КАЛЕРИ. Somebody's Me (Часть 1)

Чикаго, январь 2005

      ДЖЕЙН: – Я не предполагал, что так сильно соскучился, пока не увидел тебя в зале прилета аэропорта, – глухо промурлыкал Дэниел.       Я ласково перебирала пальцами его густые волосы, пока мы, лежа в объятиях друг друга, приходили в себя после долгожданных любовных утех. Я смотрела как его голова покоится у меня на животе и мерно поднимается в такт моему замедляющемуся дыханию.       Мы словно обезумели, едва оказавшись в машине на заднем сидении, целовались бесконечно долго на пороге нежности, пока никто не мог нас видеть. На этот раз       Дэниел прилетел со своим помощником-телохранителем, который и сел за руль арендованного автомобиля.        – В следующий раз придется искать другую гостиницу. Кажется, я видел парочку фотографов в холле. Надо будет уточнить у Патрика.       – Ты еще что-то мог видеть, когда мы поднимались к тебе в номер?       Я улыбнулась и тихонечко рассмеялась, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на меня, отчего непроизвольно провел подбородком с короткой щетиной по нежной коже на моем животе, заставив меня дернуться в приступе легкой щекотки. Он выглядел безумно уставшим после длинного перелета и джетлага[1].       Мы так стремительно влетели в здание отеля, подтвердили бронь номера и зарегистрировались в дурманной от затяжных поцелуев и томительных прикосновений спешке, что едва Дэну вручили электронный ключ от комнаты, как он уже тянул меня за собой к лифтам. Я не замечала ничего и никого вокруг, настолько волшебным и пьянящим было его неожиданное возвращение через выходные.       – Тебе нужен сон. Поспи немного.       – И потерять столько драгоценных минут с тобой? Я ни за что не променяю время с тобой на какой-то сон, – после этих слов последовал смачный зевок, совершенно неожиданный для него самого, и мы оба рассмеялись. Дэниел скользнул чуть вверх по моему обнаженному телу, пристраивая голову у меня на груди и крепко обнимая меня своими руками. – Черт возьми! Это мое самое любимое место. Здесь я бы предпочел засыпать и просыпаться.       – Вот видишь! Тебе точно нужен сон.       – Мне нужна ты рядом.        Продолжая перебирать пальцами пряди его угольно-черных волос, ласково выводя кончиками пальцев рисунки на его расслабленных плечах и спине, я почувствовала, как он мирно засопел, едва сомкнул веки.         Я никогда не представляла, что можно испытывать страстное желание к человеку, который всего месяц назад был просто очередным знакомым по переписке. В первое воскресное утро нового года я былауверена, что все закончится, оставшись в памяти приятными воспоминаниями. Мне казалось, я проснусь и обнаружу себя в своей собственной кровати в родительском доме, будто и не было никогда этих свиданий, поцелуев и его ласкающих мое израненное сердце прикосновений.       Дэниел был моим исцелением, моим спасением от агонии разрушительных чувств к тебе. С ним всего за пару дней я прожила все то, что так бесконечно долго тянулось у нас с тобой. Это была ускоренная версия отношений, только вот герой был уже другой.       Я не смела надеяться на продолжение ине рассматривала то, что будет дальше, наперекор его громким заявлениям в пиццерии. Запретив себе думать о возможном будущем с Дэниелом, просто чтобы не бояться и не плакать снова, когда он улетит в свою жизнь и забудет обо мне, я собиралась вернуться в свою привычную размеренную студенческую жизнь. Не стану лгать, что я не вспоминала о тебе, что не думала о твоих ласках и поцелуях, что не сравнивала вас двоих в ту новогоднюю ночь, когда добровольно оказалась в его постели, просто чтобы стереть из памяти.        Разбитое сердце – это не навсегда. Благодаря тебе я поняла это на собственном опыте. И хотя мне казалось, что никогда я снова не смогу смотреть на тебя без невыносимой грусти, но вот я стояла перед тобой под окнами общежития и не чувствовала ничего, кроме уверенности и терзающего меня все эти дни намерения сохранить нашу дружбу. И вовсе это был не мазохизм. Просто это помогло бы мне не прятаться от тебя по всему университетскому городку.        Мне впервые было страшно возвращаться в колледж, не зная, как мы продолжим наше дальнейшее общение. Все же лучше, чем прятаться или сторониться друг друга, ведь ты уже к тому моменту был частью моего студенческого быта. Мне было сложно избегать тебя до Рождества, а впереди были еще полгода до твоего выпуска, и все что мне пришло в голову – это предложить попробовать остаться друзьями. Не исключено, что попытка изначально была провальной, поскольку, едва увидев тебя, я вдруг поняла, как сильно скучала. И мне было больно смотреть на твой гнев и разочарование оттого, что я избегала близости. Но нам нельзя, нельзя было начинать сначала.        – Ты хочешь, чтобы мы с тобой остались друзьями?       Кутаясь в такие привычные для тебя клубы горького сигаретного дыма, ты смотрел на меня недоумевающим взглядом своих черных бездонных глаз. Я ждала твоего ответа минуту, другую. Казалось, ты испытывал на прочность выдвинутое мной предложение. Так ничего и не ответив, ты молча потушил окурок, перехватил ручку моего чемодана и со словами «становится холодно», открыл передо мной двери в общежитие, чтобы я могла первой войти внутрь. Все в том же звенящем напряжением молчании ты помог донести мои вещи до комнаты, где в привычном для нас двоих жесте, когда ты обычно склонялся и обнимал меня, а затем и целовал те казавшиеся бесконечными несколько дней нашего неудавшегося романа, ты остановился, вовремя одернув себя, сжал ладонь в кулак, улыбнулся и поспешил к лестнице.        Это нормально – грустить после принятия правильного решения. И потому я предавалась печали, когда последующие дни, ты держался немного в стороне. Но разве не именно этого я добивалась? Разве не об этом я саматебя попросила? От меня не скрылось с каким торжествующим интересом Астрид смотрит на тебя. Мне были непонятны до конца ваши отношения – ее неприкрытый интерес и твоя откровенная холодность. Несмотря на отголоски боли, я хотела, чтобы у вас с ней все сложилось, раз уж так многое вас связывало. Ведь тогда мне было бы проще смириться с тем, что ты больше не свободен, ты был бы занят, табуирован другой, и в этом случае я точно не смогла бы прислушиваться к шепоту своего сердца, то и дело напоминавшему мне об изначально безответных чувствах.        Я была разбитым бокалом, который пытались склеить при помощи обыкновенного медицинского пластыря. И вроде бы удалось собрать воедино все осколки, словно паззл, но вот, твой такой влекущий в пучину неизвестности взгляд терпким вином льется в разбитое стекло моего хрупко звенящего сердца, и сразу становятся очевидными невидимые бреши.       Приходилось учиться заново тебе улыбаться. Так, чтобы вновь не зайти слишком далеко за границы дружбы. Приходилось одергивать себя, вновь и вновь напоминать себе, что все это ничего не значит, что мы просто друзья, когда ты снова, как ни в чем не бывало усаживался рядом со мной за обедом, когда ты смеялся моим шуткам, смотрел на меня, ведя беседу с друзьями.        И во всем этом мне несомненно помогало присутствие Дэниела в моей жизни.        С ним было все по-другому. С Дэном все стремительно набирало обороты из-за отсутствия пространства и времени. Мы были в рамках, но эти самые рамки делали отношения между нами исключительными. Мы не шли по раскаленному песку страсти от долгих переглядываний. У нас не было времени играть в гляделки и молчанки. Мы увлеченно дышали в унисон, по возможности так часто и долго, как только нам позволяли обстоятельства. С Дэниелом всебыло иначе. Я могла бы в него влюбиться.       Я правда могла бы в него влюбиться до беспамятства, поощренная его вниманием и заботой. Он был невероятно привлекателен, той харизматичной красотой, что притягивала в британских мужчинах большинство представительниц прекрасного пола, а еще он был галантен, талантлив и успешен. Вопреки тому, что мы были из разных миров, нас непреодолимо влекло друг к другу.        Едва его самолет приземлился в Хитроу[2], он тотчас позвонил мне, чтобы сказать, как сильно скучает. Для меня это было приятной неожиданностью. Я изначально не верила в перспективу этих двух свиданий. Мне хотелось забыться, переключиться. И он дал мне такую возможность.       И вот уже я получаю сообщения от него чуть ли не ежедневно. Мы общались практически каждый вечер, что я провела в родительском доме, пока не вернулась обратно в колледж после праздников. Мне было неловко перед Саммер и девочками, а еще почти шестичасовая разница во времени напоминала о себе: он часто мог позвонить не к месту, потому мы условились, что будем чаще переписываться, а созваниваться по договоренности. И его сообщения стали моей рутиной, сплетающейся в новую паутину жизни.        «Черт возьми, я думаю о тебе постоянно!»– в очередной раз его «доброе утро» прозвучало иначе.       «Доброе утро!»– ответила я, а у самой в руках и ногах откровенная дрожь.        «Оно не доброе без тебя рядом!!»       «Осталось совсем немного, ты сядешь на самолет и прилетишь ко мне.»       Всего через каких-то три дня после его отъезда, Дэниел сообщил мне о том, что уже взял билет на первый утренний субботний рейс в Чикаго. Не скрою, я была заинтригована его внеплановым приездом, спустя всего какую-то неделю. Он рассказывал мне еще на свидании, что у него практически сразу после праздников начнутся съемки в новом кинопроекте, а потому я решила, что не время мне очаровываться, не время ждать новых встреч, но можно насладиться моментом здесь и сейчас.        «Готовься к тому, что мы не выспимся, будем голодны и физически не сможем встать с постели, потому что Я ОЧЕНЬ СОСКУЧИЛСЯ!»       Жар внизу живота волной прокатился по телу, в очередной раз возбуждая предвкушением нашей такой скорой встречи.       «Останемся ли мы живы?»       «О, детка, мы будем живее всех живых.»       Мы как раз всей компанией возвращались после завтрака по узкому коридору в центральный холл, где собирались посмотреть новое расписание на семестр. Я шла следом за тобой, когда ты вдруг круто развернулся, так что я едва успела остановиться, чтобы не врезаться в тебя.        – Калери, я тут подумал, может пойдем в кино или на каток на выходных? – спросил ты.       Перепугавшись столкновения, прижимая телефон к груди, раскрасневшаяся и все еще улыбающаяся от нашей с Дэниелом переписки, я удивленно уставилась на тебя. Ты был в невероятно опасной близости. Если бы мы по-прежнему были немного больше, чем просто друзья, то я непременно бы встала на носочки и поцеловала тебя на глазах у снующих мимо нас студентов. Я боялась собственных неугасающих чувств к тебе, а потому как можно более незаметно отступила на шаг назад.       – Или в торговый центр. В кафе, – продолжил перечислять ты.        – Может в другой раз? – осторожно спросила я.       – В следующие выходные?       – М-м.. нет. Я должна поработать над правками экзаменационного текста для профессора Гольда к пятнадцатому января. А потом вполне можем встретиться после учебы, в будни.       Пару секунд ты озадаченно смотрел на меня, как вдруг в карих глазах твоих заметно прояснилось от сказанных мною слов. Взгляд твой посерьезнел и нахмурился.       – Понятно, – ты натужно кивнул и глянул куда-то в бесконечную даль у меня за спиной. – В будни после пятнадцатого, значит.       И почему мне было невероятно больно смотреть как ты замыкаешься каждый раз, когда я делаю все для того, чтобы сохранить нашу дружбу?       Я и не заметила, как мысли перестали круговоротом бушевать в моей голове, а недавняя любовная нега накрыла меня пеленой сна. Лишь проснувшись в белоснежных простынях и слыша журчание воды из душевой, я сладко потянулась, натягивая одеяло по самый верх. За окнами была глубокая ночь, а номер одиноко освещала лампа на столике в углу.        Вылезая из-под мягкого, теплого одеяла, я подкралась к двери в ванную, что была приоткрыта, словно молчаливое приглашение. Я робко заглянула, беспокоясь о том, чтобы не напугать Дэниела своим внезапным появлением. Нарочно вспомнился эпизод из «Один дома 2», где дядя Кевина поет в душе[3]. Я прыснула со смеху как раз в тот момент, когда Дэн перекрыл воду и выглянул из запотевшей от влажности стеклянной перегородки душевой зоны.        – О, ты проснулась, – улыбнулся он, сразу заметив меня в проеме двери.        – Я просто вспомнила сцену из фильма, прости, – прикрывая рот ладонью, я смущенно отвела взгляд.       – Сексуальную сцену, надеюсь?       – Нет, – я рассмеялась, когда Дэн, имитируя обиду и наигранное разочарование, изучающе посмотрел на меня. Я провела языком по губам, понимая, что рассматриваю его – совершенно голого. – Ты так и собираешься стоять там?       – Может хочешь присоединиться?       То, как капли воды лениво стекали по его волосам, скулам, плечам, широкой рельефной груди, косым мускулам пресса, взгляд опускался все ниже, в очередной раз осматривал, изучал, и я поймала себя на том, что задержала дыхание, любуясь им. Было что-то невероятно притягательное в нем. Меня влекло к нему словно фрагмент одного с ним магнита. Дэниел снова провел рукой по мокрым волосам, отряхивая непослушные капли. В очередной раз моргнув, он посмотрел на меня уже исполненным желания взглядом, а я подумала о том, что лед в глазах тоже умеет обжигать.       – Иди сюда, – он протянул мне раскрытую ладонь, а я без колебаний шагнула к нему, влекомая липким желанием между бедер, вспыхнувшим от его неприкрытого возбуждения.        То, как он прильнул ко мне жаркими губами, целуя томно, с жадностью, но запредельно нежно, вмиг разожгло пламя внутри меня. Я вцепилась в него, прижимаясь так, словно от этого зависела вся моя жизнь. Дэниел заботливо открыл кран горячей воды, фиксируя ее направление на стену, к которой не заморачиваясь припечатал меня собой, принявшись покрывать все доступные ему участки моего тела пылкими поцелуями.        Сердце бешено стучало в груди, когда он вошел в меня властно и медленно задвигался, уверенно придерживая за талию, разбивая остатки моих мыслей на сотни тысяч пьянящих осколков. Струи горячей воды согревали спину, в то время как его прохладная кожа приятно остужала меня. Стоны наслаждения он уже не срывал с моих губ, как ранее в постели, шепча в этот раз мне о том, чтобы я не сдерживалась. И я не сдерживалась. Я отдавалась ему навстречу, я раскрывалась ему, я вбирала его в себя глубоко, забываясь и забывая.        Волны наслаждения пробежали по моим венам легким покалыванием, когда я застонала, припав губами к его плечу, сдерживая желание куснуть его влажную кожу от охватившей меня эйфории. Он одним рывком вышел из меня и чуть сильнее навалился, всем своим весом бесконтрольно прижимая к стене, удерживая за бедра и содрогаясь от собственного фейерверка догнавшего его наслаждения.        Дэниел пытался сохранить равновесие, все еще не отпуская меня из своих крепких рук. Я за долю секунды испуганно ухватилась за выступ на металлическом каркасе душевой кабины и звонко рассмеялась. Дэниел шумно отдышался и, оценив мою попытку удержать нас двоих одной дрожащей рукой, вторил моему смеху.        – Я ни за что не позволю тебе упасть, – наконец произнес он, осторожно отпуская меня, пока я не почувствовала ступнями пол из темного кафеля в душевой.        Дурман любовной агонии медленно рассасывался. Дэниел убрал непослушные мокрые пряди волос с моего лица, ласково обхватив рукой за щеку, целуя припухшие губы. С мгновение его серо-голубые глаза смотрели мне прямо в душу.       – Невероятно, что я повстречал тебя именно сейчас.       – Просто не отпускай меня, – радостно выдохнула я ему в губы, обнимая за плечи и лишь мысленно рассудив, что все случилось вовремя.       Я не запомню всех наших разговоров, но я не смогу забыть нежность его рук, тембр его голоса, вкус глубоких поцелуев. Разве возможно такое вообще забыть? Когда взгляд, действия, слова, все идет от сердца, а мозг просто не может прорваться сквозь стену «здесь и сейчас». Быть здесь и сейчас. Ни о чем не думать. Это главное условие. И когда в этот раз Дэниел улетал уже на следующее утро, чтобы вечером быть в Лондоне, а в понедельник продолжить съемки, я впервые ощутила боль от расставания с ним.        Мне было страшно, что с каждой новой встречей, о которых он сыпался в обещаниях уже сейчас, планируя прилетать ко мне чуть ли не каждые выходные, если будет позволять его график, с каждой минутой, что мы проведем вместе, с каждым поцелуем и феерическим сексом мне будет все тяжелее его отпустить. Вот так просто и так сложно в одночасье.        Тогда я выпросила его оставить мне что-то на память о себе. Дэн предлагал свои бесконечные поцелуи и объятия, а я выклянчивала у него какую-то самую обыкновенную вещь, что-то ощутимое, реальное, вовсе не напрашиваясь ни на какие подарки. Просто хотелось иметь возможность чувствовать, что все это происходит со мной на самом деле.        – Расстояние – не значит расставание, Джейн, – уверял он меня, касаясь губами моих волос, прижимая к себе на заднем сидении арендованного автомобиля, несущего нас по пустынным утренним дорогам Чикаго к колледжу. Дорога из сказки в реальность, которая совсем скоро станет мне настолько привычной, что я забуду весь этот трепет прощания и волнение новых встреч. А здесь и сейчася тешилась тем, что в сумке моей лежала выпрошенная футболка с едва ощутимым древесно-пряным запахом его парфюма.        Вот так я испытала одно из самых удивительных чувств в мире – когда в тебя влюбился человек, с которым ты думала, у тебя нет шансов. _________________ [1] Джетлаг – синдром смены часового пояса, когда естественные часы или циркадный ритм организма нарушаются. Английские слова «jet» («реактивный самолет») и «lag» («запаздывание») указывают на то, что чаще всего с симптомами сталкиваются после перелета на самолете. Симптомы: частое ощущение усталости в течение дня, недостаточная концентрация внимания и недостаточный контроль ситуации, снижение мотивации. [2] London Heathrow Airport (англ.) – один из двух международных аэропортов, расположенных в черте Большого Лондона, крупнейший международный аэропорт Великобритании. [3] Имеется в виду сцена в душе, где дядя Фрэнк (актер Джерри Бамман) поет песню "Cool Jerk" группы Сapitols.