The most beautiful boy

      Хэ Сюань прошел досмотр и снова взял прижавшегося к нему Лан Ина за руку, чтобы проследовать по коридору за сопровождающим их служителем закона. Он опасался, что мальчик испугается и расплачется, оказавшись на территории мужской тюрьмы, но Лан Ин, снова почувствовав его присутствие рядом, с интересом смотрел по сторонам и иногда задавал уточняющие вопросы.       — Будущий юрист растет, — надзиратель одобрительно похлопал его тяжелой большой ладонью по голове и посмотрел на Хэ Сюаня с улыбкой, которую он совсем не ожидал увидеть от человека с его работой. Однако она бесследно испарилась, стоило им дойти до нужной двери. — Максимальная длительность свидания — три часа. Непосредственный контакт запрещается. Со стороны осужденного будет присутствовать тюремный надзиратель. Все понятно?       — Да.       Лан Ин растерялся, испуганно смотря на говорившего с ними строгого мужчину, и Хэ Сюань поднял его на руки, чтобы успокоить. За пару последних месяцев братья сблизились, и мальчика доверили сегодня привести на свидание с отцом ему. Хэ Сюань и сам хотел посмотреть в лицо человека, бросившего когда-то его беременную мать. Цзюнь У согласился сдать ДНК-тест в ответ на его официальный запрос, а Хэ Сюань позволил новому имени появиться в юридических документах, чтобы иметь больше возможностей общаться с младшим братом. Но отношения родителей таили в себе слишком много загадок, Хэ Сюань не знал, как ему относиться к факту появления отца, и надеялся, что личная встреча поможет принять решение.       Дверь с дребезжащим звуком отворилась, и братьев пропустили внутрь, тут же запечатав за ними путь к отступлению на замок. Цзюнь У восседал на своем стуле, терпеливо ожидая, пока посетители подойдут к разделяющей комнату стеклянной перегородке. Сопровождающий его надзиратель стоял слишком далеко от него, чтобы хорошо слышать чужой разговор, и Хэ Сюань усмехнулся, сообразив, что и тут у его папаши сохраняется особое положение. Он подхватил мальчика поудобнее и, ощущая предательское волнение, осторожно приблизился к своему стулу, установленному через разделительное стекло ровно напротив.       Цзюнь У поморщился при их приближении и, повернувшись к надзирателю, подозвал его пальцем. Тот перестал считать ворон в окне и, подскочив к осужденному, с подобострастием нагнулся всем корпусом, чтобы хорошо его слышать.       — Су Шэ, это обязательно?       Хэ Сюань замер, пораженный неприятной догадкой. Кажется, он ошибался, и в его отце не осталось ни капли человеческого, если он воспринимает свидание со своим сыном как что-то настолько нежелательное, от чего бы предпочел отказаться. Пренебрежение, с которым Цзюнь У смотрел на тюремного надзирателя, еще раз подтверждало, что он пользуется особым положением, раз ведет себя настолько неуважительно к служителю закона.       — Да, господин судья. Вам известен закон. Перегородка должна присутствовать, и пока начальник велел ее оставить.       — Но я ведь даже не могу обнять собственного ребенка!       — Сожалею, господин судья, но закон есть закон.       — Кто бы говорил, продажная ты душонка, Су Шэ, — Цзюнь У снова развернулся к своим гостям, и Хэ Сюань увидел на его лице неподдельные эмоции печали, которые окончательно растворили его опасения. — Привет, малыш, как твои дела? Ты еще больше вырос за последнее время.       Лан Ин перестал робеть и, встав на стуле между разведенных бедер Хэ Сюаня, потянулся к прозрачной перегородке, разделяющей его с отцом.       — Моя рука выросла, и старые перчатки теперь не налезают, — Лан Ин гордо приложил ладошку к стеклу, и Цзюнь У со своей стороны сделал также, чтобы сравнить их размеры.       — Можешь пока поносить мои. Еще немного, и они будут тебе в самую пору, — он улыбнулся мальчику, а Лан Ин, почувствовав себя свободнее, защебетал, вываливая на отца накопившиеся новости.       Хэ Сюань притаился за его маленьким детским тельцем, аккуратно рассматривая помещение, в котором они находились, и сидящего напротив мужчину. В небольшом выступе, идущим от перегородки, были встроены микрофон и динамик, и Хэ Сюань наконец понял, почему так хорошо слышал все, что говорил Цзюнь У по ту сторону. В его голове они, как в фильмах, должны были разговаривали через трубку, однако прогресс не обошел стороной и заведения исправительного характера, и дополнительные меры для разговора им не требовались. Отец и сын так увлеклись своей беседой, что Хэ Сюань еще какое-то время никого из них не интересовал, однако его блуждающий взгляд натолкнулся на цепкий прищур, и Цзюнь У замолчал, пристально разглядывая его.       — Зайка, а кто с тобой сегодня пришел? Это твой новый воспитатель?       — Папа, ты чего! — Лан Ин так удивился, что аж плюхнулся своей попкой обратно на ноги Хэ Сюаня, и тот поморщился от небольшой боли. — Это же мой брат!       Мальчик с детской непосредственностью постучал пальцем по виску, от кого-то уже подцепив этот взрослый жест, и сложил руки на груди, выражая крайнюю степень недовольства отцом.       — Брат? А… — Цзюнь У продолжал изучать его внимательным взглядом, и Хэ Сюаню стало неловко. — Вот откуда такое сходство.       Он замолчал, и Хэ Сюань пожалел, что решился приехать. Чего он ждал? Что отец скажет, как ему жаль? Как он на самом деле хотел, чтобы все было иначе? Чего он ожидал увидеть в человеке, бросившему свою женщину, лишь узнав о ее беременности?       — Ну что ж, я предполагал, что ты можешь прийти, получив твой запрос. Сынок, — губы Цзюнь У тронула слабая улыбка, и он оперся подбородком о свои руки, смотря на него со странным выражением смеси интереса и чего-то еще, что у Хэ Сюаня пока не получалось расшифровать.       — Ты знал? — возможно, с отцом стоило говорить более вежливо, в конце концов, в их стране все еще существовали строгие правила, обязывающие почитать старших, однако Хэ Сюань не мог себя перебороть. Он все еще не понимал, как относиться к мужчине, сидящему напротив него, и его язык отказывался произносить вежливые формы обращения.       Однако Цзюнь У, кажется, не обиделся на его дерзость, его улыбка стала еще шире, и он расслабленно откинулся на стуле назад, медля с ответом.       — Я знал с самого начала. И о беременности Ли Хэ Ин, и о том, что она наотрез отказалась избавиться от ребенка.       Имя матери, так давно никем не произносимое, больно отозвалось в груди Хэ Сюаня. Цзюнь У тоже замолчал и отвел взгляд, потерявший ясность, будто вспомнил о чем-то, чем не хотел делиться со своими собеседниками. На какое-то время между ними повисла тишина, пока Лан Ин не влез во взрослый разговор.       — Папа, а что, значит — избавиться от ребенка? Ты хотел Сюань-гэ куда-то спрятать?       — Да, он мне мешал работать, прям как ты, когда отказываешься вовремя ложиться спать, — в голосе Цзюнь У появилась неожиданная ласка, и по спине Хэ Сюаня прошла волна озноба. До него вдруг дошло, чье имя унаследовал Лан Ин. Это было настолько очевидно, что теперь он не понимал, как не видел этой параллели раньше.       — Сюань-гэ, родителей надо слушаться, — Лан Ин обнял его за шею, доверительно сообщая то, что внушили ему взрослые, и приблизился к его уху. — Но я тоже не всегда ложусь спать, когда мне говорят, и под одеялом смотрю мультики.       Его шепот был настолько громким, что Цзюнь У без проблем услышал все со своей стороны и со строгим видом, не обманувшим и ребенка, пригрозил ему пальцем. В жизни нечестного на руку судьи со своеобразными сексуальными предпочтениями все же была своя брешь, слабость, скрытая от других. У Хэ Сюаня не получалось соединить в своей голове эти грани одного человека, и пока он просто продолжал наблюдать за общающимися отцом и сыном. Лан Ин наконец смутился и, отвернувшись от отца, вцепился сильнее в шею своего Сюань-гэ.       — Спасибо, — Цзюнь У снова вернул внимание ему, и Хэ Сюань неловко обнял мальчика за талию, не понимая, за что ему прилетела благодарность. — Ему пригодится сейчас поддержка, ты нашелся в самый подходящий для Лан Ина момент. В благодарность я отвечу на твои вопросы, наверняка их накопилось достаточно. Спрашивай.       — Ин-эр, — Хэ Сюань поцеловал мальчика в макушку и спустил со своих колен. — Иди немного посмотри мультики рядом с дядей охранником. Всего одну серию про твою любимую свинку, и я тебя заберу обратно, хорошо?       — Вам надо поговорить о своих взрослых делах? — Лан Ин снова смешно упер руки в бока, чем вызвал у обоих мужчин улыбку.       — Да, нужно.       — Так бы сразу и сказал.       Лан Ин забрал из его рук планшет и, вдев наушники, позволил отвести себя к стоящему за дверью надзирателю. Тот сначала удивился, заметив их у дверей, но согласно кивнул на озвученную просьбу. Мальчик устроился на стуле, который ему уступил охранник, и, убедившись, что с ним все хорошо, Хэ Сюань вернулся к своему месту. Только лишь войдя в комнату для свиданий, он сразу ощутил, как атмосфера между ним и Цзюнь У сильно изменилась в отсутствие Лан Ина. Отец перестал улыбаться, его временная мягкость исчезла вместе с мальчиком, и он выжидающе и безэмоционально смотрел на него, давая право начать разговор. Хэ Сюань какое-то время пытался собраться с мыслями и выудить из головы “правильные” вопросы, однако та неизвестность, которой мать окружала свои отношения с отцом, порождала слишком много догадок, и Хэ Сюань лишь сильнее тонул в стремлении хоть как-то их структурировать.       — Почему ты бросил мать? — наверное, ответ на этот вопрос был для всех очевиден, однако Хэ Сюань все равно хотел услышать чужую версию.       — Я не бросал ее, — Цзюнь У неожиданно улыбнулся, хотя его улыбка отдавала колючей свежестью зимнего, морозного утра. — Она меня бросила, когда отказалась делать аборт. Так уж вышло, что женщинами я не особо интересуюсь, как ты можешь уже знать. Твоя мать была единственным исключением. Она мне и правда сильно нравилась, но не настолько, чтобы в девятнадцать лет я оставил все надежды о карьере и посвятил себя семье, которая мне абсолютно была не нужна.       — Ну и как тебе карьерные высоты, которых ты добился? Тут миленько, — сарказм в голосе Хэ Сюаня заставил Цзюнь У улыбнуться уже более искренне.       Он наклонился ближе к стеклу и поманил его пальцем, чтобы Хэ Сюань сделал тоже самое. Какое-то время он сомневался, стоит ли следовать его жесту, но решив, что перегородка прочно его защищает, все же несмело двинулся корпусом вперед.       — А с чего ты решил, что мое присутствие здесь не совпадает с моими планами? Мне нужно затаиться на время, но это не означает, что я пробуду тут положенный мне срок. И да, ты прав, в моей отдельной камере достаточно миленько. Там есть все, что мне нужно. А если чего-то не окажется, то достаточно попросить, и мне принесут.       Хэ Сюаня распирал гнев от наглости и уровня вседозволенности этого человека, и он резко отклонился назад, пытаясь успокоить свое негодование дыханием. Вот напыщенный индюк. Он очень надеялся, что унаследовал и характер, и внешность матери, и не имел с этим ничего общего.       — А мать Лан Ина? — наконец озвучил он мучающий его последние два месяца вопрос.       — Бай Лу? А что с ней?       — Ты сказал, что мама была единственной, но у тебя от Бай Лу ребенок.       — Святая наивность, сразу видно, чей ты сын, — Цзюнь У вздохнул, покровительственно смотря на него через стекло. — Это тебя не слишком касается, но я удовлетворю твое любопытство. С матерью моего сына у нас договор. Ей надо было спастись от строгого надзора семьи, чтобы жить своей творческой жизнью, а мне нужен был брак и ребенок, чтобы укрепить свое положение в обществе. Сильно привязываться к мальчику я не собирался, но, как видишь, он умеет проникать в сердце.       Хэ Сюань чувствовал себя ужасно глупо, но не мог избавиться от кислой обиды, разрастающейся в его сердце после услышанных слов. А он, значит, не умеет проникать в сердце? Он не был достоин, чтобы отец снизошел до него?       — И пока ты не лопнул от обиды, я скажу тебе то, о чем ты не спрашивал, но должен был спросить, — Цзюнь У так легко его прочитал, что Хэ Сюань ощутил себя нелепым под взглядом этого страшного человека, ему захотелось поскорее закончить их свидание и уйти, лишь бы не чувствовать себя открытой книгой перед ним. — Спустя время я неоднократно пытался вам помогать. Деньгами, связями, чем мог. Но Хэ Ин отказывалась от моей помощи, она всегда была очень упрямой, и ее глупые наивные идеалы не позволяли признать свою ошибку. Я даже пытался ее вылечить, но узнал о болезни слишком поздно, врачи ничем уже не могли ей помочь. Это был ее выбор.       — Этим ты утешаешь себя после ее смерти? — Хэ Сюань неожиданно взорвался и резко поднялся со стула, нависнув над отцом.       Охранник с другой стороны всполошился и что-то заговорил в рацию, и Хэ Сюань заставил себя упасть на стул обратно, стараясь избегать внимательного взгляда по ту сторону стекла. Слишком сильно в его груди горела ненависть к человеку, которого он привык считать виновником всех неприятностей, выпавших на долю его матери и его самого. И все же чем больше он разговаривал с Цзюнь У, тем больше понимал, что укоренившийся в его голове образ не совсем совпадает с реальным человеком. От этого ненависть поднималась лишь сильнее, Хэ Сюань не хотел видеть в нем ничего хотя бы отдаленно положительного, не хотел даже частично его оправдывать, но невольно внутри соглашался с его словами. Его мать и правда была упрямой, она могла так поступить. Сейчас он бы предпочел, чтобы гордость матери проиграла битву разуму и желанию выжить. Если бы мама была жива. Если хотя бы на немного осталась с ним подольше…       — Возможно, — Цзюнь У наконец ответил на его вопрос чуть смягчившимся тоном, чем вырвал его из плена мыслей, грозивших взорвать тяжелую голову к чертям. — Не ты один потерял дорогого тебе человека.       — Я вижу, насколько она тебе была дорога.       — Ты многое не знаешь, Хэ Сюань, — Цзюнь У терпеливо пытался донести до него свою позицию, не реагируя на язвительный тон, словно разговаривал с подростком, гормоны которого не дают ему смотреть на мир иначе, чем в категоричном делении на "добро" и "зло". — Поэтому хватит горячиться и приведи ко мне сына.       — Я тоже твой сын! — Хэ Сюань поскорее захлопнул рот, пока из него не успела вылететь еще какая-нибудь глупость, которую он не собирался говорить.       На лице Цзюнь У сильное удивление сменилось улыбкой, но ее настроение не очень нравилось Хэ Сюаню, слишком много в ней было хитрости, которая маской скрывала то, что на самом деле чувствовал этот человек.       — Рад, что ты это признал. А теперь приведи мне моего мальчика, у нас не так много времени, чтобы поговорить.       На этот раз Хэ Сюань не стал сопротивляться и пошел за Лан Ином. У него оставались еще вопросы, но он решил отложить их на следующий раз. В конце концов, Цзюнь У еще не был стариком, и у них оставалось время попробовать выстроить отношения, хотя бы отдаленно напоминающие родственные. Хэ Сюань так и не смог определиться, нужны ли они ему самому, но растущая связь с братом наполнила его существование неожиданном смыслом, и ради него он может попробовать. К тому же Цзюнь У оказался единственным человеком, кто все еще помнил о его матери, и она, разъединив их при жизни, теперь невольно связывала их своим невидимым присутствием.       Дальше Хэ Сюань сильно не заострял внимание на разговоре Лан Ина и Цзюнь У, лишь наблюдал за безопасностью ребенка, чтобы он не свалился со стула, увлеченный беседой. Мальчик достаточно быстро устал сохранять одно единственное положение тела, и свидание пришлось закончить раньше отведенного срока. Цзюнь У явно расстроился, наблюдая, за собирающимися братьями, однако не стал никак препятствовать их уходу или пытаться уговорить остаться.       — Папа, я в следующий раз принесу тебе попробовать леденцы, которые мне покупает Сюань-гэ. Сегодня я все съел, — Лан Ин удобно расположился на руках Хэ Сюаня, положив свою лохматую голову на его плечо и махая ладошкой отцу через перегородку.       — А Сюань-гэ знает, что у тебя слабый животик, и тебе нельзя много сладкого?       — Знает. Лан Ин, идем, — Хэ Сюань немного поправил ребенка на предплечье, чтобы было удобнее его держать, и развернулся к выходу.       — Буду вас ждать, — Цзюнь У мазнул по ним взглядом и тоже поднял руку в прощающемся жесте.       Хэ Сюань очень хотел остаться равнодушным к прозвучавшему “вас”, но не мог. На сердце вопреки его желанию почему-то стало немного теплее, и из здания тюрьмы он вышел в более приподнятом настроении, чем заходил, даже воздух улиц будто изменился. Вполне возможно, что причиной тому стал свежевыпавший снег, наполнивший его влагой, а совсем не прошедшее свидание.       Он вернул ребенка матери, соблаговолившей все же приехать со своих съемок, и появившаяся на время легкость испарилась от беспокойства за дальнейшую судьба мальчика. Бай Лу подала на развод, как только ее мужа посадили, и Хэ Сюань все чаще возвращался мыслями к брату. Он бы забрал к себе мальчишку насовсем, однако хоть у них и получилось мирно пожить втроем в ожидании возвращения матери, у Лан Ина оставался еще один родитель, а род занятий Хуа Чэна и его характер не слишком вязались с постоянным присутствием в квартире ребенка.       После проваленной Хэ Сюанем проверки их и без того неоднозначные отношения сильно испортились на какое-то время. Хэ Сюань даже попытался уехать, однако Хуа Чэн не позволил ему уйти и после долгого и тяжелого для обоих разговора признал, что передавил в своем желании его контролировать, а затем стал вести себя более сдержанно и мягко по отношению к нему. Он отпустил Бань Юэ и долго уверял Хэ Сюаня, что хотел использовать ее против Ши Уду и не собирался ни под кого подкладывать, только припугнул девчонку, чтобы она тихо сидела и не доставляла ему проблем. Хэ Сюань заставил его выплатить девушке компенсацию и затем потребовал документы, подтверждающие, что все остальные работники публичного дома находятся в нем с собственного согласия и сознательно зарабатывают деньги своим телом. Хуа Чэн долго фыркал, что пригласит его на корпоратив, чтобы он пообщался со всеми лично, но документы предоставил, хоть и ходил потом пару дней, обиженно кривя лицо.       Новая роль старшего брата заставила Хэ Сюаня иначе посмотреть на свою финансовую и эмоциональную зависимость от Хуа Чэна. Чтобы обеспечить Лан Ина безопасностью и комфортом, ему пришлось смириться с теми условиями жизни, которые у него были на данный момент. Но присутствие в квартире ребенка, отлично чувствующего напряженное настроение взрослых, помогло им на время успокоиться, а затем постепенно и неожиданно примирило между собой, разбавив их жизнь совместными просмотрами мультфильмов, обсуждением необходимых для мальчика покупок и поиском детских развлечений, к которым Хуа Чэн вдруг обнаружил в себе интерес. В довершение всего он выкроил в своем расписании восемь дней и отвез Хэ Сюаня в Тайланд понежиться под солнцем. Это, конечно, была не Греция, о которой мечтал Хэ Сюань, однако отказываться от восьми дней рядом с морем было бы безумием, и он согласился. Тем более что Хуа Чэн последние дни вел себя подозрительно мирно, и Хэ Сюань надеялся, что он все же сделал выводы из произошедшего между ними инцидента.       Наступил последний вечер их поездки, они только что вышли с пляжа, где тянули время до последнего, наблюдая за уходящим в воду солнцем и не желая менять свежий морской воздух на кондиционер в отеле. Однако южные ночи наступают слишком быстро. На пляже стало ощутимо холоднее, и мужчины поднялись с песка, чтобы вернуться обратно в номер. Умиротворенный беззаботным вечером Хуа Чэн неосознанно переплел их пальцы, шлепая своими босыми пятками о подошву вьетнамок по дороге к отелю, и Хэ Сюань не стал напоминать ему, что они на улице не одни. Тайцы по своему менталитету слишком расслабленные, чтобы резко реагировать на идущих за руку мужчин, так что и Хэ Сюань не стал париться из-за его внезапного прилюдного проявления чувств. Они возвращались в комфортном молчании, не обращая друг на друга пристального внимания, однако Хэ Сюань все равно чувствовал кожей постепенно растущее между ними вязкое напряжение.       Из-за присутствия ребенка и конфликта какое-то время они не прикасались друг к другу, и, лишь оказавшись в расслабленной обстановке Тая, Хэ Сюань наконец подпустил к себе Хуа Чэна. Во время их небольшого отпуска поведение его партнера стало совсем другим. Если раньше даже в моменты близости Хуа Чэн сохранял дистанцию между ними, будто в очередной раз пытался показать, что их отношения — вынужденная мера, всего лишь влечение тела, которому нужно чувствовать рядом тело другого человека, чтобы испытать разрядку. То в последние дни он никак не мог насытиться моментами их близости, Хэ Сюань и сейчас чувствовал, как нетерпеливо подрагивают его пальцы, желая скорее уединиться. Он сжал его руку в немом обещании удовлетворить его потребность чуть позже, и Хуа Чэн шумно выдохнул в ответ на его жест, быстрее потянув за собой в лифт отеля. Хэ Сюань ожидал, что его тут же прижмут к стене кабины, как уже бывало до этого, однако заметил образовавшуюся складку между бровей у Хуа Чэна и какой-то слишком уж потерянный взгляд, настолько не свойственный ему, что Хэ Сюань немного растерялся, не зная, что делать. Незаметно Хуа Чэн успел уже чем-то загрузить свой недоверчивый беспокойный мозг, хотя несколько минут назад все было в порядке.       — В чем дело? — Хэ Сюань надавил пальцем на глубокую морщинку, и Хуа Чэн перехватил его руку. Однако вместо того, чтобы отмахнуться от нее, как предполагал Хэ Сюань, переплел их пальцы, соединяя тем самым и вторые руки между собой.       — Хочешь меня трахнуть?       Хуа Чэн с мученическим видом следил за его реакцией, и Хэ Сюань в панике оглянулся. К его счастью в кабину заходили только они одни, и все же он невольно понизил голос, не желая говорить о настолько откровенных вещах в общественном месте.       — Что на тебя нашло?       — Я подумал, что был слишком резок, и ты можешь… В общем, можешь мне отомстить.       — Я не хочу тебе мстить. Я думал, мы все выяснили, — благодаря Лан Ину Хэ Сюань немного натренировал свое терпение, и теперь умел более спокойно объяснять очевидные для себя вещи, которые, как ему казалось, должны быть понятны всем.       — Я хочу, я все еще чувствую себя херово. И это будет справедливо, — Хуа Чэн вдруг обнял его своей широкой, теплой от солнца ладонью за шею и притянул ближе. — Я уволил всех, кто к тебе прикасался. Боялся, что убью их.       — Они выполняли твой приказ, — в голосе Хэ Сюаня мелькнула сталь, он не стал обнимать его в ответ, оставив руки висеть вдоль тела.       Хоть он и сказал ранее сам, что они все выяснили, воспоминания о том дне все равно болезненно отдавались где-то глубоко внутри. Хэ Сюань запретил себе вспоминать об этом, да и свалившаяся забота о Лан Ине помогла ему запечатать пережитый им эмоциональный коктейль из страха, разочарования, отвращения, обиды и странного стыдливого удовольствия от ощущения полного подчинения Хуа Чэну. Хэ Сюань понимал, что ни один здоровый человек не будет в такой ситуации испытывать болезненное наслаждение от властности своего партнера, и какая-то его часть сильно возмущалась жестким переходом границ. Однако грубость Хуа Чэна открыла в нем те грани личности, куда пока ему было страшно смотреть, и поднимать эти чувства снова на поверхность совсем не хотелось. Если он решил, что разрыв отношений не сделает его жизнь лучше, значит, нужно просто следовать своему слову, вот и все.       — Я знаю, я поступил как мудак, — Хуа Чэн рвано выдохнул ему в плечо, пытаясь придвинуть ближе замершее тело Хэ Сюаня.       — Хуже.       — Согласен. Я нашел классного психолога недалеко от нашего дома, мы уже говорили о моем недоверии, я постараюсь с ним что-то сделать.       Хэ Сюань положил руку на его талию и с удивлением обнаружил, что Хуа Чэн дрожит. За годы их странных неоднозначных отношений он замечал за ним тревогу, которая порой ненадолго выбивала его из колеи. Хэ Сюань списывал это на напряжение от работы и тот груз, что Хуа Чэн нес на своих плечах с детства, и никогда не относил к причинам себя. Но похоже, что сейчас именно страх потерять его стал источником нервного напряжения Хуа Чэна.       Его неспроста иногда накрывала волна беспокойства. В пору их юности он был самоуверенным мальчиком-выскочкой, презираемым их консервативным обществом, где все еще правили корпорации, созданные далеко не вчера. Однако вопреки чужим прогнозам у Хуа Чэна получилось создать свою высокодоходную компанию, регулярно забирающую у тех самых самоуверенных богачей их денежки. Хэ Сюань никогда не понимал, зачем Хуа Чэн построил свой бизнес на низменных желаниях людей, однако сейчас начал видеть в этом своеобразную иронию. В их городе не существовали заведения, которые смогли бы развлечь лучше: от торгового центра до публичного дома — Хуа Чэн прекрасно играл на людских слабостях.       — Молодые люди, вы выходить собираетесь? — пожилая женщина недовольно цокнула языком и еще раз поднесла свою руку к дверям, чтобы они не закрылись.       — Извините, — Хэ Сюань отлепил от себя поникшего Хуа Чэна и подтолкнул его к выходу.       — Меньше пейте — дольше проживете, — проворчала женщина, наконец входя в кабину лифта.       — Спасибо, мы не хотим.       Хуа Чэн хмыкнул в ответ на его шутку и проследовал за ним в номер, ухватившись пальцами за край рубашки и плетясь сзади, как маленький ребенок. Однако у Хэ Сюаня все лучше получалось выполнять функции старшего брата, поэтому твердой рукой он завел Хуа Чэна в номер и усадил на кровать. Он все еще выглядел слишком потерянным, и Хэ Сюань присел перед ним на корточки, пытаясь разглядеть в его склоненном лице хоть что-то, что поможет его понять.       — Тебе нехорошо?       — Почему ты обо мне заботишься? — Хуа Чэн недоверчиво заглянул ему в глаза, наблюдая за тем, как Хэ Сюань показательно закатил их к небу, моля его о милосердии.       — Говоришь, к психологу пошел? Хорошо. Мне иногда хочется тебя хорошенько стукнуть, чтобы выбить из головы всю твою подозрительность.       — Можешь стукнуть, но на вопрос ответь, — Хуа Чэн упорствовал в своем намерении и давил на него пытливым взглядом, стараясь проникнуть им под кожу и обнажить его суть.       — Потому что мне не все равно, что с тобой, идиот, — Хэ Сюань поднялся на ноги, хотя очень хотелось просто лечь на кровать и больше ни о чем не думать. Он вдруг почувствовал себя слишком усталым от всего дерьма, что свалилось на него в последнее время, и недоверие Хуа Чэна лишь добавляло ему причин для раздражения. — Ты ожидал услышать от меня признание в любви?       — Нет. Меня устраивает твой ответ, — Хуа Чэн тоже встал с кровати и оказался так близко к нему, что мужчины чуть не столкнулись носами. Он просунул руку под низ его рубашки и осторожно расположил ладонь на пояснице. — Ты наконец-то не ледяной. Кожа все еще нагрета солнцем.       Хуа Чэн вдруг мягко улыбнулся и неторопливо приблизился к его губам, наблюдая за меняющимися на лице эмоциями. Не найдя в них ничего запрещающего ему продолжить, он приник к нему коротким невинным поцелуем без какого-либо намека на развязность.       — Я говорил тебе, что ты очень красивый?       — Мне всегда казалось, что я не в твоем вкусе, — Хэ Сюань ожидал чего угодно: что Хуа Чэн его сейчас бесстыже поцелует, как делал много раз до этого, повалит на кровать или начнет требовательно касаться, но только не разговоров о его внешности.        — Это так, — Хуа Чэн оставил еще один мягкий поцелуй у самого краешка его губ и продолжил разглядывать его лицо из-под прикрытых век: — если говорить о моем идеале, то я бы предпочел сочетание милого лица и крепкого мускулистого тела. Мне всегда нравились сильные духом и телом люди, но хотелось бы, чтобы одновременно с этим у него были милые щечки. Ты тоже иногда бываешь милым, — Хуа Чэн взялся за его острую скулу двумя пальцами и слегка ущипнул. — Но ты слишком апатичный и холодный. Это иногда даже пугает.       — Зачем ты мне это говоришь?       — Не знаю. Может, таким образом пытаюсь сказать, что несмотря на то, что ты не мой идеал, с тобой мне лучше, чем без тебя. В конце концов, если я не могу иметь то, что хочу, меня удовлетворяет и такой вариант.       — Это так мило с твоей стороны, — в противовес смыслу сказанных слов голос Хэ Сюаня звучал слишком ровно, не выражая никаких эмоций, и Хуа Чэн фыркнул, закатив глаза.       — Дурак, — он слегка улыбнулся и снова потянулся к нему, но на этот раз уже поцеловал по-настоящему, долго и с наслаждением лаская кончиком языка его губы, неторопливо посасывая их, словно в первый раз пробовал его на вкус и хотел насладиться своей дегустацией подольше.       Напряжение снова плотно повисло между ними, притягивая друг к другу сильнее, намертво связывая между собой толстыми нитями. Теперь они наконец-то были одни, и никто не мог помешать им более явно выражать через свои действия разгорающееся внутри желание. Хэ Сюань всегда был слаб на проявление редкой ласки со стороны Хуа Чэна и первым прервал поцелуй. Его ноги стали ватными, а тело слишком откровенно отзывалось на трепетные прикосновения, которые становились все требовательнее. Если они продолжат, то этот вечер закончится, как и все предыдущие в их мини-отпуске, но у Хэ Сюаня были совсем другие планы.       — Так что, ты примешь мое предложение? — Хуа Чэн отстранился лишь на немного, не желая отпускать его из своих уверенных объятий, однако Хэ Сюань резко отодвинул его от себя, чем вызвал явное недоумение на немного покрасневшем после поцелуев лице.       — В другой раз, не сегодня. Жди здесь.       Наваждение все еще блуждало щекочущим возбуждением по его телу, кружило голову, и Хэ Сюань провел пальцами по затылку, хранящему тепло чужой ладони, чтобы прогнать его. Возможно, позже они вернутся к прерванному занятию, но сейчас ему хотелось сделать совсем другое.       В их номере была душевая, которую они использовали не только по назначению, а также в одной из комнат находилась огромная, отдельно стоящая ванная, и к ней Хэ Сюань как раз и направился. Хоть Хуа Чэн и пытался почти успешно развести его на секс, Хэ Сюань видел, что нужно ему совсем другое. Его никто не научил, что человеческие отношения имеют куда более широкий спектр, чем тот, к которому он привык. Хэ Сюань и сам не был спецом в чувствах и отношениях, однако ему повезло расти рядом с любящей матерью, которая набирала ему теплую ванну с пеной и игрушками, когда он был расстроен. А затем сидела рядом с ним, следуя его глупым фантазиям о путешествиях по морю игрушечных зверей и смеялась, когда маленький А-Сюань делал “бурю”, топившую корабли и унося их вниз с поверхности пенных волн.       Хуа Чэну не нужен был сейчас секс, ему нужны были теплые поддерживающие объятия, и потому Хэ Сюань подошел к ванной, которая легко вместила бы двух человек. Их номер явно был рассчитан на молодоженов, решивших провести здесь свой медовый месяц, и Хэ Сюань, хоть и не носил на своем безымянном пальце то самое кольцо, собирался воспользоваться всеми возможностями их временного пристанища. Пока набиралась вода, он приглушил свет и поднял жалюзи на огромных окнах в пол, открывающих вид на город. Хуа Чэн взял номер на двенадцатом этаже, и они могли не бояться, что кто-то увидит их обнаженными. Да и даже если увидит, это будут уже не их проблемы.       Рядом на полочках стояли несколько видов специальных ароматических масел, разбавленных и подходящих для использования в горячей воде, и Хэ Сюань выбрал сандал, добавив в воду колпачок по инструкции. Хуа Чэн не справился с муками любопытства и все же пришел к нему сам, а теперь с интересом наблюдал за его действиями, подглядывая из-за спины.       — Ты решил меня помыть? Я воняю? — он понюхал свою рубашку и сморщился от запаха. — Есть немного. Или ты хотел тут понежиться один, пока я бы там сидел в одиночестве?       — Заткнись и раздевайся.       Хэ Сюань проигнорировал его глупые попытки пошутить и тем более не стал ждать, пока он соблаговолит послушать его и снять с себя одежду. Он сам протянул руку к пуговицам его рубашки, и Хуа Чэн позволил полностью себя раздеть, лишь ехидно ухмыляясь и поворачиваясь к нему разными сторонами, чтобы Хэ Сюаню было удобнее с ним возиться. Наконец Хуа Чэн получил крепкой ладонью по своей обнаженной заднице, и, правильно считав намек, залез в воду.       — Ты присоединишься? — он поднял голову на стоящего рядом Хэ Сюаня, но тот уже и так снимал с себя шорты, а потому не стал удостаивать его никаким ответом.       — Двигайся, — обнаженный Хэ Сюань надавил на его плечи, чтобы Хуа Чэн наклонился вперед, и устроился за его спиной, обняв со всех сторон своими конечностями.       — Вау, — Хуа Чэн чуть сполз ниже, чтобы ему было удобнее сидеть, и устроил свою голову на чуть порозовевшей от солнца и горячей воды груди Хэ Сюаня. — И что? Надо просто так сидеть?       — Да, и расслабляться, — Хэ Сюань протянул руку к заранее приготовленной губке и, намочив ее, выдавил немного геля для душа. — Закрой глаза и постарайся ни о чем не думать.       Хуа Чэн хотел что-то ответить, но Хэ Сюань положил свою мокрую руку на его приоткрытый рот, заставляя замолчать.       — Будешь вести себя как хороший мальчик, получишь награду.       — Лан Ин хорошо на тебя влияет.       Хуа Чэн хмыкнул с довольной ехидной улыбкой, но на этот раз наконец прикрыл глаза и заметно расслабился, принимая правила его игры. Хэ Сюань какое-то время наблюдал сверху за его лицом, недоверчиво изучая подрагивающие ресницы, будто готовые снова распахнуться. Но убедившись, что он больше не собирается ничего говорить, поудобнее взялся за губку. На всякий случай, чтобы зафиксировать его в одном положении, он обхватил своими влажными пальцами запястье с кучей браслетов, которые Хуа Чэн не снимал, даже принимая душ, и неторопливым плавным движением провел губкой от его правого плеча до кисти так, чтобы не пропустить ни одного участка кожи. За последнее время у него появился опыт в отмывании неугомонного брата, так что Хэ Сюань знал, что ему надо делать и неплохо приноровился в удержании детского блуждающего внимания. Вот только в этот раз перед ним сидел его обнаженный любовник, и движения Хэ Сюаня не только гладили, они дразнили легкими приятными прикосновениями мягкой губки.       Левая рука Хэ Сюаня с запястья Хуа Чэна перешла на мирно вздымающийся живот, а затем поползла вверх по груди, пока не достигла горла. Хуа Чэн коротко вздохнул и, не открывая век, повернул голову в сторону, открывая ему доступ к своему уху и боковой линии шеи, и Хэ Сюань воспользовался этим, чтобы оставить на ней несколько влажных уверенных поцелуев. Он продолжал удерживать Хуа Чэна за шею, а потому ощущал своим предплечьем, как тот чаще задышал, а затем и вовсе нетерпеливо и резко выдохнул, почувствовав за ухом несильный укус.       — Я сказал, расслабляйся, что ты так занервничал? — Хэ Сюань прикусил еще и мочку, и сразу положил свою ладонь на уже было открывшийся рот. — Помолчи немного.       Руку пришлось тут же убрать обратно на горло Хуа Чэна, потому что этот негодник принялся посасывать его пальцы, не имея возможности ответить. Но почувствовав, как Хэ Сюань снова прижал его к себе, он перестал хулиганить и доверчиво откинул голову на его плечо. Хэ Сюань взял в свою правую руку его ладонь и тщательно намылил каждый палец, с легким нажимом массируя фаланги, одну за другой, что снова стало причиной сбитого дыхания и еще более расслабленной, откинутой назад головы. Хэ Сюаню казалось, что он может сделать с Хуа Чэном все, что угодно. Обычно тревожный и подозрительный, сейчас он демонстрировал свое максимальное доверие ему, и это льстило, незаметно проникало в душу тонкими струйками нежности и желанием данное ему доверие оправдать.       Хэ Сюань убрал длинные, намокшие на концах волосы в сторону и невесомо прикоснулся губами к линии шеи, успев заметить чуть дернувшийся кадык. Губка продолжала двигаться по своему запутанному маршруту, то плавно проходясь по ключицам, то скользя вниз, сначала на грудные мышцы, а затем и под воду на пресс, очерчивая круговыми движениями пупок.       — Знаешь, это не слишком расслабляет, — хриплый голос Хуа Чэна нарушил тишину, а его рука вцепилась в ладонь Хэ Сюаня, не давая губке двигаться дальше. Он вытащил ее из сжимающих пальцев и с такой силой отбросил в сторону, что она улетела куда-то в угол за пределы ванны, а затем опустил ладонь Хэ Сюаня на свой приставший член. — Сначала все было хорошо, но стоило тебе спуститься ниже, и вот результат.       — Я планировал этим закончить, но ты, как обычно, слишком нетерпеливый. Тебе все нужно делать по-своему, — Хэ Сюань прикусил немного кожи под мочкой уха, заставив Хуа Чэна неровно выдохнуть. — Придется мне тебя все же наказать.       — И как?       Хуа Чэн проглотил свою насмешку и подавился воздухом, ощущая, как крепкая ладонь задвигалась на его члене, но не успел он прикрыть глаза и тихо простонать от разливающегося по его телу удовольствия, как пальцы разжались, и Хэ Сюань шумно встал из воды. Он протянул руку к лежащим рядом полотенцам и одно положил на широкий бортик ванной, а второе кинул недоумевающему Хуа Чэну.       — Я хотел сначала заняться тобой, но раз так, то тебе придется подождать, — Хэ Сюань сел на полотенце и широко раздвинул ноги, демонстрируя Хуа Чэну свое возбуждение. Он наклонился к нему корпусом и крепко обхватил двумя пальцами его подбородок, чтобы вернуть его внимание к своим глазам. — Подложи полотенце себе под колени и позаботься о папочке.       Саркастичный тон, с которым Хэ Сюань произнес свою фразу, и улыбка на его лице не оставляли сомнений в том, что он шутит, и Хуа Чэн рассмеялся в голос, запрокинув голову назад и прикрыв глаза от удовольствия.       — Всегда знал, что ты извращенец, — он опустил полотенце в воду, подсунул под себя, наступив на него коленями, и придвинулся ближе, схватившись руками за крепкие разведенные бедра. — Но мне это нравится. Иначе было бы слишком скучно.       — Заткнись уже и займись делом, — Хэ Сюань запустил ладонь в его волосы на затылке, несильно притягивая к себе, но к его удивлению Хуа Чэн охотно придвинулся сам, и стоило ему прикоснуться языком к подрагивающей от напряжения головке, как Хэ Сюань вцепился обеими руками в бортики ванны, чтобы не упасть.       Хуа Чэн слишком хорошо умел работать своим языком, пожалуй, у самого Хэ Сюаня не получалось также. Он даже как-то полез смотреть статьи на тему искусства оральных ласк, однако большинство советов были направлены на женщин и сводились в итоге к тому, что делайте с удовольствием, и тогда ваш партнер непременно оценит. Однако, как можно получать удовольствие, если тебе упорно и методично тыкают большим хером в рот, явно не предназначенный по размеру для таких занятий. Хэ Сюань быстро уставал, переставал стараться, а его мысли ускользали к насущным делам и к тому, как ему надоело, и поскорее бы его партнер уже кончил.       Но сейчас в том, как Хуа Чэн водил рукой по его члену, как развязно причмокивал, выпуская его изо рта и облизывал снова по всей длине, одновременно неотрывно и горячо смотря ему в глаза, и правда сквозило настоящее наслаждение. Не только ему было хорошо, Хуа Чэну, кажется, тоже нравилось то, чем он занимался, и чужое наслаждение его телом что-то неотвратимо меняло в самом Хэ Сюане, заставляло посмотреть на их отношения под другим углом. Возможно, Хуа Чэн прав. Они не созданы друг для друга, не идеальная пара и все же могут попробовать относиться к их связи как к чему-то настоящему. Возможно, они оба наделали ошибок именно потому, что не воспринимали друг друга всерьез, не учитывали, что каждый из них скрывал свою привязанность, считая ее чем-то ненормальным.       Хуа Чэн насадился на него так глубоко, как только мог, и выпустил член изо рта, чтобы передохнуть, пока лишь поглаживая влажную головку ладонью. Он поднял на него взгляд, и Хэ Сюань чуть не задохнулся от плясавшего в них огня, черная бездна миндалевидных глаз обжигала его нутро ничуть не меньше ласкающих движений ладоней. Он положил руку на затылок Хуа Чэна, чтобы нагнуться и впиться в эти манящие припухшие губы поцелуем, но тот по-своему воспринял его движение и обхватил снова губами головку, посасывая ее и обводя языком.       — Дьявол, — Хэ Сюань откинул голову назад и невольно толкнулся бедрами, глубже проникая во влажность рта.       Краем глаза он заметил, как Хуа Чэн лукаво улыбнулся, принимая комплимент, и старательнее задвигал рукой, помогая себе пальцами. Оргазм подкатывал все ощутимее, и Хэ Сюань вцепился в плечо Хуа Чэна, чтобы тот остановился.       — Давай вместе, — ответил он на немой вопрос, и досада на лице Хуа Чэна сменилась довольной, игривой улыбкой.       — Тогда не здесь. Вылезай.       Он поднялся сам и помог слезть с ванны Хэ Сюаню, ноги которого слушались уже не так хорошо. Им стоило вернуться обратно в спальню, более подходящую для любовных игр, но Хуа Чэн схватил его за руку и прижал к стене, навалившись сверху всем телом. Его руки оказались тут же на обеих щеках Хэ Сюаня, а язык юрко проскочил между губ, утягивая в исступленный, дикий поцелуй. Небольшая пауза из-за их неловких передвижений из ванны, кажется, еще больше распалила его желание, и он близко прижался к нему, потираясь своим возбуждением о бедро. Хэ Сюань опустил руку, собираясь обхватить его пальцами, но неожиданно Хуа Чэн отбил ее своей ладонью и обхватил их члены вместе. Второй рукой он продолжал опираться о стену рядом с его лицом и не сводил взгляда с приоткрытых губ, периодически приникая к ним коротким поцелуем.       — Как ты просишь тебя трахнуть, если не даешь мне ничего контролировать? — Хэ Сюань вдруг почувствовал себя разочарованным, и Хуа Чэн, подняв на него глаза и медленно обведя языком губы, улыбнулся в своей ехидной манере.       — Давай вместе.       Хэ Сюаню очень хотелось закатить глаза на неуместное передразнивание его же слов, но не вышло, потому что сильное трение ощущалось слишком уж приятно и хорошо. Он откинул голову назад, несильно ударившись затылком о кафельную плитку, но даже толком этого не заметил, потому что его ладонь, обхватившая их члены с другой стороны от руки Хуа Чэна, добавила наслаждения. Следом на его шее оказались влажные губы и язык, и Хэ Сюань снова почувствовал, как оргазм начал настойчиво подбираться к нему. Он кончил всего через несколько движений руки, и вслед за ним излился Хуа Чэн, уткнувшись лбом в его плечо.       В неосознанном порыве Хэ Сюань обнял его предплечьем за шею и притянул тяжело дышащего любовника ближе к себе. Он до конца не понимал сам, что с ним происходит, но появившаяся в его сердце нежность была такой сильной, что невольно прорвалась наружу, истощившись на поверхности до маленького кроткого поцелуя, который он оставил на лбу Хуа Чэна.       — Иди спать, я сам здесь приберусь.       — Точно? — Хуа Чэн, кажется, еще не отошел от оргазма и смотрел на него бессмысленно, возможно, он даже и не заметил ничего странного в его поведении.       — Да.       Хуа Чэн успел сделать несколько нетвердых шагов в сторону спальни, пока Хэ Сюань не заговорил снова, смотря на его удаляющуюся обнаженную спину.       — Я думаю, что секс несколько переоценен людьми.       — Ты о чем? — Хуа Чэн обернулся, недоумевающе смотря на него.       — О том, что, в общем и целом, это лишь инструмент для снятия напряжения. Приятный, классный, но ему придают слишком большое значение и окружают толпой дурацких правил: кто с кем может спать, а кто не может.       — Ты решил порассуждать перед сном? — Хуа Чэн все еще не понимал, к чему он ведет, и выглядел слишком усталым для серьезных разговоров.       — Я хочу сказать, что с тобой мне тоже лучше, чем без тебя. По крайней мере, пока ты не начинаешь подозревать меня во всех грехах. Поэтому я и забочусь о тебе. Не ради секса.       — Понятно, — Хуа Чэн кивнул и, нелепо переваливаясь с ноги на ногу, приковылял снова к нему. Он аккуратно переплел их пальцы и нажал на выключатель, гася свет в ванной и погружая их практически в полную темноту, разбавленную лишь не зашторенными окнами. — Пойдем спать, до завтра тут ничего не случится.       — В ванной осталась вода… — Хэ Сюань попробовал сопротивляться, но Хуа Чэн упрямо вел его за собой в спальню.       — Она просто остынет за ночь и никуда не денется.       — А мокрые полотенца?       — Плевать, идем спать, философ, — Хуа Чэн пихнул его в спину ладонью, чтобы Хэ Сюань залез в кровать.       — Сам же меня спрашивал, — возможно, если бы Хэ Сюань чувствовал себя бодрее, он продолжил спорить, но после насыщенного дня и еще более интенсивного по эмоциям вечера, телу было слишком приятно растянуться на кровати, и идея оставить все дела на завтра ему нравилась.       — Я оценил, а теперь заткнись и спи.       Хуа Чэн упал на кровать рядом с ним, даже не удосужившись высушить намоченные волосы, о чем наверняка пожалеет завтра. Он уснул практически сразу, как только его голова коснулась подушки, но Хэ Сюань пока оставался еще на грани дремы. В какой-то момент ему показалось, будто сквозь сонную пелену он видит себя лежащим в незнакомой комнате, а рядом вибрирует его телефон со всплывающим сообщением от Хуа Чэна. Хэ Сюаню было слишком лениво шевелиться и протягивать руку, чтобы прочитать его, однако она будто поднялась сама собой, и он увидел напечатанный с ошибками текст.       Я пдумал и пришел к выводу, что всегда любил и буду любить только Се Ляня❤️ Но если не он, хтя это прсто невозможно, то я и правда разделю свою жизнь с тобой. Я не против чтобы существовало такая вселенная.       Бухаешь?       Хватит пить, ты уже не так молод, как раньше       Хэ Сюань, прикрыв один глаз от яркого света экрана, отправил в ответ сообщения и почувствовал, как чьи-то объятия тянут его обратно на кровать. В согревающих его руках было так хорошо и спокойно, что он сразу провалился в сон и не увидел новое сообщение от Хуа Чэна, тут же прилетевшее ему на смартфон.       Говнюк       ❤️