Невьебические приключения хуаляней

Спустя два месяца. День суда. На это время и Цзюнь У и Се Лянь были отстранены от работы. Им на руки были установлены специальные браслеты и запрет на выезд из города. А Цзюнь У вообще посажен под домашний арест. И в случае его выхода на улицу, будет прибавлена ещё одна статья, к имеющимся. За прошедшие два месяца историк ни разу не виделся со своим возлюбленным... Его любимый Саньлан просто не пришёл к нему и на сообщения. Се Ляню было обидно. Он был одновременно зол и растроен. Кто же ему теперь будет рассказывать шутки про двух геев в автобусе? А еще мужчина скучал по своим ученикам. Которые хоть и творили всякий бред, но он так к ним привык, что ребята стали ему как собственными детьми. Приобняв себя колени, историк издал странный звук. Через несколько часов он должен явиться на суд. Се Лянь не является сейчас подсудимым, но боиться накосячить и сделать что-то не то. Его успокаивал тот факт, что Цюань Ичжень будет в этот момент рядом и если историк запнется или забудет речь, то юноша ему подскажет. Учитель поднимается с кровати. По его телу приходятся мурашки. В комнате холодно(потому что нет горячего Саньлана, во всех смыслах), ведь он в одной майке. Быстро накинув кофту с рукавами и штаны. Шлепая по кафелю босыми ногами, Се Лянь направился в ванную умыться. Холодная вода немного отрезаляет и приводит историка в чувства и разум. Он смотрится в зеркало. Щетина, под глазами залегли тёмные синяки, нерасчесанные патлы, торчащие в разные стороны. Историк жмурится и сразу же на лице появляются складки на лбу и рядом с глазами. Былая красота пропала из-за стресса, но это поправимо. Но мужчина в этом не уверен. Се Лянь трясет головой. – Надо что-то делать с этим. Историк достаёт ножницы и быстрым движением, стараясь не думать о том как он долго отращивать свои прекрасные волосы, режет выше плеч. Длинные запутанные клочь медленно летят на кафель белого цвета. Срез вышел почти идеально ровным. – Что я только что наделал... – бедного Се Ляня теперь не будут путать с рыбой каплей Дженни Китти. И не будут предлагать очень заманчивые предложения. Ведь без длинных волос, которые окутывали его как паранжа, были видны широкие плечи, подкаченая спина. Стряхнув с себя волосы, мужчине предстояло побриться. Начиная с главного – с яиц и заканчивая лицом. Встречают же по обложке, верно? Побрившись, ему все же приходится прибраться в ванной. Потому что она выглядела так, как будто здесь убили армянина. – Так то лучше! – он бьет себя по гладеньким щечкам и яй... Через час к нему приедет Цюань Ичжень. А через два начнётся судебное разбирательство. От этой мысли Се Лянь поник. Как же ему это все надоело. Цзюнь У... От него одни проблемы. Безответственный директор, имеющий огромные связи и деньги. Но раз в дело вступил и его Саньлан, директора должны засадить. Учитель истории более-менее понимает, почему его возлюбленный старается никак не принимать участие в этом процессе. Он – владелец наркортеля... И это может быстро раскрыться при неосторожных действиях. – Надеюсь наши отношения потом улучшаться... И свадьба... – историк тяжело вздыхает. Он ещё помнит предложение. Как будто было вчера. Но прошло несколько месяцев. Столько событий за последний год. Се Лянь наливает себе кофе покрепче и садится за круглый столик на кухни. Один глоток и крушка на пол литра уже пустая. Только капельки с неё падают на милую розовую скатерть в горошек. В дверь стучаться. – О, Цюань рановато, но ладно... – мужчина поднимается из-за стола и идёт открывать дверь. Неожиданно в Се Ляня врезается запыхавшийся Цюань Ичжень. По его лицу стекает пот и через силы приговаривает. – Се! Срочно одевайтесь... Цзюнь У подлец. Подал чтобы суд пораньше начали и нас об этом не предупредили... Скорей!

***

Они все же успели. Успели. Ну как сказать. По пути нарушили с десяток дорожных правил. Чуть не сбили полудохлую старуху в коляске (не инвалидной, а обычной) и школьника, что по пути к своему дому рубился в бравл старс. Если бы они опоздали, то суд был бы автоматически проигран. Цзюнь У морщится при виде Сянлэ. – Присяжные, тихо, – сказал судья, ударив молоточком по столу. Шепотки прекратились. В зале тишина, как на похоронах. Се Лянь сидит как главный свидетель. В зале он видел знакомые лица. Лица его учеников. «Какого... Также не может быть! Они несовершеннолетние!» – Бань Юэ издалека махает ему рукой. Он кричит что-то на подобие улыбки. Историка толкают в плечо. – Не волнуйтесь, все будет хорошо, – подбадривает Цюань Ичжень. – Так-с... Начнем с заявлений от школьников. В нашем зале 10 свидетелей, которые говорят что Цзюнь У в наказание «имел в попу» или показывал порно между «шкибиди туалетами». Дети говорят что второе принесло больший вред, чем лишение девственности. Кто-нибудь из свидетелей из этого дела хочет сказать слово? – молчание, – хорошо. – стук очка, – следующие... Так дали доказательства куча учеников из школы, где историк преподавал... И из других школ. Он точно знал, что таких учеников в ихней (ска только посмейте отметить как ошибку. Это отсылка к МЖ) школе нет. Так и дошло до очень удивительной истории Лан Цаньцю. – Вы хотите сказать, что вас выкинули из поезда и вы провели неделю в лесу, «затимились» с дикими волками, стали вожаком их стаи, устроили раунд с другой стаей, а потом добежали до остановки, где обратно уже поехали на поезде? Все верно? – Да. Так точно. Но только у меня еще теперь есть ребенок с вол... – Лан Цаньцю запнулся – кажись сказал лишнего. Присяжные затихли. Все затихли. Даже Цзюнь У, громко втягивающий воздух своими широкими ноздрями перестал дышать и замер. – Эм... Этого вы не давали в показаниях. Можете поподробнее. Это необходимо для дела, – и лоху понятно – в судье проснулась «ш–общительная» бабка–сплетница. Сейчас его единственная цель узнать кто рожал и что родилось. – Конечно! Может ли мистер полицейский завести моего ребенка и его мать? – спрашивает парень. Судья кивает. В судебный зал открывается громоздская резная дверь. Первое что видят люди из зала полицейского Козле-Бороду, у него на поводке волк, а на руках какое-то чудо...! Мерзкое волосатое чудо. Не успел вырасти, а уже стал Магомедом со своей шаурмичной. Только место человечьего лица у него морда волка, но глаза как у рыбы по бокам. Выглядит пиздецки. Если думаете – ого, неужели это описание мини-Иноске?! Соболезную. Чудо грузло кость, из его рта стекала слюна беспрерывным потоком на лохматую шерстку. Семья ахает. Охает. Чпокает кого-то и валится в обморок. У Пэй Су, в рот нассу, рядом сидящим с Лан Цаньцю отпадают глаза с челюстью. – Как я давно не видел своего ребенка! – восклицает паренек. – Какой нахуй ребенок? Ты еблан?! –кричит Бань Юэ, – нахера ты ебался с волчицей?! – Волком. – поправляет её Лан Цаньцю. – ЧТО. – Пэй Су, как и судья падает в обморок. Бань Юэ подхватывает своего парня. – Омегаверс в реал лайф?! – Типо того! Суд пришлось приостановить на несколько часов. Надо было привести в чувства судью. – ... Довольно много доказательств указывает на то что вы не компетентный директор, любитель лоль... – резная дверь вновь распахивается. Но на этот раз там стояло не чудо, а... Мей Няньцин. – Он. Не любитель.лоль. Мой Цзюнь У любит милф! И сейчас я вам это докажу! – закричал Мей Няньцин. Еще один ахуенный поворот. Это еще больше удивило, ведь трудовик не напился, пришел трезвым и теперь защищает Цзюнь У! (Такое ощущение что сценарий писался ИИ. Но вы не волнуйтесь, я просто перед написанием хорошенько головой о стену побилась!) Он подбегает к Цзюнь У, не смотря на предупреждения уйти отсюда. А потом целуется с директором в засос. Смачно с языком. Как там назывался поцелуй где друг друга пожирают в прямом смысле? Не, не французский. Африканский. Кажись ребяткам грозит несколько пожизненных!! Они смачно сосутся. Слышны жесткие звуки причмокивания. – О боже, прекратите это! Тут дети! Увидите этого бешеного! – ругался судья. Полицейские хватают под руки Мей Няньцина и уводят из зала, – кхем-кхем. Время совещания. Теперь присяжные, вы должны вынести свой вердикт. Историк не понимает, куда он попал или в обезьяник, или в камеру сумасшедших. Как минимум суд шёл не по закону. Не по конституции... Страшно осознавать, что все это его знакомые люди. И еще не разу не дали своего слова. Рядом стоящий Цюань Ичжень тоже (не)много приахриневал. Где-то через час присяжнын дали вердикт. Пожизненный. –Ага... – а окончательный выдал судья, – Цзюнь У приговартвается к десяти годам строгой колонии. – Схуяли так много?! – возмутился Цзюнь У, не забочась о репутации. – Схуяли так мало?! – возмутились ученики. – Одиннадцать лет. – О ну нормально. Цзюнь У уводит Козле-Борода. Все покидают судебный зал. Остались тут только Цюань Ичжень и историк. – И что это... Было? – Хер знает, – пожал плечами кудрявый, – впервые такой суд вижу. – Я думал ты впервые на суде.. Ну типа ты помощник Саньлана и специализируешся только на.. – Се Лянь замолк. – У меня образование юриста. Несколько раз защищал. В итоге оправдал убийц. Ну меня и уволили так. Хех. – М-да. – Се Лянь выходит из-за стойки и направляется к выходу. Паренек идет вслед за ним. У историка куча мыслей. А что случится с его любимой школой? Он ведь так привык. А преподаватедьство смысл его жизни. Обучать учеников для него самое важное в жизни. Ну после Хуа-Хуа конечно. И вот они на улице. Перед зданием общей юрисдикции стоит красивый чёрный мерседес, а рядом ним... Хуа Чэн. – ...Саньлан! – Гэгэ!