Вши в сердце.

Зажигается свет, озаряющий и придающий цвета модным белым стульям, обтянутым белой кожей какого-нибудь кабана, деревянному столу и ослепляющим торшерам, не менее модным или стремящимся к скромной вычурности. Но ярче всего, свет освещал лысину зрелого, но зрелого не в хорошем смысле, вроде зрелости сочного персика или дымного виски, ведущего. Ведущий этот скорее походил на прямое описание слова «Голливуд», но с прожженными от сигар легкими. Он — профессионал в еще зарождающийся сфере медиа-среды, это было понятно всем. Тихий и медленный джаз придавал атмосферу ангельскую, как и подабалось — ведь понятие звезды стало более масштабным, чем когда либо. Зачем молиться Христу, если можно молиться Джин Харлоу? Но это все было не так важно, как второй выпуск телешоу, претендующего на то, чтобы стать ежегодным. «Звезды Америки» был проектом, ради которого было можно купить телевизор. Первое в мире шоу, созданное специально для- — Меня! — Энергично произнес вырванное из контекста слово харизматичный мужчина у зеркала в гримерке. Дерзко улыбаясь своему же отражению, он не замечал, как визажист словно муха носится вокруг него, нанося белую пудру кисточкой на его и без того уже бледную кожу. И только когда он начал наносить ее на нос, заставив мужчину чихнуть, тот недовольно нахмурился и прогнал его рукой. — Ну все, все, иди уже! От раздражения не осталось и следа, и джентльмен снова влюбленно посмотрел в свое отражение, поправляя пиджак. Пока старые звезды немого кино кусали локти, слезливо писали в газеты о том, как телевизор отнимает их хлеб, именно Вокс был здесь — в самом ожидаемом эфире этого года. Молодой, чрезвычайно перспективный ведущий новостей на первом в США национальном телевидении. — Боже, храни капитализм. Последний взгляд в зеркало перед тем, как выйти из гримерной в белый свет из коридора предвещал ни что иное, как ослепить каждую камеру, направленную на него. Заставить хотеть его.

***

Бюджет у программы был не так велик, как казалось бы: камеры, направленные на которые все снимали были старого образца, потому, дабы изображение было более четким, нужно было больше контраста: в пригласительном письме заранее указали не приходить в белых костюмах, дабы не сливаться с фоном. Это точно было профдеформацией. –…Из этого следует сделать вывод, что вы, мистер Вокс, взяли за гриву телевидение и помчались на этой скаковой лошади впереди планеты всей. — голос у ведущего был горький и хриплый, обволакивающий, как смола. На его лице была вежливая улыбка. Вокс немного потерялся в мыслях и не услышал начала рассуждения, но улыбался ещё шире. Как только его взгляд перестал быть устремленным в пустоту, Вокс наклонился ближе к микрофону на столе у ведущего и заговорил. — Ну конечно. Я всегда стараюсь идти в ногу с обществом, а у телевидения, на мой взгляд, огромное будущее. Совсем скоро телевизор будет у каждой второй домохозяйки на кухне, так что, — молодой мужчина взял микрофон в руку и посмотрел прямо в центральную камеру и широко улыбнулся, ещё до того, как по ящикам начали рекламировать зубную пасту. В его взгляде был огонь и вызов, а указательный палец направился прямо на зрителя, – Общество готовиться к большим переменам, я вот, что скажу. Выкрутился и бровью не повел. Ведущий выхватил у него из рук микрофон и продолжил говорить какую-то заключительную речь, но Вокс снова не слушал. Кресло было твердым и впивалось в тазовые кости. Возможно, это был гвоздь. –... Аплодисменты, друзья! – И сидящие в зале люди с широкой улыбкой начали активно хлопать, будто на театральном представлении. Кто-то даже начал вставать с мест, но их успели усадить обратно до того, как кадр сместился на этих тупоголовых. Вокс встал и поклонился, ведь сейчас должно было произойти то, для чего он пришел в первую очередь. Нарядная дама в коротком платье вынесла в зал награду – в ее хрупких руках была стеклянная статуэтка, вылитая в виде кинескопа. Вокс взял ее, ещё раз немного жеманно поклонился и громко поблагодарил зрителей. – Главное, этого всего не было-б, если бы не вы! – плевать он хотел на них. Завоевать симпатии всегда было делом простым - нужно лишь сделать вид, что тебе не плевать на своих обожателей. Камера не передавала того, как побелели подушечки его пальцев, удерживающие статуэтку.

***

Большинство из тех знаменитостей, что уже выходили на съемку, сразу же направились нажирать свои животы к шведскому столу, устроенному в одной из комнат павильона. Наверняка пили шампанское, шутили и обсуждали погоду, закусывая разговор высмеиванием лысины ведущего. Но не Вокс. Он сидел в своей гримёрной, зачесывая перед зеркалом несколько выпавших волос обратно в прическу. – Насколько дерьмовый гель они здесь используют? – сказал мужчина обвиняюще. Гримерка была маленькой, пыльной, без окон. Положив расчёску на столик, рядом со статуэткой, означающей его путь к величию, он сел на стул и стал с внимательностью осматривать свое лицо в отражении. Оскалился, осматривая белоснежные зубы, проводил большим пальцем по небольшим и немногочисленным родинкам на лице, будто пытаясь стереть. На тумбе, в темном углу гримёрной было радио, эфир шоу вёлся не только по телевизору, но и по радио. Звук был настолько тихим, что Вокс даже не обращал на него внимания. – ..Наконец, дамы и господа, наш последний гость, молодой радиоведущий, от которого без ума вся Луизиана, если не вся Америка! Мистер .... в .... – помехи не дали расслышать, чье имя произнес ведущий, но "вся Америка" заставила Вокса застыть, почти оцепенеть в действии, словно завидящая белку собака. Он медленно расслабил лицо и размеренным шагом подошёл от зеркала к радио, поворачивая ручку звука почти на максимум. – Ох, я так рад, что оказался здесь! – гладкий, как крем на пирожном голос низко усмехнулся. Даже не видя лица, можно было понять, что этот человек улыбается. Нельзя было лишь понять, насколько искренне. – Для меня это всё - огромная честь. – добавил он, понижая тон при каждом слове. – И так..– сказал ведущий. – Вы ведёте эфир радиостанции "ON AIR" уже шестой год, и на данный момент, насколько я вижу, – послышался тихий шелест бумаг и секундная заминка. – в вашем штате станция занимает лидирующие позиции, а особенно, как сообщили, всплеск слушателей повышается во время ваших передач. – Всё верно, сэр. – И так, как вы думаете - с чем связана такая любовь слушателей? – о, все предельно просто.. – мужчина скромно, самодовольно хмыкнул. – все дело в опыте и моем упорстве представлять публике лучший материал, в живом уме. В конце концов, в каждом сообществе есть человек, к которому тянутся, люди просто выбрали меня. Какая скромность. – Это правда хороший ответ, но как вы считаете, возможно ли это потому, что, так как вы являетесь потомком представителей креольской группы, ниггеры и прочие цветные.. меньшинства, доверяют вам больше? На секунду повисла вязкая тишина. Вязкая, как вставший в горле комок, когда мимо тебя прошла обрызганная с ног до головы духами старуха. Его просто так не прокашлять. Но радиоведущий даже не поперхнулся. – Знаете, я думаю, это вовсе не связано, нет. Просто так сложилось, что в моем районе много..хм, "цветных" жителей. Но моя популярность среди белых не меньше, уверяю. Сразу же, как Аластор закончил говорить, ведущий принялся снова его расспрашивать. Не прошло и секунды. – И так, ясно. Недавно, в одном из своих эфиров вы рассказывали про культ "вуду", освещали людей насчёт этой африканской религии. Интервью с вами не так много, так что, многие задаются вопросом – сделали ли вы это потому, что сами верите в эту черную магию? – Я, знаете.. – Или вы всё-таки протестант, может, католик? Вопрос был явно провокационным. Воксу таких не задавали. Его карьера публично была чиста, как лист бумаги, а те, кто что-то про него и знал, сказать бы ничего и не посмел. И всё-таки, от такого внимания ногти впились в ладонь, а костяшки пальцев побелели. – Вы знаете, – продолжил радиоведущий после того, как его перебили, – я решил внести сюжет про вуду в программу, так как многие в Луизиане, а уж тем более Новом Орлеане либо лично знакомы, либо очень наслышаны о данной религии. Как радиоведущий, я должен отвечать запросам общества и вносить в эфир нечто..менее возвышенное. Все равно, что радиоведущий из Нью-Йорка сделает репортаж про крыс или угольный дым в воздухе, понимаете.. – тихий смешок закончил то, что должно было стать оправданием, но лишь выставило глупцом того, кто писал эти желтушные вопросы. – И так, леди и джентльмены, это был мистер..– Радио, не договорив, с силой влетело в стену и отскачило, разлетевшись в стороны по кускам. Могло показаться, что перед этим оно даже ахнуло от неожиданности. Вокс разъяренно, сосредоточенно скалился и громко дышал через нос, разминая болящую от удара кисть, обхватив запястье другой. В гримерную на шум зашла девушка с бейджиком на груди, явно испуганная картиной. Телеведущий повернулся на нее, медленно, с притворной улыбкой, но, не сдержавшись, снова разозлился и начал орать. – Будьте так любезны..ПРИНЕСИТЕ МНЕ ЧЕРТОВ КОФЕ! Девушка испуганно кивнула и резко хлопнула дверью. Сквозь громоздкий белый шум и помехи, каким-то чудом ещё работавшее на последнем вздохе радио передавало восторженные аплодисменты.

***

В просторном, светлом помещении смешивались голоса, запахи и кучки людей, то и дело кучкующиеся друг с другом с бокалом шампанского в руке, люди переходили из одной небольшой компании в другую, но все, если не почти все их разговоры были бессмысленны. Светская беседа – как и принято. В высшем обществе не спорят о политике, тут нет сложных дум, но это не вина этого общества или кого-то по отдельности. Так просто принято. И обязательно нужно подстраиваться. Вокс, слегка заведённый после кофе, стоял с бокалом шампанского среди всего этого сборища больших актрис и больших кошельков. Иногда он с кем-то здоровался, пожимал руку и спрашивал людей об их самочувствии, но ему до этого точно не было дела, как и тем, у кого он спрашивал не было дела до того, искренне ли он ими интересуется. Но Вокс пришел сюда не за этим. Где-то, среди всей этой толпы наверняка есть тот радиоведущий. Как на зло, его имени он не знал, но раз он креолец, то, должен выделяться из толпы темной кожей. Честно говоря, Вокс не совсем имеел представление о креольцах, все эти цветные и их различия – не его сфера. – Как удивительно.. Потерявшись в своих мыслях, высматривая в толпе каждого цветного, он и не заметил, как к нему подошёл молодой мужчина и начал светский разговор. Молодой джентльмен стоял со стаканом виски в руке и улыбался, тоже смотря куда-то вдаль, будто вовсе и не говорил с кем-то, а вёл монолог. – Столько людей собралось здесь, это удивительно, не правда-ли? Похоже, мы попали на масштабное событие, друг мой. Вокс некоторое время смотрел удивлённо на мужчину возле него, в уме конечно зная, что стоит ответить..но потом собрался и спокойно взглянул на бокал в своей руке, изобразив спокойствие, почти безразличие. – Ах, да.. конечно, думаю, это событие станет какой-то частью истории. – он крутил ручку бокала в руке. "Может, фанат?", предположил в голове и продолжил высказывать незаинтересованность, сейчас ему было не до любезностей с поклонниками. – Определенно. – подхватил мужчина и довольно хмыкнул. На вид ему было не более тридцати трех, но выглядел он крайне свежо, лет на десять старше Вокса. Зубы его не были идеально белы, но улыбка все равно ослепляла и вызывала странное чувство. – Так, что вы делаете здесь? – незнакомец наконец повернул взгляд и оглядел Вокса с головы до ног. Серый пиджак и коричневый свитер.."не броско. Какой-нибудь офисный клерк." – А вы, явно, какой-нибудь журналист на взлете карьеры? Такое молодое лицо. Нет, мужчина Вокса не знал и даже не узнал, и это настолько его выбесило, что, пока тот делал небольшой глоток, его глаза расширились, а на одном даже случился нервный тик. – Ох, ну что вы.. – И все таки, Вокс вежливо повернулся к этому человеку и искусственно улыбнулся, почти не стараясь. – я не совсем журналист, нет. Я телеведущий. А вы тогда, полагаю, чья-то секретарша? Укол явно пролез глубокую под кожу, уткнулся остриём иглы прямо в кость и расковырял трещину. Уголок улыбки незнакомца еле-заметно дернулся. – О, ничего страшного, если вы не слышали обо мне. – человек полностью повернулся торсом к Воксу, подходя на шаг ближе, вторгаясь в личное пространство и протягивая руку в желании рукопожатия. – Вы ведь Вокс, верно? Слышал пару сплетен о вас краем уха. – Не дожидаясь, пока его собеседник сориентируется, он крепкой хваткой схватил руку телеведущего, тряся. – Я Аластор, радиоведущий из Луизианы, но... Что там дальше говорил этот "Аластор" - Вокс не слышал. В ушах был белый шум, когда тот осознал, кто стоит перед ним. Но ведь..его кожа, она была практически белой. Больше похоже на лёгкий загар. Резко, он вырвал свою руку из длинного рукопожатия и недовольно оскалился. – Радиоведущий? Как смешно.. – Вокс показательно вытер свою кисть о пиджак после прикосновения и сщурил глаза. Тем временем, некоторые гости, ранее занимавшиеся своими делами, начали изредка на них поглядывать. – Разве вам никто не сказал, что радио умерло? Во взгляде между ними было напряжение, но лишь секунду, когда Аластор прищуренно, оценочно посмотрел на него с призрением. Все исчезло, как только мужчина сделал из сжатого в руке стакана глоток виски, лицо его сразу же стало располагающим, как и двумя минутами ранее. – Радио, мой юный друг, никогда не умрет. Я конечно понимаю, что у вас сейчас период юношеского максимализм и вовсе.. – тот поднял взгляд на Вокса, заставив сердце на мгновение забыть, каково это - качать кровь. – не обижаюсь на ваше высказывание. Надо было срочно что-то ответить. Аргументировать, вывести из себя, не показать слабину или глупость, хотя на лице у Вокса в этот момент явно не ловило ни одного телеканала. – Если бы радио.. – наконец, он опомнился и дерзко ухмыльнулся, почти злобно. – не умерло, то в эфир явно бы не допустили чушь про религию нигеров, так ещё и от цветного! Кажется, это было слишком громко. Все обернулись на них, резко замолчали. Пол под ними становился все твёрже, не желая проваливаться, хотя Аластору, по существу, было все равно: он лишь смотрел вниз, на жидкость в своем стакане и медленно по кругу наклонял его. – Ну что вы.. это не чушь. Это магия, передававшаяся через поколения. Кажется, все решили прикрыть неловкость ситуации и отвернулись, дальше болтая между собой, хоть теперь и немного тише. – И все таки, на своем выходе вы ушли от вопроса. – А вы слушали? – Аластор резко поднял вопросительный взгляд. Это Вокс проигнорировал. – Вы так и не ответили на вопрос, верите ли вы во весь этот бред, а если верите, то кто вообще допустил вас до такой работы? – телеведущий насмешливо рассмеялся, после чего его лицо приобрело ещё более суровый оттенок, уже близкий к самому цвету. – этого человека надо срочно уволить. Радиоведущего это ничуть не задело, он лишь сделал ещё глоток и по странному снисходительно улыбнулся, а в глазах его засиял блеск, красивый и холодный не по ситуации. – Я повторяю - это не бред. Но если..вы так в этом убеждены, – мимо проходил человек с подносом, и Аластор поставил на него стакан с недопитым виски, сделав шаг к Воксу, почти сбивая того с ног и снова вбиваясь гвоздем в личное пространство. – Мы можем проверить это вместе.