The most beautiful boy

      Сегодня привычный уровень неясного раздражения, который ежедневно сопутствовал Хэ Сюаню, достиг вселенских масштабов. Сначала он проспал и попал в пробку, потому опоздал на первую пару на полчаса, что с ним никогда еще не происходило. Воспользовавшись первым перерывом между занятиями, он забежал в ближайшую кофейню, но бариста неправильно запомнил заказ и добавил молока в его американо. Хэ Сюань не любил молоко, и ему пришлось ждать, пока кофе переделают, недовольно постукивая чуть отросшими ногтями по барной стойке. Вернувшись в университет, он застукал в туалете целующуюся парочку, и, судя по женской руке, блуждающей в мужских штанах, это не все, что они собирались там делать. Хэ Сюань выволок парня за шиворот из туалета и строго отчитал девушку, в глубине души радуясь, что она хотя бы не его студентка. Если только не прогуливает все его пары с самого начала, потому-то он и не запомнил ее лица. Хэ Сюань не являл собой идеального представителя благочестивого поведения, одни отношения с Хуа Чэном ставили крест на соответствии его морали и того, что обычно ждало от человека общество. Но университет для него был неприкосновенным святилищем, в стенах которого не должны происходить никакие непотребства, пусть уединяются по домам.       Поселившееся в нем возмущение не давало ему покоя до конца рабочего дня, даже когда он остался в долгожданном одиночестве за закрытой дверью своей аудитории. Хэ Сюань поправил ворот черной водолазки, про себя проклиная Хуа Чэна и его любовь оставлять следы на теле. На его счастье погода стала достаточно прохладной, и водолазка лишь раздражала высоким воротом и непривычной формой, обтягивающей торс. У него оставалась лишь одна пара, на которой ему предстояло рассуждать про гений Оскара Уйальда, однако современных студентов больше интересовала ориентация драматурга, чем то, что он написал. Досадное осознание, что он не избежит разговоров об этой части жизни писателя, также подкидывало дровишек в костер его недовольства миром.       Рядом с ним завибрировал телефон, оповещая о новом сообщении, и Хэ Сюань протянул к нему руку, чтобы проверить, достойно ли оно его внимания сейчас или может подождать пару часов. Увидев имя Ши Уду, он немного поколебался, но все же нажал на значок уведомления.       Скоро к тебе придет курьер с моим подарком. Хотел бы отдать лично в руки и посмотреть на твою реакцию, но в ближайшее время завален рабочими делами :(       Хэ Сюань какое-то время смотрел на смайлик в самом конце, пытаясь увязать его с тем образом Ши Уду, который у него сложился, но они никак хотели складываться воедино. Либо Уду хочет казаться куда менее опасным, чем есть, либо все наоборот. Однако интуиция подсказывала, что он не ошибается в своем восприятии этого мужчины, и с Ши Уду нужно быть осторожным.       Мне не нужны подарки.       Хэ Сюань не успел положить телефон на стол, как он снова завибрировал в его руке.       Поверь, этот, нужен. Но если не захочешь ничего знать, просто засунь его в ближайший шредер.       Получив первое сообщение, Хэ Сюань почти обиделся, ожидая, что ему пришлют цветы или другие банальные подарки как новой добыче, которую Ши Уду собирается обхаживать, но последнее предложение его заинтриговало. Что такое ему может прислать этот странный человек, если для уничтожения его подарка понадобится шредер?       — Господин Хэ, — рядом с ним возник тот самый студент, которого он не так давно за шкирку вытащил из туалета.       — Что бы ты ни сказал, я все равно подам жалобу ректору, — Хэ Сюань отвернулся от него и раскрыл книгу, всем своим видом ясно давая понять, что не настроен с ним разговаривать.       — Не советую этого делать, — парень улыбнулся, демонстрируя ему широкую улыбку, и с виноватым видом почесал затылок.       — Это почему? — Хэ Сюань лишь на короткий миг поднял на него глаза и снова уткнулся в раскрытую книгу. Уж не угрожать ли этот пацан ему собрался?       — Потому что я здесь не учусь, девчонка нужна была для прикрытия. К вам не так просто попасть, оказывается. Охранник лютый, — он засунул руку в свой рюкзак и вытащил из него белую папку, которую аккуратно, но навязчиво подсунул под его левое предплечье. — Господин Уду просил передать. До свидания.       Фальшивый студент улыбнулся ему еще раз и развернулся к выходу, однако Хэ Сюань уже полностью забыл о его существовании, стоило ему перевести осторожный взгляд на лежащий на его столе “подарок”. Воздух тут же с силой выбило из легких, а глаза словно приросли к фотографии, прикрепленной к папке тонкой полоской скотча. На старом фото, которому было, вероятно, столько же лет, сколько и Хэ Сюаню, его мама обнимала неизвестного ему мужчину. Судя по окружающей их обстановке, они были на одной из студенческих вечеринок, их глаза светились от счастья, тела соприкасались так близко и так естественно, что не оставалось никаких сомнений в природе отношений этой пары. Хэ Сюань отклеил фотографию и поднес поближе к своим глазам, чтобы рассмотреть мужчину получше. Что-то в его внешности было смутно знакомым, однако он определенно точно не мог хорошо его знать. Перевернув фото, Хэ Сюань увидел на нем оставленное послание от Ши Уду.       “В этой папке все, что я нашел о твоем отце. Он еще жив. Если захочешь ему отомстить, дай знать, я помогу тебе”       Хэ Сюань быстро спрятал фотографию в папку, стараясь не смотреть на лежащие там бумаги, и убрал в рюкзак. Нет, такой подарок он в шредер точно не отправит, но откроет у себя дома, где никто не будет ему мешать хорошо изучить его содержимое. Однако откуда Ши Уду известно настолько много о нем и его матери? Или он все же действует наугад, подсовывая информацию об отце в надежде, что она ему и правда неизвестна?       Слышал, подарок у тебя. Надеюсь, ты отблагодаришь меня при встрече.       Хэ Сюань смахнул уведомление от Ши Уду, оставив его непрочитанным, и с тоской посмотрел на собирающихся в аудитории студентов. Первый раз за время своей работы он захотел отменить лекцию: ни Оскар Уйальд, ни кто-либо другой не мог занять место в его мыслях. В голове пульсировало лишь отчетливое желание узнать правду, а затем придумать способ отомстить за свою мать.       Доработал до конца рабочего дня он только благодаря силе воли и преподавательскому опыту. Хэ Сюань закончил вести лекцию раньше на двадцать минут, чего обычно не делал, и студенты сначала даже не поверили своим ушам, когда услышали, что они свободны. Молодые люди переглядывались какое-то время, думая, что это какое-то изощренное испытание от преподавателя. Сейчас они встанут и уйдут, а потом им снизят пару баллов за отсутствие должного усердия. Однако самые смелые стали подниматься, и все остальные потянулись за ними. Хэ Сюань наконец был свободен. Он схватил свой рюкзак с ощущением, будто он стал прозрачным, а внутри спрятаны миллионы долларов, и поспешил домой, подгоняемый тревожным ожиданием, смешанным с любопытством.       На его счастье Хуа Чэн еще не вернулся, и Хэ Сюань, забыв об ужине, почти вбежал в свою спальню, чтобы наконец узнать скрываемую столько лет от него правду. Мама никогда не отвечала на его вопросы про отца, каждый раз придумывая разные истории. Иногда она говорила, что он работает на крайнем севере исследователем и не может их часто видеть, иногда, что он американский шпион, поэтому вынужден скрываться. Его мать была актрисой театра, поэтому могла настолько правдоподобно рассказывать свои истории, что маленький А-Сюань ей искренне верил. Только начав получать поддразнивания от мальчишек во дворе, называющих его маму шлюхой, а его безотцовщиной, он стал чувствовать, что в рассказах матери что-то не сходится. Однако Хэ Сюань слишком любил свою маму, а потому перестал ей докучать и, в свою очередь, упрямо молчал в ответ на мамины расспросы, откуда у него появился новый синяк. Когда он повзрослел, то, конечно, стал догадываться, что мать попала в обыкновенную историю, где бурный роман заканчивается беременностью, а от мужчины остается лишь воспоминание и в лучшем случае хоть какие-то деньги. Но обида за мать не исчезала и лишь крепла с годами.       В юности все преподаватели единогласно пророчили ей большое будущее, она была очень талантлива и получала отличные оценки, учась на актерском. Благодаря красоте ей также открылся путь в кино, но вместо заманчивых предложений и главных ролей, у нее появился Хэ Сюань, а общество тридцать лет назад не было так уж готово поддерживать незамужнюю начинающую актрису с ребенком. Хэ Сюань не знал подробностей, потому что мама никогда не жаловалась ему на свою жизнь и тем более не винила в своих проблемах его. Но сейчас, будучи уже тридцатилетним мужчиной, он мог догадаться, как все происходило.       Узнав о беременности и несостоявшимся отце, сначала ей сочувствовали и, возможно, предлагали помощь, но затем постепенно, один за другим, стали забывать про нее. Первыми пропали киношники с предложениями съемок. Никто не будет ждать, пока молодая актриса родит и устроит ребенка в детский сад, чтобы снять ее в фильме. Затем были театральные режиссеры. На главные роли нужно брать актеров с именем, на которое будут приходить зрители, желающие отдать любые деньги, только чтобы увидеть своего кумира на сцене. Когда его матери было зарабатывать себе имя, нянчась с младенцем? К тому же ей пришлось брать академический отпуск, а потом кое-как заканчивать образование, оставляя ребенка у родителей. Всю жизнь она играла лишь в одном театре, куда ее устроил преподаватель, пожалев нереализованный талант девушки. Главные роли мама не получала, однако была задействована во многих постановках, и их количество помогало им жить.       — Мама, тебе надо было просто избавиться от меня, — Хэ Сюань погладил большим пальцем улыбающееся юное мамино лицо на старой фотографии.       Как бы сложилась ее жизнь, если бы она выбрала себя и свою карьеру? Да, его бы не существовало, но, возможно, в мире до сих пор горела еще одна яркая звезда. Стоит ли его жизнь всех жертв матери? Хэ Сюань на секунду прикрыл глаза, прогоняя зудящее жжение в уголках, и наконец решился открыть папку. Судя по объему файлов, информации в ней было предостаточно, однако на самой первой странице Ши Уду собрал все самое основное в виде резюме.       Имя: Цзюнь У       Дата рождения: 24.11.1974       Род деятельности: Верховный судья       Жена: Бай Лу, актриса, возраст 29 лет       Дети: Лан Ин, возраст 5 лет.       Под краткой сводкой были собраны важные моменты биографии, а также некоторые подробности махинаций, взяток и больших политических планов его отца. На существующей должности свою карьеру он заканчивать явно не собирался.       Хэ Сюань услышал щелчок двери и, быстро вернув все листы на место, спрятал папку обратно в рюкзак. Возможно, Хуа Чэн также мог бы помочь ему в зарождающемся плане мести, однако прямо сейчас он не был готов делиться с ним информацией, сначала нужно все хорошенько обдумать самому. О том, чтобы обратиться за помощью к Ши Уду, не могло быть и речи. Хэ Сюаню придется и за информацию как-то расплачиваться. Что Ши Уду запросит в качестве компенсации за месть, Хэ Сюаню страшно было даже представить.       — Ты здесь? — Хуа Чэн заглянул в его комнату и, не заметив ничего подозрительного, устало присел рядом на кровать.       — Ты охренел в уличной одежде в мою постель? — Хэ Сюань вынырнул из своих мыслей, стоило ему увидеть, как Хуа Чэн в джинсах с пятнами неизвестного происхождения развалился на его чистом постельном белье.       — Не ворчи, и без тебя голова болит, — Хуа Чэн поморщился и закрыл лицо руками, чтобы потереть подушечками пальцев уставшие глаза. — Сам виноват, что утром кровать не заправил. Если так не нравится, сам с меня одежду и снимай. У меня больше нет сил двигаться.       Вопреки своим словам Хуа Чэн завозился, пытаясь удобно улечься, и успокоился только тогда, когда свернулся рядом, как креветка, устроив голову у него на коленях.       — Плохой день? — Хэ Сюань немного смягчился, позволяя Хуа Чэну взять его прохладную ладонь и положить на свой лоб.       — Как будто бывают хорошие. Ты уже ел?       — Нет.       — Приготовишь мне покушать?       — Как, если ты разлегся на мне? Ведешь себя как капризный ребенок.       — Тогда закажи что-нибудь, — Хуа Чэн протянул ему свой айфон, игнорируя попытку задеть его, и снова закрыл глаза. — Мне все равно, что есть. Доверяюсь твоему изысканному вкусу.       Хэ Сюань взял телефон, и его взгляд упал на одну из незакрытых вкладок с письмом, в котором сотрудник Хуа Чэна сообщал о проблемах с новой девушкой, привезенной недавно с бедной окраины их страны для оказания сексуальных услуг богатым скучающим мужчинам. Она уже нанесла физический вред двум клиентам, покусав одного и разбив вазу о голову другого. Автор письма спрашивал, что с ней делать. Физически наказать ее было невозможно, иначе потом никто не согласится покупать ее услуги, а запугивания на нее не действовали.       — Ну что, заказал? Когда привезут?       Хэ Сюань опустил взгляд вниз на лицо Хуа Чэна, но тот даже не открыл глаза, продолжая лежать, уткнувшись носом в его колени.       — Не могу определиться: суши или пицца.       — Бери и то, и то.       — Хорошо.       Хэ Сюань аккуратно закрыл вкладку почты и открыл приложение для заказа еды. Он знал, что бизнес Хуа Чэна нелегальный, однако торговля людьми выходила уже за рамки его понимания допустимого. Хэ Сюань запомнил имя и адрес, по которому девушкой собирались торговать, и решил позже навестить ее и разузнать подробности истории с ее стороны.       Как-то незаметно его скучная, серая жизнь без каких-либо развлечений превратилась в бурлящий поток, в котором слишком легко можно было захлебнуться, если забыть об осторожности.       Кофе остыл, и Хэ Сюань вылил его в раковину, так и не притронувшись к напитку. Он уже час наматывал круги вокруг ноутбука, но в последний момент останавливался и переключался на другие дела: сходил за кофе, проверил на смартфоне weibo, поплавал в бассейне, вылил кофе, понаблюдал в окно за городом и вот наконец снова сел за ноутбук, где уже час была открыта страница поисковика.       События сегодняшнего сна он не смог бы забыть, даже если захотел. По началу ему казалось, что его мозг просто слишком воспалился из-за его внутренних переживаний, поэтому таким извращенным образом переваривает события дня. О Цзюнь У и Лан Ине он говорил вчера с Се Лянем, и можно было бы предположить, что приснившаяся ему связь с ними — всего лишь отголосок его детского желания заполнить пробел об отце. Однако теперь он уже не был уверен, что пересечения с его реальной жизнью — лишь совпадение. Слишком реальной была мама на фотографии, слишком похоже на правду, что она могла связаться с начинающим карьеристом, в план жизни которого не входил ребенок в девятнадцать лет.       Хэ Сюань не знал, что хотел найти, вбивая в строку поиска имя судьи, и какой результат его бы устроил: получить подтверждение информации из сна или убедиться, что он просто окончательно съехал с катушек, если решил, что через сны может узнавать реальные факты о других людях. Он пролистал несколько бесполезных страниц со статьями, интервью, репортажами и добавил к имени “юность”, надеясь, тем самым сузить поиск до нужной ему информации. Первые результаты опять не рассказали ничего нового, и Хэ Сюань со смешанным чувством облегчения и странного разочарования откинулся на спинку кресла, однако его блуждающий взгляд зацепился за название одной из статей и заставил снова приблизиться к экрану.       "Новоизбранный Верховный судья Цзюнь У отрицает слухи о внебрачном ребенке".       Чувствуя сильное волнение, Хэ Сюань нажал на ссылку и принялся внимательно читать. Хотя в целом статья была отвратительно написана и не имела в своей основе особых доказательств, чем дальше он читал, тем больше его настроение портилось. Журналист рассказывал о своем расследовании, однако ему удалось накопать слишком мало информации, чтобы оно выглядело хотя бы немного правдоподобным. Он так и не смог найти внебрачного ребенка, о котором заявлял, что было совсем неудивительно, учитывая сколько времени уже успело пройти.       Детский дом, в котором Хэ Сюань провел четыре года, сгорел несколько лет назад вместе с архивом документов, и единственное, на что опирался журналист в своих обвинениях, стали рассказы о студенческих годах его собственного отца, учившегося на одном курсе с девушкой, за которой тогда ухаживал молодой перспективный юрист, впоследствии ставший известным судьей. В подтверждении к статье была приложена фотография матери Хэ Сюаня, не та, что он видел во сне, однако того же периода. В этот раз уже Цзюнь У обнимал ее за талию, и они оба так естественно смеялись, будто фотограф застал их в неожиданный и явно очень приятный для них момент.       Смотря в счастливые глаза матери, Хэ Сюань засомневался, стоит ли ворошить ее прошлое. Что, если отец даже не догадывается о его существовании? Зная упрямый мамин характер, он мог допустить и такой вариант, где она молча уходит от опостылевшего любовника, не желая посвящать его в свои тайны. Однако на фотографии они оба выглядели настолько влюбленными, что было сложно представить скорый конец их отношениям. Хэ Сюань спустился в секцию комментариев под статьей и почувствовал, как его кровь начала закипать.       “Не верю ни слову. Всегда вокруг достойных людей нашего общества собираются те, кто просто хочет подняться за их счет”.       “Цзюнь У красавчик, автор гандон”.       “Да вы больше слушайте неизвестных никому актрисуль, они вам скажут что угодно, чтобы быть знаменитыми. Нагуляла с папашей горе-журналиста, а валит на Цзюнь У, как только он чего-то добился. Позор”.       Хэ Сюань с силой захлопнул ноутбук и, потянувшись к смартфону, тут же отыскал в записной книжке имя Хуа Чэна.       — Есть разговор, — вместо приветствия выпалил он, как только гудки сменились на тихий ворчливый вздох. — Когда ты свободен?       — Для тебя — никогда, особенно, после того, как ты так нагло потратил мои деньги. Но хоть признал, что у тебя с головой не все в порядке и к психологу пошел, — Хуа Чэн замолчал, предполагая услышать ответную издевательскую насмешку в свой адрес, однако Хэ Сюань никак не отреагировал на попытку иронизировать над ним, и Хуа Чэну пришлось уточнить с явным разочарованием в голосе. — Что-то и правда случилось?       — Да.       — Прям серьезное?       — Да.       — Мы же не про Ши Цинсюаня сейчас говорим? — Хуа Чэн все еще звучал так, будто Хэ Сюань — его сын, который решил позвонить папе во время совещания, потому что у него сломалась машинка, и Хэ Сюань перешел сразу к делу.       — Мне нужно знать, можешь ли ты достать одного известного человека.       — О ком речь?       — О Цзюнь У.       — И чем тебе насолил Верховный судья? — недоверие в тоне Хуа Чэна сменилось любопытством, и Хэ Сюань немного подождал с ответом, пока его друг выгонял какого-то беднягу из кабинета, заглянувшего на свою голову невовремя.       — Он мой отец.       На этот раз Хуа Чэн замолчал надолго, и Хэ Сюань даже проверил экран телефона, не сбросился ли случайно звонок, однако секунды продолжали идти.       — Заеду часов в шесть. Жди, — наконец раздалось в динамике, и Хэ Сюань поспешил приложить его к уху, однако Хуа Чэн уже сбросил звонок.       Ему предстояло ждать мучительных пять часов, чтобы выяснить, сможет ли Хуа Чэн ему помочь, а заодно придумать, как подать свою историю так, чтобы она не звучала как бред сумасшедшего.       Хуа Чэн приехал даже раньше, похоже, что информация его и правда заинтересовала. Хэ Сюань решил не упоминать про события сна и рассказал лишь про вчерашнюю случайную встречу с Се Лянем и его воспитанником, а также про то, что потом также случайно наткнулся на статью, которую продемонстрировал Хуа Чэну.       — Этого маловато, чтобы быть уверенным, — Хуа Чэн перестал читать и потянулся за очередным куском пиццы.       — Я знаю, потому и спрашиваю тебя, можешь ли ты что-то сделать. Я уверен, что это правда, и Цзюнь У просто хорошо замел следы.       — Я пока не всесильный, но у меня в этом деле есть и свой интерес, так что да, могу, — недоеденный кусок оказался снова в коробке, а Хуа Чэн переключился на стоящие рядом роллы.       Хэ Сюань закатил глаза, наблюдая за пищевыми привычками друга, однако сейчас свое недовольство ему стоило оставить при себе. Без помощи Хуа Чэна он вряд ли что-то сможет сделать, да и про его интерес было бы полезно узнать.       — Он перешел тебе дорогу? Навредил бизнесу?       Хуа Чэн покачал головой и сделал несколько больших глотков пива прямо из горла бутылки, прежде чем ответить:       — Меня он не трогал, а вот Се Ляня — да. Попытался его трахнуть, — губы Хуа Чэна тронула зловещая улыбка, не предвещавшая ничего хорошего для Цзюнь У, однако очень быстро она превратилась в ехидную иронию, как только взгляды мужчин встретились. — Любовь к мальчикам-милашкам у тебя от папочки.       Хэ Сюань потянулся к имбирю, борясь с желанием кинуть его в смеющегося Хуа Чэна, однако бедное детство приучило его не играться с едой. Поэтому он неторопливо положил островатый кусочек в рот и выбрал более тонкий путь мести.       — То есть Се Лянь, по-твоему, мальчик-милашка?       — Еще одно слово про гэгэ, и ты с вещами в коридоре, — Хуа Чэн перестал смеяться и сурово посмотрел на него, наставив палочки в направлении его лица, однако Хэ Сюаня уже ничего не могло остановить, даже угроза выселения.       — А я всегда думал, что он разумный и рассудительный мужчина, — наигранно покачав головой, он запихнул в рот огромный сашими, неторопливо его пережевывая с безмятежным видом. — Тебе, конечно, виднее.       — Я не шучу.       — Не посмеешь, — Хэ Сюань откинулся на спинку дивана и провел рукой по отросшим густым волосам, чувствуя себя наконец-то в более выигрышном положении. Раз уж дело касается Се Ляня, Хуа Чэн будет зубами грызть шею своего врага, но не отступит. — И знаешь почему?       — Ну рискни, — Хуа Чэн напряженно смотрел на него, не зная, чего ожидать.       — Мы теперь напарники, — Хэ Сюань подмигнул ему и потянулся к своей бутылке с пивом, алкоголя в которой осталось лишь на один последний глоток. — Тебе нужна моя ДНК.       — И давно тебя стало уносить с такого количества алкоголя? — Хуа Чэн отставил свою бутылку в сторону и недоверчиво смотрел, как Хэ Сюань укладывается на диване, примостив напоследок голову ему на колени.       — Не понимаю, о чем ты. Я абсолютно трезв.       Стоило Хэ Сюаню прикрыть глаза, как перед его взором предстал Ши Цинсюань, любящий завалиться на него и обхватить всеми конечностями, как только небольшая доза алкоголя попадала в его кровь. С его любовью к выпивке Хэ Сюань совсем перестал пить сам, потому что Цинсюаня нужно было вести домой, отговаривать от нелепых пьяных идей и просить вести себя потише. Ужасно раздражающее поведение. И все же почему-то сейчас он был не против увидеть его снова. В пьяном состоянии Цинсюань всегда очень мило смущался и краснел, стоило сказать ему какую-нибудь пошлость, и Хэ Сюань часто пользовался этим, чтобы его угомонить.       Ему нравилось наблюдать, как маленькие, нежные мочки ушей начинали розоветь, грудь часто взволнованно вздымалась, пока Цинсюань слушал его, а затем он бросал на него такой потерянный взгляд, в котором замешательство и даже стыдливость плотно переплетались с желанием, и Хэ Сюань чувствовал себя алчущим хищником, в чьи лапы вот-вот должен угодить лакомый кусочек.       — Конечно, и поэтому флиртуешь со мной, — Хуа Чэн грубо вырвал его из воспоминаний, и Хэ Сюань с откровенной досадой посмотрел на него, не совсем понимая, о чем идет речь.       — Где я флиртовал?       — А это я как по-твоему должен воспринимать? — Хуа Чэн попытался подмигнуть ему единственным глазом в ответ, изображая его самого пять минут назад.       — Что ты извращенец и видишь во всем сексуальный подтекст.       — В тебе я не вижу ничего сексуального.       — Именно поэтому ты укусил меня так, что до сих пор остался след, — Хэ Сюань оттянул ворот своей футболки, однако пальцы прошлись по гладкой коже, а взгляд Хуа Чэна, которым он сверил сначала его шею, а затем поднялся на уровень глаз, намекал, что он делает что-то неправильное. Что-то в крайней степени неправильное.       — Зачем мне тебя кусать? "Сумерки" пересмотрел и теперь мерещится всякое?       — Приснилось, наверное, — Хэ Сюань закрыл лицо руками, чувствуя, как тревога нарастает со скоростью света, а он в очередной раз за несколько дней теряет связь с настоящим. — Мне в последнее время снятся очень правдоподобные сны. Настолько, что после пробуждения я не сразу понимаю где был сон, а где реальность.       — На тебя в последние дни многое навалилось, скорее всего, это реакция на стресс. Ну или ты псих, одно из двух, — Хуа Чэн усмехнулся, однако его улыбка исчезла, как только он посмотрел на потерянное бледное лицо друга.       — Я тоже так думал вначале, но сегодня...       На мгновение Хэ Сюаню захотелось рискнуть и рассказать Хуа Чэну все, как есть. Про странный мир, их странные отношения, странного Ши Уду с его нелепыми ухаживаниями, и как именно у Хэ Сюаня оказалась информация о родстве с Цзюнь У. Хуа Чэн всегда был не похож на других знакомых ему людей. В меру циничный и рациональный он не размышлял категориями "возможно-невозможно" и считал, что человеческий мозг слишком ничтожен, чтобы полностью объять все мироустройство. Кто, если не он, может поверить ему?       — Тебе приснился кошмар? — промелькнувшее сочувствие на лице приятеля сменилось на шутливое выражение, и Хэ Сюань тряхнул головой, прогоняя минутное наваждение.       Хуа Чэн уже достаточно сделал для него, не стоит превращать его в психотерапевта. Тем более что Хэ Сюань не был уверен, что он не отвернется от него полностью, услышав подробности вчерашнего сна. Хуа Чэн очень много шутил про секс, но это совсем не означало, что он спокойно отнесется к известию о эротических фантазиях его друга на свой счет.       — Все в порядке, я справлюсь, — Хэ Сюань слабо улыбнулся и сел ровно на диване, освободив колени Хуа Чэна, чем он сразу воспользовался, чтобы подняться на ноги и потянуть застывшие мышцы.       Вид обнаженного пресса и небольшой полоски жестких волос, которые показались из-под задранной футболки, почему-то смутил Хэ Сюаня, и он поспешил отвести взгляд в сторону оставшейся на столе еды.       — Молодец, — Хуа Чэн довольно оглядел оставленное им количество пятен и мусора и постучал его по плечу. — Приведи тут все в порядок, а я пошел домой. И так на тебя потратил час времени, принадлежащий по праву гэгэ.       — Мог бы и помочь, — Хэ Сюань хорошо понимал, что его ворчание ничего не изменит, однако от мысли, что он вот-вот останется один, ему стало не по себе.       — Я дежурил в прошлый раз. Бывай.       Входная дверь номера захлопнулась, скрывая за собой даже не обернувшегося на него Хуа Чэна, и Хэ Сюань невольно вздрогнул. Он не мог отвести застывшего взгляда от места, где только что сидел другой человек, и лишь чувствовал сжимающий душу холод, который извращенно медленно скручивал его внутренности в своих мерзлых пальцах. Хэ Сюань бросил взгляд на экран телефона, размышляя, не позвонить ли ему Цинсюаню, однако тут же отбросил эту мысль. И что он ему скажет? Что боится спать один? Что просит приехать и спасти его от кошмара? Даже в детстве он послушно ложился в установленное мамой время, пока она возвращалась после вечернего спектакля, и засыпал один в их квартире. Однако сегодня естественная потребность в сне его пугала.       Хэ Сюань оторвал свою задницу от дивана и принялся наводить на столе порядок. Он слишком заморачивается по пустякам. Решение этой проблемы очень простое: он всего лишь не будет спать сегодня, и все. Тем более что в небоскребе Хуа Чэна ему есть, чем заниматься, хоть всю ночь напролет.