Что произошло 16 июля?

Дни идут за днями, все меняется, цветет, рождается или умирает. Даже я это понимаю. Смерть - обычное явление в мире, и надо просто отпустить то, что должно было умереть. Нет смысла оплакивать и говорить, что как жалко, что это умерло... Ведь так все равно бы случилось, что бы не произошло. Умирают животные, сердца, почки на деревьях, насекомые, цветы, и люди тоже умирают. Я понял это слишком рано для своих лет. 23 апреля. Была ранняя весна, но уже достаточно зелёная и теплая. Мне 7 лет. лёгкий ветер лениво оглаживал лицо, слегка выбивая мелкие пряди из общей прически. Много искусственных цветов вокруг, начинающая зеленеть и славно шелестеть трава; разрытая, влажная после долгих дождей земля лежит на ней. Глубокая яма. Я смотрел в нее, видел дно, какие то небольшие корни, комки земли на дне. Там было холодно и сыро. Ветер дунул чуть сильнее, солнце немного закрылось облаками, придавая всей церемонии прощания мрачную атмосферу. Я ходил то туда, то сюда и никому не было до меня дела. Все плакали, обнимались и вытирали лица платочками с вышитыми на них цветами. Ко мне подходит священник, позванный прочитать молитву. Его рука легла на мое плечо. Он был большим, пузатым, с седой бородой, дряхлым красным лицом, большим носом и густыми бровями. -"Ты скучаешь по нему?" Я немного сглатываю, не понимая интонацию священника. -"Я любил его." Он убирает руку, поглаживая меня по голове. Все родственники оказались дальше, чем я ожидал. Мы были одни. -"Все в порядке. Любить - это нормально." Я немного отхожу от мужчины, убирая свою голову от его руки, на что он лишь усмехается и вздыхает. -"Бог тоже любит, хоть и не так, как мы. Иногда он любит больно, а иногда как любимых детей своих любит." Я закрываю глаза, аккуратно сажусь на лавочку. Мои ноги обуты в лёгкие ботинки, под ними белые гольфы. Руками я чувствую пыльную и рельефную текстуру дерева, из которого сделана лавочка. Вдали я слышу плачь женщин. Хоронят... Дедушку. Сердце немного неприятно ныло, но больше не было ничего. Священник сказал, что все нормально - не это ли повод успокоиться? Правильно ли, что любить - нормально? Любил ли я? Я лениво приоткрываю глаза, чувствуя, что на меня взглянуло солнце. Передо мной стоит мой отец. Священник уже давно ушел. Папа не плачет, смотрит на меня грузно и тяжело. Чаще всего он оставлял меня у дедушки, сам пропадая, но теперь... Теперь ему придется заботиться обо мне. -"Почему?" Отец подходит ближе, его силуэт закрывает мне все солнце, что теперь остаётся лишь прохлада от его постоянно тяжелой тени. Хочется уйти. -"Что почему?" -"Почему ты не плачешь?" Я приподнял на него глаза. -"А почему я должен?" Отец замялся, отвёл взгляд, но нахмурился лишь сильнее при этом, сжав руки в кулаки. Он ступал по траве, тихо шурша, а после садиться рядом со мной, оперев локти о свои колени. -"Тебе не жалко?" Я смотрел под свои ноги, наблюдая за муравьями и жучками, что уже активно ползали по земле. -"За что?" -"Польша, я иногда не понимаю, может ты издеваешься блять надо мной, может ещё что.... Естественно за то, что дедушка умер." Я молчал пару секунд, отводя взгляд от маленькой суеты под ногами, мои пальцы активно трогали и потирали край моего пиджака, купленного незадолго до смерти дедушки. Я не знал, что сказать своему отцу. А что должен был? Скажу, что мне не жалко - он скажет, что я ненормальный и вообще дедушку не любил. Скажу, что жалко - он скажет, что по мне не видно. Что я должен сказать ему? Взгляд невольно упал на мрачное отцовское лицо. Только открыв рот, чтобы хоть что-нибудь сказать, он резко встаёт и начинает уходить, быстро кинув раздраженное "ясно". Я сидел на лавочке всю церемонию погребения, всем до меня не было никакого дела. Где я, с кем я, как я... Их интересовал только хладный труп. А ведь дедушка всегда просил, чтобы его кремировали. Зачем все это устраивать только ради того, чтобы увидеть уже пустую оболочку? Там больше нет личности, нет чувств и эмоций... Это как таблетка без содержимого. Зачем она нужна, когда в ней ничего нет? Вот и с телом та же проблема. Люди прощаются с умершим в последний раз, но обязательно ли для этого нужно тело? Или это просто взрослая прихоть? В какой-то момент я уснул, увалившись на лавочку, куда падала теплая тень от дерева. Проснулся я уже только на материнских руках, когда та никак не могла прекратить плакать. Я обнял ее чуть сильнее, лишь слегка лениво приоткрыв глаза. -"Ничего, мой милый... Все закончилось... Мы едем домой..." Я тихо угукаю, утыкая свою голову в ее теплую грудь, пока она нежно гладит меня по голове. За рулём едет отец, рядом с ним дядя, брат по маминой линии, а с нами на заднем сидении тетя, жена дяди. Я не помню, как их звали. Вокруг жарко, очень душно, а вечернее солнце светит прямо в окно машины. Я хотел попросить мороженного, но атмосфера вокруг была не очень располагающей к этому. От жары не хотелось спать, было потно, а дышать было немного трудно. Отец открыл окна, что лёгкий ветерок от скорости автомобиля дул в мой затылок. -"Там малой не простудиться? Итак весь потный был вроде." Хриплый голос принадлежал дяде. Мама лишь издала тихое "Все будет хорошо" и мы продолжили ехать в полной тишине. Даже радио не играло. 11 мая. В скором времени мы переехали. После смерти дедушки наша семья, что всегда жила вместе в одном доме, рассорилась и разъехалась кто куда. Наша семья уехала в небольшой домик, что находился не особо глубоко в лесу. Родители очень тяжело пережили переезд. Все наши вещи поместились в один большой чемодан, но никто особо и не жаловался. Взяли мы ещё только кошку, Сабрину. Дом был красивенький. Там было два этажа, не сказать что особо больших. На первом спали родители, была небольшая кухонька и терасса... Или зал. Не знаю, как назвать. Небольшой участок, огороженный забором, немного хлипким, но отец, видимо, не собирался это попровлять в скором времени. На втором этаже жил я с Сабриной. Обычная кровать, высоко стоящая над полом, огромная тумба, немного скрипящий шкаф и широкий письменный стол с лампой. Ещё у меня в комнате был гамак. Висел в углу. И окно над кроватью. Шторы были плотными, днём они почти не пропускали света, но я все равно оставлял их распахнутыми, потому-что не видел смысла их закрывать ночью, в лесу, а тем более в частном доме. Днём я сидел у открытого окна и пялил на природу, что была снаружи. На самом деле, мне не очень нравилось тут жить... Куча букашек, мыши, однажды даже волки приходили, но быстро ушли и не приходили, когда отец вышел и напугал их. Сабрина постоянно мяукает и шипит на что-то, ну, или просто так. Полы скрипят, с водой и газом тоже все тяжело, отец постоянно материться, что все сюда надо проводить. Мать не сказала и слова после нашего переезда, стала потускневшей и подавленной, даже не смотрит на меня, когда я к ней подхожу... И очень много спит. Переезд всех вымотал, поэтому чаще всего я выхожу гулять, немного отходя от дома. В лесу хоть и немного страшно, но куда лучше, чем в доме. Вокруг небольшая прохлада, серые тучи начали все чаще заполнять небо и перекрывать солнце. Моросит слабый-слабый дождь. 2 июня. Иногда ночью я слышу странные звуки из леса. Они похожи на рычание и вой животного, что я никогда не слышал. Оно было определенно большим, но очень-очень громким, с каждым разом вой как будто становился все ближе и ближе. Сабрина стала часто прятаться по углам, убегать и шипеть, начала почти отказываться от еды и постоянно вздыбливает шерсть, даже когда ничего не происходит. Когда я пытаюсь ее погладить, она шипит, но не уходит... Она никогда так себя не вела! Совсем! Даже моего отца такая напряжённая атмосфера начала очень сильно угнетать. Он ходит как на иголках, и это не только из-за проблем с самим домом, тоже весь словно вздыбленный, а так же я слышал разговоры родителей о том, чтобы продать этот дом и переехать куда ближе к городу, может даже с родственниками вновь сдружимся. Я был даже рад этой новости, хоть и не особо своих сородичей и любил. Мои ежедневные прогулки в лес теперь по-немногу прекращались, ибо все чаще лил сильный ливень с оглушительным ветром, что почти ломал деревья в некоторые моменты. Даже сквозь гул погоды, по ночам я продолжал слышать тот вой. На душе было неспокойно, было чувство опасности, но я не знал, откуда ждать подвоха... После смерти дедушки все пошло наперекосяк. Может, это он так мстит за то, что его не кремировали? 9 июня. Родители начали очень часто ссориться, недавно отец ушел из дома на целых три ночи из-за очередного скандала между ними. Мама рыдала каждую свободную минуту, а меня отталкивала и пихала от себя, когда я хотел ее успокоить. Я не знал, что делать. Мне просто хотелось, чтобы все вновь было хорошо и спокойно! Хоть отец и вернулся сегодня утром, они не разговаривали и просто игнорировали друг друга. Сабрина начала пропадать внутри дома, где-то прятаться и шипеть. Вчера мне приснился дедушка, который говорил, что в нашей семье раздор из-за того пошел, что упокоили его не так, как он просил, а на священнике грех висел. Вот на нашу семью грех и свалился. Я тоже много плакал после этого, страх не покидал меня ни на секунду... Я искал утешение у мамы, но она даже не посмотрела на меня, а просто изнеможенно прикрыла глаза и что-то шептала одними губами, тоже вновь заплакав после. Отец накричал на нас за то, что мы итак утяжеляем атмосферу и отправил нас всех спать. Перед тем, как уйти спать, мама сказала, что ей нужно пойти недалеко в лес зачем-то. Есть ощущение, что дом высасывает все наши жизненные силы. Вой из леса начал перерастать в крик, словно что-то крутилось вот прям рядом с нами меж деревьев. 23 июня. Шумы из леса перестали идти! Я долгое время спал спокойно, а Сабрина стала спать то у меня под боком, то с родителями. Первое время я хоть и спал с родителями, жавшись к маме, но потом стало спокойней, и я вновь ушел к себе в комнату. Да и отец начал говорить, мол, не маленький я уже, чтобы с ними спать. Хотя я ещё считаю себя маленьким... Мама с папой извинились друг перед другом, даже созванивались с родственниками, они договорились встретиться за семейным ужином всем вместе 16 июля. Честно, я очень даже его жду, потому-что немного, прямо чуть чуть соскучился по родственникам! Они были хорошими людьми, хоть и надоедливыми. Да и это значит, что мы поедем в спокойный город. И семья может вновь подружиться, и мама может стать счастливее! Мне так радостно этого. В последнее время, после дождей наверное, стало прохладно на улице, так что само окно я стал закрывать (раньше я держал его открытым, чтобы комната проветривалась), но не зашторивать. Все ещё не вижу в этом смысла. Ну правда, зачем? Сюда никто не сможет заглянуть, даже если сильно постарается. Да и незачем... Да и некому. Кому понравится смотреть на спящего ребенка? 24 июня. Есть кому. Я больше не буду спать в своей комнате. Мне вновь ужасно страшно, даже доходит до того, что меня начинает трясти и рвать. Может это было с просонья? Я не знаю, я тогда убежал сразу к родителям, а Сабрина пулей побежала за мной, закричав перед этим. Я даже описался, пока бежал к родителям... Проснулся я глубокой ночью, очень хотелось по малой нужде в туалет, рядом горел небольшой ночник, чтобы я не сильно боялся ночью, осматриваюсь, а что-то не так. Приглядываюсь чётче, а в окне над кроватью рожу замечаю! Страшную-страшную, просто до ужаса, я сразу завизжал и убежал вниз. Рожа длинная, худая, зеленовато-серая, грязная, голова почти лысая, с лёгкими волосками на ней, глаза маленькие, красные и вылупленные, а рот!... Рот большущий, раскрытый, почти порванный, зубы длинные и острые, толстым языком по стеклу елозит, а крохотными руками в раму упёрся и стоит, словно сорвёт сейчас. Ещё все и дрожит, подрагивает, как при судорогах. В глазах хоть зрачек и не различается, но чувствую, что на меня оно прямо смотрит и взгляд не отводит. Отец ходил, проверял, сказал, что не нашел ничего, но занервничал сильно. Сказал, что скоро будем в город переезжать, со дня на день уже и дом продадим. Остаток ночи мама усердно молилась, не смыкая глаз. С ними отец спать позволил и дальше, дал только отдельную раскладушку, а комнату мою на втором этаже запер и подпер комодом. Теперь оттуда мы могли иногда по ночам слышать тихие шорохи и лёгкий шум, ведь отец видимо окно тогда не закрыл. 6 июля. Папа отвёз меня с кошкой на пару недель гостить к родственникам, сказал, что вот мол, дела по продаже дома уладить нужно. И с мамой вместе они как пропали на эти пару недель. Только иногда родственникам на сообщения отвечали, что все в порядке. В городе было спокойно, я каждый день выходил погулять во дворе с другими ребятами, но мерзкое чувство тревоги все никак не могло уйти от меня. Небо и тучи словно шли из леса, нагоняя весь страх, что был там. Было очень плохое предчувствие, от которого я не мог уснуть. Было попросту страшно. Я жался к Сабрине, а та ко мне, мы и засыпали небольшой кучкой. Меня переполняло волнение и томительное ожидание неизвестного. Особо новостей от родителей не было, но трубку мне никто не давал, поэтому самостоятельно спросить я никак не мог. Из памяти все никак не выходила та мерзая рожа. В последнии дни мне снятся очень страшные кошмары о том, где эта тварь начинает меня поедать и разрывать на кусочки своими огромными зубами, а маленькими ручками удерживать на месте, пока пронзительно кричу от боли и зову маму. "Мама, мамочка!" 11 июля. Родители забрали меня с Сабриной домой. Они выглядели странно. Улыбались, хихикали, взгляды выглядели замутненными. Теперь они пугали меня. Кошка терлась вокруг меня, шипела на них. "Мама, а что у нас сегодня на ужин?" - спрашиваю я. "Молитвы! Иди помолись Господу богу нашему за дедушкин упокой." - ответила мне мама. И я молился. Очень долго, пока голова не начала кружиться, а живот урчать от голода. - "Мамочка, но я хочу кушать!" Я взялся за ее платье, слегка потянув на себя, но она лишь оскалилась на меня и оттолкнула, начав шипеть и слегка извиваться. Я ползком выбрался из комнаты, задержав дыхание и не сводя глаз с моей матери... Ну, или тем, что ей было. Это не было больше моей матерью. Убежав к отцу, я скрылся за ним, а он ласково погладил меня по голове, притягивая к себе. - "Разозлил мать? Ну ты и негодник, Польша. Я разочарован в тебе." В горле появился ком, дышать становилось труднее, а я вцепился в отца. Слезы полились из глаз, я просто не понимал, что происходит. Все резко сошли с ума? Почему они делают мне больно? Почему отец разочарован во мне? Что произошло? - "Нет, папа, пожалуйста, не говори так! Я хороший ребенок! Я ничего не сделал! Я просто хочу есть, пожалуйста!" Я тряс его, привлекая к себе больше внимания, голос мой дрожал и был слишком громким, я почти кричал и при этом не слышал себя, в ушах стоял писк и звон. Отец оттолкнул меня, заставляя упасть. - "Ты плохой ребенок, Польша. Хорошие дети молятся за упокой усопших и прощение грехов. А ты не молился. Ты не заслуживаешь еды. И даже не пытайся устраивать мне истерики." Мне было очень больно и обидно. Я встал и рванул на кухню, закрыв дверь. В холодильнике было пусто, в доме ничего не осталось из еды. Ничего, даже крупинки риса не было. Я съел немного листов с конца блокнота и запил водой... Было невкусно. Я пойду спать, ко мне пришла Сабрина. 15 июля. Родители ушли куда-то. Я надеюсь, что купить еды. Мне не нравится есть листья из блокнота. Вода стала ржавой и мерзкой. Фу. Ещё и в доме ужасно холодно. Пока родителей нет, я пытался позвонить родственникам и сказать им о том, что происходит что-то странное, но телефон не работал. Быть одному - страшно. Я уселся в мамином шкафу вместе с Сабриной. Здесь тепло, пахнет мамой и меня здесь по-любому никто не найдет. Меня немного клонит в сон сейчас, наверное посплю лучше... 16 июля. Родителей все ещё нет. Живот сильно болит и урчит. Ночью я слышал грохот на втором этаже, от которого проснулся, а Сабрина вся вздыбилась, но молчала. У меня началась очень сильная паника! Мне так страшно! Я хочу к родителям! Я хочу обратно даже ту мою грустную маму и злого папу, но я хочу их обратно, пожалуйста! Мне так страшно, так страшно!...

***

Руки Польши немного дрожали, когда он открывал шкаф. Шерсть кошки была вздыблена, а сама она напряжена, когда вышла самая первая, осматривая все то, что происходит вокруг, выходя за пределы комнаты. Все хоть и было на своих местах, но осталось ощущение, словно здесь давненько никто не жил... Появилось много пыли, место выглядело оставленным в небольшой суматохе. Было мерзко, холодно и голодно. Живот Польши заурчал, но он смущённо зажал его руками, надевая мамин свитер и тихонько отрывая очередной листок из блокнота, чтобы съесть, не решаясь все ещё и шага ступить за пределы шкафа, зажавшись в углу. Сабрина протяжно мяукнула, приходя за мальчиком и трясь о его ноги. Поляк погладил ее, шмыгая носом и вновь тихо заплакав, утирая слезы и взяв животное на руки, очень уж аккуратно выходя из шкафа и осматриваясь вокруг на предметы какой-нибудь странности. Кошка спокойно лежала на руках, лишь тихо мурча, вскоре затихнув и смотря на дверь, спрыгивая с рук хозяина и подходя к двери, начиная царапать ее и бодать лапой. - "Сабрина, нет, не надо так делать..." Польша боялся громко говорить, тишина вокруг была слишком удушающей. Слова его произносились почти одними губами. Он только начал подходить к кошке и тянуть к ней руки, когда она смогла открыть не запертую дверь и галопом выбежать из дома, исчезая где-то в глубине леса. - "Сабрина! Стой, нет!" Выбегая вслед за кошкой он не задумался о том, что не дописал записи, что не закрыл дверь или ещё что-нибудь... В доме все равно не было безопасно. Нигде не было. Молитвы матери вновь начали появляться в голове. Польше было страшно. Он долго бежал за ней, но животного уже и след простыл. В какой-то момент мальчик понял, что потерялся. От любого шороха вгоняло в трясучку, от вечного леса вокруг становилось в абсолюте дурно. Начало тошнить, слезы безысходности брызнули из глаз. Польша кричал имя кошки: "Сабрина, Сабрина, киса, отзовись! Сабрина!" Он кричал и кричал, пока горло не начало саднить, обняв себя за плечи. Грел его только мамин свитер, а на улице поднялся сильный ветер, почти сбивая с ног. Слезы капали на землю, впитываясь и не оставляя от себя ни следа на сырой земле. Куст рядом с Польшей дернулся, оттуда послышалось знакомое мяуканье и показалась морда кошки. - "Сабрина! Вот ты где! Не убегай так больше, пожалуйста!" Нежная и дрожащая улыбка тронула губы поляка, когда он подходил к кошке и и протягивая к ней руки, погладив мордочку и запустив руки в кусты, пытаясь достать животное. Руками взявшись за подмышки, он потянул ее на себя и укладывая на плечо, застыв. Тело Сабрины было оборвано на половине и переростало в длинную иссохшуюся конечность, которая вела дальше в кусты. Судорожно сбросив оставшуюся половину тела кошки с плеча, только сейчас были заметны остекленевшие глаза. Польша и сам не заметил, как из него в тот же момент вырвался оглушительный крик, а ноги стали уносить его все дальше, запутываясь и извечно спотыкаясь. Мальчик не прекращал кричать, надрывая горло. Ноги его донесли до корней большого дерева, где он и скрылся, зажимая себе рот и пальцами впиваясь в щеки до боли. О, бедная Сабрина!... Она меньше всех заслуживала такого. Мысли Польши путались, он не знал, что ему делать дальше. Был только адреналин, больно бьющийся в венах. Детская голова вспухла из-за всех мыслей, что навалились на мальчика. Закрыв лицо руками и прижав к себе колени, он даже не всхлипывал, надеясь, что это все окажется кошмаром. Если он никого не видит - значит его никто не видит. - "Польша, выходи, это была простая шутка..." Знакомая рука потянулась за ногой мальчика, и тот резко поднял глаза, вылезая сам. - "Мамочка!" Перед ним была та мерзкая рожа, которую он видел за окном. Прямо перед собой, воняющее гнилью и смрадом. - "Нет. Не мамочка." Существо схватило поляка за ноги, пока он истошно начал кричать и дёргаться, подвешивая его вверх ногами между двух толстых деревьев. Существо было длинным, из его тела шли множество других конечностей, как у ёжика иголки, на концах они были закругленные и обтянутые серо-зеленой кожей, как и само существо. Язык был огромным, похожим больше на слизняка и с видными небольшими шипами на нем. Зубы острые, редкие, но их было достаточно. Глаза маленькие, красные, мерзкие. Заглянув в его рот, можно было увидеть целый пищевод. Он мог как змея глотать добычу больше себя и даже не подавиться. Голос монстра стал искаженный, меняясь с теплого и материнского на высокий и мерзкий, хриплый. Польша почти задыхался, не прекращая дёргаться и истошно орать, когда существо снимало с него всю одежду, разрывая некоторые элементы и отбрасывая. Она больше не нужна была. Оно пыталось что-то сказать, но Польша не слушал, его крик заглушал все вокруг, он не прекращался и был поистине истеричным. Сунув язык в открытый рот поляка и повозив им там немного, мальчика мгновенно вырвало желчью и не переваренной бумагой. Хныкая и отдышиваясь, его вырвало ещё раз после. Рвота потекла по его лицу, затекая в нос и глаза, капая на землю с волос. Тело дрожало, от страха он вновь описался опять же на себя, заливая себе все тело мочей и стараясь отдышаться от рвоты, которая теперь была везде, застыв в настоящем ужасе. Животном ужасе. -"Ты жалок. Не способен ни на что. Ты был бесполезен. Ты не любил. Родители бросили тебя, потому-что ты тупой. Ты дурак. Ты идиот. Тебя никто не любит. Никто. Ты не нужен никому." -"Хватит! Умоляю, хватит! Нет, пожалуйста! Хватит, хватит! Я не хочу! Я НЕ ХОЧУ!" Польша вновь закричал, попытавшись вытереть рвоту с глаз, как тут ему прилетает удар по голове одной из конечностей, быстро успокоив разбушевавшегося ребенка. - "Замолчи. Тебе нельзя так кричать." Спустив Польшу на землю, одна из конечностей вытерла его лицо, а другие крепко схватили его. Рыдания ребенка не прекращались, он был измотан и был на грани обморока от ужаса. Лицо монстра приобрело внешний вид священника с похорон дедушки. - "Любить - нормально. Но ты никогда не любил. Вы никогда не любили. Вы не сделали так, как он просил. Вы сделали так, как считаете нужным. И вот что из этого получилось. Все забыли о тебе. Больше никого нет." Плач стал лишь громче. - "Почему ты делаешь всё это?! Отпусти, отпусти, мне так страшно! Мне страшно! Мама, мамочка!" С ребенком было бесполезно разговаривать. Он не понимал смысл того, что ему сказали, да и понимать не особо хотел. Если бы он мог поговорить с ним, возможно, он бы мог оттянуть неизбежное? Но стоило ли оно того? Мне очень жаль, Польша. Время подходило к закату. - "Добро пожаловать на семейный ужин, Польша. Спокойной ночи." Голова ребенка испарилась в пищеводе существа, оставляя тело снаружи. Откусывая по немногу от тельца, оно проглотило даже кости, раскрошив их в мелкую труху. Не осталось больше никого ни в городе, ни здесь. Никто не знает, куда они все пропали. Никто не знает, почему дома сгорели. Что произошло 16 июля?