Держи моё чёрное сердце

      Цирцея выкуривала сигарету за сигаретой, маниакально подражая старшему брату. Пальцы обжигало хлопьями пепла. Холодный октябрьский ветер вылизывал щёки и голые запястья. Девушка ёжилась, скалилась, но продолжала смиренно мёрзнуть и курить, как проклятая.       — Привет, Блэк с сиськами, — Нотт беспардонно хлопнул подругу по спине с такой силой, что та неуклюже покачнулась и чуть не упала.       — Привет, Нотт без мозгов, — дрянное курево начало разъедать лёгкие и выпустив последнее облачко дыма, Слизеринка потушила сигарету о подошву собственной обуви. Белобрысый Нотт завязал свою льняную гриву в небрежный хвост и походил на маггловского актера или модель.       — Я единственный Нотт в этой школе.       — Кастор, милый, — губы Блэк расплылись в слащавой улыбке, — это не отменяет того факта, что мозгов у тебя нет.       Они были лучшими друзьями и всегда собачились, как проклятые. Вгрызались друг в друга колкостями и фразами, полными щёлочи и желчи. Насылали проклятья. Иногда дрались по-маггловски, не просто дрались, а дрались до синяков, ссадин и крови. Каждую секунду жизни соревновались в превосходстве и многом другом.       Потом, как ни в чем не бывало, сидели в общей гостиной, в обнимочку, и делали уроки, будто паиньки.       А еще, Кастор Нотт и Цирцея Блэк были обручены. Давным-давно, ещё до поступления в Хогвартс. Возможно, даже до своего рождения.       И совершенно этому не противились.       Ну, помолвлены и помолвлены, чего бубнить-то?       Кастор считал, что его боевая подруга похожа на мальчишку и совершенно далека от эталона женственности и красоты. Цири на такие заявления реагировала не словами, а кулаками: мгновенно вцеплялась в волосы или нос Нотта, оставляя багряные отметины.       Они любили друга друга. Любовью неистовой и исступленной. Любовью грязной и всепожирающей. Любовью святой и чистой. Они были живым продолжением друг друга.       Каждая шавка в Хогвартсе знала, что у Нотта и Блэк всё на двоих: одна улыбка, один смех, одни слезы и одни ругательства.       Кастор для Цири был ближе и роднее семьи, даже братьев, за которых она могла каждому разорвать глотку.       — Ты меня не любишь, — возмутился волшебник и потёр друг о друга раскрасневшиеся, замёрзшие руки.       — Просто до смерти ненавижу, — с каменным лицом кивнула Цири. Глаза-льдинки встретились с двумя лазурными пятнышками, в обрамлении светлых ресниц. — Не знал?       Они истерично рассмеялись, Кастор притянул девушку в крепкие объятия и порывисто чмокнул в макушку.       — Ладно, бегом в школу, моя Снежная королева, а то весь нос в соплях.       — Хэй!       Под ногами хрустели осенние листья и веточки. Юные волшебники представляли, что это кости их врагов. До школы добирались наперегонки, прямо как в детстве. Кидались листвой и безобидными заклинаниями, спотыкаясь и падая, и под конец так запыхались, что не дойдя до дверей Хогвартса, распластались прямо на крыльце, не обращая внимания на снующих туда-сюда учеников.       Мимо прошёл Снейп. Окинул однокурсников презрительно-раздражённым взглядом, покачал головой и пошёл своей дорогой. Кастор и Цирцея переглянулись, выгнули губы подковками и рассыпчато захохотали, приковывая к себе внимание испуганных учеников.       — Слушай, Блэк.       — М?       — Слабо трахнуть Снейпа?