Присвоение

Мы не особо дружили с Толей. Собственно год назад мы ещё знакомы не были, и если бы я не начал встречаться с его сестрой, общаться никогда бы не стали. Но тут уж в действие вступила суровая неизбежность. Я ходил к ней в гости, и волей-неволей приходилось иногда разговаривать с её семьёй. В основном, конечно, с братом, который всё время сидел дома. – И главное, она ведь со мной отказывалась. Мы уже почти полгода вместе, а у нас был только… Ну, в общем, мы только руками, – жаловался я. – А тут она сразу в постель к нему прыгнула! Вообще-то такие вещи не принято говорить братьям, но с Толей дело особенное. Он меня почти сразу предупредил, что его сестричка та ещё «вертихвостка», и что на верность её можно не рассчитывать. Я не послушал. Влюблён был, идеализировал. Тем более Верка всё так преподносила красиво, что даже отсутствие интима хорошо в картину ложилось. Мол, мы должны стать ближе, не стоит торопиться… Интересно, как она умудрялась врать настолько убедительно? В общем, Толя был единственным, кто понимал ситуацию, и был готов меня выслушать. Не то чтобы у меня друзей не было, но… Давайте прямо скажем, сообщать им что я за полгода с девушкой ни разу не переспал – это так себе идея. – Он ей действительно понравился, вот и прыгнула, – заявил Толя. – Мне кажется, это просто в женской натуре. – Я-то потом убивался… Думал: ну почему не со мной? Что со мной-то не так? И ладно, ну бросила меня, но… Зачем было год терзать? Если я ей нравился, почему отказывалась от секса? – И что, спросил у Веры? – Спросил. Знаешь, что она сказала? Что я недостаточно мужественный! Что я как девчонка, как баба! – Так и сказала? – Да! Вообще-то очень обидно. – Ну, выглядишь ты и впрямь довольно… мило. – Знаю. И она ведь сама меня за это хвалила! Комплименты делала. – Так что тебя больше всего злит? То, что тебя бросили? То, что секса не было? Или эти слова? – Слова. Всё в сочетании, но эта претензия больше всего. – А что такого ужасного, что ты на девушку похож? – Это не ужасно, это обидно. Меня всю жизнь доставали! Женственный парень, женственный парень… А тут Верка появляется, и говорит мне, что это очень мило. – То есть тебе понравилось, что тебя за это хвалили и комплименты делали? – Ага. – Слушай, Саш, а ты не слышал о такой штуке как «присвоение»? – И что же это такое? – Смотри… Знаешь что такое «навешивать ярлыки»? – Это знаю. – Ну вот, например, про меня могут сказать что жирный. Могут начать Толстяком дразнить. Что я могу сделать? Могу обижаться, а могу «присвоить» этот ярлык. Взять, и начать себя так называть. Принять прозвище, и носить его с гордостью. Да ещё и других подразнивать, что они какие-то дистрофики. Улавливаешь? – Но ты ведь не толстый. – Знаю. Это я для примера. – То есть ты хочешь сказать, что мне не нужно так запариваться насчёт собственной женственности. Мне стоит ей гордиться, да? – Ну, в общих чертах. – А если она мне не нравится? – Не так важно. Условно толстому мне жир тоже может не особо нравится. Только от переживаний и обиды я вряд ли похудею. Кстати, если так подумать… а тебя что именно раздражает: женственность, или попрёки за неё? Тут пришлось задуматься. Вспомнить старые времена. Вспомнить школу, вспомнить первые два курса института, уже ушедшие. Пожалуй… Хм… – Если подумать, то пока меня не начали дразнить, никаких проблем со своей внешностью я не чувствовал. – Иное было бы удивительно. Но вообще-то мне даже любопытно, насколько глубоко это всё заходит. – В смысле? – О, у меня есть одна идея. Не хочешь ещё раз посетить комнату моей сестрички? Я уже много-много раз бывал в комнате Веры. Очень заурядная комнатка с серыми, сделанными под камень, обоями, но крайне девчачья по наполнению. Кровать и занавески бледно-розовые, всюду сплошные мягкие игрушки. Столик, который можно было бы назвать компьютерным, почти наполовину заполнен разного рода флакончиками и тюбиками, а над скромного вида ноутбуком нависает немаленькое настольное кресло, с цветочным обрамлением. – Ну как, чувствуешь женскую энергетику? – спросил меня Толя. – Наверное, – сказал я, с лёгким унынием глядя на кровать. – А в чём суть дела-то? – Да так… Видишь ли, у Веры есть вещи, которые она вообще не носит. То, что ей мама покупает, и прочая родня дарит. А скидывает она их сюда! – он крайне неловко открыл створку шкафа, и указал на стоящую среди обуви большую коробку. – Доставай, и смотри. Я пожал плечами, и сделал, как предложено. Достав большущий короб, я плотно ознакомился с его содержимом. Эх… вещи Веры! Но вроде как, и не совсем её. – Тут в основном белые шмотки. – Ага. Не знаю почему, но она белое не носит. – Я тоже замечал, кстати. – Наверное, считает, что ей не идёт, – заявил Толя. – Может, просто быстро пачкается? – Может. Но не думаю, что девушкам это настолько важно. – Так… и зачем я их достал-то? – Затем, что эти вещи Вера никогда не носила, и носить не будет. А вот ты, если тебе очень хочется, можешь примерить. – Серьезно? – с предельным сарказмом спросил я. – Ну всё, мечта сбылась! – Не хочешь, не примеряй, – спокойно ответил Толя. – Можешь их назад убрать. Просто это, как мне кажется, и есть присвоение. – Присвоение её кофточки? – достал я одну из шмоток. – Да они мне и великоваты будут. Чёрт, а ведь и правда! Кажется, я начал самую малость понимать логику Веры, с вопросом интима. Только вот думать об этом ей надо было в самом начале, и не пудрить мне мозги. – Что-то да, что-то нет. Там кое-что ещё со школы лежит, я думаю. – Так, а что там про присвоение, ещё раз? – Я так рассуждаю: если ты прочувствуешь себя максимально женственным и полюбишь в себе это качество, тебе больше не нужно будет из-за него так беситься. Вместо этого сможешь гордиться им. – Думаешь, сработает? – Думаю. Но ты сам решай, я тебе не мама и не психолог. С этими словами Толя покинул комнату, оставив меня наедине с Веркиными вещами. Ох, если бы она сейчас вошла, это был бы номер! Наверное бывшая меня бы на месте прибила, я ведь ей тоже кое-каких грубостей наговорил… Наверное надо будет извиниться. Впрочем, на деле я был в абсолютной безопасности: Вера со своим новым парнем укатила на все выходные. Я, собственно, потому и рискнул прийти сюда, чтобы Толе на жизнь пожаловаться. – А вообще, – проговорил я вслух, доставая ту самую кофточку. – Выглядит-то забавно. И чего ей белый не нравится? Покрутив немного в руках одну шмотку, потом другую, прочувствовав их, я пришёл к выводу, что вообще-то хочу их примерить. Это были довольно-таки скромные вещи. Почему бы и нет? Что я теряю? Толя всё равно сестре ничего не расскажет, а больше ему и некому. – Ладно, чёрт бы с ним! Попробую! – заявил я. В комнату с повышенным содержанием Анатолиев я вышел в сильно отличном от прежнего виде. Как оказалось, Вера не носила (ну или хотя бы не любила) даже белые лифчики, так что я одолжил один, и не без труда надев его, решил заполнить чашечки двумя белыми носками. Сверху пошла та самая белая узорчатая кофта, похожая на особо изящный свитер, и белая же юбка со складками. Наверное, Вере она была бы чуть выше колен, а мне вот чуть ниже. Впрочем, только этим я не ограничился. Я распустил хвост, и коварно воспользовавшись одной из расчёсок бывшей, привёл свои длинные волосы в подобающее одежде состояние. Расчёсывая их я впервые задумался: чувак, если тебе так не нравится подколы насчёт женственности, нахрена ты их отрастил? Раньше ответ казался очевидным – потому что они красивые. В сущности это та вещь, что Вере во мне нравилась… В общем да, в большой зал, где находился Толя, я вошёл, что называется, летящей походкой. Забавно, насколько легко она мне далась… – Ну, что скажешь? Присвоение удалось? Толя сидел на полу на специальном, похожем на японский футон матрасе, и играл в приставку. Кажется, я довольно-таки долго возился с одеждой и волосами, ждать меня тут устали. – Это ты мне скажи, как себя чувствуешь? – спросил он, жмякнув на паузу. – Ненавидишь себя за лишнюю женственность? – Знаешь, как-то не особо. Но скажи, я ведь хорошо смотрюсь, да? – я провёл руками по своим тёмным волосам, и чуть оправил юбку. – Мне вот белое точно идёт! – Смотришься как девчонка, – спокойно заявил Толя. – Очень натурально. Всё той же походкой я прошёл поглубже в комнату, и аккуратно придерживая сзади юбку, присел рядом с ним на колени. Пристроиться, правда, мне пришлось на полу. Чтобы совсем уж странно не стало от близости. – Ты чего это? – удивился Толя. Расстояние между нами было чуть меньше метра. Я пристально посмотрел ему в глаза, и спросил: – Скажи, мне идёт эта одежда? – Ага, идёт. Только пол ей вытирать незачем. – Толь… Я, правда спрашиваю! Мне идёт эта одежда? Не в смысле: да ничё так, норм. Мне важно услышать… Она действительно мне идёт? Видимо я так на него уставился, что бедняге пришлось отвести взгляд. И не просто глянуть в сторону, нет. Он сидел, опираясь спиной на диван, и на него же теперь откинул голову, глядя в потолок. – Не думал, что это так сработает… – пробормотал он. – Анатолий, я жду ответа! – Да, тебе идёт! – сказал он, на секунду глянув мне в глаза. – Ты даже ведёшь себя как девчонка. Достаёшь не меньше Верки! – Спасибо. Мне нужно было это услышать, – сказал я, поднимаясь с колен. – И спасибо за идею. Ты даже не представляешь, насколько изменил мою жизнь. Кажется, я и сам пока не представляю. Думаю… Думаю, она будет не против, если я кое-что из этих вещей позаимствую. – Эй, вот это уже перебор! – возмутился Толя. – Одолжить – это одно, а брать – это уже воровство. – Ты не понял. Когда она приезжает? В понедельник? – В воскресенье вечером. А что? – Ничего. Я не собираюсь воровать вещи. Я просто думаю: может она не откажется мне их подарить? – Что, вот так вот просто? – удивился Толя. – Ей ведь они всё равно не нужны. Я собираюсь поговорить с ней. Извиниться. И рассказать… В общем, хочу с ней поговорить. Кажется, теперь я её понимаю. – Да… Наверное сложись всё по-другому, из меня бы вышел очень крутой психолог, – пробормотал парень. – Я… Наверное, мне надо переодеться. И я домой пойду. Мне надо много чего обдумать, а ты всё равно играть сел. – Да уж, обдумай. Не без сожаления я снял вещи Верки, и аккуратно сложил всё на место. А вот волосы назад в хвост собирать не стал. Почему бы и не пойти так, если смотрится очень симпатично. Пока я стоял в коридоре и обувался, их холла послышалось ворчание и кряхтение. Вскоре явился Толя, решивший меня проводить. Я каждый раз с лёгким испугом смотрел, как его инвалидное кресло проходит через дверные проёмы. Казалось, что он сейчас застрянет, но опасения, как всегда, не оправдались. – Ещё раз спасибо! – сказал я. – Мне тебя прямо обнять хочется, настолько я тебе благодарен. Только тебе это, наверное, не понравится. – Да уж, сделай милость, сдержись. Это… ты извини, если я грубовато себя вёл. Я, понимаешь ли, не очень с девчонками умею общаться! Вот не знают некоторые люди, когда нужно остановиться. Я не сдержался, и чуть нагнувшись обхватил его руками за плечи. – Спасибо! Ты даже не представляешь, как это приятно слышать! – Да уж, мы все сегодня многое поняли. А теперь отпусти, задушишь! – он, довольно грубо, отпихнул меня руками. – Не люблю я этих соплей. – Извини. Просто когда ты меня девчонкой назвал… Мне прямо так радостно стало, прямо так… так… – Процесс присвоения завершён. Эффективность – девятьсот процентов, – голосом заправского робота заявил Толя. – Всё, иди уже. Всё равно ведь скоро вернёшься, да? – Ага! Надеюсь! – сказал я, открывая дверь. – Ну да, надеешься… А меня, похоже, теперь две девчонки доставать будут вместо одной. Вообще-то это было грубовато, но я ничего не мог с собой поделать: улыбался как от самого изысканного комплимента. Быстрым шагом отправился домой, у меня было столько планов… Нужно было кое-что поменять в моей комнате. А ещё провести ревизию шмоток – наверняка есть что-то дельное. Не то чтобы я плохо одевался, но… Нужно было что-то подходящее найти, а не просто вещи. А ещё нужно подумать, что именно я скажу Вере. Я ведь реально ей нагрубил. Не то чтобы на пустом месте, но… Надо найти какой-нибудь хитрый способ сказать: «Мы обе были не правы, извини!». Да, столько ещё нужно сделать!