Mutual

      Как же Ли Ханыль заебалась. Какая к чёрту весна, когда у неё проблем больше, чем тараканов в голове у её начальника? Он козёл. Это неоспоримый факт! Неоплаченные счета, кредит за новенький телефон, недописанный отчёт, который надо сдать до конца завтрашнего дня, вечно ругающиеся соседи сверху, мешающие спать каждую ночь, но на которых уже бесполезно жаловаться — толку всё равно ноль, и мать, которая звонит каждый день, чтобы достать своим излюбленный делом — замужеством.       Нет, серьёзно! За что? За какие такие грехи? За какие, блять, проступки она попала в личный ад, ставший для неё днём сурка, без возможности выбраться уже который год? Она же исправно делала домашку в школе, кормила бездомных котят и щенят около дома, никогда не брала чужого (кроме той матовой помады у кузины из Тэгу) и всегда оставалась верна тем, кого любит. Никогда никого не уводила из семьи! Не предавала! И даже не убивала! А в современных реалиях это ой как не просто, чёрт возьми. Только разве что вечно лгала. И себе в том числе…       Но когда же наступит хоть что-то хорошее, кроме трансляции по телеку новых серий любимой дорамы, банки пива с чипсами и нормально работающего домашнего вайфая? Работающего без неполадок, стабильно и, как и положено, за уплаченные ею бабки. Что случается крайне редко. Настолько, что её месячные чаще, чем хорошее соединение провайдера. Хотя, наверное, стоит сказать спасибо, что оно вообще есть. Надо уметь довольствоваться малым… так же говорят «великие», поймавшие когда-то живительный дзен?       Ей бы не о домашнем интернете париться, а думать о любовной любви, как все остальные. В самом деле, началась ведь, любимая и долгожданная всеми людишками после затянувшейся зимы, весна. Но почему-то все мысли опять о материальных благах, ведь в любви, кажется, ловить ей уже нечего. Поиграла в своё время с сачком так, что теперь бабочки ещё долго будут валяться мёртвым грузом в стеклянной банке. Посдыхали все без разбора, а банка теперь их братская могила с сотнями разбитых надежд и одним большим разочарованием. Иногда любовь не про счастье, а про ноющую боль.       Бывший оказался полным мудаком, который только и делал, что лил в уши, как сильна любит Ханыль, как мечтает полететь с ней летом на Чеджу и весело провести романтический уикенд. Ага, как же. Бабочки слишком быстро порхали, вот и пыльца осыпалась так же быстро.       Этот подонок изменял ей два месяца с её бывшей однокурсницей. С этой сукой, которая только и делала, что подставляла Ханыль перед преподавателями. К тому же она пыталась рассорить Ли с её лучшей подругой, которая, к счастью, не была такой тупой и наивный, и потом они вместе хорошенько повыдрали этой стерве волосы. Но, как оказалось, этого было недостаточно. Ведь бабочек так просто не воскресить даже восторжествовавшей справедливостью.       Пусть подавится. Ли не нужны такие отбросы в жизни. Пусть эта идиотка катится куда подальше на пару с её придурком-бывшим, простыми словами, ещё одним куском дерьма, который даже трусы не в состоянии был постирать. Они друг друга стоят! Подобное притягивает подобное. Всё очень просто.       …а бабочки пусть и мертвы, зато все вместе в тесной баночке, зарытой глубоко внутри сердца Ханыль. Возможно, уже навсегда.       Ещё, ко всему прочему, добавилась весьма требовательная женщина, которая вечно что-то хочет от Ханыль. Мама будто не понимает, что ей нормально одной, что замужеством не решатся все проблемы в мире! Экология планеты не придёт в норму, если на безымянном пальчике Ли появится колечко, а в Корее волшебным образом не поднимется рождаемость, если она даст очередному придурку с Тиндера, не имеющему понятия о том, что только на сексе отношения не строятся. Да и она не готова ждать их дома, как верная жена, пока очередной из них клеит милую иностранку в ночном клубе на Хондэ. Увольте. Такое удовольствие не по ней.       Какое к чёрту замужество, если кругом полные недоумки? Умственно отсталые дегенераты, которым подавай умницу-жену, красивую и услужливую секс-рабыню и будущий инкубатор для продолжения их сомнительного потомства. Ханыль таких встречала немало, а некоторые были столь наглы и тупы, что простым «а не пошёл ли на ты на хуй?» дело не заканчивалось.       Но что взамен предлагают они? Потерянные годы жизни, депрессию и испорченное детство общих отпрысков. Спасибо, но нет. Ханыль не идиотка. Соглашаться на такое равносильно моральному самоубийству. Пошли они все на хрен. Если все женщины, по их мнению, давно прогнили, пусть с мужиками встречаются. Ли с интересом посмотрит на это. Главное, не забыть взять попкорн. Яой ей всегда нравился.       А мама будто не понимает, что свидания вслепую никак не исправят её точку зрения. Потому что исправлять там нечего. Идеальные мужики сейчас только в дорамах. И то они даже не люди, а нечисть всякая. То демоны всякие, то девятихвостые лисы, то вампиры… И все как один — красавчики с глянцевых журналов с кредиткой, на которой лежит миллиарды вон. И этим капиталом им, конечно же, не жалко поделиться с главной героиней! А ещё до кучи привезти её в свой пентхаус где-нибудь на Каннаме, позже слетать с ней до Европы и обойти все люксовые бутики, надарив ей кучу шмоток, а как вишенку на торте — вручить своё чёрствое сердце, ненавидящее весь мир. С ремаркой, что оно способно любить лишь её.       А когда уже в жизнь к Ханыль ворвётся этот опасный и дохрена богатый, неотразимый красавец с собственной хатой и ай-кью выше деревяшки? Ли ждёт уже достаточно, пора бы фортуне и к ней повернуться лицом, а не излюбленной жопой. Она ждёт не дождётся хоть каких-то изменений! Ей ненавистна рутина, которая только засасывает в свою безнадёгу и бедность. Неужели она загниёт в этой непроглядной тьме с тупым начальником-деспотом (как же она его ненавидит!), который перед её уходом опять отчитал её по самое не хочу. Мир схлопывается слишком быстро. Даже вздохнуть полной грудью нет возможности и банально — сил. Когда она в последний раз была в отпуске? Такое вообще случалось? И смех, и грех.       Сейчас она дотопает до своего дома и в полном одиночестве плюхнется на двуспальную кровать, занимающей почти всё место в однокомнатной квартире. Это и спасение, и проклятье одновременно. Никакой личной жизни. Никаких денег. И уж тем более никого чуда.       «Очнись, Ханыль! Ты не героиня дорамы! В тебе нет ничего особенного. Ты бедная и жалкая, а ещё безразличная с остальному миру и моментами глупая корова, не способная даже винду на компе переустановить. Даже купленные тобой вчера мандарины оказались полной кислятиной. И куда их девать — непонятно!»       Хоть что-то хорошее же сегодня должно произойти? Только бы щиток снова не вырубило, как на прошлой неделе. Мыться в полной темноте — удовольствие не из приятных. А потом ещё искать охранника по всему дому. Впечататься в стену и получить пару синяков. Медятина! Ну, как всегда… Начинает Ханыль за здравие, а заканчивает за упокой.       Одни неудачи. Ещё чуть-чуть, и она либо расплачется прямо здесь на многолюдной улице огромного мегаполиса среди зевак и головастиков, спешащих по своим наиважнейшим делам, либо ляжет на холодный асфальт и будет раздавлена ими же. Ведь они даже не заметят её тушу, слишком заняты своим делами. Забот у всех хватает с головой. Ещё, как вариант, громко заорать! Может, хоть так Вселенная услышит о её никчёмной жизни и поймёт, где проебалась двадцать четыре года назад. Ли на это искренне надеется.       Надеется хоть на какие-то перемены!       «Что ж… будут тебе перемены. Только потом не жалуйся, дорогая Ли Ханыль».       — Аккуратнее, девушка! — кряхтит какая-то женщина в странном наряде, которую Ханыль, задумавшись, случайно толкает в переходе. Внутренний монолог слишком поглотил и без того поглощённую в пучине отчаяния Ли. И место для внимательности там не осталось. — Молодёжь нынче совершенно не смотрит под ноги. Идут и витают в облаках!       В переходе полно чудаков и ненормальных. Иногда Ханыль кажется, что даже слишком. Но эта женщина в фиолетовой косынке, с розовым шарфиком и в юбке, по цвету напоминающей крыло попугая, походу, их предводитель. Самая яркая представительница городских сумасшедших, которым палец в рот не клади, расскажут тебе о всякой несуществующей хрене. Да так убедительно, что моргнуть не успеешь — обчистят до последней воны.       Чёрные глаза-бусинки смотрят прямо в душу Ханыль и будто требуют попросить прощения за такие оскорбительные мысли. Господи, и причудится же всякое. Скоро городской сумасшедшей станет именно Ханыль. С её чёрной полосой это было бы логичное завершение мучений!       — Извините, аджума! — начинает кланяться Ханыль и повторять сказанное ещё десятки раз. С такими личностями лучше быть поаккуратнее! Никто не знает, что на уме у этих чокнутых. — Мне очень жаль! Я не хотела причинить вам вреда! Давайте помогу! Ещё раз простите!       Ли искромётно нагибается вниз и начинает собирать всё то, что уронила незнакомая женщина. Это случилось не без её помощи, конечно, но женщина бы могла посмотреть по сторонам прежде, чем нести огромную коробку посреди тесного пространства, заполненного людьми.       Если ещё у кого-то возникли мысли, что не такая эта женщина и ненормальная и всё с ней хорошо, то выкусите все неверящие в Ханыль и её врождённый магнетизм искать себе проблемы на пятую точку, ведь эта придурочная торгует здесь чем-то сомнительным… Игрушками животных. И вроде бы что такого? С ремаркой, что это не простые детские плюшевые мишки, а… как написано на упаковке:       «Для плотских утех и знакомства со своим истинным Я. Узнайте то, что порицается обществом, и вкусите свой запретный плод! Выберите своего личного скзу…»       — Заинтересовалась, дорогая? — заискивающе спрашивает аджума и широко улыбается, скрыв привычный оскал. — В твоей жизни сейчас столько тревог! Бедняжка! И как ты только справляешься? Тебе стоит отвлечься на что-то приятное… или на кого-то, — подмигивает, что аж становится не по себе, и поправляет смолистые кудри, убранные назад заколкой с черепом. Ну точно ведьма! Не ровен час — она Ханыль и таро разложит на будущего жениха.       Несложно догадаться, что она намекает на что-то пошлое и похабное. Смотрит в упор на растерянную юную особу, а люди вокруг будто не замечают, что здесь происходит что-то максимально странное. Им бы скорее прийти домой и набить желудки горячими ужинами. Ли бы тоже не отказалась от такой перспективы! Сбежать от этой чокнутой! И сожрать огромную тарелку кимчи с рисом.       Это типа магические секс-игрушки? Ли не удивится, если эта женщина в цветастых одеждах их специально еще и заговорила по канонам жанра. Реальные мирские проблемы отошли на задний план, стоило встретить действительно пугающего человека. Может, ей почаще ходить по переходам, чтобы не впадать в хандру? И уяснить, что её жизнь ещё цветочки по сравнению с жизнью тех, кто занимается какой-то хренью и свято верит в её действенность.       И что ей вообще отвечать на это абсурд? Эта тётка окончательно сошла с ума? Она кто тут? Гадалка? Местная провидица? Или бывший экстрасенс? Или тут все говорят по скрипту и специально облапошивают таких простофиль, как Ли? Ей только мошенников не хватало для полного счастья! Лучше бы зарплату приворожили, а то она уже истратила все деньги на новую кофемашину. Брать у неё нечего, пусть не стараются. Зато спасибо за паранойю! Плюс сто третья проблема! Да и поводов сидеть дома и не высовываться прибавилось.       — Спасибо вам, конечно, но у меня всё хорошо в жизни! Любимый парень, работа, шикарный дом и милая собачка, а совсем скоро хотим купить машину, — врёт и не краснеет, чтобы женщина больше не предлагала всякую хрень и не пудрила ей мозги своими манипуляциями. — У меня жизнь, о которой можно только мечтать! Можете не переживать!       Ага, о жизни Ханыль мечтают разве что люди, которых бросили на улице, как какую-то безродную и никому не нужную шавку. Только жалость, да и только.       Ну и что, что она бесстыдно озвучила мечты, выставляя их правдой. Ведьма в любом случае не сможет проверить подлинность её слов, да и вряд ли ей оно вообще надо. Ханыль не настолько интересный персонаж, чтобы копать под неё и рыться в её грязном белье. Кстати, надо бы заняться стиркой…       — Вот как, — усмехается аджума, будто с первого слова понимая, что всё сказанное — полная ложь. — Помоги отнести товар ко мне за стойку, Ханыль, — просит и уходит вперёд.       Стоп, она не называла ей своего имени! Если это шутка, то ей не смешно! Она её знает? Решила обокрасть и продать её пропитые на жизненном одре почки? Что ж… их точно никто не купит. Алкашня пока не вошла в обиход.       — Но откуда вы узнали моё имя? — но ответа, как и ожидалось, не следует.       Ханыль ничего не остаётся, кроме как следовать за ней и нести в руках коробку с мягкими игрушками для непонятно какого использования. На бумажке, конечно, было примерно написано в каких целях они применяются, но Ли до сих пор непонятна концепция этих вещиц. Какое-то откровенное наебалово! Что с ними делать-то?       Какое нахрен «истинное я»? У Ханыль оно просыпает только, когда ей неправильно дают сдачу в магазине или очередной ушлёпок пинает её велик у дома своей ногой! Вот тогда держите её семеро, «истинное я» никого не оставит безнаказанным. Все виновники получат пизды за свои проёбы, словами она, увы, апеллировать уже не сможет! Зверь внутри слишком силен. И люди вокруг слишком глупы, чтобы не делать хуйни или после сделанного хотя бы покаяться в своих грехах и нормально извиниться.       Порицается обществом? В каком веке живёт эта тётка? Сейчас для половины населения кринж — это трахаться в миссионерской позе, а изучение всех поз из Камасутры, напротив, может прибавить пару бонусных баллов в социальном рейтинге и, конечно, поднять тебя в глазах продвинутой прослойки общества. Сейчас кринж вызывают лишь люди, которые только и умеют стесняться и стеснять, а не жить и трахаться в своё удовольствие. Вот такие они — современные реалии.       Тенденции изменились. Как жаль, что сама Ханыль прямо сейчас не может махнуть в клуб и сходу переспать с первым встречным. Хотя иногда так хочется. Но внутренние барьеры не дают бить на опережение и делать то, что хочется. Как бы это печально ни было признавать, но, походу, эти игрушки специально для неё. Для таких же ханжей, мечтающих принять в себя настоящий член только по любви. Звучит, конечно, отвратно!       Она пытается быть сильной и независимой, но одиночество слишком сильно въелось ей под кожу, что уже хочется плюнуть на все свои принципы и просто отдаться моменту. Первому встречному. Судьбе. Да хоть кому-нибудь! Почувствовать жизнь в стеклянной банке и наконец открутить крышку, чтобы выпустить на волю себя и свои истинные желания.       Но Ли не сможет. Иногда принципы сильнее нас. А возможно, дело не в них, а в собственной неуверенности и предубеждениях. И в этой войне она уже заведомо проиграла.       Нет мужика и нет. Да и минус несколько десятков проблем, правильно? Конца света не случится. У неё есть вибратор и даже недавно подаренный подружкой фаллоимитатор, а с маленькими плюшевыми игрушками милых зверят, с которыми непонятно даже что делать и куда их совать, она не хочет даже связываться. Это как-то слишком. Мысли о детском садике, полном милых карапузов, которым бы непременно понравились такие мягкие игрушки, не будут давать ей покоя во время гипотетичного использования. Так что нет. Точно нет. Нет.       — Аджума, возьмите товар! — Ли опускает полную коробку игрушек на деревянный стол и разглядывает стеллажи, усыпанные точно такими же животными позади женщины.       Разновидностей этих игрушек не так много. Всего-то восемь. Хотя, как кажется Ли, можно было бы и побольше придумать. Сделать их более детализированными и качественными. Но на производстве явно не парились по такому вопросу или же в самом начале у дизайнеров просто-напросто не хватило фантазии, времени или банально — бюджета. В итоге получилось, что получилось. Не страшные, но своему гипотетическому ребёнку Ханыль бы такое точно не купила. Да и нечто жуткое и гипнотическое исходило от заполненного до отказа стенда. Как будто она сейчас не в переходе стоит, а в эзотерическом магазинчике где-нибудь на отшибе города.       Господи, ещё минута в компании этой долбанутой экстрасенши, и Ханыль поверит, что видит ауры вокруг каждого мягкого зверька. Надо валить. Во имя сохранения собственной кукухи.       — Всего доброго, аджума, мне нужно идти, — Ханыль приторно улыбается самой фальшивой из имеющихся в её арсенале улыбок и немного наклоняется вперёд, выказывая уважение, которое явно не испытывает. Хватит с неё любезностей.       Быстро разворачиваясь на пятках кроссовок, Ли уже хочет рвануть в толпу зевак, но не тут-то было. Незнакомая торговка хватает её за запястье и разворачивает к себе:       — Не шугайся ты так, — хмурит лоб, но не сердится, а лишь хитро улыбается. — Пора бы тебе принять свою судьбу, а не бегать от неё, как ошпаренная.       — Но я не…       — Молчи, Ханыль, — чёрные бусинки напротив предупреждающе блестят, так что Ли сглатывает окончание фразы и замолкает. — Хватит уже вести себя, как дети малые, и бодаться всем на потеху. Вам обоим пора преподать урок!       — Вы меня с кем-то путаете. Я вижу вас впервые, — пытается вразумить её Ли, но женщина явно не собирается слушать её бестолковый трёп.       — Меня да, но вот он уже заждался тебя…       — Чего? — хмурит брови Ханыль, совершенно не врубаясь, что несёт эта ненормальная.       У неё приступ бреда? Может, она действительно больная… даже шутки здесь более не уместны. Ханыль временами бывает жалко убогих мира сего. Всё-таки они не виноваты в собственной поехавшей крыше над головой и помутнениях рассудка.       — Плати, говорю, — более резко отчеканивает аджума, а Ли в полном шоке таращится на неё, не знает, с какой стороны подойти к её неуравновешенному состоянию. Руку она, кстати, так и не отпустила. Стрёмно однако.       — За что?       — За жениха своего. Это выкуп, не слышала? — смеётся до отвратительного громко, что Ханыль не выдерживает и морщится. Что-то она уже перестала чувствовать хоть частичку эмпатии к гадалке. — Забирай его и проваливай.       — Аджума, я не понимаю, про кого вы говорите…       Вместо ответа она кивает на стенд с игрушками, ничего не объясняя, и просто ждёт. Ну, приехали. Ханыль хотят обчистить, не так ли? А схема нынче хитровыдуманная… Так сразу и не поймёшь, пока не встанет вопрос цены.       — Вы хотите, чтобы я купила игрушку?       — Пусть будет по-твоему. Только давай быстрее. Ты тут не одна бедная и несчастная. Другие тоже ждут своей очереди, — неопределённо отвечает, а Ханыль оглядывается по сторонам, но очереди за ней, как и ожидалось, не наблюдается. Окей, всё хуже, чем она думала. Намного…       Теперь желание свалить побыстрее выталкивает все посторонние мысли, и Ханыль решает купить одну несчастную игрушку. Зверёныш в обмен на свободу — равноценный обмен, не так ли? От неё не убудет. Всего-то пять тысяч вон. Ей уже ничего не жалко ради спасения собственной психики.       Она в этот переход больше не ногой. Аминь.       — Что ж, хорошо… Давайте любого! Возьму, раз вы так настаиваете, — и Ли притягивает расправленную купюру.       — Любого нельзя. Надо своего.       — Твою ж налево, — ругается Ханыль шёпотом, а чаша терпения уже выливается за края. Ещё чуть-чуть и она самолично устроит здесь сеанс экзорцизма. — Давайте того, что с закрытыми глазами.       — Тут таких несколько, — издевается торговка, только сильнее раззадоривая и разбивая выдержку Ханыль вдребезги.       — Который с краю!       — Они оба с краю…       — Блять, — шипит Ли. Из-за всех сил пытается дышать через нос, но руки так и норовят сжаться в кулаки. Ещё чуть-чуть, и она кого-то здесь прибьёт, — дайте мне этого волчару-обдолбыша и я ухожу.       Ханыль даже представить раньше себе не могла, что какая-то игрушка может вывести её из себя! Сраный переход! Чтоб хоть ещё раз она шла этим путём! Да ни за что!       — Читай инструкцию и не тупи, Ханыль, — поучительно наказывает противная гадалка и протягивает руку с завернутой в мешочек игрушкой. — Приятного использования! Спасибо за покупку, дорогой покупатель.       — Да уж не за что, — выхватывает разъярённая Ли мешок из рук гения переходного маркетинга и со всех ног несётся по лестнице на свежий воздух.       Даже удивительно, как она сдержалась и не кинула в ближайшую мусорку этого глупого звереныша. Или, может, стоило кинуть его в лицо хитрой мошенницы, которая в три счёта развела Ханыль на деньги, пусть и не такие большие? Но уже поздно возвращаться назад! Позор да и только! Ей только и остаётся, что у себя дома вдоволь поиздеваться над ним… изобьёт, разрежет на мелкие кусочки или даст поиграться местным собакам. Идей, вообще-то, масса.       Необходимо срочно выпустить пар. И уже неважно, каким способом. Даже нетипичная её характеру кровожадность больше не пугает, а только раззадоривает её полыхающее сердце. Полыхающее злостью и негодованием.       Пусть игрушка не виновата в глупости и ведомости Ханыль, но дело это не меняет. Своё она получит для профилактики. В самом деле, какая-никакая справедливость всё-таки должна восторжествовать!

(🐺🔮)

      Весь оставшийся вечер после странного инцидента в переходе Ханыль провела в квартире, занимаясь домашними делами, отдыхая на диванчике за просмотром нетфликса и набираясь сил перед следующим сложным днём, где перед глазами будет мелькать один лишь ненавистный отчёт и противное лицо начальника.       Про игрушку она успешно забыла и забила, и, только выходя из ванной комнаты, в которой она приняла успокаивающую ванну, дабы настроить себя на позитивный лад, Ли замечает ненавистный мешочек с мягкой зверюшкой на одиноком пуфике в прихожей. Берёт её в руки, крутя туда-сюда, и относит в спальную, решая изучить вещицу поподробнее. Врага надо знать в лицо!       Она так измоталась за сегодняшний день, что ненависти на гадалку и в помине больше нет, но это не отменяет факта, что Ли больше никогда не будет ходить этим путём. Ещё одного такого прецедента расшатанная психика девушки точно не выдержит. Такие истории только на словах других людей смешные и весёлые, а если окажешься сам, то одна нервотрёпка и эмоциональная взбучка. Даже отговорка «зато будет, что вспомнить» не работает.       Она вынимает из серого мешочка приятную на ощупь игрушку добродушного волчонка, который, по мнению Ханыль, даже если бы очень захотел навредить кому-нибудь, не смог. Слишком он милый и беззаботный. Мягкий и приятный. Тот, кого хочется погладить за шёрстке и поцеловать в лобик.       Торчащие заострённые ушки, милые щёчки, широкая улыбка и закрытые щёлочки-глаза. То ли спит, то ли блаженно улыбается от услышанных приятностей — до конца не понятно. На самом деле, игрушка довольное милая, и что бы до этого ни говорила Ханыль про не совсем качественные моменты, например, торчащие нитки, небольшие заломы и пыльную спину, то сейчас даже размышляет, а не оставить ли себе такого очаровашку. Или, может, подарить племянникам? Она как раз скоро собирается к родителям на праздники, где будет в сборе вся родня. За такого волчонка точно завяжется нешуточная борьба между дошкольниками.       Сложный выбор… или просто подарить им такого же, а себе оставить этого? Но назад в логово этой сумасшедшей она точно пойдёт. Надо будет порыскать в онлайн-магазинах чуть позже. Вдруг что найдет.       Из мешочка вылетает инструкция, и Ханыль моментально прозревает, вспоминая, чем насторожил её эти невинные, косящие под детские мягкие игрушки, вещицы. Точно, и как она забыла об этой значительной детали! Это ж мечта извращенца, и непонятно пока, кого именно, педофила или зоофила. Это сейчас Ханыль и выяснит.       Волчонок смотрит так, будто совершенно не подозревает, для каких таких целей был создан странными дяденьками или тятеньками. Или это такая ловушка? Завлекалово для случайных покупателей, коей стала и Ханыль. Снаружи милашка, но монстр внутри, да? Но каким образом он должен работать? Никаких механизмом и в помине нет, а это интригует похлеще случайной халявы.       Глаза пробегаются по началу текста на небольшом листочке, который Ханыль с лёгкостью подобрала с пола. Она всё ещё помнит его часть из-за сконцентрированного в одном месте абсурда и решает продолжить чтение, дабы пояснить интересующие её моменты.       «Для плотских утех и знакомства со своим истинным Я. Узнайте то, что порицается обществом, и вкусите свой запретный плод! Выберите своего личного скзу, то есть домашнего питомца, который с радостью подарит вам любовь и наслаждение, избавит от жизненных тягот и просто поможет расслабиться. Отпустите себя и просто получайте удовольствие!       Модель скзу 01 — Вульф Чан. Ласковый, податливый и скромный волчонок может заобнимать вас до гроба и подарить уйму нежности, но это только сначала… не успеете оглянуться, как волчонок превращается в страстного и безудержного зверя, который разорвёт ваш покой на маленькие части. Он готов пойти на всё ради того, чтобы доставить желанное удовольствие не только себе, но и вам. А он доставит, даже не сомневайтесь.       Инструкция по применению скзу:       1. Подумайте о том, чего хотите прямо сейчас. В мельчайших подробностях представьте как, где, с кем и каким обзором вы будете это делать. Чем детальнее, тем лучше. Выстройте зрительный контакт со скзу, это поможет достигнуть максимальной ментальной связи. Когда вы почувствуете лёгкие импульсы, увидите или услышите нечто незнакомое, но приятное вашему телу и душе, можно переходить к следующем пункту.       2. К моменту пика вашей с скзу связи и, немаловажно, возбуждения, зажмите небольшое тельце скзу в руке и закройте глаза. Одновременно сконцентрируйте все ваши ощущения в одном месте и произнесите вслух слова: «Заклинаю не дрочить, а меня скорей любить!»       Если вы сделали всё правильно, то поздравляем с приятным времяпрепровождением. Если нет, то попробуйте заново и убедитесь, что вы делайте всё точно так, как говорится в инструкции.       Часто задаваемые вопросы:       1. Скзу многоразовая?       Всё зависит только от вас.       2. Что делать, если не получается активировать скзу?       Это значит, что скзу не хочет быть активированным. Попробуйте в следующей раз.       3. Как вернуть скзу в первоначальную ипостась?       Всё вернётся само, если это ваше истинное желание.       4. Где найти ещё таких скзу?       Ваша скзу — единственный в своём роде.       5. Что делать, если влюбился (-ась) в скзу?       Попробуйте найти ключ.       Спасибо за покупку и ваше к нам доверие!»       — Какого хрена? Вы угораете? — сквозь смех спрашивает Ханыль, тем самым нарушая тишину квартиры, и переводит взгляд на Вульф Чана, который всё так же лежит на кровати со своей добродушной улыбочкой великого слепого. В этот момент её прорывает ещё сильнее, и Ли валится на пол, стирая руками с уголков глаз маленькие слезинки. — Господи, чем они обдалбались? Можно мне тоже? А зверёныш не промах! Сама невинность оказалась секс-машиной, надо ж такое придумать…       Ханыль фотографирует игрушку с инструкцию и отправляет её лучшей подружке в какао.       «Никогда не знаешь, кто тебя может поджидать в переходе…»       «Фото»       «Боже, что это такое ㅋㅋㅋ»       «Будь аккуратнее, Ханыль, а то ещё мягкая игрушка заобнимает затрахает тебя до гроба!»       «Интересно, а если я забеременею от Вульф Чана — я смогу родить оборотня?»       «Возможно, да… но в полнолуние он будет превращаться не в Джейкоба, а вот в такую маленькую тканевую хрень…»       Ханыль веселит предположение подружки и поднимает ей настроение, хотя, казалось бы, куда выше? Этот сюр и так обеспечил ей самый нелепый и забавный вечер за последнее время. Ли рассказывает подруге о этой нелепой ситуации во всех подробностях, начиная с городской сумасшедшей в переходе и её странных слов, закачивая самой игрушкой. Они обсуждают, стоит ли ей все же опробовать её действенность или выкинуть завтра же. Ханыль из той категории людей, которым палец в рот не клади, дай поучаствовать в каких-нибудь сомнительных авантюрах, поэтому ответ был очевиден с самого начала — она это сделает.       Сбросив звонок, Ханыль устраивается на кровати и заглядывает в инструкцию, пытаясь настроиться на нужный лад. Чёрт, настроение сегодня, мягко говоря, не дрочибельное, а ещё так хочется спать, но любопытство сильнее. Хочется попробовать, даже зная, что это бессмысленно. Пустая страта времени. Пусть Ли считает себя человеком разумным, капелька веры в невозможное присутствует и в ней. Никогда не знаешь, что тебя может ждать дальше.       Была не была! Она в любом случае ничего не потеряет. Как знать, может, её действительно трахнет волк… Ладно, даже в её голове это звучит как какая-то несусветная хрень. А если озвучить это вслух, то она не сможет не заржать в процессе.       Так надо перенастроиться. Может, врубить порнушку? Или чужие стоны негативно повлияет на их с Вульф Чаном ментальную связь? Да, наверно, лучше не рисковать.       Первое, что говорится в инструкции — нужно визуализировать в голове свои мокрые фантазии и, естественно, пусть это и шифруется за красивыми словами, подрочить себе. Это несложно. Ли сама не прочь избавиться от скопленного за неделю стресса. Это пойдёт ей на пользу.       Кроме огромной футболки и трусов, на Ханыль больше ничего нет, так что она с лёгкостью просовывает руку через тонкую ткань белья и начинает лёгкими движениями массировать клитор. Смазки совсем нет. Надо подумать о чём-нибудь приятном или о ком-нибудь… Как давно у неё не было секса? Честно, она и не помнит. После последних отношений, которые закончились почти полгода назад, у неё никого не было. Она не привыкла спать с первым встречным-поперечным, так что развлекала себя сама, как могла и чем могла. Точно, у неё же есть вибратор!       Но, к её удивлению, в прикроватной тумбочке его нет. Ли слишком устала для того, чтобы ходить и искать его по квартире, так что она выбирает более долгий путь и сделать всё самой. Только нужно подумать о… О ком ей думать? О коллеге Хёнджине? Он самый настоящий нарцисс с ужасной привычкой постоянно опаздывать. О соседе Чанбине, с которым они недавно катались на великах? Он милый, но всё же не её типаж, да и явно намерен только дружить. Или о друге детства Чонине? Точно нет, он же с самого детства влюблён в младшую сестру Ханыль. А больше-то вариантов и не остаётся. Немного же у нее симпатичных знакомых парней. Это удручает…       Она бросает взгляд на волчонка, который устроился на подушке рядом, и в ту же секунду в голове возникает образ. Слегка расплывчатый, но одно ясно как день — она бы не прочь с ним потрахаться. Мысленно, конечно. Вживую она вряд ли решится на такое.       Мягкие черты лица с очаровательной улыбкой, беспорядочные кудряшки и накачанное тело, готовое прямо сейчас припечатать её к кровати. Ей такое нравится. Ханыль сама не замечает, как пальцы с лёгкостью начинают скользить по клитору, мять его и дразнить, а с губ срывается первый стон. Чёрт, это странно, но ей так хорошо, что она совершенно забывает о первоначальной цели, ставя новую — просто кончить в своё удовольствие. Вторая рука задирает футболку, нащупывая левый сосок, который слегка затвердел от лёгкого холодка, и грубо сжимает его двумя пальцами.       — Блять, — шипит Ханыль и откидывает голову на подушку.       Внутри всё зудит и хочется большего. Так быстро она ещё не возбуждалось. Так быстро и без чьей-либо помощи. На лбу выступает испарина, а смазки становится так много, что она стекает по нежной коже вниз. Клитор пульсирует, и этого становится недостаточно. Хочется погрузить что-то вовнутрь и заполнить тянущую пустоту. Но не свои пальцы, а чей-нибудь член. Желательно резко и грубо. Так, чтобы почувствовать его всей длиной. Так, чтобы кончить с криком, а потом умереть от сверхстимуляции. Так, чтобы забыть собственное имя.       — Пожалуйста, — стонет Ханыль, медленно погружая первый палец. Становится невероятно жарко, кровь приливает к щекам, а взгляд падает на блядскую игрушку. На Чана? Что это с ней такое?       Воздуха катастрофически не хватает, как и одного пальца внутри себя. Ей так плохо и хорошо одновременно, что голова идёт кругом и перестаёт соображать. Она снова поворачивается в сторону игрушки и замирает. Он лежит напротив неё. На этой самой подушке. И неотрывно смотрит в глаза, прикрытые пеленой похоти и желания. Наблюдает за каждым её движением и, она готова поклясться собой, сам еле сдерживается. Такой реальный и красивый. Сошедший прямо из мыслей.       Стон вырывается против воли и второй палец погружается вслед за первым. Соски затвердевают настолько, что похожи на настоящий камень, и так хочется, чтобы кто-нибудь оттянул их зубами. Чтобы это сделал он. Прямо сейчас. Нещадно покусал их, а затем втянул губами и нежно пососал ареолу.       Ханыль заторможенно моргает. Это видение? Всё настолько нереально, что похоже на сон, и убедиться в этом можно только физически. Прикосновением. Не переставая двигаться двумя пальцами внутри тугих стеночек, Ханыль оставляет в покое ноющую грудь и протягивает ладонь к сосредоточенному лицу напротив.       Господи, он так жадно смотрит, что только от его взгляда можно кончить. Но оргазм заберёт последите крупицы осознания действительности, чего допустить ни в коем случае нельзя. По крайней мере, сейчас. Она с радостью это сделает после того, как ощутит его кожу своей ладонью и убедится, что это всё по-настоящему. Она пытается сдержать подступающие электрические импульсы в теле, замедляя движения пальцами, на что тело болезненно реагирует — изнеможением ощущается на новом уровне. Это какой-то невозможный пиздец. Она слишком молода, чтобы умереть так скоро. Умереть, не кончив.       А он продолжает смотреть на её мучения. Без усмешки или ехидства, не свысока, как делает это обычно, а прямо и открыто. Даже любопытства нет в чёрных зрачках его гипнотических глаз. Он смотрит так, будто имеет Ханыль её же пальцами. Медленно, но дай ему волю и он разгонится до грубых толчков. И будет иметь на это полное право. Но и Ханыль в этот момент имеет его разум и мысли ничуть не меньше. Она видит это. Чувствует. Глаза опускаются чуть вниз, и она видит прямое тому доказательство. Даже через ткань пододеяльника видны очертания его стояка.       Ли прогоняет дрожь в теле и сглатывает. Она не кончит, пока не сделает то, чего хочет то ли несколько минут, то ли всю свою жизнь. Больше ни о чём не думая, она касается его гладкой щеки небольшой ладонью и задерживает дыхание. Время, что, остановилось? Вероятнее всего, это её сердце. Она чувствует тепло его кожи, прерывистое дыхание и выдержку, что трещит по швам после её прикосновения. А затем слышит несдержанный рык. Точно звериный. И это сносит крышу обоим.       — Двигай ими быстрее, — повелительно произносит он, и Ханыль, не задумываясь, слушается. Это кажется ей правильным и знакомым. Будто она делала это уже сотни раз. То, как он отдаёт команды и направляет каждый миллиметр её души и тела к обрыву, и то, как она безоговорочно подчиняется этому. И самое главное, не боится. Доверяет. — Смотри на меня и добавь третий палец.       Ли стонет от этого пропитанного властью голоса и тёмного взгляда, который всем свои нутром кричит — она под его контролем. А ведь он всего лишь наблюдает за ней, не предпринимая ни единой попытки что-либо сделать. Оказывается, иногда они не нужны — Ханыль и так на самом краю пропасти. Ещё чуть-чуть и упадёт в эту тёмную бездну. Неотвратимо и беспощадно. И будет этому только рада. Третий палец раздвигает тугие стенки и вместе с остальными двумя проникает в тёплое влагалище. В глазах начинает рябить не по-детски. Она близко.       — Ты мне не слышала? — резко спрашивает он и накрывает широкой ладонью её ладонь, всё ещё покоящуюся на гладкой щеке. Тёмная аура давит, а жар его тела окутывается в тесный кокон забытья. Ханыль краснеет, точно рак, интенсивнее погружая пальцы в себя, и уже не стесняется стонать громко, не сдерживаясь. Она хочет, чтобы он её слышал. — Не закрывай глаза и смотри на меня.       — Твоя ладонь такая горячая, — вылетает полустон из открытых губ Ханыль, и она зажмуривает глаза, ощущая лёгкую дрожь внизу живота. Но этого мало. Надо сделать ещё шаг, чтобы кануть в эту пропасть и ощутить каждой клеточкой тела всепоглощающее удовольствие. Быстрее. — Чёрт, помоги мне! По-пожалуйста…       — Ты справишься и без моей помощи, — он проводит длинными пальцами по ладошке Ханыль вверх-вниз, после чего двигает её в сторону к своим губам. Его губы сухие, но не менее нежные. Они не целуют и не дразнят, а просто гладят мягкую кожу Ли во внутренней стороне ладони. Это завораживает. Он тяжело дышит через нос и прикрывает веки, пытаясь придать своим словам прежнюю стойкость. — Сделай это сама и для себя. А уж в следующей раз я постараюсь сделать это для нас обоих.       — Следующего раза не будет, — жалобно вздыхает Ханыль и резко просовывает указательный палец между мягких губ парня, так, чтобы он полностью поместился во рту. Внутри так мокро и тепло. Прямо как во внутренней стороне её бедер, куда она не прочь позвать и его. Чтобы всё было честно. Он, не ожидая такого самовольства, сдавленно стонет, чем вызывает табун мурашек. Божественно. — Либо сейчас, либо никогда.       Он не отвечает. Да и не смог бы, рот сейчас занят более важным делом. Парень жадно посасывает палец, пока его треклятый язык играется с её фалангами, и этого отказывается достаточно, чтобы стеночки внутри начали неконтролируемо сжиматься вокруг пальцев и заставлять Ханыль насаживаться на них сильнее и глубже. Она выгибается в пояснице, клитор пульсирует, а прохлада комнаты застывает на её торчащих дыбом сосках. Она у финишной прямой, ещё чуть-чуть и волна удовольствия заполнит всё её тело, но чего-то не хватает. Кого-то.       Он чувствует её пограничное состояние и быстро освобождает рот от вымоченного его слюной пальца, придерживая её обессиленную руку, чтобы провести кончиком языка по чуть вспотевшей ладони вниз и у самого запястья вдохнуть сладкий запах её кожи:       — Ну же, Ханыль, будь умницей и кончи для меня, — она даже не успевает подумать о том, откуда он знает её имя, как его острые зубы вонзаются в её кожу и больно кусают плоть. И этого оказывается достаточно, чтобы мышцы резко сократились, тело прострелили волна эйфории, а в глазах зажглись яркие звёзды. Восхитительно.       Она вся дрожит, тело покрывается лёгкой испариной и извивается на белых простынях двуспальной кровати. Стон срывается на громкий вскрик от этого фейерверка эмоций и кажется, что это самый сильный оргазм в её жалкой жизни. Она давно так не кончала от собственной стимуляции. Или дело вовсе не в её пальцах?.. Ведь ей всё-таки помогли…       — Я… то есть ты… я имею в виду, как ты… здесь… разве такое возможно? Это сон? Видение? Такого не может быть… кто ты? — язык заплетается, веки тяжелеют, а мозг никак не хочет прогружаться. Оргазм забрал все силы, и сейчас она ничем не отличается от безвольной куклы. Хочется провалиться в темноту и никогда из неё не выбираться.       — Спокойной ночи, секретарь Ли, — тихо произносит он, целуя костяшки её пальцев. — Вы хорошо сегодня поработали.       Но она этого уже не слышит. Усталость берёт верх, и Ханыль проваливается в крепкий сон.

(🐺🔮)

      Громкий звук входящего звонка разрезает утреннее безмолвие комнаты, и Ханыль на автомате тянется к прикроватной тумбочке, на который обычно лежит её телефон.       — Да, — хрипит девушка, мало что понимая. Зачем ей звонят в такую рань? Она адски устала вчера, тело всё ещё ватное, а глаза всё так же прикрыты пушистыми ресницами. Мозг отказывается работать в такое время.       — Ханыль, где тебя носит? — раздаётся громкий голос Феликса, её коллеги и по совместительству хорошего друга, в динамике телефона. — Уже половина десятого! Что-то случилось? Где ты? Пожалуйста, скажи, что ты уже подходишь.       Ли резко распахивает глаза, отрывает голову от подушки и пялится в экран, с которого на неё смотрит неутешительное время. Девять часов двадцать семь минут. Она уже опоздала на полчаса. Блять, почему не сработал будильник? Как такое возможно?       — Я сейчас дома, — выдыхает Ханыль и начинает суматошно оглядываться по сторонам, сама не зная, зачем. Как будто ей это чем-то поможет. Твою мать. Помогло. — Это ещё что такое? — кричит на всю квартиру она, тыкая пальцем в незнакомца, и пытается выбраться из-под тяжёлого одеяла. Провал. Ханыль даже не успевает сгруппироваться, как летит вниз на холодный пол. — Сука!       — Что у тебя там происходит? — волнуется Ликс за подругу. — Ты жива? Ханы-ы-ыль?       — Я не знаю, — дыхание сбивается, и девушка судорожно встаёт, одёргивая задравшуюся до самой груди футболку. — Феликс, ты не поверишь… Тут…       Взлохмаченная чёлка лезет в глаза, но Ли совершенно не обращает на это внимания. Единственное, что её сейчас волнует, так это голый торс какого-то парня, его непослушные кудряшки и непонимающая мордашка, которая обращена прямо в глаза на Ханыль. Кто. Это. Блять. Такой. Почему он выглядит так знакомо? Что вчера произошло?       — Ты меня пугаешь, — звучит где-то на периферии сознания взволнованный голос друга, и Ханыль сомневается, что понимает, что именно ей говорят. Она вообще сейчас ничего не понимает. — Объясни нормально, что случилось? Я могу помочь? Ты проспала?       Действительно, что случилось? Перед глазами проплывают один за другим воспоминания вчерашнего дня, и когда она она доходит до самой абсурдной части, в которой дрочит себе при этом парне, ноги подкашиваются сами собой. Господи, так это был не сон? Какого вообще хрена? У неё крыша поехала? Или её прокляла эта ведьма? Такое вообще возможно в двадцать первом веке?       — Сомневаюсь, — шепчет в трубку Ханыль и сильно зажмуривает глаза в надежде, что когда откроет их, то не увидит перед собой незнакомое голое тело, развалившееся на белоснежных простынях. А потом распахивает их и видит насмешливое выражение лица, обращённое на засохшее пятно её смазки. — Блять. Я не думаю, что ты сможешь мне помочь, Ликс. Я скоро буду, босс уже знает?       — Не-а. Представляешь, он взял недельный отпуск. Весь отдел в шоке. Думаем, он заболел, — тараторит Феликс, чем заставляет Ханыль поднапрячься.       Отпуск? Серьёзно? А вчера он пригрозил ей увольнением, если «продолжит в том же духе выполнять свои обязанности». И именно вчера весь отдел стал свидетелем того, как этот придурок отчитал её прилюдно. Кровь кипит только от воспоминаний. Ненавижу.       — Значит, мне повезло. Буду через сорок минут.       — Ускоряйся! Ты же знаешь, Хёнджин зуб на тебя точит! Он уже пытался дозвониться то босса, чтобы пожаловаться… но у него ничего не получилось. Злой теперь, как чёрт, — докладывает друг.       — Я от этого говнюка меньшего не ожидала. Они друг друга стоят, — усмехается Ханыль, всё ещё пялясь на отвратительное пятно. Нужно успеть закинуть стирку и выгнать этого придурка, кем бы он ни был. — Прикрой меня!       — Само собой, — и сбрасывает трубку.       Ли понимает взгляд и сталкивается с тёмными глазами напротив. Глаза — это зеркало души, так ведь говорят? Тогда почему у Ханыль острое желание разбить это зеркало к чертям собачьим? Почему, даже не зная его, у Ли каждая частичка души кричит о раздражении и жгучей ненависти? Это из-за её вчерашней дрочки, за которой он как ненормальный наблюдал, и в которой, Ханыль не сомневается, мечтал участвовать. Или из-за того, что они зна…       — Собирайся на работу, — грубым после сна голосом произносит парень. Это звучит как приказ. Кем он себя возомнил? Королём? Её отцом? Или мужем?       Ли в шоке от его наглости, и, чтобы отомстить ему и прогнать побыстрее из своего дома, она резким движением тянет край одеяла на себя и орёт:       — Убирайся! Не знаю, кто ты, но… почему ты голый? — глаза округляется, и она молниеносно отворачивается, чтобы не увидеть все причинные места. — По-почему?! Мы же даже не спали! Ты разделся? Совсем поехавший? Прикройся уже! Какой ужас!       — Ты слишком шумная, хотя я это заметил ещё вчера, когда ты сто…       — Замочи! — лицо девушки против её воли покрывается красными пятнами, которые не удаётся скрыть от зоркого глаза незнакомца. И она чувствует его глупую усмешку спиной. Как же стыдно! — Ты прикрыл своего дружка?       — Да.       — Отлично! Значит так, — снова проворачивается лицом к нему и складывает руки на груди, прикрывая виднеющиеся соски через тонкую ткань футболки, — одевайся и уходи! У меня нет ни желания, ни времени разбираться, что вчера произошло! Можешь даже не пытаться мне что-либо доказывать, я скептик и не верю во всю эту хрень.       — Во-первых, у меня нет одежды. Во-вторых, я не смогу уйти до тех пор, пока ты мне не поможешь и не сделаешь это возможным. А в-третьих, Ханыль, тебе придётся поверить во всю эту хрень, хочешь ты этого или нет, — объясняет будто пятилетнему ребёнку. Парень мягко улыбается, из-за чего проявляются милые ямочки на щеках, и проводит ладонью по непослушным волосам. Ли никогда не признается себе в этом, но разглядывает его, пытаясь понять, откуда это чувство дежавю. Где она могла его видеть?       — Ну конечно! — злится Ханыль из-за его глупых доводов и тычет в сторону парня указательным пальцем, тем самым, который прошлой ночью побывал в его рту. Чёрт, зачем она тогда это сделала? Совсем идиотка? — И что же мне сделать, чтобы ты наконец свалил отсюда?       — Переспать со мной.