего не поймешь! Это взрослые проблемы! А твоя башка занята только игрушками и конфетами! Почему я должен объяснять тебе то, что ты забудешь через минуту?! — Я тебя ненавижу! Уходи! Уходи! Не трогай меня! Схватив сестру за красный от удара локоток, Энтони вытянул ее из укрытия. Небрежно вампир подвел ее к углу. — До ночи будешь тут стоять! И не ныть! Аня должна быть благодарна, что Энтони не знал про воспитание ремнем. Приняв расслабляющую ванну, вампир наконец-то выдохнул. Дурной сложный день, который не спас даже горячий бульон с морковкой. Ночью он спал спокойно, но на утро в душу закралось странное чувство. Чувство, что он про что-то забыл. Аня. Бедный ребенок с вечера до семи утра простоял в углу и даже слова не сказал. Сестра гордо стояла с ровной спиной и не обернулась на Энтони, когда он вышел в коридор. — Сегодня дома сидишь. Суп в холодильнике, — Энтони обулся и хлопнул дверью, заперев Аню на все замки. На стажировке его терроризировал телефон. Высвечивался номер Елизаветы, который вампир все забывал записать в контакты. Сбросил раз, два. Продавил кнопку с красной трубкой, но ведьма опять звонила. Скинув сотовый в ящик стола, Энтони продолжил работу. Вечером около булочной его тормознула Елизавета. В желтом свете ламп булочной Энтони увидел около кассы Аню. — Почему ты оставил Анечку одну? — полукриком спрашивала Елизавета. — Пусть сидит и сама себя развлекает! Если с ней все время нянчиться, она вырастет эгоистом. — Таким же, как и ты, да? — Елизавета нахмурилась, показывая свои возрастные морщины. Она была в шаге от того, чтобы схватить ножницы и отрезать ему что-нибудь очень ненужное. Например, язык. Без него он был бы замечательным мальчиком, даже добрым, наверняка. — Вы не понимаете! Она ведет себя, как… — Как пятилетний ребенок, оставшийся без родительской любви на попечение психованного брата, который не привык жить отдельно от гнездышка. Я искренне и честно пытаюсь тебя понять, Антоша, но вот тут, прости, я побуду на стороне Анечки. И это не из-за женской солидарности, а из моих моральных соображений. К ребенку нужно относиться снисходительнее, а ты думаешь, что она понимает все точно так же, как и взрослые! — Елизавета злостно затянула розовый фартук потуже, подобно налобной повязке ниндзя. Энтони решил заткнуться. Он знал об этой женщине ровно ничего. Вдруг она бывший Шаолиньский монах? Сейчас раскатает его здесь и в булку. Осознание того, что теперь Энтони придется быть и за «маму» и за «папу» пришло только под конец рабочего дня. Он в принципе не желал становиться родителем, даже через много лет, возможно, и столетий. Видел в своем будущем только себя одного — успешного и влиятельного вампира (конечно, не бухгалтера-экономиста). Никто не в силах его понять, никто не мог, его такого бедного, одинокого и бездомного поддержать, никто и руку помощи ему не протянул. А он тут, трудяга-симпатяга, работает в поте лица, чтобы стать миллионером и на интервью гордо заявлять: «я добился всего сам». Придя домой, Энтони просто сделал вид, что ничего вчера не было. Никакой ругани и криков. Аня обняла его несколько раз, и помыв руки, понеслась играть с кубиками и куклами. Он прошел мимо нее невидимкой, занося в комнату запах теста, и закрылся в ванной. Вампир мог часами лежать в кипятке, успокаиваясь. После Энтони невозможно было включить кран и умыться, приходилось спускать воду. Пролетевшие два месяца стажировки не прошли даром: Энтони научился изображать бурную рабочую деятельность и улыбаться начальству, даже когда был вне себя от ярости. Сидя в кабинете у Кузнецова, вампир приметил, что тот выглядел необычайно счастливым, даже пританцовывал, когда шел. Кузнецов резво протянул Энтони контракт и выдал ручку, чтобы его подписать. — Вот там, где галочка, нужна только ваша подпись, а на следующем листе еще и инициалы. П-прошу… Как только Энтони подписал все два листа, Кузнецов вскочил, выдернул у вампира из рук договор, внимательно вглядывался в каждую поставленную галочку, и убедился, что подписи везде стоят. — Ну, наконец-то! — воскликнул он и закопошился в своем дипломате. — Теперь я смогу спокойно уйти и никто! Никто! Не сможет меня беспокоить! Не успел Энтони понять, что происходит, как Кузнецов вытащил из дипломата перочинный ножик и вонзил себе в горло. Открыв рот, Энтони кинулся следом. Кровь. Пол был залит алой кровью. Она хлестала фонтанчиком, разбрызгиваясь на светлую рубашку Энтони. А ведь он купил ее совсем недавно… Энтони помнил только, как успел в порыве ломки нажать на телефонной трубке кнопку вызова. Моргнув, он опомнился уже в нескольких сантиметрах от трупа своего потенциального бывшего начальника. Разум покидал вампира с каждой секундой, а инстинкты молили о том, чтобы глотнуть хоть капельку. Сухие губы вампира разомкнулись, и наружу высунулись два белоснежных клыка. Зря Елизавета тогда переживала и купила так много киселя, Энтони все равно ломало от настоящей крови. Гадкая звериная сущность лезла наружу. Чем бы ее треснуть, чтобы она осталась там, внутри? Мольбы Энтони были услышаны: кто-то откинул его от Кузнецова. Шум в висках превратился в эхо, голова потяжелела. Сколько прошло времени, он не понял, но вампирская тяга отпустила. Встряхнувшись, Энтони приподнялся. В кабинете уже толпились люди, вроде даже были медики. Увидев труп вновь, Энтони опять почувствовал, что не владеет ни телом, ни разумом. Его тошнило. Схватившись за кожаное кресло обоими руками, вампир попытался встать, но ватные ноги подкосились. Все, что было съедено до этого, вырвалось наружу естественным путем. Горло и нос обожгло, глаза слезились. Очень часто молодые вампиры теряли рассудок при виде крови. Вот только никого из них не воротило при виде трупов. В нос ударил резкий запах нашатырного спирта. Голова шла кругом, рядом кто-то суетливо бегал и перешептывался. — Молодой человек! Как вы себя чувствуете? — женщина в белом халате осторожно прикоснулась ко лбу вампира. — Вы что-нибудь ели сегодня? — послышался мужской басистый голос где-то сбоку. — Кочерыжки. Морковные, — врачи теперь тоже пугали его очень сильно. Энтони всюду мерещились зеленые хвосты, злые улыбки и хитрые прищуры. Проверить бы их как-нибудь? Но как? По груди стукнули невидимым кулаком, вокруг сгустилась тьма. Показалось, что в кабинет зашел кто-то еще… — Шутите, значит. Хорошо… Не каждый день приезжаю на вызов, где вампир при виде трупа в обморок падает. Вам надо витаминчиков попить и питаться нормально, а не кочерыжками всякими. Фельдшер «Красного Креста» неторопливо собрал свой чемоданчик с медицинским оборудованием и, кинув ватку с нашатырным спиртом в урну, вышел. На полу остались лишь грязные разводы от крови, которую, по всей видимости, вытирали бумажными салфетками. — Что тут, нахрен, произошло? — Энтони облокотился о лавочку, на которую его положила бригада скорой, и осмотрелся вокруг. Голова будто была жидкой, перед глазами все плыло. — Вы вообще читали, что вы подписывали? — напротив Энтони села женщина-Ловец. Перепугались, что Энтони съест Кузнецова и вызвали целую бригаду. — «Я, Кузнецов Борис Кожежуевич, подписываю кровью, что передаю проклятье вечных мук другому», — читала Ловец с документа, в котором расписался вампир. — Можно было только передать проклятье другому. Написал, что голос в голове велит передать проклятие вам. По рассказам коллег, он несколько лет назад случайно столкнулся с какой-то жуткой седовласой колдуньей, наступил ей на самодельный ботинок, и она его прокляла пятикратно. Мы уже ищем колдунью. А вы распишитесь, и мы с вами разойдемся как в море корабли. Ловчиха (по-другому Энтони не смог ее назвать) тоже подала ручку и сигнальный лист.

«Я, Энтони Тест подтверждаю, что мною не было произведено ни одного укуса и\или распития крови человека. К умершему претензий не имею».

— Это я, получается, в обморок упал, что ли? — Энтони обхватил обеими руками свою белобрысую голову и потер лоб. — Ну и позорище! Только этого мне не хватало! — растерянным взглядом вампир еще раз осмотрел кабинет и поднялся с лавки. Упасть в обморок не самое приятное, что могло случиться сегодня: все же он подписал договор и теперь официально работал не просто каким-то бухгалтером, а главбухом. Да и ко всему плюсом получил какое-то проклятие, которое, возможно, и не прицепилось. А возможно и… Но никаких черных чертей он не видел и не слышал. Может, пронесло? В полусонном состоянии Энтони вышел с территории ГВОМа и инстинктивно направился в булочную. Пешком он обычно добирался полчаса, а тут добежал за десять минут. Сопка катила его колобком вниз. Он широко распахнул пластиковую дверь и ударился лбом об фурин*. По испуганному взгляду Елизаветы стало понятно, что выглядел Энтони не очень. — Я так понимаю…. Можно тебя поздравить с первым днем? На рубашке, надеюсь, пятна от кетчупа? — выдернула вампира из раздумий Елизавета. — У меня начальник вскрылся прям в кабинете. Как узнал, что я прошел стажировку, так сразу… — Как вскрылся? — Ножом. Канцелярским. — Как-то… Странно… — Ну да, — Энтони опустил голову на кассовый аппарат. — Не каждый день начальник выбирает между отгулом и харакири*. Елизавета перекладывала булки с места на место, а одну так схватила, что из нее полилось повидло. В магазин зашли покупатели, и ведьма одного обсчитала, а второму дала целый косарь вместо десяти паультов. Она дождалась, пока все выйдут и заперла дверь изнутри. — И… Ты его укусил? — Нет. Я в обморок упал, а потом приехали Ловцы. Я расписался и все. — А куртка твоя где? — Не знаю. Булочная закрылась раньше времени. Елизавета вела Энтони под ручку как маленького и предупреждала о ступеньках, когда они зашли в подъезд. По приходу домой, вампир точно понял, что с этого проклятия его пронесло, причем так, будто он запивал рыбу молоком, одновременно пережевывая инжир с уксусом. Рвало не по-детски и, запершись в узкой туалетной комнате, вампир провел так всю ночь, обсыпая ответными проклятиями и ту бабку, и того бухгалтера, и всех подряд. Никакого другого эффекта от проклятья он не обнаружил. Десятого числа пришла первая зарплата. Можно было кататься на автобусе каждый день и даже купить Аньке пару игрушек. В квартире появилась кровать для Ани и дешевая стиральная машинка, которую Энтони выцепил в конфискате. По такому радостному поводу Елизавета приволокла два торта «Рыжик» и списанную пачку чая. — Наконец-то у вас, Антоша, началось все налаживаться! Еще дарственная от дяди вашего прилетела из Лондона! Квартира полностью у вас! — Ага, хоть бы слово сказал, хер старый. Бросил нас тут… — Забудь про него, там потерянный случай, — отмахнулась Елизавета, подливая и Ане и Энтони кипятка. — Я бы и сама сейчас с удовольствием вернулась в прошлое, и как только ваш дядя заселился к нам на Сторожиловскую — заложила бы его ментам! А потом бы оторвала соски! — А что, можно полететь в прошлое? Аня засунула в рот огромный кусок торта и чуть не подавилась от удивления. Энтони прислушался. Сердце застучало быстрее. — Конечно можно, Анюта! Ведьмы в наше время могут и не такое! Моя дражайшая подруга, царство ей небесное, всегда перемещалась в прошлое, чтобы выключить утюг или не ходить к этому парикмахеру. Моя дорогая Авита могла много сделать в этой жизни полезного… — Она умерла из-за перемещения? — Энтони отодвинул кружку в сторону, и Аня дохлебала остатки несладкого чая. — Нет, что ты! Она погибла от болячки… Так сильно заболела, что не смогла предотвратить заражение… — Болезнь заключалась в порче? К ней приходил черный черт с зелеными глазами? — Что за глупости? Есть такая очень и очень злая ведьма… Ее зовут Зилия. Сколько она уже живет на этом свете один только Капрал и знает. И не знает Зилия жалости. Она отравила Авиту и ее семью… Знаешь, Антоша, иди в жопу со своим допросом! Я сейчас начну все вспоминать, и вы вообще больше сладкого не увидите! Аня молча ела. Елизавета поникла за раз и резко встала из-за стола. Высморкавшись в салфетку, она шмыгнула носом и как-то осуждающе посмотрела на вампира. Мысль о том, что можно вернуться в прошлое, не оставляла его до самого утра, пока раздумья не прервал звон будильника.

***

Под раковиной пылился небольшого размера чугунный потертый котел. Раньше Елизавета пользовалась им на работе, а потом им выдали более новое оборудование, а затем ведьму уволили. А котел остался. Длинным деревянным половником она начала мешать теплую воду. Разнообразные цветные картинки замелькали на дне и позже некоторые стали всплывать к поверхности. Одни останавливались на пару секунд, другие проскакивали так быстро, что рассмотреть было практически невозможно. Острые пожелтевшие клыки, вспышки света, огонь, и согнувшийся над чьим-то телом Энтони. Почувствовав на плечах холод, Елизавета сбросила котел на пол и прикрыла ладонью рот. В комнате явно был кто-то кроме нее. — Господи! Святой Капрал! — перекрестилась Елизавета. — Уди-уди-уди! А лица все те же! Неужели… Неужели чудище вновь вступает в игру?

***

Легко было говорить «не жить прошлым», когда в прошлом как раз вся твоя счастливая беззаботная жизнь и осталась. Это прошлое Энтони не отпускало. Воспоминания горящего дома, крики матери, вой сирен. А если и удавалось нормально поспать, то снились только кошмары и, просыпаясь со слезами и отекшим носом, вампир больше не ложился. Энтони мечтал увидеть стены родного дома, почувствовать запах маминых блинчиков. Мечтал, чтобы кошмар, в котором он оказался, вот-вот закончился. То его кто-то заталкивал в черную большую машину, то пытали и резали, то убивали с пистолета. Свесившись с раскладушки, Энтони пошерудил худой рукой по полу. Никаких чудищ. — Мама с папой правда меня бросили, потому что я плохо себя веду? — Аня тихо подкралась и села на край, вытирая рукавом ночнушки слезы. — Нет, они бросили меня. Не бери в голову и иди спать, — холодно отрезал Энтони и перевернулся на другой бок, чтобы не смотреть в зареванную Анечку. Ему даже в голову не приходило, что маленький ребенок будет думать о словах, которые он сказал в порыве гнева несколько месяцев назад. Аня хныкала, все еще оставаясь на краю кровати. — А когда они уже вернутся? Мне скучно без них… — Они никогда не вернутся. Они улетели в космос. Иди, почитай книжку и вали спать уже. Ничего не бойся, у нас напротив живет смелая и сильная ведьма, которая всем врагам надерет задницу, — Энтони натянул одеяло себе на голову и поджал ноги: еще несколько таких вопросов и он сам будет рыдать, и вытирать слезы рукавом. — А почему они улетели в космос? Почему они не остались с нами? Громко выдохнув, Энтони скинул одеяло и повернулся лицом к сестре. — Пришло время! Аня, вали, блять, спать! Они будут наблюдать сверху, как мы живем. Так бывает в жиз… Анечка вскрикнула и кинулась на брата, крепко зажав его в объятиях. Руки тряслись от напряжения. Энтони сопротивлялся сам себе, поджимал губы, морщился, но на несколько секунд позволил рыдающему ребенку почувствовать тепло. Брезгливо похлопав Аню по спине, он поспешил отдалиться, но сестра впилась в него пиявкой.